Заветная страна. Рассказы, очерки, поэзия

Конечно, творческая лаборатория Георгия Дмитриевича, ведущего научного сотрудника Института славяноведения и балканистики РАН СССР, состоявшегося как философ, культуролог, литературовед и эстетик, выдвинувшего концепцию ускоренного развития литературы, была уникальна. Его работа также требовала не меньшей сосредоточенности и пристального внимания. Он стал автором книг, посвященных истории мировой культуры. Среди них – «Ментальности народов мира… Опыт экзистенциальной культурологии», «Русский Эрос. Роман мысли с жизнью», «Америка в сравнении с Россией» и др. Многочисленные книги Георгия свидетельствовали о глубинном осознании значимости темы, посвящённой ярким и самобытным проявлениям национальных культур не только стран востока – Индии, Китая, Японии, но и европейских стран – Англии, Германии, Франции и др.

К юбилею, 85-летию Георгия Гачева на ТВ канала Культура была поднята тема семейного творческого союза, где взаимоотношения супругов конечно были бы больше чем просто любовь. К обсуждению было показано две небольшие серии документального фильма «Больше чем любовь» о судьбах Георгия Гачева и его жены Светланы Семеновой, их творческом союзе. Автору сценария Александрине Вигилянской и режиссеру Александру Столярову несомненно удалось приоткрыть завесу над секретом этого союза, поразительно плодотворной судьбы. Сам Георгий отзывался с улыбкой о своём «творческом Гулаге», где для него ежедневная норма – 20 страниц рукописи. По следам этой самоотверженной работы была им подготовлена и издана совсем небольшая книга «Семейная комедия. Георгий Гачев и Светлана Семенова» (1994) … Содержание книги и было положено в основу сценария к созданному документальному фильму. Георгий считал, что: «…книжка вышла как семейная комедия. Как есть божественная комедия у Данте. Человеческая, у Бальзака. То есть для меня это семейная жизнь… Это дар божий, где любовь освобождает и заслоняет от эроса всех женщин… и каждый миг жизни исполнен смысла. Эту специальную полосу я бы мог записать как чувства семейной личности в домохозяйстве. И самая главная моя работа в жизни и результат всего – это мой философский дневник…» Каждый из желающих сможет прикоснуться к уникальному творчеству этого замечательного семейного содружества, нашедшего своё отражение в книгах библиотеки им. Н. Ф. Федорова.

А 90-летие со дня рождения Георгия Дмитриевича Гачева был посвящен не только его памяти, но и его спутнице, чудесной женщины и прекрасной души человека, Светлане Григорьевне Семёновой. Многих, в своём окружении, она не только поддерживала в творческом поиске, но и согревала щедротой помыслов и душевностью. Она сумела передать солнечный свет души, тепло и доброту своим детям и внучке. И замечательно, что внучка, Верочка, закончив романо-германское отделение филологического факультета МГУ, впитала в себя как наследие дух, подлинно гуманистического порыва своих близких, в умении служить высоким мечтам и действиям современников. И как считал сам Георгий Дмитриевич, без Светланы Григорьевны, он не смог бы реализовать многие свои замыслы и идеи. Он говорил о своей дорогой Светлане, идущей тропой сердечной мысли, так: «Но воздам и возблагодарю за её божественный дух в доме и готов отдать свои оставшиеся годы жизни и силы для неё».

В этом, верно, и есть чудо любви. Видимо каждым взаимоотношениям бывает присущ вдохновенный ответ души, который так проникновенно прозвучал в стихах юного студента Василия Чуевского на музыку Петра Булахова: «Гори, гори, моя звезда». Романс, зазвучавший в 1868г., покоряет слушателей и сегодня глубиной чувств:

«…Твоих лучей небесной силоюВся жизнь моя озарена.Умру ли я – ты над могилоюГори, гори, моя звезда!»

Ведь такое высокое откровение, вылившееся в строки любви, было символом непреходящих священных чувств, к которым приходят, к большому сожалению, не каждые влюбленные. И Георгий Дмитриевич признавался: «Жизнь живёт пространством духа. Упуская время, я жил счастливо, хотя в моей душе жил демон Сократа. Но счастлив, что теперь мы сросшиеся воедино с моей жёнушкой. В трепетности любви и нежности стало понятно, что любовь —это квинтэссенция жизни – она сильнее смерти, но и бессмертия тоже и вечности…. А в храме ощущаешь полноту и единство людей, вместив в себя вхождение Бога благодатью. И рождается осознание, что Бытие прекрасно и можешь спокойно исчезать, перенеся себя, и возлетая лёгкой душой снизу – вверх, во Вселенную…, развивая собой позитив жизни…».

