Любовь в каждой строчке. Писатель года – 2021

В этот момент она позвала к себе подружку, о которой я, признаться, уже успел забыть. Но та отказалась. Естественно. Более того, позволила себе утащить Дюймовочку из-под воды. А я просто стоял и смотрел, как она уходит, и клял себя на чём свет стоит, потому что реплики, чтобы её задержать, так и не придумал.

– Мам, а если девушка нравится, то как ей об этом сказать?

Мать перестала жевать и отложила ложку в сторону. Мы ужинали, мне удалось сварить вполне себе съедобный суп. Мать пришла с работы в неплохом настроении и даже не нудела по поводу того, какой я у неё неустроенный. И именно в этот момент мне пришло в голову завести разговор о взаимоотношении полов. Зачем об этом спрашивал, я понятия не имел. Ведь шансы увидеть зеленоглазую девчонку снова ничтожны. Она подняла на меня усталые глаза, а я впервые заметил расходящиеся от них лучиками морщины.

– Ну, не в том смысле, что нравится, – я окончательно смутился. – А в том, что нравится. Реально нравится, понимаешь?

К чести матери, она не стала улыбаться и подшучивать надо мной. Вышло ещё хуже. Она вспомнила об отце.

– Так и сказать. Честно и серьёзно. Витя признался мне в этом через пару месяцев после знакомства. Это было взаимно. Он был вежливым, работящим. Мне тогда казалось, что я за ним как за каменной стеной буду. По молодости он часто мне говорил, какая я у него красивая, любимая, хорошая. А нам, женщинам много ли надо? Любим ушами, не зря говорят. И я старалась как могла быть красивой, любимой, хорошей. Это потом неугодна стала. Бог его знает почему.

Мать провела рукой по волосам, тронув седой висок.

– То ли из-за того, что молодость ушла, то ли из-за того, что и не было никакой любви, – вздохнула тяжело, как-то по-стариковски. – Да только не я должна отвечать на твой вопрос. Не я, сынок.

Она встала из-за стола, ссутулившись, и направилась к себе. А я уставился на её тарелку с недоеденным супом.

– Прости, что тебе пришлось так рано повзрослеть, – пробормотала мать, оглянувшись.

И едва она закрыла дверь, как я с досады долбанул кулаком по столу.

И ты, мама, меня прости.

Следующий день был выходным, если можно так сказать. В субботу привоза товара в большинстве магазинов не планировалось, и я наведался в кафе и супермаркет в соседнем доме. Работы на пару часов. Справился играючи и, честно говоря, не знал, куда себя деть. Приглашали вечером на очередную попойку, но идти в этот раз почему-то не хотелось. Накурившиеся всякой дряни девки, пьяные драки. Последнее время всему этому я предпочитал компьютерные бои.

Вчерашнее сражение я, кстати, с треском продул. Вернее говоря, моя команда. Тянул на себе весь бой, а под конец благодаря одному дураку, провалил задание. Да ещё так позорно. Зашел потом в его профиль, а там рейтинг – пфф! Статистика по боям – ещё хуже. Пацан десятилетний какой-нибудь, наверняка. Но ничего, сегодня я отыграюсь. Мечтал, шагая по направлению к дому и пиная попутно какую-то жестяную банку, но тут вдруг услышал музыку.

Звуки доносились с площадки, огороженной кованым забором. Я часто проходил здесь и, честно говоря, думал, что это школа. Но я ошибался. Девушки, сбившиеся в стайку возле большой музыкальной колонки, на школьниц уж никак не походили. Я бы ни за что не обратил на них внимание, если бы не то, что произошло дальше. Женщина постарше, видимо, преподаватель, прибавила звук на аппаратуре, а девушки разбились на пары и стали танцевать.

Я замер, пораженный необычностью действа. Это было как будто не из моего мира, как будто из сериала про благородных девиц. Плавность, неспешность движений привлекали, выглядело потрясающе красиво. В какой-то момент я опомнился. Неприлично так глазеть, как бы не влетело за это. Но другие прохожие тоже останавливались и наблюдали за танцем.

Как получилось, что я увидел её, я так и не понял. Сначала я подумал, что мне показалось. Вчерашний образ девочки с тонкой талией и зелёными глазами наложился на сегодняшние впечатления, вот мозг и выкидывает такие фокусы. Но потом пары повернулись, и я узнал её. Вцепился руками в прутья забора и стоял как приклеенный, боясь поверить. Хотелось убежать от страха, что вновь не смогу двух слов связать, но в то же самое время хотелось остаться и наслаждаться каждым её движением, каждым шагом, жестом, взмахом руки. Может ли быть такое, что встретились мы не случайно? Вот уже второй раз.

