Политолог из ток-шоу

– А я свои принципы поставил на паузу. Кроме того… Мы, Борис, давно знакомы и можем обойтись без вступлений и зондирования почв. Если ваше предложение еще в силе, то я согласен поучаствовать в работе вашей, Борис, липовой академии.

Боб с довольным видом улыбнулся, нарочито медленно поправил узел галстука, стряхнул пылинку с рукава.

– У нас учебный план уже сверстан. Но я подумаю, что можно сделать. И потом, наш бюджет довольно ограничен.

– Разумеется, – кивнул профессор. – Но дело не столько в финансовой составляющей. Существо вопроса в том… А расскажите в двух словах о вашей академии – как правильно? – универсальной социологии. Вы же уже далеко ушли от той замечательной организации, которая награждала всех желающих этим, м-м… орденом Святого Ахрика.

– Да, – Боб покивал с усмешкой, что-то вспоминая. – Были времена. Теперь мы учебное заведение, у нас проходят обучение в рамках повышения квалификации уже состоявшиеся люди. В большинстве своем так или иначе связанные с государственной службой или бизнесом. Слушатели – преимущественно из регионов. Преподается краткий курс социологии, политологии, риторики и…

– Это информация с вашего сайта, – прервал профессор. – Я хотел, пользуясь нашим давним знакомством, приобщится к другой стороне деятельности. Общественной стороне. О многом наслышан, но хотелось бы из первых уст. Пропаганда, общественное мнение. Склонение к решениям.

– Склонение к решениям? – Боб задумался. Ему хотелось, конечно хотелось рассказать профессору о своей работе, выставить себя в выгодном свете, но он также понимал опасность излишней откровенности – Общественное мнение… Это как раз то, о чем не очень хотелось бы… В двух словах, мы работаем по заказу тех или иных структур или влиятельных частных лиц. На широком уровне – мы участвуем в формировании общей атмосферы, которую вы назвали «разделяй и властвуй». Но тут мы не первая скрипка. Далеко не первая. А локально, по четким заказам можем делать все, что угодно. Раньше много работы было на региональных выборах. Фильм видели, как на теплоходе они плыли? Что-то похожее. Сейчас, ставятся задачи больше по созданию настроений. Например, нужно проложить нефтепровод по сакральным местам. Условно говоря, первого января все живущие рядом – против. Первого мая – уже сами разбирают свои святыни, требуют газопровод. Так это делается.

– А при условии неограниченных финансов, вы можете сделать так, чтобы на Дальнем Востоке отказались от праворульных машин. И вдобавок стали заниматься… стали выращивать кукурузу массово?

– Да это возможно. При широком доступе к СМИ, хоть ананасы.

– А если вдруг вы сами, Борис, станете объектом манипуляции?

– Это вряд ли, – усмехнулся Боб. – Я в теме. Тут же простая технология – непредвиденные события, информационный фон, нарушающий логические связи. Утрата критического мышления. Как следствие, расщепление сознания, метания. Проблемы, бедствия, а потом – чудесное объяснение и выход. Объект вцепляется в этот выход и ведется, куда потребуется. Меня этим не взять.

– А скажите, – профессор сделал безразличный вид, какой делают такие люди, задавая самый важный вопрос. – Исторические спекуляции, которые происходят это…

…………………

…Вечером разговор об истории продолжился.

– История для историков! – выкрикнул Артур, бросая рюкзак в угол гостиной.

Боб стоял возле лестницы на второй этаж, смотрел в смартфон, а правой рукой пытался засунуть фантик от конфеты между досок ступеней.

– Химия для химиков, – выдал Артур еще один лозунг и резюмировал. – Школа – дерьмо.

– А кто в твои годы думал иначе? – мягко сказал Боб. – Потом только с возрастом мозги на место встают.

Артур прошел в кухню, там хлобыстнула дверца холодильника. Артур вернулся в гостиную с открытой бутылкой воды в руке.

– А задача школы, по ходу, – буркнул он. – Чтобы мозги на место не встали никогда.

– Если бы не школа, имел бы ты представление, что такое мозги? – Боб убрал телефон подошел к сыну, забрал у того бутылку, глотнул.

– Я? Я бы имел! – уверенно сказал Артур. – А только нужно ли для этого сидеть в уродской позе шесть раз по сорок пять минут? Гуманитарные дисциплины вообще… Литература – хотя бы интересно. Красиво. Но история! Кому это надо? Какие-то римляне и мясники, Карл Красивый и Карл Безобразный, совершенно гнилые князьки, толстогрудые немки и разные Ленины. На престолах своих матерых. Это была цитата из.

