Розовый Пушистик. Сборник рассказов

Как бы ни был короток промежуток времени между отступлением людей и появлением в доме оборотней, обороняющиеся успели завалить проход, ведущий наверх, тяжелой мебелью и домашней утварью. Оборотни налетели на защитный вал баррикады. Теперь и медведь не мог им помочь. Обессиленный в бою с защитниками дома, многочисленными пропущенными ударами намоленной стали, демон, наконец, сумев вытащить из себя рыцарский нож, всё равно начал заживо гнить. Минуты его жизни были сочтены.

      Смотря через десятки глаз послушных его воле ночных созданий, демон-колдун, раздражённый неудачей, и по-прежнему беснуясь на вершине холма, призывал на помощь волчьему войску тварей опасных и почти забытых на земле. За действиями колдуна, стоя у окон, наблюдала семья трактирщика во главе с рыцарем.

Баррикаду хорошо укрепили дополнительными балками и железными креплениями, обрызгали святой водой и хотя бы в ближайшие час-два ждать нападения оттуда не приходилось. Защитники гостиницы собрались в просторной комнате, обычно придерживаемой трактирщиком для особых гостей. Теперь она пустовала. Вся мебель пошла на изготовление заслонов от нечисти. Посередине, на нескольких деревянных брусках лежали два железных листа, по бокам которых стояли стойки, между которыми протянули цепь – на цепи висел котёл. Под котлом лежали дрова, а на них и под ними – куски смолы. Насмотревшись вдоволь на демона, защитники с радостью принялись за работу тем усерднее, чем сильнее они хотели отвлечься от ужасных звуков непрекращающегося ни на минуту воя и рычания.

Волки ходили, задрав морды, вокруг дома и лязгали зубами от бессильной злобы и голода. А люди готовили для них угощение. Подожгли дрова и куски смолы сразу стали плавиться. В закрытом помещении распространялся специфический крутой запах смолы и дыма. Комната наполнилась едким туманом, избавиться от которого не помогала и открытая дверь. Всем пришлось накинуть на лицо тряпки, смоченные в воде. Защитники понимали, что смола может вскоре пригодиться, поэтому никто не жаловался, все терпели молча и ждали.

До рассвета оставалось два с половиной часа. Магда взяла на себя роль повара: надела толстые рабочие рукавицы и мешала смолу черпаком на длинном деревянной ручке. Трактирщик и рыцарь смотрели в окна через амбразуры на ставнях. Луиза дежурила в коридоре.

Если смотреть на гостиницу со стороны холма, где хозяйничал колдун, второй этаж дома напоминал красный уголь, мерцающий в золе остывающего костра. Через щели в ставнях струился дым, подсвечиваемый бликами пламени. Один маленький уголёк в царстве вечного мрака, и он должен был вскоре погаснуть навсегда.

Желтый месяц окончательно съели тучи, наползшие серо-чёрной грязной массой с Проклятых Земель. Первым насторожился Огневер: он услышал слабый шорох, который быстро нарастал. Придвинув к себе арбалет и посмотрев в направлении леса, он заметил, что лес стал как будто выше и ближе. Через секунду он понял в чём дело. Пятно тьмы двигалось вплотную с верхушками деревьев, и именно оно приближалось, а не лес. Стали отчётливо слышны хлопки кожистых крыльев. На гостиницу двигалась стая летающих зомби. От многовекового сна зомби освободили заклинания демона-колдуна. Они спали глубоко под землёй – остатки одного из полков, служащих подлой верой и чёрной правдой тёмным богам во время последней войны с добром.

Прогрызая себе путь через толщу влажного чернозёма, зомби вырвались наружу и теперь облепленные комьями грязи и остатками белых корешков растений летели на свежую кровь. Их пепельно-чёрные тела походили на человеческие. Зомби отличались чрезвычайной худобой и увеличенными, словно раздутыми трупными газами, конечностями. У всех у них лица выглядели как помойные ямы, наполненные доверху нечистотами, и походили одно на другое.