Музыка закончилась, и девушки, хихикая и переговариваясь, стали расходиться. Ульяна, конечно же, шла под руку со своей подружкой. Ох, насколько бы легче было к ней подойти, будь она одна. Уля весело щебетала, а меланхоличная Надя опять свела на переносице бровки и молча слушала. Но заметила меня, как ни странно, именно она. Дёрнула Дюймовочку за рукав и пробормотала что-то на ухо.

Ульяна взглянула на меня и улыбнулась. Это было неожиданно. Вот уж не подумал бы, что она настолько мне обрадуется. Парню, которого видела в своей жизни только однажды. И то минуты полторы. Ощущение было странным. Оно зародилось в груди и разливалось теплом по всему телу. Похоже на то, как будто одержал победу в виртуальном танковом бою. Только намного, намного ярче и сильнее.

Отогнав от себя бредовые мысли, я засунул руки в карманы. Потом достал, потом опять засунул, пытаясь скрыть чувство неловкости. Ульяна чмокнула в щёку подружку, и та прижала к груди конспекты, словно щит, и пошла восвояси, хмуро на меня зыркнув.

Ульяна проводила её взглядом, а потом повернулась ко мне и наградила лучезарной улыбкой. Такой открытой и простой, что из головы тут же выветрились все мысли. По идее, тишину должен был нарушить я, ведь это я её ждал, значит чего-то хотел и…

– Привет! – сказали оба одновременно и расхохотались.

– Ты чего здесь делаешь?

– Да просто шёл мимо и увидел тебя… – развёл руками, а потом почесал затылок.

Выглядело так, будто бы я чокнутый маньяк, который выследил, подкараулил. Ульяна покивала: мол, так я тебе и поверила. Да я и сам бы не поверил. Настолько неправдоподобно звучало.

– Ты как после вчерашнего душа? Не простудилась?

– Нееет, что ты, – покачала она головой. – Ты, можно сказать, меня от теплового удара спас.

– Ну и слава богу! – облегчённо выдохнул.

Контакт был налажен. По крайней мере, меня не собирались посылать к такой-то бабушке, чего я подсознательно ожидал. Чёрт, где моя привычная смелость, с которой я прежде общался с девчонками? Куда всё делось?

– Пройдёмся? – мотнул головой в сторону дорожки, укрытой тенью от деревьев.

– Давай. Сегодня, вроде бы, не так жарко. И всё-таки, если по-честному, как ты меня нашёл?

Ульяна

Я была до безумия рада его видеть. Мне с трудом удалось стереть с лица ликование от того, что мы встретились снова. Мысль о том, что выследил, разузнал, где я учусь, казалась до того романтичной. И от этого трепетало всё внутри. Когда заметила его возле ворот, тут же представила, как он смотрел на наш танец и любовался мной. В то, что он проходил мимо колледжа – просто проходил! – верилось с трудом.

Вчера я о нём вспоминала. Втайне злилась на Надю, что увела меня так быстро, и мы не успели познакомиться. А потом думала о нём вечером, перед сном. Вспоминала черты лица, улыбку, задорный взгляд. Если б я знала, что моя сумасбродная идея и обливанием водой из шланга возымеет такие последствия… Ведь я вовсе не ставила себе целью… Ох, как это всё сложно.

Владимир. Он представился и протянул мне руку. Это показалось неуместно официальным и от того очень забавным. Его ладонь, шершавая, с мозолями, как от тяжелого физического труда, коснулась моей и немного поцарапала кожу. И от этого по руке, словно по электрическим проводам, пробежал ток.

А потом мы сидели на лавочке и ели мороженое. Он не позволил заплатить за себя, с важным видом достал из кармана спортивных брюк несколько смятых купюр и протянул продавцу. За мной впервые так ухаживали. Не то чтобы я никому из мальчиков раньше не нравилась. Просто мама говорила, что успеется и главное – сосредоточиться на учёбе, да мне и самой особо никто не был симпатичен. А тут… так неожиданно и волнующе.

От близкого контакта кружилась голова. Да, даже когда просто сидели рядом на лавочке. Вова расспрашивал про танец, про учёбу. И я рассказала ему о том, что пара недель – и я получу диплом, стану учителем. Рассказала о предстоящем выпускном, о том, какое платье мы присмотрели с мамой, и о том, что до знаменательного события осталось всего два экзамена.