– Интеллигентный человек должен…

– Должен, только если обещал.

– Хорошо. Интеллигентному человеку пристало иметь определенный кругозор. В том числе знать историю своей страны. Ты вынуждаешь меня говорить элементарные вещи. Без знания прошлого нет будущего.

– Да ну! – Артур подобрал ранец с пола. – А кто пробовал? Экспериментально не доказано. И думается, что пользы никакой и нет от сохранения истории. Сохраняя национальную гордость, сохраняются и национальные обиды. А там – национальные претензии и межнациональная вражда.

– У меня коллега по работе, тебе бы с ним поговорить. Тоже нестандартный взгляд имеет на национальный вопрос.

– И нестандартные взгляды! А история предлагает стандартные. Стереотипные. Типа, нам издревле присуща такая-та фигня. Нам издревле принадлежит такая-то земля. И ля-ля-ля. Думаю, знание истории не приближает нас к дивному миру полудня!

– Ты двойку получил? Ишь разошелся! Предлагаешь всех манкуртами сделать. Обдолбанными, трахающимися манкуртами, – Боб разозлился.

– Мне та книжка, где манкурты, не зашла. Но отречься от чего-то не всегда плохо. Можно иногда и рвать эту связь времен, как кандалы, и вырываться, – Артур начал медленно подниматься по лестнице, громко топая. – Но тут. Надо. Подумать. Нам. Надо. Ломать. Ощущение обреченности этой вечной, которая издревле. Дефицит достоинства. Перебор покорности. Это. Рвать.

И уже скрывшись на втором этаже ,Артур крикнул:

– В конце концов, начинать новую жизнь с понедельника, что в этом плохого?! На эту тему мы и поругались с историчкой…

Прослушав этот разговор, можно сделать вывод, что паренек во многом прав и неоспоримое преимущество получит тот народ, который возникнет на ровном месте, и не будет строить свою идентичность на деяниях прошлых поколений, а скажет: начинаем свою историю с этого числа, с сегодняшнего дня. И не этническая близость, не язык, не идеология станут фундаментом нового сообщества, а только будущее и профессионализм станут основой новой нации. Даже и не нации! Национальность и гражданство создают принадлежность индивида, но в еще большей степени закрепляют его ограниченность. Нужен новый проект, который удовлетворит стремление людей к солидарности. Не нация, не племя, не страна.

Виртуальное государство! Государство без территории. Страна хакеров и геймеров. Метавселенная! Когда мы, живущие в виртуальной своей стране, объединимся, сделаем себе паспорта и обратимся в ООН за признанием, пусть попробуют отказать! Обрушим все биржи, взорвем все ракеты. А кто против? Ты против?! Прощайся с Интернетом и банковским счетом. Еще и медицинскую карту твою опубликуем! Что? Уже не против? То-то же.

…………………

7.

В номере «люкс» гостиницы «Тургород» обои в углах прихвачены скотчем, бордовые шторы выгибают гардину, обрамляя окно, за которым видны габаритные сосны и недострой в форме гигантской челюсти.

Боб на правах хозяина занимает удобное место в кресле в углу, напротив расположился референт – холеный силуэт с головой болонки. Эндерс расхаживает взад-вперед, рассказывая план действий. Боб в пальцах крутит телефон, референт своим смартфоном прикрывает жирно блестящее пятно на пиджаке.

– … учитывая низкую внушаемость местного материала, такая схема представляется оптимальной, – закончил Сергей, потирая правую руку, на которой видны сбитые в кровь костяшки…

– Мне, в целом, нравится, – одобрил референт. – Думаю, выбрана правильная точка приложения сил. Воинственность, плюс гордость, должно сработать. А запасной вариант прорабатывали? Резерв, так сказать.

– Запасной вариант не потребуется, – сказал Боб. – Очевидно ясно, есть у нас определенные резервные ходы, но без вашей санкции ничего применяться не будет.

Гость согласился, со всей силы нахмурившись, Эндерс за спиной референта его передразнил, состроил гримасу самовлюбленного дебила.

– По поводу контакта с местными властями, – обозначил Боб.