Да, это был путь любящих сердец к осуществлению Мечты о гармонии духа и физического состояния личности, ради которой жили и спорили в поисках истины оба гения философской и литературной мысли нашего времени, С. Г. Семёнова и Г. Д. Гачев. В их работах были собраны воедино не только душа, но и воля учёных и исследователей передовой философской мысли, неординарных литературоведов. Они щедро делились с нами, современниками, результатами своего труда, где отразились надежды и чаянья человеческого духа нашего мирового пространства – сообщества творческих мечтателей и созидателей будущего. Поразительно по силе духа многогранное творческое наследие наших дорогих современников, возрождающее в душе каждого прикоснувшихся к нему отклик на негасимое пламя истины. Это результат самоотверженного труда учёных и неустанный поиск ответов на вопросы о коллизиях истории Великой культуры человечества, отразившей оптимизм и трагедии нашего сложного мира.

Сегодня это мир Космической эпохи, требующей рождения Новой гуманной цивилизации, о чем повествует также наследие отечественного философа, гуманиста Н. Ф. Федорова и исследователей его духовного подвига. И когда пришло время ухода одного за другим Георгия и Светланы, итоги их исследовательской работы об истории культуры, философской и литературной мысли человечества нашли достойное место не только на полках библиотек. И, по-прежнему, многозначны воспоминания для каждого из нас, вновь и вновь соприкасаясь с памятью о них: или на выставках, посвящённых им и единомышленникам, или просто в общении между собой, или в своей работе.

И мы счастливы, что это даёт силы и вдохновение строить будущее, оставаясь верным памяти об удивительной судьбе Светланы Григорьевны и Георгия Дмитриевича, сумевших жить по велению совести и долга. Они бесконечно близки душе каждого из нас, знавших и горячо любивших их.

Время неумолимо, в её ушедшее стремительное течение нас способно возвратить только наша память. И, в душе по-прежнему звучит сердечный голос замечательной Анны Герман о возможности такого творческого союза и любви. И сердце вторит этой мечте долгим эхом: «такой как у Георгия Гачева (1.05.1929 – 23.03. 2008) и Светланы Семёновой (23.08.1941 – 09.12.2014)», и всегда отзывается в ответ светом души и живёт откровением их сердец:

«Мы память, мы память,Мы звёздная память друга…»

Исповедь счастливого человека

На мой вопрос о судьбе Валентины Лерри, о значении супруги в его жизни, Владимир Казимировичу улыбнувшись начал свой рассказ: «Конечно, и это однозначно, я очень счастливый человек. Встретить и полюбить такую замечательную артистку цирка, такую как Валюша Лерри, блестящую гротеск-наездницу, выросшей из цирковой династии. В моей судьбе это был счастливый билет. Воспитанница династии цирковых наездников, она уже в свои 6 лет могла выполнить 5—6 оборотов сальто-мортале (смертельный номер), заканчивая свой полёт через двухметровую ленту и огненные барьеры на спине любимого коня Принца. Верный конь так был предан Валюше, что когда в полёте ей грозила возможность не долететь или оступиться, чувствуя это, он всё время её страховал, точно подставляя смелой наезднице свою спину. Зрители, замирая от восторга, восхищенно следили за стремительным номером Валентины Лерри, а белоснежный платочек бабочкой бился в ладони бесстрашной искусной наездницы. Выступления своей талантливой внучки Иван Абрамович Лерри завершал ритуалом – почетным кругом по манежу с Валечкой на её коне Принце. И потрясенный зритель ещё долго аплодировал мужеству, мастерству маленькой гротеск-наездницы и её гениальному педагогу.

Цирковые артисты нашей необъятной страны рассказывали друг другу историю, как голодный лев, сбежавший из вольера, стал бить её коня Принца по спине, чтобы сбить с ног. Увидев это, 6-летняя Валечка не растерявшись, схватила тяжелый лом и бросилась спасать своего друга. Но не удержала лом в руках и уронила его. К счастью, лев повернул голову на возникший шум, и конь сразил своего обидчика ударом копыта в лоб. Вот такая бесценная дружбы была у Валечки и её любимца Принца.