Вова много говорил о компьютерных играх. Активно жестикулируя, он описывал танковые бои. Рассказывал очень эмоционально и увлечённо. И несмотря на специфический жаргон и терминологию, мне, никогда с этим раньше не сталкивающейся, удалось даже кое в чём разобраться.

О себе и о своей семье он рассказывать отказался. Не напрямую, конечно. Просто уходил от темы, отшучивался. И я настаивать не стала.

– Ты когда-нибудь кормила голубей с руки?

Я замотала головой.

– Сиди здесь, я сейчас вернусь, – и он снова метнулся в киоск, где мы до этого покупали мороженое.

Мама считала, что птицы переносят столько заразы и, когда видела пернатых, обходила стороной. А мне даже в голову не приходило, что это может быть настолько весело и увлекательно – кормить голубей. Вернулся Вова с пакетиком семечек, аккуратно раскрыл и бросил немного на асфальт.

– Сейчас, главное терпение.

Но голуби не заставили себя долго ждать. Они важно ходили рядом и клевали угощение. Невзрачные на первый взгляд, птицы сверкали своими красивыми грудками – у кого с зелёным, у кого с лиловым отливом. За ними было потешно наблюдать: толкались, отбирали друг у друга семечки. А Вова умышленно бросал горсти всё ближе и ближе к скамейке. Голуби осмелели и, наконец, отважились поклевать угощение с его ладони. Сначала один подошел, рыжий, самый смелый, а потом ещё два.

Я наблюдала за этим, затаив дыхание, а затем попросила:

– А можно и мне тоже?

– Давай сюда руку, – прошептал, чтобы не спугнуть пернатых.

И я протянула ладонь, он насыпал мне немного семечек. Но потом руку пришлось держать долго, чтобы птицы привыкли и ко мне. Самым отважным снова оказался рыжий. Ткнулся клювом мне в ладонь, и я чуть не вскрикнула от неожиданности. Они почти приговорили свою порцию, а я была настолько поглощена происходящим, что не заметила, как Вова пристально следит за моей реакцией.

– Они такие классные! – совершенно искренне восхитилась я.

Вова откинулся на скамейку и пробормотал:

– Да, я иногда прихожу их подкармливать, хлебом, печеньем, разным там… Когда я был маленький, у меня был попугай, отец на день рождения подарил…

И тут рыжий птах сильно клюнул меня за ладонь, требуя добавки. Я всё-таки вскрикнула и смущённо рассмеялась. Вова взял меня за руку и пристально стал рассматривать ладонь.

– Не больно? Не сильно поранил? А то он такой, самый наглый из их банды.

– Да ерунда, – я смешалась.

Второй раз за день эти прикосновения. Он мне симпатичен, я хочу с ним общаться и дружить, но не так быстро. Это слишком… слишком волнительно.

– Ты что-то говорил о подарке отца.

– Забудь, я сказал всё, что хотел, – нахмурился, и я удивилась, ведь он сам затронул эту тему. – Ты не боишься высоты?

Странно, что он спросил именно об этом. Я не то что не боялась высоты. Я её очень любила. Как-то раз, после ремонта в колледже даже перемыла окна на третьем этаже, за что меня очень благодарила уборщица, тётя Маша.

– А почему ты спрашиваешь? Мы идём кататься на колесе обозрения?

– Лучше, – Вова хитро прищурился, взял меня за руку и почему-то взглянул на небо. – Пошли, мы ещё успеем.

День близился к концу. А я и не заметила. Так быстро с Вовой время пролетело. Мы пересекли несколько дворов, и затем он завёл меня в подъезд одной из шестнадцатиэтажек. Сначала я подумала, что он тащит меня к себе домой. Напряглась.

– Вов!

Не отозвался, тащил и не слышал.

– Вов! Вова! Куда мы идём?

– Сейчас-сейчас! Скоро сама увидишь! Это очень красиво!

Мы поднялись в лифте на самый верхний этаж, а потом Вова ловко забрался по лестнице к люку и, повозившись немного, открыл ход на чердак.

– Давай руку!

Я думала лишь мгновение, но любопытство оказалось сильнее.

– Я бы пригласил тебя на крышу своей пятиэтажки, но там обзор плохой, – пробормотал он, закашлявшись от пыли и отворив ещё одну дверь.

С опаской пошла вслед за ним и огляделась. Никогда не была на крыше. Даже мысли такой не было. Кажется, череда безумств продолжается.

