Любовь в каждой строчке. Писатель года – 2021

Возле подъезда встретил соседа. Виталик учился в параллельном классе, поступил в институт. Политех, вроде. Я, честно говоря, особо никогда и не интересовался. А тут, вдруг, остановились, языками сцепились. Я ему и выложил, что не в чем идти к девушке. Подтрунивания и намёки пропустил мимо ушей. И каково же было моё удивление, когда Виталик предложил мне на вечер свой костюм:

– Померь, придётся в пору – мне не жалко.

И вот я стою в нашей с матерью маленькой прихожей напротив зеркала и вглядываюсь в отражение. Чёрные брюки со стрелками как раз – удачно, что мы с Виталиком одного роста. Светло синяя рубашка – и рукава что надо, и плечи вроде на месте. Мать бы сказала, к глазам подходит.

Смотрел на себя и думал, что, пожалуй, хотел бы быть в таком виде каждый день. Работать не грузчиком и подсобным рабочим, а менеджером в каком-нибудь банке. Или заняться веб-дизайном и создавать такие вот игрушки компьютерные, в которых сейчас сам зависаю. Но потом потряс головой, снял чужую одежду и разозлился сам на себя. Пока я буду учиться всему этому, мы с матерью с голоду сдохнем.

До часа икс оставалось ещё очень много времени, и я, чтобы не метаться по квартире, как тигр в клетке, решил скоротать время за компьютером. Открыл свой аккаунт. Так, что у нас тут нового. Ивенты, новые игровые режимы… Ничего интересного. Да к тому же командное всё: 30 на 30 игроков. Неизвестно с кем в команду попадёшь. А что у нас в турнирах? Опа, один на один. Ну уже что-то. И призовой фонд неплохой – личные резервы (доп. опыт; доп. опыт экипажа; доп. кредиты). В общем недолго думая, я нажал кнопку «зарегистрироваться» и вскоре уже бороздил просторы виртуальной вселенной.

Подтверждённых команд было четырнадцать, и мне после серии боёв удалось выйти на второе место. Игра захватила, как всегда. Я отчаянно жал на клавиши, рискуя сломать клавиатуру, матерился и ругался, переписывался в чате с соперниками. И я совершенно не заметил, как стемнело. Не заметил, как вернулась мать. Вернулся в реальность, только когда она принесла мне мобильный из прихожей.

– Сынок, а кто такая Ульяна?

Вздрогнул, уставившись на аппарат в материных руках, а потом чуть не закричал от отчаяния.

– Мама, сколько времени? – подскочил и выхватил у неё трубку.

– Девять. Десятый час, наверное, уже. Ты ужинал?

– Причём здесь ужин, мама?! Причём здесь ужин?! – и вылетел из квартиры.

Так стыдно мне не было ещё никогда. Тридцать девять пропущенных! Тридцать девять! Бедная моя девочка, она подумала, что я струсил, что я спасовал перед знакомством с её родными. А я же… А что я? Я ещё хуже, заигрался в игрушку, как малолетка какой-то! Вот как я ей признаюсь? Ну, дурак! Она ведь бросит меня. Скажет – на кой чёрт я ей такой сдался? Или не признаваться вообще?

Всю дорогу набирал её номер. Не отвечала. То ли спит, то ли слышать меня уже не хочет. Добежал до её дома и остановился перед окнами. Искушение позвонить в домофон было велико, но стало слишком стыдно. До такой степени, что захотелось провалиться сквозь землю. Я поднял голову вверх и нашёл её окно – четвёртый этаж, четвёртое слева. Посчитал ещё позавчера, когда провожал Улю после крыши. Вспомнил, как хорошо всё тогда было, легко и просто. Вспомнил, что сам только что всё разрушил, игроман несчастный. Не зря мать говорила… Возникло желание от души навалять себе по морде.