В 1945 г, в свои 10 лет, единственная из малолетних цирковых артистов, она получила медаль за доблестный труд во время Великой Отечественной войны. Когда мы познакомились, она рассказывала мне свои удивительные истории, которых у неё было немало. Некоторые из них описаны другом нашей семьи, Народной артисткой РФ, дрессировщицей медведей Эльвиной Михайловной Подчерниковой-Эльворти в её книге: «Моим дорогим… или записки медвежатника».

Мы признались с Валюшей друг другу в чувствах, когда ей было уже 24 года. В блеске славы она трудилась не покладая рук, одним из выдающихся её номеров – это был номер «Мексиканка». Но её родители были категоричны, не разрешив нам создавать семью. Дело в том, что на заработок Вали существовала вся её семья. К тому она была старшей, надо было помогать учиться своим младшим братьям. И нам пришлось расстаться, судьба развела нас надолго.

Отслужив армию, где мои песни распевали ребята в часы отдыха, вскоре окончил авиационную школу. И видимо пошёл в своего дядю – знаменитого изобретателя, так как я получил 7 патентов за свои изобретения, был приглашён в 1954г. в Румынию на съезд изобретателей. В то время, я служил механиком на военном аэродроме под Бухарестом, и к тому же помог предотвратить аварию на правительственном самолете нашего Генерального секретаря страны Н. С. Хрущева. Самолёт вынужден был сделать у нас аварийную посадку на пути следования из Москвы в Берлин. После этого случая меня обязали вести занятия с механиками аэродрома. А в 1957 г., так как я занимался одновременно акробатикой, боксом и хоккеем, то от института им. Лесгафта был послан на Спартакиаду народов СССР.

Вскоре я был приглашен в московский цирк на Цветном бульваре популярным артистом А. Б. Геллер и был зачислен в штат цирка. У зрителя пользовались большим успехом наши номера из жанра акробатики «Сценка на пляже», «Музыкант и дирижёр». С тех пор цирк стал моей судьбой.

Только через 8 лет мы случайно, по цирковой разнарядке, встретились с моей Валюшей. В свои 33 года, после жестоких переломов, которые получила во время очередного выступления на манеже цирка, она оказалась прикована к больничной койке. И мы решили никогда больше не расставаться. На целых 9 месяцев затянулось лечение. Это, конечно, было серьезным испытанием – быть всё это время на растяжке, в постоянной борьбе с пролежнями и верой, что здоровье должно вернуться. Я, как мог, оберегал жизнь и судьбу моей единственной и неповторимой суженной Валечки, помог ей выздороветь и вернуться к зрителям, на манеж.

И она радовала нашу дорогую, юную и взрослую публику, ещё 12 лет замечательными искромётными виртуозными номерами. Выйдя на пенсию, она согласилась на инвалидность первой группы, врачи были поражены выдержке и её силе воли. Искалеченная, но всегда со светлой улыбкой, она одаривала людей добротой и сердечностью.

За год до ухода из жизни, Валюша была награждена Алым крестом за заслуги перед Отечеством и посмертно получила звание Заслуженной артистки РФ. Ей было 82 года. А я нашу историю описал в своей книге «Легенда Отечественного цирка – Валентина Лерри», посвятив памяти моей удивительной Валечки.

Молодые кинематографисты даже сняли небольшой фильм о нашей удивительной истории, о цирке на Фонтанке и выложили его в интернет. В день моего 85-летия мой старинный друг, тоже переживший блокаду родного Ленинграда, посвятил мне стихи:

«Пришел день рожденья опятьИ Вам теперь 85,По-прежнему все в норме,В отличной находитесь форме.И память Ваша в порядкеПо самой большой разнарядке —В блокаду, помнишь, как под брезентомВывезли нас в машине без тента…А результат хорошей осанки —Дом без углов на Фонтанке,И общество женщин достойныхПридаст юбилею задорность».

Валечке это посвящение понравилось бы, я это знаю. Ведь мы с ней, наши 50 лет, были как одно большое счастье, и я всегда удивлялся, почему мне в жизни так повезло. Быть таким счастливым человеком…».

Этими словами закончил свою нечаянную исповедь Владимир Казимирович Шилинский-Лерри, 85-летний ветеран цирка, переживший блокаду Ленинграда, любимец цирковой молодежи, умеющий радовать окружающих своими стихами и удивительно молодой душой.

