Белый слон

Сергей Фарр

Белый слон

Все персонажи книги вымышлены, любое совпадение с реально живущими или когда-либо жившими людьми случайно. Все действия происходят в вымышленной стране, поскольку существование реальной страны с такими персонажами противоречит здравому смыслу. Все художественные фантазии и допущения не могут быть истолкованы как утверждения о фактах.

I. ПРИНЦИПЫ

1

Ноябрь, 2018

– Ну что, какой у нас план? – Оператор закончил настраивать оборудование и ждал дальнейших указаний.

– Общий вид, интервью с художником. И валим отсюда.

Выставка «современного искусства» проходила в помещениях бывшего швейного комбината. Слегка отреставрированные советские цеха стали модным местом проведения подобных акций.

Картины были развешаны на кирпичных стенах, коряво выкрашенных в цвета национального флага.

Как и положено современному искусству, понять что на них изображено можно было только по названиям картин.

На картине под названием «Свобода воли» было изображено что-то похожее на зелёную ветку, выгнутую в трёх местах.

– А это что за фигня? – Оператор ткнул пальцем в сторону стеклянного стола посреди зала.

– Знаю не больше твоего.

В центре помещения стояла стеклянная конструкция, похожая на трёхэтажный стол. Столешницы были расположены параллельно на расстоянии около десяти сантиметров друг от друга. Средняя, самая толстая, напоминала огромную линзу. Под нижней столешницей – светодиодные ленты. На верхней – чистый лист бумаги и карандаш.

– Ну что, может пока творец не явился, отснимем общий план? – Антону хотелось как можно быстрее закончить выездную работу и вернуться в тёплый офис – за окном была холодная дождливая осень в самом неприятном её проявлении.

– Давай. Только курточку не забудь расстегнуть. – Услужливо напомнил оператор.

Антон неохотно расстегнул куртку, под которой была черная футболка с красной надписью: «Смерть москалям».

Журналистам выдавали два вида футболок: с надписями «ПТН ПНХ» и «Смерть москалям». Антон не был в восторге ни от одной из этих надписей, но «дресс код» на канале требовал иногда выходить в эфир с теми или иными лозунгами. В преддверии президентских выборов владелец телеканала – близкий друг президента – снова решил позаигрывать с радикальной частью населения и приказал всем журналистам выходить в эфир только в таких футболках.

Оператор посчитал пальцами до трёх и включил камеру.

– Мы находимся на открытии выставки нашего современного творца Богдана Дупы. За моей спиной мы видим его работы. До сих пор оставалось загадкой как именно создаются эти шедевры и что вдохновляет автора. Но сегодня эксклюзивно для нашего канала тайна будет раскрыта… Хватит, выключай.

Антон посмотрел на картины: «Дельфины», «Пёсики», «Вечера на хуторе». На каждой были изображены какие-то коряги. Возле последней стояли две женщины.

– А в этом что-то есть.

– Согласна, у меня детство в похожем месте прошло.

– Всё-таки чувствуется именно наша национальная душа в этом.

– И не говори.

Двери открылись и в зал вошел творец. На нём было чёрное пальто, коричневый шарф и синие кеды. Голые ноги делали его похожим на эксгибициониста, готового в любой момент сбросить пальто и удивить присутствующих ещё одним перформансом. Антон хоть и работал по направлению «скандалы и сплетни», всё же надеялся что этого не произойдет.

Творец увидел камеру и быстро подошел к журналистам.

– Богдан Дупа к вашим услугам. – От художника неприятно пахло кислой капустой.

– Антон, а это наш оператор, Дима. – Антон нехотя пожал протянутую руку.

– Приятно, приятно. Ну что, к делу! Как снимать будем? Какой план?

– Приветствие. Потом я спрашиваю что вас вдохновляет и как вы это рисуете. Потом вы отвечаете. Всё.

– Хм, звучит не очень интересно. Но у меня для вас есть лучшее предложение. Я не просто расскажу, а при вас, в прямом эфире…

– Это запись.

– Ну хорошо, под запись… А эфир когда?

– В эту среду.

– Ну хорошо. Короче, я прям на камеру создам новый шедевр. Что скажете?