Посидел немного на лавочке, подумал покричать Ульяну, чтобы вышла. Как бы гадко я не поступил, но поговорить нам было необходимо. Потом решил, что кину в окошко камушек по старинке. Прицелюсь в раму, благо опыт большой. А разобью стекло – ну и чёрт с ним. Хуже уже вряд ли может быть. Замах, бросок, и через минуту Ульяна выглядывает во двор, находит глазами меня, а через две – выбегает из подъезда, кутаясь в просторную вязаную кофту.

– Вова, ты где был? С тобой всё в порядке? – кинулась ко мне, схватив за руки. – Я волновалась.

Стиснул челюсти и чуть не застонал, почувствовав себя последней скотиной.

– Мама расстроилась. Распереживалась, что у нас несерьёзно, что ты спасовал. А я убеждала, что всё не так, что ты не мог, – горячо шептала она. – Расскажи, что произошло. На работу срочно вызвали?

О господи, милая моя, наивная девочка. Она ищет, как меня оправдать, и от этого становится только хуже. Я бы мог наврать с три короба, навешать лапши на уши и назначить новую встречу. Да только какие же тогда у нас будут отношения, если они начинаются со лжи?

– Ульян, я играл.

– В смысле, играл? – она отпрянула и распахнула свои зеленющие глаза.

– Ну, играл на компьютере, – севшим голосом ответил я.

– Так вот зачем ты мне об этом рассказывал… – Уля хватала воздух ртом.

А я ждал приговора, понимая, что что бы я сейчас ни ответил, всё будет выглядеть нелепо и жалко.

– Я готовилась… Вов… Мы готовились… Ты первый… Я же никогда раньше… Мама… О, Господи! Вова, как же так? Это серьёзно было – для них, для меня… А ты! Я думала… Я поверила, Вов, понимаешь? Поверила! А для тебя, выходит, эти железки важнее…

Она чуть не плакала, и слышать разочарование в её голосе оказалось худшим наказанием. Хотел хоть что-то сказать в свою защиту, но понимал, что заслуживаю каждое сказанное ей слово. Ульяна развернулась и скрылась в подъезде, а я проклинал себя на чём свет стоит.

«Для тебя, выходит, эти железки важнее…»

Нет! Нет! Тысячу раз нет! Теперь – нет! Теперь, когда появилась Ульяна. Она стала самым важным в моей жизни. Только виртуальный мир не отпускал. Раньше была иллюзия, что я всё контролирую. Могу встать из-за компьютера, когда нужно куда-то пойти или ложиться спать… Но сегодняшний вечер показал, что ситуацией я не владею. Может мне правда нужна помощь?

Возвращался домой, еле передвигая ноги, с чётким желанием раздолбать компьютер молотком, как только окажусь в своей комнате. Необходимо было кого-то сделать виноватым, а признать, что виноват я сам, мужества так и не хватило. Вот если превратить технику в груду пластика и железа, интересно, от этого станет легче?

У подъезда на лавочке сидели пацаны. Кто курил, кто щёлкал семечки. Я прошел мимо, как во сне.

– Эй, Вован, ты чего такой смурной?

– Мужики, он не здоровается даже!

– Совсем зазнался!

– Мужики, а он мечтает, как миллион выиграет! Слышь, Вован, будешь в турнире участвовать? Зарегался? Уже на следующей неделе.

Под свист и улюлюкание я зашел в подъезд. Везде эта игра! Со всех сторон! Как нарочно. И так непросто, а тут ещё и они со своими соблазнами. Как доза для наркомана, честное слово. Осторожно открыл дверь, зашел в квартиру. Тихо. Прошёлся по комнатам, мать спала у себя, не погасив свет. Одетая. Видно, меня ждала. Чёрт, я же ничего ей не рассказал – куда ушел, зачем? И не стану пока. Сначала нужно вернуть Ульяну.

