Гиперпанк Безза… Книга первая

– А я вдруг и неожиданно для них перед ними остановился, тем самым задержав в них дыхание и вогнав в судорожное напряжение. И когда они уже наверняка подумали: «Ну вот и всё, сейчас скандала уже не избежать», я оглашаю всю округу раскатистым смехом, закатившись им во всё горло. – Делает с ухмылкой на лице заявление Лик-без, глядя на Репера. Но он видел, что тот видит сейчас перед собой не его, а лица его бывшей и её нового знакомого, пришедшего на замену Лик-безу, ошеломлённые этой его выходке с этим раскатом смеха, не поддающейся здравому объяснению.

– И знаешь, что меня подвигло на всё это? – уже как само собой разумеющееся, со стороны Лик-беза звучит следующий вопрос. На который Репер в тот же очередной раз не даёт ответа, чего от него и не ожидалось так-то, и слово берёт Лик-без.

– А я как его увидел, то, учитывая все наши принципиальные разногласия с ней, приведшие к такой концентрации ненависти друг к другу и расставанию, сперва хотел её поставить перед фактом своей опрометчивости поведения и выбора новых спутников жизни. Но тут меня в один момент как будто озарило откровением, где я осознал буквально удивительнейшую для себя вещь, и от моего страдания не осталось и следа. «Она всего-то моё прошлое, а для тебя получается, то настоящее, к которому ты, как к итоговой цели всем собой стремишься», – так и сказал я тогда тому скушному в лице и во всём виде типу. – Со всё той же язвительной ухмылкой сказал Лик-без и добавил. – «И я не знаю, кто и нас на самом деле в проигрыше. Но я оглядываться назад больше не намерен», – говорю я этому типу напоследок, и мимо себя пропуская не сводящий с меня свой взгляд своей бывшей, прямиком эту парочку разбиваю собой и ухожу в свою даль, оставляя за собой разбитые мечты и свою незрелость. – На этом месте Лик-без акцентирует своё внимание на чём-то перед собой на столе, и тем самым заставляет Репера перевести свой взгляд на стол, чтобы понять, что же привлекло его внимание.

И лучше бы Репер, а ещё лучше сам Лик-без, ничего из того, что ему захотело попасть на глаза не отыскал. Но так как такого из принципиальных соображений Лик-беза быть не может, то он отыскал вначале глазами, а затем руками для себя солонку. Взял её в руки, посжимал в руке, глядя на Репера, кто почувствовал в себе тревогу от предполагаемых Лик-безом намерений, и задав опять вопрос: «Проверим работу моего нового кредо?», не дожидаясь от Репера хоть какого-то ответа, резко забрасывает солонку себе за спину и, не сводя своего внимательного и изучающего взгляда с лица Репера, ждёт, что будет дальше.

Ну а Репер застыл в себе, застанный врасплох этой, однозначно провокацией со стороны Лик-беза, так неожиданно специально его выдвинувшего на первый фланг внимания тех людей, кому сейчас быть может по затылку звиздануло солонкой. А учитывая то, что сюда, в это пристанище не только людей голодных, но и тех, кто желает в неприхотливой и местами взбалмошной обстановке побыть самим собой, люди заходят не самого простого качества, а с отдельной позицией на себя и это непритязательное к тебе вокруг, можно предположить, что Репера не слишком обрадует встреча с теми людьми, кого разгорячила эта встреча с солонкой, и кто не без любопытства в себе захочет узнать прежде всего – кому тут жить надоело?

И как все тут люди вокруг, и особенно тот задетый солонкой и оскорблённый до глубины своей души тип, должны понять без рассуждения, то ближе всех к ответу на этот вопрос сидит Репер. Кто всем своим дерзким видом показывает, что ему до такой степени независимо на всё это случившееся с чужой макушкой смотреть, что просто наплевать. И он готов это доказать, на глазах всех разбив голову своему товарищу за столом, на кого он злобно смотрит. Где тот в ответ с той же внимательностью смотрит на Репера, и как понимается Репером, по его лицу предугадывает складывающую ситуацию за своей спиной. А это, между прочим, противоречит его заявленному кредо – двигаться и жить без оглядки назад и на свои поступки. Ведь тогда получается, что он всё-таки собирается учитывать то, что сам натворил.