– Если боишься, к краю не подходи, – предостерёг он, но пространство было огорожено довольно высокими бетонными бортами, поэтому я с интересом подошла, и уже во второй раз за день дух захватило от восторга.

Отсюда открывался удивительный вид на город. Вон там мой дом, а через две остановки – колледж, а вот там аллея, где мы кормили голубей. Люди ходят такие маленькие-маленькие. Машины, автобусы и трамваи, будто игрушечные. А вон речка и парк…

– А теперь посмотри туда, – Вова подошел со спины, взял меня за плечи и заставил повернуться.

Я впервые увидела закат. Нет, я в своей жизни видела тысячи закатов, но этот был так ярко и так близко, что мерк перед остальными. Большое солнце. Я даже не смогла бы сказать, какого цвета. Красно-оранжевое, или даже, вернее сказать, огненное, наполовину скрылось за синими облаками. Оно было совсем рядом. Кажется, руку протянешь и схватишь огромный шар. Такой недосягаемый и опасный. Такой обманчиво близкий.

– Нравится? – прошептал Вова мне на ухо.

– Очень.

Я повернулась к нему и позволила заключить себя в объятия. Мне это было нужно сейчас, как молчаливое доказательство, что всё не шутка, что происходит нечто серьёзное, и это повлияет на нас. На такой высоте было свежо, но от его тела исходило не то что тепло. От него шёл жар. И это говорило за него лучше любых слов.

– Когда у тебя экзамен? – пробормотал, утыкаясь мне в волосы.

– Через три дня.

– А завтра что будешь делать? Готовиться?

– Наверное. Утром, – ответила, замерев от нежного и осторожного поцелуя в висок.

– Можно я приду?

– Можно. Что мы будем делать?

– А какая разница? – и он накрыл мои губы поцелуем, сладким и будоражащим, как сама высота.

Владимир

Осознание, что я собираюсь сейчас на настоящее свидание, вызывало истерический смех. Рассказать кому из приятелей – не поверят. Но что теперь, если раньше я вращался в такой компании, что мелочь, подобная свиданию, упускалась за ненадобностью. Слава богу, матери дома не было. Она бы точно не упустила возможности вызнать – куда я направляюсь и зачем.

А рассказывать не хотелось. Удастся или нет, но я намеревался сохранить отношения с Улей в тайне как можно дольше. Намного позже я признаюсь себе, что попросту стыдился своей нынешней жизни. Но на тот момент, я слишком плохо знал Ульяну, чтобы понять, что стыдился я совершенно напрасно.

Надел свежую футболку, джинсы, взглянул на себя в зеркало. Улыбнулся, потом нахмурился и пригладил пятернёй непослушные вихры. Волосы не поддавались, и мне пришло в голову намочить их водой. Стало ещё хуже – будто корова языком прилизала. Плюнул, снова взъерошил причёску и, схватив с тумбочки ключи, выскочил за дверь.

Мы условились встретиться в час. Ульяна к этому времени планировала расправиться с вопросами к экзамену, и я намеревался покатать-таки её на колесе обозрения. За пятнадцать минут до назначенного времени я был у её подъезда. Присел на лавочку, огляделся. Ребятня тусила во дворе – кидались песком, дрались ветками, ревели. В общем, всё как обычно. Грустно усмехнулся. Где мои семнадцать лет… Таким взрослым вдруг себя почувствовал. Не по годам.

Я ударился в воспоминания и не заметил, как пошел второй час, а Ульяны всё не было. Взглянул на экран сотового – тишина. Слышал, конечно, немало анекдотов о том, как женщины опаздывают на свидания, но в душе зародилось неясное беспокойство. Не случилось ли чего. Потыкал пальцами в кнопки и приложил аппарат к уху. Уля долго не отвечала, и я уже начал нервничать, как вдруг на том конце провода раздалось:

– Вов! Вов, слушай, я тут затеяла… Я думала, что справлюсь быстрее, но, похоже это надолго.

О чём она? И что происходит вообще? Я растерялся от её слов:

– А как же… что же мне?

– Знаешь что? Поднимайся ко мне! – выпалила Ульяна, сама, похоже испугавшись своих слов.

Это было неожиданно. Я не думал, конечно, что она решила меня соблазнить, или что-то в этом духе. Слишком не похоже на неё было – нутром чувствовал. Хотя я был бы не против… Но скорее всего, тут что-то другое.