Огневер, осознав с чем приходиться иметь дело, вскинул к плечу арбалет и пустил первую стрелу в напирающую с неба на гостиницу тучу летающих мертвецов. Стрела воткнулась в лоб одному из зомби, летевшему в первом ряду. Зомби сложил крылья и, раскинув в стороны руки, упал камнем на землю. Раздался глухой звук встречи тела с землей, более похожий на шлепок парного куска мяса о разделочную доску. На второй выстрел у рыцаря не хватило времени. Крылатые зомби тучей налетели на окна и крышу дома как дикие осы на потревожившего их гнездо чужака. Они цеплялись за ставни, черепицу, тянули и расшатывали.

– Скорее смолу! – крикнул рыцарь.

Трактирщик выхватил из рук жены черпак полный кипящей смолы. Семеня мелкими шажками, вернулся обратно к окну. За ним шла жена с тазиком, наполненным бурлящей чернотой.

– По моей команде, как только я открою ставни, лей смолу.

Ла Фильер начал откручивать болты и отодвигать задвижки. Ставни под напором крылатых зомби расшатывало и выламывало из суставов пазов, и открыть их оказалось не так-то просто. Но вот, вытащив последний шпингалет, трактирщик распахнул окно. В освободившееся пространство оконной рамы тут же попытались втиснуться сразу три летуна. Мешая друг другу крыльями, они, почуяв близкую добычу, спешили первыми попробовать на вкус человеческое мясо. Зомби так давно ничего не ели, что сейчас их гнилые мозги обезумели от манящего своей нежной свежестью запаха, исходившего изнутри людских голов.

– Давай! – крикнул рыцарь.

Трактирщик, подняв черпак, одним резким движением выплеснул его огненное содержимое навстречу голодным мертвецам. Основная часть смолы попала прямо в лицо твари, летящей в середине атакующего треугольника. Чёрная густая жидкость залепила зомби половину его головы и часть груди. Мертвец дёрнулся назад и завизжал. Дымящая смола сползала с него, стягивая кожу и верхние волокна подрагивающих мышц лица. Обнажились кости черепа, желтоватые сухожилья и бледно-розовая мёртвая плоть дождевого червя. За первой порцией смолы последовала вторая, более мощная. Женщина выплеснула смолу прямо из тазика на двух оставшихся в оконном проёме тварей, которые продолжали настырно лезть вперёд. Вязкая жидкость плотно заключила их в свои жаркие объятья и они, закувыркавшись, полетели вниз в толпу рычащих волков. Оборотни, тоже голодные и ослеплённые злобой, набросились на них. Не дав зомби подняться, они стали рвать на куски их дымящие худые тела.

За первыми тремя летунами в открытый проём окна устремились и остальные крылатые мертвецы. Хлопая крыльями и мерзко пища, словно подвальные крысы, они неслись на багровый отсвет горящего внутри дома чадящего огня. Огневер успел выстрелить ещё раз из арбалета и нанести пару рубящих ударов, после чего захлопнул ставни и защёлкнул задвижки и замки.

Мимо окна пролетали какие-то предметы. Шум за стенами дома нарастал. Из коридора стали доноситься крики Луизы. Что-то происходило уже в самом доме. Летуны сумели разобрать часть крыши и проникнуть сначала на чердак, а затем и на третий этаж. Услышав треск и стук, Луиза подошла ближе к завалу на лестнице, ведущей на третий этаж. Там оставили проход на случай отступления. Вот оттуда-то и доносились тревожные скрипы. Луиза закричала. Она сама попыталась загородить проход заранее приготовленным буфетом. Сил явно не хватало и Луиза, раскачивая тяжеленный шкаф, продолжала звать на помощь. Увеличенные страхом её силы всё же дали возможность сдвинуть буфет, и он упал, загородив собой лестницу. Тут подоспели Огневер, трактирщик и Магда. Совместными усилиями они стали укреплять завал.