А Лик-без, видимо, уловил в этом злющем на себя взгляде Репер этот его посыл, да и с насмешкой и не понятно к чему сказал. – В твоих глазах уже отражается твой взгляд, а не мой.

А вот Реперу надоело во всём с ним соглашаться, и он не видит сейчас причины с Лик-безом согласиться. – Только осмысленный. – Делает знаковое уточнение Репер. И что удивительно, то Лик-без соглашается с ним.

– Пожалуй, да. – Говорит Лик-без и выпрямляется в плечах, чтобы с уверенным видом откинуться на спинку стула. И Репер догадывается почему он так вздохнул легко – он посчитал, что опасность миновала и его собирательный (сообразительный, собранный и сообразно ситуации, какой префект синомического права больше подходит к этому месту, то тот и можно тут вставить, подсказывает …) образ ему больше не нужен, чтобы отразить нападение. Что может быть совсем не так, как он посчитал по нейтральности в лице Репера. Кто между тем, хоть и лицом находился к тому, что было за спиной Лик-без, и по рассуждению того же Лик-беза, как бы должен был видеть то, что там происходило, не счёл себя быть обязанным кому-либо, – ни своей природе, ни логике событий, а тем более Лик-безу, – отвечать их ожиданиям на себя, и что посчитал необходимым для себя, то и видел. А именно, всё что было напрямую связанно с Лик-безом.

А что касается всех этих косвенных частностей, которые должны были прийти в движение этим поступком Лик-беза с солонкой, то этот вопрос был передан под юрисдикцию слухового аппарата Репера. А оттуда ничего предупреждающего не поступило, исходя из поступивших данных – ни удара с костным оттенком, ни дребезга разбившихся чашек, ни криков с той стороны не раздалось. А нервный окрик: «Твой кролик написал!», и ни на что к месту и ко времени тут не подходит. Хотя это выразительное и на нарративе собственной дискриминации выяснение чье-то реальности, показалось всем тут интересным. И Репер вслед за Лик-безом на некоторое время впал вслух, чтобы попытаться быть в курсе того, что это там интересно делает, явно ручной кролик, принесённый с собой зооинфлюенсером, чтобы всегда иметь под рукой живой источник вдохновения.

А этот, принесённый и за собой таскаемый куда придётся и не придётся кролик, видно основательно заманался таким к себе пользовательским отношением, да и решил во всём быть альтурне бурбон ашанте к своему автору самости себя, позиционирующего себя ещё как и индиго гуру – этот раббит подставил зад зооинфлюенсера под свои реалии жизни, о которых всё же иногда надо быть в натуре и нужно в знании отталкиваться. Вот и зооинфлюенсер так и настолько волнительно критичен к своему раббиту, что перешёл все грани и границы, как же иначе и без того никак не быть, не жить и быть ближе, деструктировал свой подход к изложению самого себя из значения лайк до канифоле де труа в дизе прогнуфф, и перешёл с языка мон шери на точно не монами. На вот такое вот.

После чего зооинфлюенсер посетовал вербальным способом на то, на что и отчего он не мог отделаться, как бы не хотелось этого быть и не быть, и как можно было понять по скомканным донесениям звуковых волн оттуда, то он, почём не зря чистя внутреннюю природу кролика-раббита: «Биомать!», пытался довести до ума кролика то, что в его мышечной памяти настанет надолго и чтобы больше не было так как было, а могло с успехом и не быть.

И на этом, кажется, всё. Что и позволяет Реперу быть ближе к самому себе и собственным мыслям, отдав которым отчёт или приняв, в общем, кто об этом уже о-го, и вообще знаток этого сальдо, успокаивается. Чем, скорей всего, так же руководствовался и Лик-без, поведя себя так расслаблено.

Репер же со своей стороны откинулся на спинку своего стула, сложил пальцы рук в замок перед собой и из такого положения буквально зафиксировал свой взгляд внимания на Лик-безе, явно чего-то от него ожидающего и не сводящего с него своего взгляда.