– На ваше усмотрение, – разрешил референт. – Предпочтительнее, чтобы эти контакты были сведены к минимуму. Мэр Тургорода был поставлен Стрельниковым, сейчас, когда Стрельников в бегах, мэр, конечно, сориентировался, но доверять до конца… сами понимаете. Главный вопрос: сколько вам потребуется времени?

– Нельзя заранее сказать определенно, это…

– От недели, – четко сказал Эндерс.

– Расплывчато, – посетовал референт.

– Зависит от многих факторов, – объяснил Боб. – Если тема могильника и радиации, сохраняется в информационной повестке на первом месте, то мы отработаем быстрее. Но при появлении других инфоповодов будет сложнее. Некоторое время назад мы организовывали протесты на Дальнем Востоке. Так вышло, что под футбольный чемпионат. Как людей раскачать, если все только и обсуждают прошедший матч и ждут будущего? Пришлось сдвигаться.

– Когда начинаете?

– Уже начали, – сообщил Эндерс. – Машины заказаны, люди заряжены.

– Мгм… воинственность плюс гордость… самомнение маргиналов. Буду наблюдать с интересом. Тогда… – референт развел руки, показывая, что разговор завершен. – Ко мне вопросы? Тогда откланиваюсь. Всего доброго. Вам удачи.

– Вам тоже, – Эндерс потряс хлипкую клешню референта. – И не кладите изотоп плутония в брючные карманы.

– Смешной у вас сотрудник, – сказал референт Бобу и вышел из номера.

– Ну что ты вечно… – подосадовал Боб. – Помолчать никак не можешь?

– Да пошел он! Гонит тут.

– Тебе-то что?

– Меня просто бесит, когда какой-нибудь холуй помойный… Особенно, когда он в чем-то прав, – Эндерс плюхнулся в кресло, которое покинул референт, взял со столика бутылку минеральной воды, попил из горлышка.

– Что с рукой?

– Я же и говорю! Позавчера зашел в местный салон связи. Бродит вокруг стеллажей твой народ. Один – по всему виду шофер, парочка – ну эти ладно. Еще интеллигентный хорек и два студента. Что получается? Пять мужиков. За стойкой девочка-менеджер улыбается еле-еле, потому что стоит там такой наглый жирный тип и такой: э, слюшай, подай то, подай, слюшай, эту, э! Бюлками шевелить нада, э! Такое ощущение, что он ее целенаправленно доводит. Охреневший запредельно, падла, еще и в красных этих… кедах таких. Козлина такой! Кто бы его осадил? Нет.

– Ну и? – улыбнулся Боб

– Чего: ну и? – Эндерс лизнул запекшуюся ссадину на правых казанках, поверх руки блеснул глазами. –Вечно все за вас приходится делать.

– Тевтонец, где твоя сдержанность? Глупо на ровном месте проблемы создавать. Где сам-то кости бросил?

– Сняли трешку, тут недалеко. Заходи на огонек.

– Может позже. Сейчас не время, я на виду. Чувствую себя поп-звездой! – засмеялся Боб. – Утром заселялся, девка на ресепшене автограф попросила.

– Провинция, – значительно сказал Сергей. – Тут ценность телеобраза взлетает многократно. За отсутствием событий каждый пустяк раздувается. В моих родных краях есть обелиск в том месте, где тюкнулся на землю первый выживший баба-космонавт Валентина Терешкова. Так и Тургород преисполнен комплексов.

– А сам город? – поинтересовался Боб. – Что из себя представляет?

– Серый город на триста с лишнем тысяч горожан, плюс приезжие, пара предприятий и бюджетная сфера, избыток торговых центров. В кустах возле мэрии можно срать, бухать, или трахаться никто не заметит. А заметит – не удивится.

– Образно.