– Звучит заманчиво. Но это же, наверное, долго рисовать, несколько часов? У нас просто сегодня ещё много съемок.

– Молодой человек, – в голосе художника послышались нотки обиды, – разве может быть что-то сегодня, да и вообще во всей вашей серой никчемной жизни, важнее моего создания очередного шедевра?

– Ну что вы, конечно же нет, но… – По лицу Антона было видно, что ни сам творец, ни его работы журналисту не интересны.

– Это займёт не более пяти минут.

– Договорились. Дим, готов?

Оператор снова беззвучно отсчитал до трёх и нажал на кнопку записи.

– А мы продолжаем. К нам присоединился творец, готовый не только рассказать про свои работы, но и показать секреты творческого процесса. Богдан, вам слово.

– Да, дорогие мои. Но прежде чем мы начнём, позвольте пояснить. Творчество – это очень сложная и тонкая материя. Ты никогда не знаешь когда на тебя снизойдёт вдохновение, найдёшь ли ты материал, будет ли он подходящего качества.

Художник закрыл глаза и на несколько секунд задумался. Антон понадеялся, что из этого состояния он уже не выйдет и съемку можно будет завершить. Но художник очнулся и стремительно направился к столу, жестами зазывая за собой съемочную группу.

– Пройдемте за рабочий стол. Место, где в муках рождаются шедевры.

Съемочная группа проследовала за ним. Творец быстро включил свет на нижней части стеклянной конструкции.

– А теперь, – художник внимательно посмотрел в камеру, – самое главное: материал.

С этими словами творец засунул палец в нос и выковырял содержимое левой ноздри. Натренированным движением руки положил «материал» на нижний уровень стола. Потом тоже самое сделал с правой ноздрей. Благодаря свету с нижней части стола и увеличению линзы, на белом листе начали просвечиваться крупные очертания биологических материалов. Это было похоже на две кривые ветки, как и все остальные его картины. Творец схватил карандаш и быстро обрисовал контур.

– Я назову эту работу «Незнакомка». Что скажете?

– О, ну что я могу сказать. Это же подарок нашим зрителям. Я думаю они будут довольны.

2

– Ну что, отсняли? – Главный редактор бросил взгляд на вернувшегося Антона и продолжил листать афишу мероприятий.

– Угу. Лучше б я этого не видел.

– Какой ты ранимый. Он что, говном свои картины рисует?

– Почти.

– Ну, видишь, значит не всё так плохо. Монтируй и будем искать что-то другое.

– Так тут даже монтировать нечего – прекрасен каждый кадр.

– Хорошо, тогда юристам на согласование и можно выпускать.

– С удовольствием.

Юристов не любил никто, тем более когда нужно было согласовывать с ними отснятые материалы. Но в этот раз Антон был даже рад, что юристы будут отсматривать этот сюжет.

Отправив материал, Антон задумался что ещё можно сделать. Инициатива приветствовалась, поэтому чтобы не ездить на съемки такого говна в его интересах было предложить свою тему.

Антон посмотрел в окно. Перед глазами была заброшенная стройка, на которой последний раз что-то делалось ещё во времена свергнутого президента. На одной из стен недостроя красовалась голубая надпись: «Витя, вернись!». За годы работы в журналистике у Антона уже выработался рефлекс на каждую ситуацию смотреть с позиции «а можно ли из этого сделать репортаж?».

Если в 2012 году немыслимой казалась любая критика действующего президента, то уже к 2014-му ситуация кардинально переменилась и под запретом были любые упоминания бывшего президента в позитивном ключе. Но в конце 2018-го лозунг «Витя, вернись!» уже не был интересен никому.

От раздумий отвлёк голос коллеги.

– Ну что, как там поживает светская жизнь? Много осветили?

Напротив Антона сидел Игорек, коллега из отдела журналистских расследований, который только что закончил статью про очередного чиновника, забывшего указать в декларации часть недвижимости.

– Ещё жива. Да и говорят же, что осенью обостряются психические заболевания. Так что есть на что посмотреть. А как там твои коррупционеры?

– О, эти неизменно радуют круглый год. Хвала открытым реестрам. Я в столовку, тебе взять чего-нибудь?

– Не, спасибо, я тут подумаю ещё.