Следующим утром я понял, что компьютер громить не стану. Хотя бы потому, что его можно выгодно продать. Я противился этому, когда мы с матерью оказались в скверном финансовом положении, но сейчас понял, что это выход. Опубликовал объявление на одном популярном сайте, указал все характеристики, установил цену. Вполне адекватная, чтобы не отпугнуть. Шумно выдохнул. Я осознавал, что отрезаю себе путь в виртуальный мир, в мир, где я мог быть сильным, смелым. Только иначе, к сожалению, было нельзя.

К работе я приступил с особым рвением. Хотелось забыться и доказать, что я и в этой жизни чего-то стою. Начальники, коих у меня было очень много, на каждой «точке», только диву давались, не уставая подкидывать поручения. В автомастерской тоже было чем заняться. Ребята выкупили у одного пенсионера за копейки старенькие Жигули. Не на ходу, конечно. Но сочли, что, поколдовав над движком, машину можно оживить. Это было спасением для меня сейчас. Я вызвался остаться на ночь. Да никто, впрочем, и не возражал.

Руки механически делали свою работу, а сам лихорадочно думал, чем мне удивить Ульяну. Грандиозные подарки? Охапка цветов? Ресторан? Золото? На это за пару дней не заработаешь… И что-то мне подсказывало, что вся эта мишура – не про неё. Главное вовсе не это. Главное – вернуть её доверие. А это гораздо сложнее.

Следующие три дня я приходил домой только ночевать. Мать лишь вздыхала, когда я, едва добравшись до кровати, падал на покрывало прямо так, в одежде. С тех пор как ушел отец, мы редко разговаривали по душам. И сейчас мать пыталась пару раз вызнать, что со мной. Но всё было слишком сложно, и объяснять у меня не было никаких сил.

Машину удалось продать в три раза дороже. В одном из магазинов я добился, чтобы меня оформили-таки на полставки. Пачка денег в кармане росла. Я откладывал их, так и не придумав, как мне извиниться перед Ульяной и исправить свой глупый поступок. Прийти к её дому снова не хватало духу, и я чувствовал, будто бегу по кругу – каждый день одно и то же. И что должен изменить, я не понимал.

А потом я встретил Надю. Это было неожиданно. Как привет из прошлого, привет из тех счастливых дней, когда у нас с Улей было всё хорошо, пока я сам всё не испортил. Надя поздоровалась первая:

– Привет!

Я хмуро кивнул и остановился. Она была той ниточкой, которая могла вновь связать меня с Ульяной. И я стоял и молчал, малодушно ожидая, что сейчас как по волшебству всё разрулится.

– Что, даже не спросишь? – исподлобья глянула она на меня, прижимая неизменные учебники к груди.

– А ты расскажешь? – ответил, прекрасно понимая, о чём речь.

– Расскажу. У неё беда в семье, Вова. Отец попал в аварию. У него тяжелая травма позвоночника. Прооперировали, но нужна серьёзная реабилитация. Мать Ульяны днюет и ночует там, взяла отпуск без содержания на работе. Уля кое-как сдаёт экзамены. Сам понимаешь, в каком она состоянии. Они экстренно собирают деньги для поездки за границу. Говорят, именно там есть шанс поставить его на ноги. Пока на счету копейки, но Уля надеется на лучшее. Ей сейчас очень нужна поддержка любящего человека.

Упрёк в её глазах был излишним, до меня и так дошёл смысл её слов. В который раз за последние дни почувствовал себя конченным придурком. Боялся позвонить, а она не набирала мой номер, потому что было попросту не до этого. Глупо, глупо, глупо! Чуть ли не бегом направился домой, решив отдать Ульяне всё заработанное. Пусть крохи, но возможно, они приблизят её отца к выздоровлению.

Возле подъезда снова сидели пацаны. Я хотел опять пройти мимо – не до них сейчас, – но Виталя преградил мне путь:

– Вован, костюмчик когда отдашь?

– Да хоть сейчас.

– А что так? Не пригодился?