– Я готовился. Самое главное! Здесь на улице – не поверишь – Ленина в доме нумер сорок, в шестой квартире живет и получает пенсию Иванов Иван Иванович, девятьсот лохматого года рождения. Это – полнюанса. А в соседнем переулке обитает не менее легендарный Василий Пупкин. Работает в автосервисе, посещает магазин женского нижнего белья. Самое примечательное: он – Васильевич. Вася Пупкин вечен в поколениях, – Сергей усмехнулся. – Это, чтобы ты понимал заурядность Тургорода, его ликующую стереотипность. До последнего времени в Тургороде заправлял Игорь Иванович Стрельников – бизнесмен, меценат, депутат. Вследствие своего любопытства к деятельности нашего заказчика, Стрельников объявлен в федеральный розыск. Шьют ему помимо экономических грехов еще и организацию заказных убийств. Как это бывает, валялась по сейфам секретная папка, пока не потребовалось человека за ноздри зацепить. Вообще, Стрельникова здесь если не любят, то ценят. Правда, много сделал. Есть такая штука: в мэрии города проводятся открытые планерки. То есть в актовом зале мэрии садятся в президиум мэр со своими заместителями, на задний ряд садится Стрельников со своими, а в зале – граждане. Любой может зайти и высказать проблему: там воды нет, там ее, напротив, до хрена и затопило. Мэр сразу дает поручение проблему решить. А там, где мэрия не тянет, вступает фирма «Турком». Это стрельниковская. Нагляднее всего отношения города и «Туркома» иллюстрирует здешняя набережная. К слову сказать, набережная без берегов – добротный абсурд. Мне нравится! Водоема нет, а набережная сооружена вокруг искусственного котлована, оставшегося от стройки советских времен, – Эндерс вздохнул. – Плохой город, когда речки нет. Хоть бы озеро… здесь красивый Эстебан не утонет, не всплывет. Кстати, хоть и нет реки, но есть прослойка горожан, которые профессионально страдают от паводка, – Сергей звонко щелкнул пальцами. – Грунтовые воды поднимаются, ребята страдают, получают матпомощь раз в год. Частный сектор – процентов тридцать от города.

– Федеральные деньги выделяются на набережные, на пособия – заметил Боб, набивая в поисковике «Эстебан, красивый, всплыл». – Нам с тобой их считать, что ли?

– Я бы считал и возмущался, если бы платил налоги. А раз нет…. Здешняя набережная вымощена плиткой, которую дома в ванной кладут. Тоненькая такая, не помню, как правильно называется. Это дело каждый год размывается, крошится, то есть каждый год ремонт. А параллельно этой набережной идет другая. Это качественно, по всем стандартам сделанная пешеходная зона, которая построена благодаря «Туркому» и лично И.И. Стрельникову, о чем говорит соответствующая табличка. Таких табличек – сделано за счет Стрельникова – я за три дня двенадцать насчитал. Так что снимаю шляпу перед этим челом. А в целом Тургород – уютный город, уютные люди не озлобленные. Единственный фиксируемый раскол в обществе – раскол между пешеходами и автомобилистами. Но автомобилей не так много.

Боб вразвалку подошел к окну, провел пальцем по стеклу.

– Что для нас плохо, – продолжал Эндерс. – Пробок нет.

– Что плохого?

– Ну как? Транспортный стресс, рваные мысли, управляемость. А без пробок – спокойствие, логика, здравомыслие.

– Здравомыслие… Лицо города мне понятно. Сто лет одиночества, Маркес, да? С прессой работали?

– Ты выступаешь на местном ТВ. Формат обсуждается. Когда им намек сделали, что говорящая голова с федерального канала может засветиться на их кнопке, там радости было!.. Есть местные новостные сайты, работаем. Что еще? Музеи, библиотеки – при смерти. Народ тусуются в торговых центрах. Как и везде, в принципе. Церковь! Посещаемое место. Их тут три основных. Я подошел к одному попу, говорю, зачитай, братан, такую информацию на проповеди – так он меня послал. Я ему денег – он меня еще дальше послал. Такой искренний поклонник древнеиудейских сказок. Сам, поди, педофил.

– Что ты опять… – недовольно сказал Боб.

– Ты сам атеист!

– Я… я мордой торгую на первом канале, следовательно, официально православный, – Боб развернул шоколадную конфету.

– Эту вашу тактику, – Эндерс полез в карман. – Я не понимаю совершенно. Архаизмы, патриархи, апостолы. Ре-бя-та! Двадцать первый век. Скоро людей клонировать будут, и цифровое бессмертие на подходе, а эти ходят, свечки ставят. Голову людям забили своей религией.

– Ты завидуешь масштабам.

– Точно, – Эндерс сунул в рот сигарету. – В средние века мы бы с тобой служили миссионерами…. Алло, – Сергей ответил в телефон. – Где? Принял, буду. Все, я полетел, встреча с вояками. Если что, на трубе.

Когда Эндерс ушел, Боб сделал несколько деловых звонков, распаковал ноутбук, долго устанавливал его на столе и все равно остался недоволен.