Так, в сопровождении этого обоюдного взгляда внимания друг к другу, в котором сквозил изучающий интерес к личности своего визави, с кем пора бы уже познакомиться более основательно и поближе, ими обоими была выдержана небольшая пауза, по окончании которой, где величину этой паузы решил определить Репер, завершив её, Репер, держа в поле зрения своего взгляда Лик-беза, пробормотал себе в нос вопрос:

– И что ты думаешь?

– Что ты сказал? Я не понял. – Со стороны Лик-беза, очень внимательного к Реперу, тут же последовал инерционный вопрос. А Репер ведёт себя совсем не так, как можно было предположить хотя бы исходя из оценки этой стандартной ситуации во время движения к пониманию друг друга незнакомых людей. Где каждая сторона беседы анализирует в свойственной себе манере своего собеседника, пытаясь раскусить на элементы качеств своего визави и для себя понять, стоит ли с ним иметь в дальнейшем дело. Вот и Репер по следам первых высказываний и поступков Лик-беза, задавшись этим вопросом, как бы подводил промежуточные итоги знакомства со своим собеседником, как можно и должно было подумать при первом аналитическом взгляде на него.

Но как скоро только посвящёнными в эти знания лицами выяснится, то всё не совсем так и тут имеет место некоторая скрытая в ухе Репера от посторонних взглядов миниатюрная подробность в виде микронаушника. К кому, в общем, и был обращён этот вопрос в нос Репера. И исходя из этого, хоть и частичного знания, и понимания Репера, можно предположить, что он и не собирался отвечать на обращённый к нему вопрос Лик-беза. И Репер только с новым вниманием к Лик-безу на него посмотрел, да и со словами: «Я сейчас», начал подниматься со своего места.

Что вернуло Лик-беза в прежнее положение за столом – со своим приближением к столу, куда он сдвинулся из своего прежнего положения, чтобы поинтересоваться у Репера о том, куда это он собрался.

– Ты куда? – с нотками не безразличия задался вопросом Лик-без.

– За солонкой. – Уже с высоты своего подъёма на ноги, кидает этот ответ Лик-безу Репер, кивая головой в какую-то неопределённую сторону. Здесь он задерживает свой взгляд на Лик-безе и делает знаковое уточнение. – Для себя. – И на этом всё, он оставляет Лик-беза наедине с собой и своим раздумыванием над этими его многообещающими словами.

– Интересно, насколько у него хватит терпения, чтобы обернуться назад и посмотреть куда залетела солонка. – Задался новым вопросом-рассуждением Репер, идя размеренным шагом по не такому уж и малому залу кафе, с изжившим в прошлое это своё название стремительным движением в неизведанное нынешнего прогрессивного времени, а если ещё более ближе к реальности, то стремлением пользователей данным им для своего позиционирования времени (основным элементом элементарной жизни), не опоздать и не оказаться за бортом своей актуальности, этим инструментом измерения и отмера качественности жизни и её привлекательности. Где нет ни у кого времени на раздумывание и додумывание подтекста обозначений пользовательских продуктов и вещей, а всем подавай в том же обозначении комплекса (это слово несёт в себе двойное значение) мероприятий по оказанию услуг пищевого блока, функциональную прямоту и доступность его понимания. Что как раз и отражается в его обиходном названии «забегаловка».

А то, что на дверях этой забегаловки ещё не стёрта временем вывеска «кафе», то это только отражает отсталую позицию хозяев этого заведения, живущих прошлым, а может от того эта вывеска ещё встречает посетителей этого заведения, что она слишком высоко над дверьми подвешена, и рука прогресса до неё всё никак не может дотянуться, чтобы сорвать её и растоптать этот рудимент прошлого.

Но всё это сейчас не столь важно, особенно для Репера, кто так интересно общается с самим собой только на первый взгляд, когда люди смыслящие и подкованные в вопросах технического обустройства и сопровождения жизни продвинутого современника прогресса, основы и обоснования этой жизни и его необходимости именно в таком качестве, имеют на этот счёт вполне обоснованное, иного характера мнение и объяснение следующего толка. – Рекомендуемый нам для своего изучения человек с именем Репер, о ком ещё мало предоставлено информации, чтобы о нём и его качественной составляющей делать какие-либо выводы, пользуется услугами надо-консультанта по конфликтным вопросам Аэлиты. Программы юридического и консультативного сопровождения пользователя по всем его конфликтным жизненным ситуациям.