Печать Шахерезады

В своё время, ещё до ухода жены из семьи, Константин Николаевич нередко подразнивал Софью Сергеевну, блистающей яркой утонченной красотой, что женился на ней из-за пятилетней Юльки. Это случилось, когда он принёс краски, альбом и вручил подарки малышке, а ребёнок кинулся ему на шею с радостным криком: «Папа, спасибо, как я тебя люблю». Константин Николаевич прижал к сердцу вместе с девчушкой и будущую судьбу её трепетной души. Он захотел стать отцом.

Выросший в семье военного, где его отец гордился традициями и военной династией предков, Константин Николаевич был беззаветно предан своему делу, хотя заочно закончил филологический факультет МГУ и даже преподавал в школе. Но вот остались в прошлом, гарнизонная жизнь на границе, полная испытаний. А совсем недавние ранения, сделавшие его инвалидом, вернули к прежней профессии учителя литературы. И девочка, заслушиваясь его рассказами, беззаветно отвечавшая ему самыми светлыми дочерними чувствами, стала считать только его своим настоящим отцом. Всю свою сознательную жизнь она восхищалась его мужеством и сильным мужским характером, его невероятной выдержкой и чуткостью. Училась у отчима способности любить, понимать, прощать и многому другому, что считала важным для себя.

После ухода из жизни второго мужа, Софья Сергеевна, вернулась всё-таки к Константину Николаевичу, и Юлька была несказанно рада за него. Девочка как губка впитывала в себя происходящее вокруг, принимая все коллизии жизни скорее подсознательно. Но при этом относилась ко всему рассудительно и философски, как к урокам жизни.

Константин Николаевич жил физической и душевной гармонией, наконец установившейся в его семье после возвращении жены, шутливо называя любимых своих – Шахерезада большая и маленькая. У обеих между бровями, чуть ниже переносицы, было изящное, в виде падающей капли родимое пятнышко. Он не сердился, когда незнакомые люди оборачивались им вслед с теплой улыбкой. Отчим рассказывал, что по преданию, красавица принцесса Шахерезада, чтобы защититься от превратностей судьбы, окружала себя своими двойниками – красавицами с изящной родинкой на переносице. Софья Сергеевна повторила себя в облике своей дочери, это воспринималось как волшебная игра природы, как совершенство её печати. Это, как любил повторять Константин Николаевич, и есть феномен печати Шахерезады.

Дети родственников обожали Юльку, с удовольствием гостили с ней в деревне. И смеялись весело, когда Юлька с юмором рассказывала о неистощимой фантазии Константина Николаевича, с которой он придумывал разные игры или устраивал походы с детворой из соседствующих дач. Особенно ребятня любила её рассказы о лошадях с конного двора, с которыми они отправлялась в ночное. А когда могли присоединиться к ним и Софья Сергеевна, и Константин Николаевич, – такими вечерами ребята до поздней ночи заслушивались его рассказами о далеких созвездиях, о путешествиях. Это была атмосфера откровения и того высокого и сокровенного, что зарождается только у ночного костра. Поэтому Юлька старалась, как могла, воссоздавать в отношениях с детьми такие же удивительные мгновения доверия, восторга и теплоты, постигнутые ею ещё в детстве.

Но когда, только что вышедшего на пенсию Константина Николаевича поразила тяжёлая болезнь, он не мог себе позволить раскисать перед своими дорогими и любимыми. Он упорно, изо дня в день учился заново говорить, ходить, жить. Своей волей и страстью к жизни он поражал не только близких, но и врачей. При всём при этом он, едва передвигаясь, продолжал контролировать жену, чтобы та своевременно принимала лекарство, не пропускала время для укола инсулином и многое другое.

Все чаще, отставив домашние дела, Юлька бежала ухаживать за ним, во всём поддерживая мать в этом нелёгком испытании. Со временем, загруженная заботами по работе, проблемами в своей семье она стала реже появляться у родителей. Отчим с нетерпением ждал свою любимицу, которую хорошо понимал и обожал как родную. На вопрос, когда же она выберется навестить их в очередной раз, Юлька всегда односложно отвечала: «Пап, ну некогда, веришь? Только вырвусь, сразу же буду у вас». Вскоре Константина Николаевича не стало и мать, страдающая сахарным диабетом более 10 лет, совсем сникла, как будто угасло в ней необходимая для жизни искра. Теперь уже Юлька продолжала «контролировать» её по телефону, уговаривая не опускать руки. Причём Софья Николаевна внешне оставалась всё такой же обворожительно утонченной и даже цветущей, казалось, что болезнь едва коснулась её.