С другой стороны баррикады послышались звуки беспорядочных ударов. Не все дырки были закрыты и в них просовывались пепельные руки мертвецов, которые пытались хватать и рвать. Огневер широкими взмахами меча отрубал их, но рук становилось всё больше и больше.

Луиза подпирала буфет, пока её отец укреплял завал с помощью брусков и гвоздей. Одна из рук схватила Луизу за бок. Тело исказила судорога нестерпимой боли, два ребра треснули и их острые края пробили кожу, полилась кровь. Луиза, жалобно вскрикнув, потеряла сознание. Ла Фильер подскочил к дочери и остро заточенным тесаком нанёс удар в локтевой сустав мёртвой руки, схватившей его дочь. Первый удар не до конца отрубил руку, дело закончил второй. Но и отрубленная рука продолжала терзать бок Луизы. Трактирщик разжимал пальцы, что получалось у него делать с трудом: чёрные пальцы руки были словно железные. Тогда он вновь обратился к своему тесаку и, разрезая суставы пальцев поочерёдно, освободил Луизу.

Подняв дочь на руки, Ла Фильер, больше ни на что другое не обращая внимания, понёс её в комнату. Огневер пытался его вернуть, но не тут-то было. Оставив бесплодные попытки, рыцарь вместе с Магдой закончил начатое – заколотил все бреши и поставил подпорки. Преграда трещала по швам и было ясно – долго она не выдержит. Огневер встал прямо перед баррикадой и прочитал оберегающие жизнь людей заклинания. Напор мертвецов пошёл на спад. А после того, как рыцарь начертил защитные знаки на предметах завала, натиск нечистой силы практически прекратился. Ясно, что заклинания могли остановить нелюдей только на время. Но ведь скоро рассвет, а значит всех их ждало – солнце, молодость, жизнь!

Рыцарь и Магда вернулись в комнату. Огонь под котлом со смолой погас и дым рассеялся. В комнате стало легче дышать. Луиза уже пришла в себя. Она лежала прямо на голом полу, а над ней хлопотал её отец. К коленопреклоненному трактирщику поспешила присоединиться и мать. Хотя рана выглядела и ужасно, прямой угрозы для жизни она не представляла. Огневер омыл рану травяным отваром, наложил льняную повязку и дал Луизе пилюлю болеутоляющего. В его ордене все послушники были обязывались проходить курсы врачевания и травоведенья. Поэтому рыцарь всегда носил с собой на поясе аптечку, в которой нашлись бы лекарства на многие случаи жизни. Во всяком случае, для лечения ранений в аптечке имелся широкий выбор разнообразных средств.

Закончив с раненной девушкой, Огневер оттащил трактирщика от дочери и заставил вернуться к защите окон. Атака на окна не прекращалась ни на секунду, да и волки активизировались. Заклятья, наложенные на баррикаду первого этажа, стали терять свою силу. До рассвета оставалось менее часа. Нечисть чувствовала его приближение и старалась проникнуть в дом во что бы то ни стало. В комнате на стене рядом с дверью висели часы, на них стрелки показывают без десяти четыре. В атмосфере гостиницы, внутри неё и рядом с ней стало что-то меняться. Перемены почувствовали все защитники дома. По их позвоночникам бегали мурашки, искры жидкого огня жалили их затылки. Тошнотворное предчувствие беды проникало в их сознание, покрывая его плащом безнадёжности.

Стрелки часов начали крутиться в обратную сторону. Они бежали всё быстрее и быстрее. На цифрах двенадцать стрелки замерли. Снова наступала полночь. Часы били, обозначая приход царства тьмы. Только начавшую светлеть полоску горизонта снова заволакивало чёрными тучами. Ночь продолжалась. С последним ударом часов прозвучал громкий, нечеловеческий голос демона монаха:

– Там, где Камор всегда полночь! У вас больше нет надежды! Вы все умрёте!