Не ответил. Ждал, когда пропустит. Кулаки чесались, хотелось выпустить пар, но тратить время на драку было жалко.

– Слышь, Вован, ты в турнире-то участвуешь? Мы так и не поняли в тот раз, – Витёк, заядлый геймер, щёлкал семечками и сплёвывал шелуху прямо себе под ноги.

– Я больше не играю.

– В смысле?

– В прямом. Не играю, сказал, – и, толкнув плечом Виталика, прошёл в подъезд.

Дома пересчитал деньги. Это смешно. Просто смешно. Не хватит даже, чтобы купить билет на самолёт. Заработать такую большую сумму в короткий срок мне просто негде. Просить в долг у пацанов, таких же голодранцев, как и я, даже и думать не стоило. Проданный компьютер тоже ситуацию не спасёт. Обратиться к отцу? Так он за десять лет нам с матерью ни копейки не заплатил. Неужели даст денег сейчас на реабилитацию совершенно незнакомого человека.

Я огладывал комнату, в панике подыскивая выход из положения, и взгляд зацепился за компьютер. Я не включал его уже три дня. Чёрный монитор притягивал, но мне удавалось бороться с собой.

«Вован, ты в турнире-то участвуешь?» – тут же всплыло в мозгу.

«Он мечтает, как миллион выиграет», – и идиотские улюлюкание в спину.

Миллион… Не так давно действительно было объявление о турнире. Главный приз – миллион рублей и машина. Не иномарка, конечно, но добротная. Турниры с реальным вознаграждением не объявляли никогда. Чаще выигрышем были всякие ништяки в игре – новые танки, бонусы и тому подобное… Я слышал о турнире, видел ажиотаж, который царил вокруг мероприятия в сети. Да только из-за проблем в реальной жизни мне было совершенно не до этого.

«Он мечтает, как миллион выиграет…»

Я подошел к компьютеру и в задумчивости постучал пальцами по столешнице. Обещал себе, что больше никогда не сяду, ни за что не буду играть, но это был реальный шанс. Я мог победить, потому что опыт имел большой и рейтинг по боям высокий. Сомнительный повод для гордости, конечно, и всё-таки.

– Последний раз, – сказал сам себе, быстро включил компьютер, открыл аккаунт и зарегистрировался в турнире.

Бои продолжались всю ночь, и в какой-то момент я понял, что для меня это перестало быть игрой. Я впервые не получал никакого удовольствия, привычного для меня кайфа, не испытывал куража. От исхода серии сражений зависела судьба нескольких людей, в том числе и моя. Так нелепо и дико, ведь я до сегодняшнего дня считал это развлечением, и даже подумать не мог, что виртуальный мир влезет в мою реальность таким образом.

А на рассвете объявили победителя. Сначала я не поверил. Думал, что-то не так понял. Но когда мне на электронную почту прислали письмо с просьбой указать реквизиты банковского счёта, которого у меня, кстати, сроду не было, я осознал, что победил.

Утром усталости совершенно не чувствовал. Сначала хотел, как только банк откроется, направиться туда, а потом решил, что поступлю проще.

Ульяна долго не отвечала на телефонный звонок. Я не слышал её голос уже целую неделю и не знал, от чего волнуюсь больше: от собственной победы или от долгожданного разговора с любимой.

– Я слушаю, – ответила холодно и безжизненно.

– Пришли номер счёта, куда вы собираете деньги для отца, – без предисловий сразу начал я.

– Что? Откуда ты…

– Неважно, просто пришли номер счёта, – и повесил трубку.

Всё потом. Как бы мне ни хотелось сейчас с ней поговорить, узнать, как она, родители, сначала необходимо решить проблему с деньгами. Не успокоюсь, пока Уля их не получит.

Через некоторое время зазвонил телефон. Сердце сделало кувырок. Ульяна.

– Спасибо, – очень тихо, искренне и нежно. – Вова…

– Да…

– Приходи завтра на выпускной в два часа.

– Я буду.