Юлькина судьба в чем-то очень перекликалась с судьбой матери. Уже в 19 лет, белокурая, стройная, очаровательная Юлька, ни с кем не советуясь, вышла замуж за своего однокурсника Егора, и родила сына, Алёшку. Семья восприняли этот факт, как событие само собой разумеющееся. Самостоятельный характер дочери и её физическое совершенство были лучшим подарком и приданным для появившейся молодой семьи. Однако, после 20 лет супружеской жизни, встретив Лазаря, Юлия отдала ему своё сердце безоговорочно. Второй муж боготворил её. Дом постоянно благоухал от цветов, радовал подарками мужа. Однако к царившей атмосфере любви всегда была приправлена бесконечно злая ревность. На первых порах Юлька посмеивалась и шутливо заявляла мужу: «Ты только к телеграфному столбу меня не ревнуешь». А сын, Алёша, к каждому Новому году привозил в подарок большой белый букет из лилий и на вопрос: «От папы?», кивал головой и просил её о возвращении домой. Но через 3 года супружества, новый супруг уехал в Израиль, надеясь на обещанные блага и материальный достаток.

Однако Юлька категорически отказалась оставить родину, родных, особенно внуков, и вернулась к Егору. И когда тот оказался на больничной койке из-за жестоких болей в позвоночнике, она самоотверженно и безотлучно проводила дни и ночи в его палате. Последние два месяца особенно тяжело дались ей. Здесь были не только накопившаяся усталость и страх за судьбу мужа, он перестал практически ходить из-за постоянных болей и катастрофической атрофии мышц не только ног, но и рук. Врачи не могли разобраться до конца в ситуации, поговаривали о возможной онкологии и ничего не обещали. Теперь Юлия Константиновна делила свое время между работой, уходом за больным. Всё реже возилась с внуками, но всё-таки успевала отдавать им всю нерастраченную силу нежности и душевной теплоты. Она была верна себе, своему характеру «стойкого оловянного солдатика». Верила, что миром правит любовь и доброта, читала детям волшебного Андерсена и сборники сказок народов мира. Это был и её источник силы. И дети ждали этих вечеров, проникаясь миром фантазий и маленьких открытий, бесконечно веселых игр с бабушкой.

Юля очень скучала об отчиме, Константине Николаевиче, нередко молилась и плакала слезами глубокого сожаления, о том, что лишала его должного внимания, в котором он так нуждался. Пряча слёзы от детворы, она убегала от них и, выплакавшись, возвращалась в комнату для игр, строгая, молчаливая, необычно красивая. И чувствуя перемену в настроении бабушки, каждый из внуков тихонько занимался своим делом. Но после таких вечеров все становились как-то ближе друг к другу, угадывая что-то скрытое от глаз, окунаясь в атмосферу теплоты взаимопонимания и согласия, устанавливающихся в доме надолго и так важного для всех…

Нелепая ошибка

Полина влетела в кафе, нашла глазами мужа и буквально упала рядом с ним на стул: «Ну и денёк» – проговорила устало. И выложила на столик ключи Игоря, которые второпях утром бросила в свою сумочку. «Не будешь сердиться, если немного опоздаю в театр?» – прижавшись к щеке мужа, прошептала она. А он как всегда, невозмутимо улыбаясь, ответил: «А ведь я никогда не привыкну к твоим опозданиям, и что прикажешь мне делать с собой. Раз ты и такая мне люба». И целуя, спросил: «Есть то будешь, заказать тебе что?» Полина перевела дух, ответила торопливо: «Что ты, что ты! С утра ждём проверки, некогда, побежала». И прикоснувшись к щеке мужа, уже на ходу попросила: «Если опоздаю все-таки, оставишь билет у билетерши?». И улыбнувшись ему в ответ, сказала: «Извини, ну что мне делать, раз я у тебя такая! Всё, бегу, до вечера». Махнув рукой на прощанье, улыбнулась и исчезла за дверью кафе.

Полина причисляла себя к счастливым женщинам. Она бесконечно обожала своего Игоря. Он, вырос в семье кадрового военного, в атмосфере строгости и требовательности гарнизонной жизни. И очень гордился дедом, закончившего Великую Отечественную в чине генерал-майора и преподававшего в Военной Академии. Но вместе с тем Игорь, став мастером спорта по многоборью, наперекор желанию отца, стал спортивным психологом. Встретив Полину, полюбил и всегда дорожил её мнением, хотя на многие вещи у каждого из них был свой взгляд. Любимая дочь, 15-летняя Лада только радовала родителей. Дочь так быстро подросла за последнее лето, что почти догнала ростом маму.