Антон открыл ленту Инстаграма и начал её листать. Ничего такого, из чего можно было бы слепить репортаж. Однотипный быт звёзд, бесконечные путешествия тревел-блогеров, выставки современного искусства. Наконец взгляд зацепился за новость о том, что местные звёзды шоу-бизнеса Николас и Тамара в эти выходные будут праздновать свадьбу. Торжество пройдет в кругу семьи за закрытыми дверями одного из загородных ресторанов.

– Шеф, я нашел что ещё мы можем осветить.

3

Как и все юристы Макс ненавидел проигрывать судебные процессы. Но порой отдел журналистских расследований делал всё для того, чтобы выиграть дело было невозможно в принципе.

– Представитель ответчика, что скажете в своё оправдание?

«Скажу, что журналисты – идиоты, у которых жопа вместо башки. Поэтому и делают такие репортажи» – подумал Макс.

– Ваша честь, исковое заявление было подано с процессуальными нарушениями. Доказательства не вызывают доверия. Поэтому мы просим отказать в иске. – Приходилось хвататься за мельчайшие процессуальные недочеты.

– Главное чтобы доказательства вызвали доверие у меня как у судьи.

– Конечно, ваша честь.

– Я правильно понимаю, что суть ваших возражений сводится к формальным нарушениям, допущенным истцом? По сути спора вам сказать нечего? – Зачем-то решил уточнить судья.

– Мы всё изложили в наших письменных пояснениях.

– Суд удаляется в совещательную комнату для принятия решения.

Макс вместе с коллегой, представителем истца, вышли из зала судебного заседания. У судьи районного суда не было отдельной совещательной комнаты, поэтому «удалялись» все присутствующие, чтобы судья мог остаться в одиночестве и было соблюдено таинство принятия судебного решения.

– А я сразу как увидел… – Представитель истца, не скрывавший своей радости, зачем-то решил обсудить с Максом свои никому не нужные умозаключения. Но его прервал крик судьи.

– Заходим!

Макс прекрасно понимал, что не сможет выиграть это дело, поэтому слушал оглашение решения просто из уважения к судье.

В этот раз журналисты превзошли себя. Сняли сюжет о том, что один из народных депутатов провластной партии владеет борделем. В качестве доказательств отсняли интервью местных путан с закрытыми лицами и многозначительно добавили, что есть ещё источники, подтверждающие эту информацию. Сюжет оплатила оппозиционная политическая сила и ни слова правды в нём не было.

«Как какой-то мудак козявками рисует, так они присылают на согласование. А такую чернуху выпускают в эфир втихаря!» – раздраженно подумал Макс и поехал обратно в офис.

4

Место свадебного ужина звёзд не афишировалось, но и не было секретом ни для кого из журналистов, работавших в этой сфере. Когда Антон с оператором подъехали к ресторанному комплексу, там уже стояли машины коллег из других каналов. Внутрь никого не пускали, но вести съемку с дальнобойными объективами это не мешало.

Один из журналистов вёл оживленную беседу с охранником.

– Закрытое мероприятие, больше никого не пускаем. – В который раз повторял шкафообразный субъект в черном костюме.

– Да я же вижу, что столы пустые – в ресторане никого нет, я хочу пройти и сделать заказ! – Не унимался журналист.

– Не положено. – Охранник стоял на своём.

– Вы понимаете что вы сейчас делаете?

– Свою работу.

– Вы нарушаете мои права потребителя. Я требую чтобы меня пропустили внутрь ресторана и я сделал свой заказ. У меня есть деньги. Я хочу есть.

– Не положено.

– Смотрите сюда, – журналист достал удостоверение. Охранник без эмоций взглянул на него, – вы по-прежнему ничего не понимаете?

– А что я должен понимать?

– Вы препятствуете журналистской деятельности!

– Я делаю свою работу.

– Я сейчас вызову полицию.

– Вызывай.

Охранник был непробиваем. Журналист развернулся и пошел к своей машине. Провокация не удалась.

Но Антон был признателен коллеге: пока тот отвлекал охранника, ему удалось оббежать ресторанный комплекс с другой стороны. Пришлось перелезть через забор и продираться через кусты, но в итоге получилось занять выгодную позицию для съемки. Выглядывая из-за угла ресторана Антон мог видеть дорожку, по которой будут проходить гости.