Трактирщик обернулся и посмотрел на рыцаря. Но тот стоял и смотрел в наступивший мрак, оставаясь таким же непреклонным борцом со злом, как и в начале этой проклятой ночи. Ла Фильер догадывался, что ни рыцарь, ни его семья не слышат голос, звучавший в его голове. Колдун обращался напрямую к нему. Возможно, у кабатчика оставался единственный шанс, чтобы спастись самому и спасти свою семью.

– Ла Фильер, смотри, слушай, чувствуй. Ты ещё можешь спасти свою дочь, семью и себя. Тебе лишь стоит оказать нам услугу и вас отпустят. Мы не причиним вам вреда. Нам нужен только рыцарь, а ты – нет. Что он для тебя? Чужой, из-за которого убили твоих слуг, ранили твою дочь и могут растерзать жену и тебя самого. От него одни беды, он больше не сможет тебе помочь. Отдай его нам и живи! Ты же умный человек, нам такие нравятся, – трактирщик стал поддаваться, голос лишь озвучивал его сокровенные мысли, он и сам так думал, а теперь ему давали возможность выбора, благополучного исхода. Он принял решение – жизнь семьи важнее чистой совести.

Голос замолчал. Ла Фильер повернулся и, стараясь не шуметь, прошёл в угол комнаты. Там он взял в руки тяжёлую дубинку. Огневер по-прежнему стоял у окна с обнажённым мечом и, время от времени, наносил молниеносные удары по приближавшимся на расстояние удара крылатым мертвецам. Трактирщик, не мигая, уставившись ему в спину, медленно стал подходить. За шаг до рыцаря он остановился, взмахнул дубинкой и опустил её на темя Огневера. В последний момент Огневер что-то почувствовал и начал оборачиваться, но не успел. Удар вышел сильным, трактирщик вложил в него весь свой страх: он знал – второй попытки ему не предоставится. Рыцарь мгновенно отключился в беспамятство и упал.

В углу комнаты стояли женщины и со страхом смотрели на своего мужа и отца. А Ла Фильер покачивался над телом потерявшего сознание Огневера, опустив голову; руки висели плетьми вдоль туловища. Потом трактирщик встрепенулся и пошёл открывать защитные ставни. В распахнутое окно никто не стал лезть: нечисть отступила. Ла Фильер поднял на руки тело героя и выбросил его в наступившую тишину улицы. Рыцарь не долетел до земли, его подхватили два летуна и унесли в направлении холма, на котором томился в ожидании жертвы демон-колдун. Демон достиг своей цели: благородный дворянин, в жилах которого текла королевская кровь, наконец, оказался в его власти. Теперь всё готово для ритуала и пора начинать.

Вся семья трактирщика словно замёрзла, и завороженная разворачивающийся перед ними спектаклем смотрела на колдуна. Огневеру связали руки и привели в чувство. Из леса летуны принесли ствол болотной сосны. Оборотни быстро его обгрызли и заострили с одного конца. Получился великолепный кол. Рыцаря ждала страшная участь. Одни зомби удерживали Огневера лежащим на земле, другие, взявшись за ноги, силой раздвинули их, да так, что послышался хруст повреждённых суставов. Рыцарь молчал. Колдун махнул и зомби взялись за кол. Поднесли кол к промежности Огневера и, надавливая на него, стали всовывать кол между ягодиц благородного дворянина. Острое, занозистое острие, разрывая нежные ткани, глубоко проникло в прямую кишку. Посаженного на кол человека подняли и закрепили тупой конец сосны в выкопанной ямке, на самой вершине холма.

Огневера сотрясал нервной дрожью кашель, на губах выступила розовая пена, но он не стонал и вообще не издавал больше никаких звуков. Испытывать такие адовы муки он, к несчастью, мог очень долго. В силу самого метода казни кол проникал в организм постепенно, под воздействием веса человеческого тела с каждой минутой муки всё более повреждая внутренние органы. Страдания Огневера радовали нечисть, а особенно демона в рясе, но сегодня не муки героя стали причиной этой лютой забавы.