Поднялся на лифте на нужный этаж. Дверь была открыта. Добротная, железная, с основательным замком. Заметил мимолётом, вспомнив нашу с матерью, обитую дерматином. Вошёл в прихожую, с любопытством осматриваясь. Но после солнечной улицы смог разглядеть только пару курток на вешалке и зонт на тумбочке. Ничего лишнего, идеальный порядок.

В квартире пахло едой. Я не мог понять, чем именно, но чем-то потрясающе вкусным. Настолько, что у меня позорно заурчало в животе несмотря на то, что из дома я вышел позавтракав. И едва я успел подумать, слышно ли было это Ульяне, как она появилась в коридоре. Я тут же забыл обо всём на свете, потому что взглянул на неё, и сердце снова затопило тепло и непонятная нежность. Ничего более трогательного я в жизни своей не видел.

На Уле был фартук с огромными ромашками, из-под него торчали стройные тонкие ножки, а с плеча сползла бретелька ярко синей майки. В голове пронеслась мысль – хочу ли я, чтоб под фартуком оказались также и шорты, но Ульяна её спугнула, сама того не ведая:

– Я затеяла приготовить родителям ужин, пока они на работе. Решила сделать приятное. Я же не знала, когда мы с тобой вернёмся. Сварила суп, жаркое. И подумала, что успею пожарить пирожки, но…

– Что-то пошло не так, да? – улыбнулся.

На это Ульяна кивнула и утерла лоб рукой, оставив не нём след от муки. Никогда бы не подумал, что способен умиляться девушке. Не только вожделеть и хотеть, а расплываться в улыбке, даже просто глядя на неё. Но главное, что я не чувствовал в этом ничего постыдного, небрутального, неподобающего мужчине, и испытывать это было очень приятно.

– Я помогу. Только покажи, где помыть руки.

Интересным открытием оказалось, что Уля воспринимает приготовление еды как развлечение, как диковинное занятие. Было видно, что она старается, но опыта в этом у неё нет никакого. И готовит еду у них в семье, вероятно, мама. Ну или папа. При мысли об отце в груди больно кольнула зависть. И злость. Совсем немного и едва ощутимо. Я шумно выдохнул и мысленно надавал себе оплеух. Ульяна не имеет к проблемам в моей семье никакого отношения, и переносить свои чувства на неё я не должен.

Стоит только порадоваться, что жизнь её не била мордой об стол, что она не оставалась голодной на сутки, пока единственный родитель на ночной смене… Пусть лучше научится так… так, как сейчас.

– С чем пирожки будем делать? – как можно более беззаботно произнёс я.

– С рисом, луком и яйцом. Начинку я уже подготовила, а вот с тестом у нас отношения не сложились.

– Муки ещё немного нужно. Подсыпь вот сюда, да, прямо мне на руки, – кивнул и сжал ладонями липкую массу.

Мать раньше часто стряпала. Ещё когда отец жил с нами. Я сидел напротив и зачарованно смотрел, как её сильные крупные руки разминают тесто. Мать на ходу сочиняла смешные стишки и поговорки про пирожки, печку, ещё каких-то сказочных героев приплетала. Сейчас уже и не вспомню. Но из детства осталось ощущение чего-то тоскливо родного, и в груди опять больно защемило.

– Может радио включить? Так повеселее будет, – и Ульяна настроила на телефоне какую-то популярную волну.

Зазвучала попса. Уля подняла на меня глаза настороженно, ведь это не модно и всё такое. Но у меня было сейчас такое настроение, что на происхождение музыки стало совершенно наплевать. Всё рядом с Ульяной, как бы это пафосно ни звучало, казалось лучше и приобретало совершенно другие оттенки и смыслы.

Похоже и она развеселилась окончательно. Сначала, когда я только вошёл в квартиру, Ульяна показалась мне расстроенной и даже пару раз попросила прощения за несостоявшееся свидание. Зато теперь, едва услышав первые аккорды, она запрыгала по кухне и, держа ложку на манер микрофона, запела про какие-то малинки-вечеринки.

Я разрезал тесто на небольшие кусочки, раскатал их в лепёшки, а Ульяна начала выкладывать на них начинку, успевая подпевать и пританцовывать под популярный трек.

– У нас неплохо получается, – поиграла плечиками она. – Не жалеешь?

– О чём? – не понял я.

– О том, что в парк развлечений не пошли.

– Неа, тут вкуснее.