Он достал телефон и быстро набрал сообщение: «Дим, снимай снаружи, я изнутри на мобилу».

К счастью, долго ждать не пришлось. Через тридцать минут начали съезжаться гости. Некоторых Антон знал, кого-то видел впервые. Кадры на телефон получались не ахти, тем более что начало темнеть. Но это был эксклюзив – таких кадров не было больше ни у кого!

Последними приехали молодожены. Тамара в роскошном белом платье и Николас в черном смокинге.

Сделав несколько кадров Антон подумал что способен на большее. Он уже внутри, герои сюжета в десяти метрах от него. Смысл таиться? Да и что плохого, если он задаст им какой-то вопрос? Что они сделают? Ну не убьют же ведь. В конце концов, победителей не судят.

Ещё раз наспех всё взвесив Антон переключил камеру в режим видео, выскочил из-за укрытия и подбежал к молодоженам.

– Тамара, скажите, а как вы планируете провести медовый месяц?

Внезапное появление человека, снимающего происходящее на телефон, удивило всех. Смеющееся лицо Тамары скривилось. Брови Николаса поползли вверх. Кулак охранника стремительно влетел в лицо Антону.

– Антоха, ну ты кадр! Ты как? Живой?

Антон очнулся в служебной машине, оператор бил его по щекам.

– Телефон! Где мой телефон!?

– Вот, держи. – Дима протянул Антону разбитый телефон.

– Суки! Мы их засудим! Это же мой телефон был! У нас же есть юристы. Им это так просто с рук не сойдёт. Нападение на журналиста!

– Ладно, в офисе решим. Поехали монтировать.

– Та блин, у меня ж на телефоне самый сок был…

– Я проверил с ноута. У тебя была синхронизация, всё что было до удара успело залиться на облако. У тебя получилось!

У Антона раскалывалась голова, сильно болели рёбра и пах, из носа всё ещё капала кровь, но он был доволен.

5

– Ну что, герои, показывайте что там у вас! – Шеф с нетерпением открыл черновой репортаж.

Видео начиналось с общих кадров ресторанного комплекса, в котором отмечали свадьбу. Закадровый голос вещал: «Уютное место для спокойного семейного отдыха. Но то, что вы увидите дальше, повергнет вас в шок. Свадьба звёзд чуть не закончилась убийством журналиста». Далее были смонтированы биографии каждого из молодоженов. Как обычно, факты были перемешаны со сплетнями и домыслами. Несколько откровенных фото Тамары, фотографии Николаса с тупым выражением лица. Потом были кадры, отснятые Димой снаружи. На них было видно как Антон выходит и что-то спрашивает.

Монтажная склейка переходила в видеоряд Антона, заканчивавшийся красивым падением телефона на землю. После чего вновь включалась Димина запись в замедленном режиме: охранник бьет журналиста в лицо, Антон падает, и невеста несколько раз пинает лежащего перед ней человека. Затем плюет на него, переступает и идёт в ресторан праздновать свадьбу.

Потом зрителю предлагалось вновь рассмотреть как постепенно перекашивалось лицо невесты прежде чем она начинала пинать журналиста ногами: шла нарезка стоп-кадров из видео, сделанного Антоном. Закадровый голос продолжал смаковать произошедшее: «Нашего журналиста чуть не убили за простой вопрос о проведении медового месяца».

Далее шло короткое интервью с Антоном. Гримёры дорисовали ему повреждений на лице, а одежду в районе груди обильно замазали кетчупом. Антон кратко сообщал, что всего лишь хотел для зрителей узнать как пара будет проводить медовый месяц. «И вот что из этого вышло» – резюмировал закадровый голос, и на экране в замедленном режиме опять шел отрывок с избиением журналиста.

– Ну герой, герой! – Шеф был впечатлен.

– Пускаем в эфир?

– Да, но после юристов. Пусть одним глазом посмотрят и одобрят.

– Так может ну их? Только время зря терять.

– Если хочешь чтобы было быстро, просто бери свой ноутбук и иди к ним чтоб сразу посмотрели. Скажи что очень срочно и хотим сегодня в прайм-тайм показать.

– Ну как скажете.