Оборотни и летуны окружили со всех сторон холм. Колдун встал напротив рыцаря, достал книгу в тёмном переплёте со стальными застежками, раскрыл и, делая пассы левой рукой, начал чтение. Синий демонический костёр вспыхнул ярче, словно слова заклятий питали его невидимым топливом. Разгоревшись, ведьмин огонь перекинулся на кол и торчавшего на нём чучелом рыцаря. Земля задрожала. С каждым новым словом чёрной молитвы голос колдуна набирал силу, демон бормотал всё быстрее и быстрее. И чем громче звучал его голос, тем более частыми становились подземные толчки.

Из-под земли пришли звуки, похожие на работу землеройки, разожравшейся до размеров слона. Последний толчок оказался такой силы, что многие поганые из рядов нечисти попадали. Прямо из земли, с обеих сторон холма, взрыхляя её и раскидывая в разные стороны, выросли зубы, по своей величине походившие на ледниковые валуны. За ними показалась и голова. Это очнулся от своего сна и вернулся в этот мир Камор – бог подземного царства тьмы, повелитель мертвецов и ночных хищников. Жертва королевской крови дала ему возможность выбраться из своей подземной могилы. Рот Камора раскрывался в чудовищном зевке и после того, как голова вынырнула из грязных комьев чернозёма, он захлопнул челюсти.

В один миг во рту Камора поместился целый холм земли вместе с Огневером, посаженным на кол, демоном-колдуном и многочисленной нечистой его прислугой. Дав салют в небо из кусков грунта и порванных корней, выскочили руки бога. С помощью своих длинных рук, хорошенько оперившись о землю, Камор принялся вытаскивать своё бесформенное тело.

Облик Камора вызывал отвращение – тело размером с гору, оплывающее складками жирной плоти к коротким толстым ногам, лицо с надутыми чёрно-лиловыми губами, лысый череп. Влажная кожа тела бога была нездорового сероватого оттенка с крупной сыпью нарывов, а руки выглядели жилистыми, узловатыми. К тому же Камор был слеп: на веках бога виднелись следы поперечных кривых шрамов, таких будто он сам зашивал себе глаза гигантской портняжной иглой. Вытянув своё тело из земляного плена, и издав при этом характерный звук винной пробки, стреляющей из узкого горлышка бутылки, Камор протяжно загудел, – " БУУУУХУУУХУУУХУУУУ!".

Безумное сознание бога полностью завладело волей ночных слуг. Некоторые не выдерживали тяжести разума бога и умирали в страшных муках, остальные начинали к нему подбегать и подлетать. Оборотни и летающие зомби прыгали прямо к нему на живот, спину, грудь. Они врастали в его тело уродливыми живыми наростами, становясь частью Камора. Их верная служба, наконец, получала справедливую награду. Теперь они стали частью большего и бессмертного царства тьмы, теперь они на веки вместе.

Сознание трактирщика не стало исключением. Ла Фильера накрыло колпаком зовущего ужаса. Краски окружающего мира блекли, темнели и он перестал быть хозяином своей судьбы. Всё ещё сжимая в правой ладони увесистую дубинку, трактирщик подошёл к своей жене и дочери.

Лицо трактирщика было пусто и спокойно как оловянная кастрюля. Женщины закричали. Не выражая эмоций, сохраняя каменное выражение безразличия на лице, Ла Фильер начал бить. Удары летели и в жену, и в дочь, но всё же большая их часть приходилась по Магде. Мускулы Ла Фильера налились необыкновенной, чужой силой и все удары выходили тяжелыми, разящими и точными. Вскоре Магда перестала трепыхаться – кисти и предплечья обеих рук сломаны, а от её лица осталось лишь кровавое месиво. Последний раз выгнувшись и харкнув кровью, Магда замерла. Она мертва. Раненная Луиза, превозмогая боль, попыталась уползти. Трактирщик настиг её в коридоре. Луиза кричала и молила о пощаде своего отца. Ла Фильер оставался спокойным и непреклонным.