Теперь, Полина стала чаще созваниваться со своими родителями в Иркутске, где они, уцелевшие в жестоких боях на Курской дуге и, залечивая раны в госпитале, так и остались жить в родном городе. Она советовалась с ними, рассказывала о сложных проблемах переходного возраста дочери. И конечно, в своей работе психолога в школе, где она с ещё большей остротой ощущала подспудные трудности становления своих подростков. Боялась потерять доверие ребят, раздумывая над будущим своих подопечных, была в постоянном поиске, выстраивая систему тренингов для них. Игорь даже подтрунивал над бесконечными консультациями жены на расстоянии. Конечно, неплохо, что такие корни в семье – прямо-таки пример династии психологов. И дедушка, и бабушка в далёком Иркутске, и мама, и папа рядом с дочерью. Но у Лады такие глубокие аналитические разборы не вызывали энтузиазма. Она жила своими подростковыми проблемами и сложностями взаимоотношений с одноклассниками, делилась теперь своими трудностями с подружками.

Уже на бегу Полина, сунув руки в карманы, вдруг поняла, что оставила Игорю не его, а свою, рабочую, связку ключей. Чуть не плача, чертыхаясь и от того, что телефон мужа не отвечал, кинулась вновь в кафе. И застыла на пороге. Сергей и девушка, сидящая к двери спиной, наклонилась над столиком так низко, что головы обоих соприкасались. Пряди её светлых локонов упали на его лицо во время легкого поцелуя в щеку. Это зрелище поразило Полину как гром среди ясного неба, у неё даже потемнело в глазах. Она, вцепившись в спинку стула, тихо опустилась за ближайший столик. Боль нестерпимой обиды за себя буквально обрушилась на неё и обожгла её. Мстительное чувство ревности, парализовало Полину. Поднялась с трудом и, чтобы снять нервное напряжение прошла к стойке бара, едва передвигая заплетающиеся ноги. Нервы были натянуты как струна, побледневшая и как-то осунувшаяся, она медленно взяла меню и села поближе, спиной к столику Игоря. Полина торопливо накинула на голову капюшон, надеясь, что муж её не узнает. А ещё надеялась прийти в себя после такого неожиданного шокового поворота в возникшей ситуации. В глубине души всегда боялась столкнуться в жизни с подобной историей треугольника. Её бил нервный озноб. Судорожно обхватив голову руками, вновь и вновь, Полина всматривалась ничего не видящими глазами, в своё зеркальное отражение напротив себя. И вдруг, она услышала за спиной звонкий голос Лады: «Папа, как хорошо ты всё придумал! Вот мама обрадуется, когда увидит меня в театре в обнове. Спорим, она не узнает меня!».

«Ах, ты, моя красавица! Но прошу, не опаздывай, иначе сюрприз не получиться» – послышался в ответ негромкий голос Игоря, который вёл к выходу дочь за руку, как маленькую. И оба спешно скрылись за дверью. Наконец Полина начала приходить в себя, смахнула слёзы с ресниц, выпрямилась. Оглянулась вокруг, в надежде попросить сигарету. Бросила курить давно, когда узнала, что в положении, к тому же – девочкой. Взяла машинально зазвеневшую трубку телефона и, услышав голос мужа, закричала: «Игорь, Игорь спасибо что перезвонил. Что-то мне плохо от этой беготни. Встретимся через 10 минут, буду у памятника». И уже шепотом проговорила: «Игорь я тебе хочу признаться, я тебя очень, очень люблю!!!» И услышала, как всегда с едва уловимой иронией, ответ: «Иначе и быть не может, приходи скорее». Она поднялась и не торопливым легким шагом, задумчиво склонив голову, вышла из кафе. Сияло солнце. Снег искрился светло и радужно. И Полина заплакала негромко, вытирая поспешно непрерывно струящиеся слезы. Это были слёзы горечи от открытия в себе непостижимо мстительного и разрушительного чувства ревности. Впервые Полина столкнулась со своими противоречивыми эмоциями, с их непредсказуемой силой, сбивающей с ног подобно извергающемуся вулкану.