Кабинет юристов мало чем отличался от обители журналистов. Такой же опен-спейс, в котором размещалось два десятка столов. Кто-то согласовывал договора производства новых телевизионных программ, кто-то подавал заявки на регистрацию авторских прав, кто-то вёл судебные дела.

Антону нужен был юрист, занимавшийся судебным делами по контенту.

Макс сидел возле окна и листал очередное дело.

– Здрасьте. Максим, вы не могли бы посмотреть один репортаж. Мы хотим его выдать в эфир как можно быстрее.

– Кто б сомневался. Я занят. Новое дело. Усилиями вашей братии, кстати. Кто делал последний репортаж про коррупцию в Сватской области?

– Не знаю, не я. Это ж отдел журналистских расследований. Я по светской жизни. Но у меня очень срочный вопрос.

– Ладно, показывай.

Антон поставил перед юристом ноутбук и включил видео. Макс молча просмотрел ролик до конца.

– Ну, что скажете? – Поинтересовался автор и герой сюжета.

– Скажу что тут тянет до трёх лет лишения свободы. Может даже до пяти, если часть вторая.

– Так мало? Я думал за нападение на журналиста и разбитый телефон больше дают.

– Да нет же, дурак. Для тебя. Незаконное вмешательство в частную жизнь, тебе это о чём-то говорит?

– Подождите, но они же напали…

– Они в офис к тебе пришли и напали или что? Или домой залезли и отпинали? Ты-то как там оказался?! Закрытая территория, частная собственность. Удостоверения ты не показал, они не знали что ты журналист.

– Да так все так делают! Ну они же звёзды в конце концов, сами выставили свою частную жизнь напоказ.

– Передай своему руководству, что я не даю согласия на публикацию. Если вы это потащите в эфир, и они подадут в суд – а они подадут, не сомневайся – так вот, я лично потащу тебя с собой. Будешь стоять там возле меня и сам объяснять судье какого хрена ты делал на частной вечеринке.

Антон молча закрыл ноутбук и вернулся к своему руководству.

– Виктор Дмитриевич, ну у юриста своё мнение на этот счёт.

– Уже неважно какое там у него мнение. Ищи что-то другое.

– Но почему? Что случилось?

– Пока ты ходил, я пытался согласовать эфир с продюсерами. Они сказали что Николас и Тамара наши ключевые звёзды в новом сезоне Голоса. И что если мы с ними поссоримся, у кого-то будет очень бледный вид. Я надеюсь ты не успел там представиться и рассказать с какого ты канала.

– Неа, меня избивать начали раньше.

– Вот и хорошо. Забываем обо всей этой ситуации и продолжаем работать.

6

Макс вернулся к изучению нового дела, за которое ему предстояло отдуваться в суде.

Исковое заявление касалось репортажа, вышедшего на телеканале в 2016 году. Иск подали сразу же после выхода сюжета в эфир, но благодаря «судебным реформам» два года дело провалялось без движения. И вот под конец 2018-го назначили первое заседание.

Репортаж был посвящен короткому но яркому периоду деятельности одиозного губернатора области. Журналисты развивали идею о том, что с его назначением в городе усилилась коррупция. Кульминацией репортажа были признания «секретного свидетеля». Спиной к камере стоял человек и говорил:

– Ну если раньше тысячу долларов нужно было заносить каждый месяц, то теперь две. Лишняя тысяча это пятьсот на посредников и пятьсот лично Михе на кокаин.

Когда несколько лет работаешь юристом телеканала, спины «анонимных источников» начинаешь узнавать с первых секунд. Это был один из водителей, который сопровождал журналистов в их расследованиях. Иногда они даже забывали нацепить на него новую куртку и раз за разом один и тот же аноним в потёртой рыжей кожанке вещал сенсационные признания.

Даже не было смысла звонить журналистам и требовать доказательств выпущенной в эфир информации. Понятно было что их нет.

Макс быстро загуглил все ссылки на этот репортаж: помимо сайта телеканала он также красовался на официальных страницах в Youtube и Facebook. Затем отправил указания айтишникам удалить информацию.