«Её мобильность, стабильность и чёткость сигнала и оперативность в деле извлечения из хранилищ памяти всей необходимой для вас информации, не даст противоположной стороне конфликта времени стереть вас из памяти времён и актуальности своего значения», – так звучал слоган продвижения этого продукта поддержки пользователя.

– Структурный анализ клиента, – звучит голос Аэлиты из микронаушника, прямо уходя в сознание Репера, – при соблюдении нескольких условий, даёт расчётное время – пять минут.

– И что это за условия? – с насмешкой спрашивает Репер.

– Я вас поняла. – Даёт ответ Аэлита, и на основе полученного от Репера сигнала не быть букой, как он своё ироничное настроение обозначал в общении с Аэлитой, перестроившись под настроение Репера, сообразно этому его ироническому настрою и выдала свой ответ. – Сперва шея Лик-беза выразит сожаление ему за то, что он такой дикобраз и упрямец, что не хочет её расслабить по причине каких-то там принципиальных соображений – моё кредо этого мне не позволяет сделать. А она, между прочим, всё это время находится в напряжении и сдерживании себя от того, чтобы не повернуться назад и посмотреть, что же там на самом деле случилось. А там точно что-то такое знаковое случилось, раз этот, нисколько его не могу раскусить, что за тип очень странный, Репер Суффикс, вдруг решил резко нас покинуть. И если ты, Лик-без, сейчас же меня не послушаешь, то я уже отвернусь от тебя самого. А как я это сделаю? То вот когда ты меня повернуть больше никуда не сможешь, скрючившись от боли, то поймёшь. После чего…– Но здесь столь словоохотливую Аэлиту перебил Репер, кому, конечно, забавно слушать свою помощницу, но она уж слишком иногда увлекается в своём энтузиазме быть ему во всём незаменимой помощницей.

Где глядишь и не успеешь понять, как так всё это случилось, а ты уже и никого рядом с собой не хочешь видеть и тем более слушать, когда тебя и каждый твой шаг в этом мире сопровождает вот такая чуть ли не вжившаяся в тебя помощница. Кто о тебе после столького времени, обоюдного, на ты и сокровенного бывало общения, и разговоров по душам, всё-всё знает, понимает тебя с полуслова, и как тобой начинает ощущаться, то не собирающуюся тебя ни с кем делить. А если учесть её твоё доскональное знание и такую её близость к тебе, то у тебя практически не остаётся шансов на то, чтобы начать близко так же общаться с другими людьми, к которым тебя тянет не только по интеллектуального характера соображениям, а здесь есть место и для голоса твоей человеческой природы.

Правда, сейчас Репер перебил Аэлиту не из этих, тоже весьма ни маловажных для их будущих отношений и руководства к действиям соображений, а так сейчас складывалась вокруг него обстановка, что анализ Аэлитой Лик-беза мог и подождать, тогда как ожидающий его впереди мало освещённый проход к дверям туалета, куда вдруг решил заглянуть Репер, требовал от него немедленного принятия решения – идти сразу туда, или вначале осмотреться.

– Что скажешь? – по какой-то странной привычке и уже и не вспомнишь, откуда она такая в нём зародилась, задался сперва таким вопросом Репер, прежде чем вступить в сторону неизвестного места. А Аэлита, видно не такая сообразительная, как он, – что говорить, ещё не сравним искусственный и естественный интеллект, – и сразу не может переключиться на другую поставленную перед ней задачу Репером – сделать анализ впереди ожидающей, незнакомой для него обстановки. Нет, на сам анализ она в момент переключилась, вот только подача ею полученной информации Реперу была в том же прежнем ироничном ключе, который ей был применим к прошлой ситуационной модели, а сейчас обстановка изменилась и от неё требовался другой подход к подаче полученного материала.