Вот и костюмчик пригодился.

Ульяна

Выпускной был похож на сказку – воздушные шары, цветы и все нарядные, красивые и счастливые. После того, как ситуация с папиной реабилитацией разрешилась, я наконец-то смогла вздохнуть спокойно.

Не знаю, откуда Вовка взял деньги. Когда пришло уведомление о переводе средств, я чуть не задохнулась от нахлынувших чувств. Надеюсь только, что деньги он добыл законным путём. Позже я непременно его об этом расспрошу. А сейчас я была настолько ему благодарна, что на глаза слёзы наворачивались. И, конечно же, я его простила за ту детскую выходку – пропустил встречу из-за того, что заигрался. Вспылила тогда, убежала, а потом жалела. Ведь смешно, ей богу. Ему и самому было стыдно, я видела. Наутро хотела позвонить, а тут беда с папой. Не до того просто было.

Волновалась, оглядывалась – придёт или нет. И когда Вова показался у ворот колледжа, махнула ему рукой. Он остановился чуть поодаль ото всех, а я проклинала протокол и официальность мероприятия. Хотелось подбежать прямо сейчас и упасть ему на грудь, чтобы обнял крепко-крепко. А с другой стороны, хотелось, чтобы наблюдал и гордился, видел, как мне красный диплом вручат, видел наш с девочками танец…

Все разбрелись кто куда, чтобы сделать праздничные фотографии, поздравить друг друга. А Вовка подошел ко мне, учтиво поклонился, взял за талию, и мы стали покачиваться в танце под музыку, так удачно оставленную звучать фоном.

– Мама с папой завтра улетают в Германию. В клинике уже их ждут.

– Я очень рад… А ты?

– А что я. Я теперь школьный учитель. Учитель начальных классов, если быть точной. С сентября приступаю к работе.

– Очень хорошо. Раз ты учитель, значит сможешь меня подготовить, – Вовка хитро улыбнулся.

– К чему подготовить? – не поняла я.

– К экзаменам.

– Какие экзамены? – изумилась я. – Ты же не учишься нигде.

– Вступительные, – разулыбался Вова.

Я настолько была переполнена эмоциями, что не сразу осознала, о чём это он. А когда поняла, то расцеловала в гладко выбритые щёки.

Останься

– Ты козёл, Ерёмин! Я ненавижу тебя! Спишь со всеми подряд, даже не скрывая это! – прокричала Арина и потрясла зажатым в руке телефоном.

Она стояла посреди ординаторской в шубе нараспашку, эффектная шатенка с искажённым злобой красивым лицом. Фёдор пытался утихомирить Арину и вернуть свою трубку. Санитарка Люсенька ретировалась с поля боя мгновенно, позабыв о ведре и лентяйке.

– Ты дура, да? Это анестезиологу сообщение!

– Да хоть проктологу! – Арина вырвалась, отскочила от мужа и, паясничая и кривляясь, зачитала смс-ку вслух. – «Встречаемся через пятнадцать минут. Вторая операционная». Ты всех так любезно предупреждаешь?

– Уймись, это рабочий вопрос, – устало потёр переносицу Фёдор.

– Для решения рабочих вопросов существуют рабочие телефоны, Ерёмин, понимаешь? Ра-бо-чи-е!

Мне было откровенно его жаль. Я знала, что у Фёдора сегодня выдалась непростая смена, а тут ещё и жена добавила проблем. И самое интересное, что у неё совершенно не было повода устраивать такие сцены. В больнице все друг у друга на виду, и скрыть что-то довольно сложно. Никто не святой, и бывало всякое. Но если бы он действительно изменял жене, об этом тут же стало бы известно.