Несмотря на то, что иск имел под собой веские основания, исковое заявление было составлено отвратительно. Двадцать страниц графомании вперемешку со статьями из кодексов и цитатами на латыни из юридических учебников первого курса. Возможно, клиент считал что размер имеет значение и чем больше листов в исковом заявлении, тем лучше.

Особенно Макса порадовали ссылки на практику Европейского суда по правам человека. «Неоднократно Европейский суд указывал на недопустимость огульных и голословных обвинений, – писал представитель губернатора, – в частности решение от 21.01.1999 по заявлению № 25716/94 в деле Janowski v. Poland. Суд постановил, что журналист превысил границы допустимой критики, а посему был заслуженно подвержен наказанию в виде штрафа за распространение недостоверной информации».

Макс прекрасно знал об этом решении. И на самом деле в нём речь шла о том, что журналист в нерабочее время прицепился к полицейским и начал их оскорблять. За что и был заслуженно наказан. Чтобы сослаться на это дело в иске по испорченному «достоинству» губернатора, нужно было быть или очень тупым, или совсем беспринципным. Макс подозревал первый вариант.

А вот что касается политиков, то европейский суд практически во всех случаях приходил к выводу, что про них можно говорить что угодно. Политик знал на что идёт, а значит должен страдать.

Для суда Макс подготовил стандартные возражения. Факт распространения видео на сайте не доказан. Youtube и Facebook являются иностранными корпорациями, и местный телеканал не может влиять на содержание информации, которая там размещается. В репортаже используются оценочные суждения, которые не подлежат опровержению. Кроме того, часть информации предоставлена источником, который опасается за свою жизнь. Тайна журналистских источников охраняется законом и не подлежит раскрытию. С особым удовольствием размазал жалкие попытки адвоката сослаться на неподходящее решение европейского суда и добавил ещё с десяток решений, где говорилось о том как можно издеваться над политиками.

Макс уже давно смирился с тем, что настоящая журналистика как таковая в этой стране не существовала. Всегда приходилось иметь дело либо с непроверенной информацией, либо с откровенной заказухой. Попытки вразумить отдел журналистских расследований также не принесли результатов. Доходы от внимания публики и рекламодателей к «сенсациям» перевешивали потенциальные риски заплатить смехотворный штраф и выпустить никому ненужное опровержение через три года судебных тяжб.

Небольшим развлечением для Макса оставалась собственно юридическая часть этой рутины. Исковое заявление писал явно не губернатор, а его адвокаты. Которые, в свою очередь, не упустили возможность раскрутить «жирного» клиента на кругленькую сумму. Но при этом иск был составлен безграмотно с процессуальными огрехами и даже орфографическими ошибками. Разбивать такие документы в пух и прах было приятно.

Макс просмотрел профиль адвоката, готовившего дело, в социальных сетях. Всё как обычно. Ежедневный поток банальных мыслей, фотографии из зала суда с подписями «Сегодня снова выиграли дело для клиента!», рассуждения о реформе судебной системы и цитаты известных адвокатов прошлого. Много самолюбования в разных красивых костюмах и галстуках.

«Интересно, когда проиграешь это дело, тоже сделаешь пост в Фейсбуке или стыдливо промолчишь?» – подумал Макс и пошел распечатывать свои документы.

7

Декабрь, 2018

– Антоха, чем занят?

Игорь оторвался от своих реестров коррупционеров и начал собирать свой рабочий рюкзак.

– Оплакиваю не вышедший сюжет про Тамару.

– Да, жаль конечно, такой материал пропал. Но ты тоже красава, ещё бы в первую брачную ночь из-под кровати вылез у них!

– Без тебя тошно, – Антон глянул на часы, висевшие над головой Игоря, – что это ты сегодня пораньше домой собрался?

– Так а я и не домой.

Игорь вышел из-за стола, и Антон снова увидел странный мотивационный плакат, висевший за его спиной. Странность заключалась в том, что на плакате был изображен белый слон с розовыми глазами, выглядывавший из зеленой листвы. Розовые глаза были очень яркими и выразительными. Мотивационной была надпись: «Following your desires». Но Антона плакат не мотивировал. Ему наоборот казалось, что у животного человеческие глаза, а сам слон истошно вопит. Как будто выглядывает не из-за зеленой листвы, а сжигаемый заживо пытается выпрыгнуть из языков пламени.