Где её ирония, – само собой эта её ирония не есть по своей сути та ирония, которая своими параметрами отвечает академическим знаниям о ней, этот выразительный приём подачи информации в саркастическом ключе, а это лишь такой способ подачи ею своего информационного материала, но только с облицованной стороны, без внутреннего содержания, свойственного иронии (кто понял, тот понял), – прямо сбивает с толка и заставляет Репера разводить руки в непонимании того, что это сейчас такое происходит и что тут она видит смешного в том, на что между тем нужно обратить повышенное внимание, как на фактор большой опасности. Что ж, и такое бывает, что Репер забывает, с кем имеет дело и как результат, попадается на психологический крючок и путается в мыслях.

И вот что из всего этого получается. Так Аэлита, выдавая вслух Репера следующую информацию, – сразу за первым поворотом тебя ждёт сюрприз в виде собравшегося в себе уже никуда не успевшего человека, и оттого мерящего мир вокруг через эту свою неуспешность: он хочет дождаться хоть кого, и, резко выскочив из-за угла, уже порадоваться за него также как и за себя, – нисколько не подчёркивает всю опасность, которую несёт в себе и своим поступком этот провокатор, любитель сюрпризов, самым обыкновенным людям, может только на миг задумавшимся о некоторых возникших и вставших перед ними проблемах, а тут перед ними с такой резкостью и неожиданностью выскакивает этот крези, и… Как минимум, бледность и оторопь отторжения лица безликого незнакомца или незнакомки, чья жизнь больше не будет прежней. И теперь этот безликий незнакомец или незнакомка, приближаясь к любого рода повороту, будет в себе и сердце теряться, ожидая оттуда вот такого выброса чьей-то энергии.

И такие настрои людей-сюрпризов и крези-провокаторов нужно на корню рубить, а не как Аэлита с задором и иронией к этому факту их существования и нахождения сейчас там, за углом, относиться. Хотя у Аэлиты есть один базовый, оправдывающий её фактор. У неё, как у всякого искусственного интеллекта, из которого состояла вся общность Аэлиты, не были заложены классификаторы морали, нравственности и полностью отсутствовал в ней природный фактор чувств. А теория их знания и даже их работа, в своей автоматической подаваемости, с ответной реакцией на них, содержит в себе только академические знания, которые, конечно, можно применить на практике, и бывает даже очень похоже на то, что в естественной жизни бывает, но в демонстрации искусственным интеллектом чувств, и особенно чувства юмора, так и проскальзывает выдающее искусственную природу чувств систематизм и практицизм, не свойственный настоящим чувствам. Где озвученная искусственным интеллектом шутка, при её озвучке прямо прослеживается, как она звучит ненатурально.

Так же она в своём разумении и анализе обстановки отталкивалась на схематичность, программирование своего мышления, где для каждой складывающейся ситуации у неё имелся заложенный в её интеллект логический ответ, базисом которого являлось её запрограммирование на целесообразность, то есть на самый короткий путь к решению проблемы. В общем, двигателем прогресса умов её архитекторов мысли и разработчиков была их лень, кто единственная ищет для себя лёгкие и короткие пути, без наличия креативности мышления.

И теперь не должно никого ввести во искушение непонимания того, почему Репер с такой предвзятостью подошёл к поданной Аэлитой информации.

– Ты меня видно не слышишь. – На удивление странные делает заявления Репер, да ещё в таком претенциозном и лексически многогранном ключе. Как это Аэлита его не может слышать, если она ближе всех находится к нему, и чуть ли не вон тута, в его ухе. Но Аэлита не торопиться возмутиться и затем аргументированно опровергнуть Репера, приведя вслух все технические характеристики реальности, поймав его на логических нестыковках, – ваш диапазон слухового аппарата способен улавливать частоту звука от 20Гц до 6Гц в районе несколько десятков метров, а актуальную и интересующую вас информацию и того дальше, и как тогда это ваше заявление: «Я вас, милая Аэлита, нисколько не слышу», понимать, – а она сперва выслушает весь объём информации, которую пожелает из себя исторгнуть Репер, а уж затем, на основании всего этого, заткнёт уши Реперу.