Арину можно было понять. Фёдор – красивый мужчина. Статный, широкоплечий с мужественными чертами лица. И я солгу, если скажу, что не фантазировала о нём. Представляла, каким мог бы быть секс с ним, представляла его руки у себя на плечах, груди, бёдрах. От таких мыслей пробирала сладкая дрожь. Потом я открывала глаза и понимала, что никогда не посмею сделать шаг первая. Сделать шаг навстречу и соблазнить чужого мужчину. Слишком больно будет всем. Мечты так и оставались мечтами, и мы с Фёдором Александровичем были не более чем добрыми друзьями и коллегами.

Я была не одинока в своей симпатии. Пациентки всех возрастов пытались заигрывать с ним. Кокетничали напропалую. Но Ерёмин был непробиваем. Коллегам, докторицам и медсестричкам, тоже оставалось только ронять слюни. Видимо, он всё-таки любил свою жену, несмотря на все её выкрутасы.

Она могла позвонить среди смены во сколько угодно, хоть в час ночи, хоть под утро, когда каждая минута сна на счету, и спросить: «Ты сейчас с кем?» Арина изводила его, совершенно не думая, что унижает мужа и искореняет всё хорошее, что есть между ними. Доверие? Нет, не слышали. Можно подумать, на дежурстве больше заняться не чем, кроме как зажиматься по углам с девицами.

Она и слышать не хотела оправданий Фёдора. Он вновь предпринял попытку успокоить свою жену, а я уткнулась в историю болезни и старательно делала вид, что меня здесь нет. Я бы сбежала отсюда, но Арина стояла как раз возле двери. И выйти из ординаторской означало пройти мимо этого тайфуна, что мне совершенно не улыбалось.

– Арина, прекрати истерику! – Фёдор заламывал ей руки. Я видела, что он с трудом сдерживается от того, чтобы не вмазать ей по её разрумянившимся щекам.

Завотделением Римма Павловна наблюдала за разразившимся скандалом с открытым ртом. В своём почтенном возрасте она привыкла, что подобное происходит лишь на телеэкранах. Мы все слышали о ревности Арины и считали это преувеличением, честно говоря. Но теперь, когда увидели масштабы трагедии вживую, стало не до смеха. Захотелось, чтобы эта жуткая сцена поскорее прекратилась.

Арина словно услышала наши молитвы. Она какое-то время шарила взглядом по ординаторской. Вначале мне показалось, что она ищет, чем бы запустить в мужа. Но я ошибалась. Арина схватила лентяйку, взмахнула ей, и несколько капель грязной воды попали на белый хирургический костюм Фёдора. Он этого даже не заметил и отреагировал только тогда, когда жена вылетела прочь, не забыв от души хлопнуть дверью.

Он постоял несколько секунд, переводя дух, а потом что-то увидел на улице и понёсся за своей фурией. Римма Павловна тут же прильнула к окну и охнула от ужаса. Я последовала её примеру – любопытство оказалось сильнее меня. А всё оказалось просто. Видимо, улететь на лентяйке, как на метле, не получилось, и Арина громила ей машину мужа. Отделение наше находилось на первом этаже, поэтому было прекрасно видно, как лобовое стекло покрылось густой сетью трещин. Было видно и капот, украшенный вмятинами.

Арина размахивала руками, но Фёдору удалось вырвать у неё лентяйку и отшвырнуть в сторону. Я смотрела на это безобразие и думала не об автомобиле, не об отношениях двух любящих людей, а о том, что он замёрзнет. За то время, что мы работаем вместе, он стал мне не чужим человеком. И меня волновало, чёрт возьми, что на улице минус пятнадцать градусов, а он в одной хирургической «пижаме». Странно? Может быть.

Я отошла от окна. Поперекладывала на столе бумаги, а потом направилась в туалет. Умыться, смыть с себя эту мерзкую ругань. Грязь попала на него, а такое ощущение, что облили и меня. Сейчас вернётся Фёдор, и от чего-то мне казалось, что он захочет побыть один. Не захочет выслушивать навязчивые вопросы и наталкиваться на сочувствующие взгляды.