Боб листал новостные сайты, когда в дверь постучали. Он осторожно приоткрыл дверь, увидел дешевый галстук на не свежей рубашке, даже по виду зловонной. Задрав голову, Боб обнаружил юное лицо обладателя рубашки и галстука, на лице крупными буквами надпись «чиновник». Чиновник представился как специалист по связям мэрии Тургорода (ну надо же!) Пимаров Дима, то есть Дмитрий Николаевич. Боб распахнул дверь и предложил сэру Дмитрию Николаевичу войти и отведать прекрасного шотландского виски. Однако Пимаров, отказался, сообщив, что находится на работе, которая в данный момент заключается в том, чтобы пригласить уважаемого Бориса Олеговича к мэру Тургорода Леониду Константиновичу, который с нетерпением ожидает сей встречи в своем кабинете на втором этаже. Боб заявил, что поскольку он прибыл в город несколько часов назад, ему необходимо привести себя в порядок, и он готов посетить кабинет на втором этаже через полтора часа, нет-нет, сопровождать не надо, пересечь площадь Боб пока еще способен самостоятельно.

Собственно, никакой необходимости приводить себя в порядок у Боба не было, отсрочку встречи он взял из вредности, поэтому следующий час он читал информацию в Сети о действующем мэре Тургорода. Выяснилось, что действующий он такой же, как предыдущий, они похожи даже внешне – кругленькие, лысенькие, уютные, как сказал бы Эндерс. Лучшее, что умеют такого рода мелкопоместные хозяева – встречать гостей из области, или проверяющих из столицы. Вот тут они профессионалы, они умеют ублажать, сделают охоту, любую рыбалку, баню с девками, баню без девок, шашлык после бани, полеты с парашютом, спуск в пещеру, сплав по реке, подъем в горы, любая музыка, любые танцы. Они умеют. Они знают правила игры и проценты дележки, еще умеют пить водку и рассказывать анекдоты, что и служит мотором их карьеры.

Так что чего-либо нетипичного от мэра Тургорода ждать не приходилась.

Ясным северным днем Боб шагал через центральную городскую площадь по направлению к зданию мэрии.

Немногие прохожие не оставили появление Боба без внимания. Его исподтишка и в упор рассматривали, обсуждали: «Да это не он! Откель ему взяться?», – «Он! Светка говорила – сегодня утром заселился», – «Светка откуда знат?», – «Еешняя тетка в гостинице работат».

Молодая женщина, раскрыв рот от удивления, не отрывая взгляда от Боба, наехала на него детской коляской, из которой высунулся ребенок в чепчике, тоже открывший рот от удивления. Женщина извинилась, Боб извинился. Потом услышал за спиной: «Знаешь, с кем я щас общалась?!».

Вокруг непременного памятника Ленину катались на роликах подростки. Они подпрыгивали, вертелись, падали и матерились как экипаж строительных носилок.

В галерее портретов «Гордость Тургорода» Боб увидел своего заказчика Компрадорова, рядом фотография длинного носа с подписью «Тухловидов Семен Сигизмундович», далее – митрополит Онуфрий, следом – шваль: инженеры, спортсмены, врачи.

У крыльца мэрии торопливо курили старик со старухой, груженые кирпичами бумаг. «А, и этот здесь», – проворчал старик при виде Боба.

Охранник на вахте был предупрежден. «Леонид Константиныч ждет. А вы же тот самый украинский политолог? А можно с вами сфотографироваться?».

По коридорам шелестело: «Вот он, вот он». В приемной секретарша сказала «мы вас смотрим» и лично отворила перед Бобом дверь.

Мэр вышел навстречу, сияя радушием.

– Категорически вас приветствую на тургородской земле, Борис Олегович!

– Леонид Константинович!

После церемонии знакомства мэр забрался на свое место под державным портретом, который был раз в сорок больше почтовой марки, а Боб устроился сбоку у приставного стола-отростка. Присмотрелись. Посюсюкали.

– … и неожиданное приглашение…

– Что вы, Борис Олегович, мне как доложили…. кстати, я надеюсь не отвлекаю от важных дел? Я не мог не встретить такого гостя, предложить все возможное содействие. Только скажите в чем?

– Благодарю, Леонид Константинович, но совершенно нет нужды отвлекать вас от городских забот, – тут секретарша принесла поднос с чаем, мэр отдал ей полуметровую стопку поздравительных открыток.

– Подписал, – сказал мэр секретарше и снова к Бобу. – И все же не часто у нас бывают такие визитеры, поэтому если не требуется содействие в работе, мэрия берет на себя обязательство организовать отдых. В самом лучшем… Вас сколько человек?