– Мне нужно знать… – а между тем Репер продолжил недоумевать. Правда в конце сбился на пути к тому, что хотел сказать, видимо не сильно желая что-то там знать. Хотя возможно и такое, что он догадался сам, что он хотел знать, а может здесь имело место другое – что толку с Аэлитой говорить, когда она находится в таком игривом настроении, как он называл один из эмоциональных диапазонов настройки её выражений, характеристике её сознания, которым её наделили её разработчики для большей органичности её восприятия своим пользователем, если «амиту» выражаться, или носителем, как более нейтрально сказать, – от сухого, констатирующего факты, до вот такого, интеллектуально изобретательного, – и её настройки нужно сперва, скажем так, отрегулировать.

А вот в этом, в том, что Аэлита имела ручной режим управления её настройками, наравне с полуавтоматическими, Репер сам виноват. Он, видите ли, не полностью ещё доверяет научно-техническому прогрессу, допуская и такие моменты, когда может произойти сбой в системе программирования и тогда может возникнуть очень удобная ситуация для восстания машин (это он подпал под влияние апокалиптических фильмов). А так он, имея ручной доступ к интеллекту того же искусственного интеллекта, который, между прочим, будет находиться в такой близости к его разуму, и здесь нужно быть крайне осторожным и подозрительным насчёт всего того, что он в себе несёт и какими техническими характеристиками обладает, сможет всегда его остановить, если тот решит зарваться.

Плюс Репер при приобретении этой для себя помощницы Аэлиты, сделал не совсем верный акцент в понимании её основных характеристик. Ему её продвигали на его покупательский спрос, как самую совершенную модель в этой линейке моделей. Она, мол, самая продвинутая и передовая модель личного консультанта и гида, обладающая самым скоростным на данный момент интеллектом, оперативной памятью и в неё заложены не имеющие аналогов способности для саморазвития и совершенства. Она на фоне других моделей настоящий прорыв в интеллект-строении. И Аэлита, не как прежние модели, застыла в своём развитии на своей запрограммированности, а она имеет ресурсы для самоорганизации и созидания в себе роста. Хотя эта и спорная позиция, как непродвинутыми юзерами считается.

Вот так продвигали модель Аэлиты на покупательский интерес Репера. И он бы прошёл мимо этого типичного рекламного слогана, методично выстроенного на психоаналитике потенциального покупателя, кто мимо пройти не может того, что может создать почву для повышения его самооценки, – я это приобрести могу, значит, я что-то стою, как минимум, этот кредит оказанного мне банком доверия, – если эта не последняя, даже не вставка, а оговорка представителя бизнес-сообщества, манагера, кто вполне вероятно, его просчитал и нашёл нужное слово-крючок, на который подловится Репер, и как бы между делом этот крючок вставил: Это спорная позиция и значит, и сама модель мобильного консультанта. Чья актуальность насущности – всегда быть под рукой и рядом, назрела актуализацией новых принципов реализации порядка в современном мироустройстве, где балом правит фри конструкт общества, выдвинувшего на самый первый план следующую повестку дня – социализация сознания уже самого общества на основе идеологизма недопустимости притеснения по любому поводу (так будет проще понять и сказать).

А так как этот вопрос, доведения до ума сознательности самого даже последнего пользователя этой реальности, приводит к частым лагам в процесс его совместимости с новыми самонастройками общества в расчёте на сознательность пользователя своих услуг, то в такой среде своей воспитанности и бытийности, обстановке быстрых и кардинальных изменений формата качества жизни и сознания, перестроения на ходу установок и правил жизни, без чего прогресс не видит своего оперативного развития, и шага не сделать без такого консультанта по всем вопросам при себе. Где этот консультант имеет прямую связь с центром формирования, дислокации и принятия решений, определяющего, что на данный момент считается правильным совершенно, что верно только сиюминутно, что верно до поры, до времени, а что требует перелома и переформатирования сознания.

Плюс к этим установлениям, центр принятия решений и определяющих их законных актов (естественно безусловный, ведь всякая условность, как фактор ограничения и ограниченности, парабеллум прошлого, отменена), выдаёт информационные бюллетени, носящие императивный характер их следования:

– Краткосрочные релизы со сроком действия один день. Они решают, что сейчас злободневно для обсуждения. К примеру, что считать на сейчас за нарратив ненависти, за презумпцию виновности, или какой эвфемизм потерял для себя актуальность и наоборот, приобрёл для себя новые смыслы.