Она, похоже, не поняла и только лишь улыбнулась, снова подтянув сползшую лямку от майки. Я бы не отказался просидеть на Улиной кухне до конца дня, а, возможно, и до конца лета, но всё хорошее, к сожалению, имеет свойство кончаться. Ложка звякнула о дно миски с начинкой, и Ульяна с удивлением наклонила посуду и заглянула внутрь:

– Я думала, что больше приготовила… Ладно, – с деловым видом встала и отряхнула руки о фартук, раскрасневшаяся от включенной печки и растрёпанная от усердия. – Я намажу противень, и загрузим пирожки в духовку. Надеюсь, всё получится.

Она заметно волновалась. Мужское самолюбие заставляло верить – это чтобы покрасоваться передо мной. Но в реальности я понимал, что любовь такой девочки ещё нужно заслужить. И большой вопрос, кто перед кем красоваться будет.

И как раз в момент, когда Уля наклонилась, чтобы поставить пирожки выпекаться, а я пытался прибрать со стола, в дверном проёме появились мужчина и женщина. Мужчина седоватый, солидный, в рубашке-поло и светлых джинсах, а женщина худая, зеленоглазая, как Ульяна, в платье под цвет глаз. Они переглянулись, а потом нахмурившись посмотрели на нас. И под их взглядами я ощутил себя не в своей тарелке.

Перед родителями своей девушки стоило предстать в более презентабельном виде. А я, наверняка, весь в муке, лохматый… Наверное, сейчас нужно протянуть руку и представиться. Да только Уля сориентировалась быстрее меня. Она обезоруживающе улыбнулась и сказала такое, от чего я и вовсе почувствовал себя героем комедии:

– Мам, пап, знакомьтесь. Это Вова.

Час спустя я лежал на кровати у себя в комнате и тупо пялился в потолок, пытаясь переварить, что, собственно, сейчас произошло. Уля буквально вытолкала меня из квартиры, бормоча «Потом-потом, всё потом». Я не хотел верить, что она меня настолько стыдилась и не хотела показывать родным. Но другого объяснения произошедшему у меня попросту не было. Вряд ли её родители оборотни, которые едва завидев нового избранника их дочери, тут же съедают несчастного на ужин. Усмехнулся дурацким мыслям. А что? Вышла бы неплохая компьютерная игра.

В этот момент зазвонил сотовый. И стоило мне взять аппарат, как Ульяна взволнованно зашептала в трубку:

– Вов, ты как? Я совершенно не предполагала, что они захотят пообедать дома.

– Да нормально в принципе, – осторожно пробормотал я.

– Я, наверное, должна объяснить… Понимаешь, мои родители, они очень в этом плане строгие и консервативные люди.

Напрягся. Предисловие так себе. Да и поводов я не давал, ведь не в постели же они нас застали. Уже приготовился выслушать типичное женское «Ты клёвый, но мы расстаёмся», но…

– Просто я у них единственная дочь, и они любят меня до безумия. Мама много раз говорила, как встречала бы моего молодого человека. Она мечтала, что наденет своё лучшее платье, сделает причёску, уберёт до блеска дом, достанет белоснежную скатерть и бабушкин фамильный фарфор. Вов, к такому надо быть готовыми. И дело не только в атрибутах. Морально готовыми надо быть. И это не делается так – с набегу, с наскоку, в обеденный перерыв.

– Уля, я не понял. Что это значит? Это ты меня так бросаешь?

– Да нееет! – простонала она. – Ты правда ничего не понял. Я тебя на официальное знакомство с родителями приглашаю! Если ты, конечно, всё ещё мой парень, – и затихла, ожидая моей реакции.

Сердце застучало как молотком по груди. Я вскочил с кровати и стал мерить шагами комнату. Надо перевести дух, успокоиться и ответить. Уффф…

– Когда? Где?

– Адрес ты знаешь. Завтра в шесть часов.

Я представил, как она улыбается – хитро, прищурив свои зелёные глаза. И тут же захотелось её поцеловать, сжать в объятиях, маленькую и хрупкую. Я должен постараться оправдать её надежды. Раз для моей Дюймовочки это важно, то я с честью выдержу испытание под названием «Знакомство с родителями».

Утром я понял, что мне совершенно нечего надеть. В джинсах и футболке на такие мероприятия не ходят, а рубашка у меня была всего одна – со школьного выпускного. И из неё я успел безнадёжно вырасти. Решив отложить решение проблемы до вечера, спешно собрался на работу, но и там не мог успокоиться. Денег на костюм или хотя бы на захудалые брюки у меня не было, а поскольку встречают у нас традиционно по одёжке, настроение моё, когда подходил к дому, было хуже некуда.