– Папа, не надо! Очнись, я твоя дочь! Не надоооооо!

Крик девушки прерывал хлёсткий удар ногой в лицо. Из расплющенного носа брызнула кровь. Ла Фильер наклонился и добил дочь Луизу дубинкой. Её голова от многочисленных ударов опухла, поменяла форму и стала похожей на сильно помятую тыкву цвета переспелой сливы.

Последовательность поступков абсолютно логична и доведена до совершенства. Ла Фильер выжил! Он заплатил все свои долги. Трактирщика ждёт новый путь и совершенно другая жизнь.

Мрак и ужас, расползаясь чернильным пятном, двигались на запад. Впереди, из багровых, низких туч, сверкая, били жёлтые молнии, освещая равнину, по которой шла нескончаемым потоком армия живых мертвецов, рождённая чёрной дырой, открывшейся бесконечным зевом в самой гнилой сердцевине Проклятых Земель.

Среди бредущих по дороге зомби, упырей, безобразных демонов, понуро плёлся, хромая, исхудавший грязный трактирщик, в прошлом известный как Ла Фильер. Теперь его трудно было отличить от окружающих его оживших покойников. Трупы стали его семьёй и единственными друзьями трактирщика. Наконец-то он нашёл своё место в мире. Аминь.

Наследник Некрономикона

В этом году начало октября выдалось на редкость тёплым. Конечно, большинство листьев к этому времени нашли свой приют в объятьях остывающей почвы, зато оставшиеся висеть на обнажённых ветках стали редким украшением забытого лета. Но дневное солнце пока по-прежнему дарило тепло, а чистое небо – надежду.

В разгар рабочего дня в мастерской убитого недавно художника раздались клацающие звуки открывающегося замка. Дверь распахнулась и на пороге из темноты лестничной площадки возник молодой человек. Лет ему было около двадцати пяти, красивые черты лица, прямая спина, ладная фигура легкоатлета. Блондин, модная причёска под солдата арийца времен второй мировой войны, светло серые глаза. Звали его Максим. Два месяца назад в этой самой мастерской нашли изуродованный труп его дяди – известного художника, а для посвящённых и знаменитого колдуна некроманта – Георгия. Тело чёрного мага словно вывернули наизнанку, предварительно сняв кожу и оставили лежать в мастерской, отсвечивая выпущенными наружу внутренностями как богохульное творение неизвестного скульптора садиста.

Наследников у дяди, кроме Максима, не оказалось. И теперь он, соблюдя необходимые формальности, вступал в права наследства. Окончательно долгий процесс оформления всех нужных документов закончиться не раньше, чем через полгода. Но терпение не было отличительной чертой Максима. Наплевав на условности, он воспользовался дубликатом ключей, которые ему оставлял дядя, уезжая из Москвы.

Племянник оказался в сложной финансовой ситуации и решил поживиться хотя бы чем-нибудь в мастерской. Ждать пока он получит официальное разрешение распоряжаться вкладами Георгия он больше не мог. Племяша колдуна любил красивую жизнь – погулять в столичных клубах, поиграть в рулетку, съездить в сауну к шлюхандрам, пройтись по бухахашке.

Работать Максиму не хотелось. При таком раскладе хорошо бы иметь в кармане кошелёк, туго набитый банкнотами, и ещё, было бы просто замечательно, если бы купюры никогда не кончались. При жизни дяди ему, конечно, кое-что перепадало с барского стола, и он имел возможность вести жизнь светскую и беззаботную, которая неожиданно закончилась со смертью Георгия.