– Я, собственно, один, – пожал плечами Боб.

– Да? А мне говорили другое. Наверное, напутали.

– Наверное.

Мэр поболтал чайной ложечкой в чашке, крякнул.

– Не умею я этих подковерных игр. Борис Олегович! Я человек простой! Ты пойми, мне нужно знать, зачем ты здесь. Меня никто не предупреждал. Если выборы-перевыборы, вы скажите прямо, я уйду тихо. Слава Богу, пенсию выслужил. Так что, давай прямо. Зачем вы приехали?

– Мониторинг, – сказал Боб. – Обычный бихевиористский мониторинг.

– А, – мэр не понял, но виду не подал. – И что?

– Соберу статистику, выступлю на вашем телевидении. Как-то так. Встреча со студентами в лесном институте. Непритязательные, в общем, мероприятия.

Мэр согласно помычал, поигрался кожей головы.

– И все? Мероприятия… Борис Олегович! А тогда в рамках мониторинга. Встретесь с коллективом мэрии, а? Буквально минут пятнадцать. А мы проведем как повышение квалификации. У нас в плане мероприятий – повышение квалификации, план надо исполнять, квалификацию эту, мать ее, повышать. Борис Олегович? Договорчик оформим, золотых гор не обещаю, но уж всяко больше МРОТа.

– А я чем могу повысить и без того, хм, безупречную квалификацию служащих? – удивился Боб. – Даже не представляю.

– Просто расскажешь, как всегда. Неважно что. Основы политики, поручения президента.

– Ну, если по верхам, по касательной, то я, пожалуй, могу. Когда?

– Да прям сейчас, – потер руки мэр. – Чего тянуть? Соберем коллектив.

– Без подготовки?!

– Борис Олегович! Это в рамках повышения квалификации. Вы ежедневно одно и то же проговариваете на вашем телевидении. То же самое! Мария Владимировна! – позвал в селектор. – Соберите сотрудников в актовом зале. Минут через двадцать. Всех! Чего тянуть, Борис Олегович. Давай к консенсусу. Сам понимаешь – план мероприятий. Это если в плане мост построить, тогда этот пункт можно подвинуть. А обучение сотрудников можно и выполнить. Приедет проверка, а я им нате! Сам Борис Олегович нам квалификацию повышал. Так что идите в задницу со своим мостом.

Без стука, как к себе домой зашла секретарша, сунула мэру ворох открыток.

– Поздравления с днем лесной промышленности, – сказала она, собирая чайные чашки. – Леонид Константинович, если будет открытая планерка, то может объявление дать?

– Что? – брезгливо присвистнул мэр. – Я русским языком сказал! Не будет больше открытых планерок! Никаких объявлений не надо. Один новый русский придумал! Повадились нахлебники! Ходят, просят. Я их отучу! Идите, Мария Владимировна, идите. Было у нас раньше мероприятие, Борис Олегович, прием граждан. Все не отвыкнут. А это, – мэр потряс разноцветными открытками. – Традиция. Все типографии бы разорились, кабы не традиция слать открытки. Перед Новым годом до трех тысяч открыток подписываю собственноручно. И получаю не меньше, я их в бане жгу. Да… Борис Олегович! Уж не откажи! В баньку! Банька новая у меня на фазенде, жаркая.

– Может быть, может быть, – Боб не согласился и не отказался. – А господина Стрельникова вы поздравили с днем лесной промышленности?

– Так он в Зеландии. С концами. Хы-хы.

– А я краем уха слышал, что не все так однозначно.

– Где слышал? – напрягся мэр.

– Уже и не помню. Может, это и не про Стрельникова было. Распространилась в последнее время такая аномалия: бизнесмен теряет бизнес, сидит в СИЗО, а потом вдруг раз! Обвинения все сняты, бизнес восстановлен. Просто полтергейст какой-то.

– Да, бывает, – согласился мэр. – Сложное время. Непонятное. Мария Владимировна, – крикнул в селектор. – Анонсируйте открытую планерку на… – полистал настольный календарь. – На послезавтра. И наших уведомите, особенно Матвиенку. Чтоб трезвый был. Эх, Борис Олегович!.. Рано вы приехали, надо бы в октябре. У нас в это время тухловидовский фестиваль.

– Какой фестиваль?

– Музыкальный. В честь композитора Тухловидова. Большое мероприятие. С фейерверком.

– Что вы говорите? – скучно восхитился Боб.