День прошел в привычной для хирургического отделения суете. Добраться до ординаторской удалось только в шесть часов вечера. И я была не слишком удивлена, увидев там Фёдора.

Он сидел в темноте хмурый за своим столом. Перед ним красовалась бутылка виски и стакан. Он посмотрел на меня тяжелым взглядом, а я растерялась. Что говорить в таких случаях? «Мне очень жаль, что ты поссорился с женой?» «Я сожалею, что тебе досталась такая дура?» Звучит по-идиотски. Домой идти не хочет, оно и понятно. Так уж вышло, что больница стала нашим вторым домом. А хорошо это или плохо… Поди разбери. Мой бывший считал, что плохо.

Я подошла к своему компьютеру и пошевелила мышкой. Полоска голубого света выхватила часть ординаторской. Фёдор поморщился и плеснул себе ещё виски.

– Тяжелый день, – сказала я, чтобы хоть как-то разбавить гнетущую тишину.

Он молчал. Шумно вдохнул и выдохнул. Находиться с ним в одном помещении было неловко, неуютно. Я чувствовала, что он на пределе. Алкоголь его ничуть не успокоил, а только распалил. Я привыкла видеть его спокойным и уравновешенным, а сейчас просто не узнавала. Желание ему помочь было велико, но не сделаю ли я хуже?

Некоторое время я пробовала работать. Даже почти получилось оформить протокол операции. Но потом поняла, что так продолжаться не может. Что делать, я так и не придумала, а Фёдор проговорил:

– Знаешь, к кому она приревновала меня на этот раз? – сказал настолько чётко, как будто и не был пьян.

Оказывается, был ещё один раз, не только анестезиолог. Когда только успела?

– Понятия не имею, – мотнула я головой.

– К тебе.

Я почувствовала, как заливаюсь краской. Блин, что за смущение дурацкое! Не девочка уже. А у самой внутренний голос в голове: «Ты же хотела этого, очень хотела». Я принялась перекладывать вещи на столе, не зная, что на это ответить, и вскоре услышала:

– Выпьешь со мной?

Вроде бы и спрашивает, но не оставляет возможности отказать. Я не любила алкоголь. Пила только в Новый год, и только шампанское. Традиционные крепкие напитки, которые презентовали пациенты при выписке, я чаще всего передаривала. Мне не нравилось то, что алкоголь забирает контроль. А я привыкла управлять своими поступками, словами и мыслями.

– Выпей, прошу, – настойчиво повторил он.

Я пересекла ординаторскую, взяла с его стола бутылку с намерением поставить пойло в шкаф.

– Хватит, тебе не станет легче от этого, – пробормотала тихо.

Он перехватил мою руку, и мне показалось, что кожа под его ладонью загорелась.

– Ты пьяный, тебе надо домой.

Расхохотался каким-то злым, фальшивым смехом. Я поставила бутылку на место и погладила его по плечу.

Он поднялся из-за стола. Оказывается, он очень высокий. Очень. Когда так близко. Я ощутила его раздражение, он чуть ли не гудел, почти вибрировал весь. И этот гнев не отталкивал, а возбуждал и манил. Это как смотреть вниз с крыши, с самого верхнего этажа. Высоко. Голова кружится, знаешь, что опасно, нельзя, но сморишь вниз и думаешь: а каково это – летать?

Он провёл кончиками пальцев по моей щеке, и мне с трудом удавалось держать себя в руках. Спокойно, он просто пьян. Будь он трезвым, ни за что бы так не сделал. И я сейчас отступлю назад, потому что нельзя. Это чужой мужчина. Чужой!

Мгновение, и меня окутал его запах. Смесь табака, спиртного и парфюма. Повело окончательно. Я закрыла глаза и попробовала уговорить себя, что всё не так, что я по-другому хотела, что надо остановиться, пока не поздно, как вдруг он притянул меня к себе и поцеловал. Властно и настойчиво, завладев ситуацией окончательно. У меня сорвало все планки.