За два прошедших месяца со дня убийства Макс изрядно понаделал долгов. Георгий никогда и ни к кому не испытывал ничего кроме ненависти. Исключением для мага некроманта стал племянник. Рано осиротев, он попал под плотную опеку дяди. Тот заботился о нём как только мог. Даже крокодилы заботятся о своём потомстве, и Георгий не стал исключением. Устроил в престижный лицей, давал деньги, занимался воспитанием племяши (как он это себе представлял). Затем, помог поступить в Институт Государственного Управления. И всё это время Георгий пытался учить племяшку своему тёмному делу. Говоря по совести, познание колдовских наук племяннику давалось с трудом, но всё же некоторые основополагающие истины он усвоил. Максим мог читать старинные манускрипты, наводить порчу, владел немного гипнозом, ну и другого всего понемногу. Но вот использовал он эти знания в основном для пудрежа мозгов юным студенткам. Как можно догадаться, отсутствием половых связей он не страдал. Но сейчас, как, впрочем, и всегда, его больше интересовали деньги. С целью наскрести деньжат по углам дядюшкиной мастерской он и пришёл в мастерскую.

– Здравствуйте, весёлые денежки! Эге-гей, где вы? – Максим, находясь в приподнятом настроении, задал вопрос, адресовав свои слова пространству и присутствующим в этом пространстве скульптурам. Мастерская молчала и, казалось, напряжённо вглядывалась в своего нового хозяина. Не дождавшись ответа, он, понизив голос, себе под нос пробормотал: – Осталось вас найти.

Максим принялся за осмотр мастерской. Тем более, что в мастерской было на что посмотреть. В основном скульптуры стояли по периметру комнаты, вплотную прижимаясь к её стенам. В центре оставалось свободное пространство, которое её бывший владелец использовал для доведения своих шедевров до логического завершения, либо для сборки и обработки особо масштабных предметов своего творчества. Тут же и нашли художника, точнее его раскуроченный труп.

Стену, противоположную входу в мастерскую, занимали несколько в ряд выстроившихся окон. Окна своим габаритами скорее напоминали балконные двери: старая школа строительства, дореволюционная. Несмотря на то, что их покрывал толстый слой пыли и птичьего помёта через них в мастерскую поступала масса света. С того часа как солнце едва показывало красную макушку над чертой горизонта и до наступления поздних сумерек, мастерская хорошо освещалась естественным дневным светом. Такой расклад гарантировал работающему в ней художнику магу живость восприятия и воспроизведения его богатых огранённых тьмой идей. Под самыми окнами стоял диван, стулья, столик и шкаф-бар, забитый спиртными напитками. Дядя Георгий ни в чём себе не отказывал.

Сама мастерская делилась на три части. Первая, самая крупная – выставочный зал, в которой сейчас Максим производил осмотр скульптур. Вторая часть, по левую руку от входа, отделённая гипсокартонной стеной, представляла собой комнату, в которой хранились подручные инструменты скульптура – верстак, свёрла, циркулярная пила и исходное сырьё для творческого процесса – листы железа, деревянные чурки, куски гранита и ещё какой-то строительный мусор. По правую руку от входа другая гипсокартонная стена, отделяя от других помещений, конструировала последнюю часть мастерской – третью комнату. Она-то и главенствовала в этом трио. Там, в святая святых этой мастерской, принимал своих настоящих клиентов чёрный колдун дядя Георгий. В этой комнате на жёлтых деревянных стеллажах стояли многочисленными солдатами на полках магические книги, практические руководства, священные тексты. В большинстве своём это были подлинники, стоившие не одну сотню тысяч рублей. Там же хранились зелья, яды и другие препараты, используемые в ритуалах порчи, ворожбы и даже удалённых убийствах. Здесь же стояли колбы, тигли, котлы и реагенты, служащие для производства снадобий и оберегов. Здесь, в этой комнате, соединялась, как в одной библиотека, приёмная и алхимическая лаборатория. Именно сюда, в первую очередь, стремился Максим.