Повешенный

– А теперь послушай меня, – протянул Уилл. – Я не уйду, пока ты не ответишь на мой вопрос. Кто такой Натаниэль Кёниг?

– Не знаю.

Уильям поднял взгляд к потолку, тяжко выдохнул, довольно громко вопросил бога дать ему сил «вразумить этих несчастных грешников, которые не ведают, что творят» и снисходительно улыбнулся, прекрасно зная, что это будет последней каплей для уже давно вскипающей ирландской крови.

– Что ж. В таком случае, я вынужден вас огорчить. Если я правильно все понял и верно подсчитал заработанные очки, то, – Уилл бросил на стол последнюю карту и улыбнулся, – я выиграл.

Гарри неверящим взглядом смотрел на брошенный туз пик и сжимал руки в кулаки. Он тяжело дышал, его выпученные от злости глаза налились кровью, а вены на шее вздулись. Он подался вперёд, едва не перевернув на себя стол, и навис над безмятежным Уильямом.

– Как?.. Ты меня заболтал, отвлёк своим Натаниэлем, пусть он катится к черту вместе со своим снежком14. Ты провёл меня. Я так этого не оставлю. Ты за это заплатишь.

– Буду признателен, если для начала заплатите вы. Помнится, вы обещали погасить долг Даниэля. И, пожалуй, оставшуюся сумму вашего долга я перепишу на моего друга, – отозвался Уилл, поднимаясь на ноги и надевая пальто. – Отдадите ему деньги, как только найдёте их, Гарри.

Если бы Уильяма спросили, что произошло после, он затруднился бы с ответом. Он помнил только руки Гарри, схватившие его за воротник, покрасневшее от подскочившего давления лицо ирландца и хруст, проползший по черепу при встрече с кулаком ирландца. Очнулся он на полу в останках какого-то стола и парочки стульев, весь в щепках и пыли. Даниэль встал между ним и Гарри, пытаясь вразумить последнего. Уильям не слышал его слов – в ушах шумело, а вниз за шиворот стекала липкая густая дорожка крови.

Подняться на ноги оказалось не так просто, когда мир вокруг тебя вращается и раскачивается, как маятник. Все тело казалось мягким мешком с мелкой картошкой. А в лицо тут же прилетел еще один удар, от которого Уилл успел увернуться. Кулак Гарри просвистел в нескольких миллиметрах от его носа. Следующий удар он пропустил – воздух судорожно вылетел из легких, и Уильям согнулся пополам, захлёбываясь кашлем.

Мир потянулся красным туманом.

Гарри стоял перед ним быком. Ирландцы окружили их плотным кольцом, улюлюкая и подбадривая своего Малыша. Пальцы сжались в кулак. Мир на секунду перестал вращаться, и Уилл бросился вперёд, навалившись всем телом на Гарри и повалив его на пол. Хруст ломающихся костей опьянял. Уильям знал каждое слабое место. Переносица. Скулы. Челюсть. Багровые узоры расплывались под кожей беспомощно распластавшегося громилы. Победа казалась такой близкой, что он уже чувствовал ее металлический привкус на своих губах.

Чьи-то руки подхватили Уилла и оттащили от бессознательного ирландца.

– Легавые! Валим!

Ирландцы закружили вокруг Уилла, едва не утащив его толпой за собой. Они завертелись хороводом, дезориентируя его, и устремились в несколько дверей, за которыми тут же раздались крики и выстрелы.

– Куда ты, Уилл?! Сюда.

Сильная рука Даниэля резко втащила Уильяма в небольшую кладовку, при ближайшем рассмотрении оказавшуюся узким и коротким коридором, в конце которого виднелась такая же поношенная, как и весь остальной бар, дверь. Куэрво коротко шикнул на Уилла и приложил к губам палец, вслушиваясь в происходящее за ней. Разрозненные мужские голоса сливались в сплошной гомон. Грохот столов, которые в этот момент разваливались на части, и хруст ломающихся костей довершали какофонию звуков в раскалывающейся голове Уильяма.

Дышать было тяжело: грудь болела, и каждый вдох отдавался резью по всему телу. Ребра ныли и тянули. Перед глазами все плыло. К счастью, ноги все еще держали его, а пальто на плечах плотно сидело, согревая.

Даниэль обхлопал Уилла руками и, убедившись, что тот не развалится по дороге, – это было первым, что пришло ему в голову, – потащил за собой, в пару шагов преодолевая жалкие несколько футов, разделявших их и потайной выход.

Тяжёлая металлическая дверь хлопнула за их спинами слишком громко, но этот звук потонул в вое полицейских сирен, криках из-за угла и отборной брани.

– Браво, Уилл. Просто браво! – тяжело дыша, Даниэль хлопнул в ладоши и осуждающе посмотрел на Уильяма.

Тот тяжело дышал, положив руку на низ рёбер и согнувшись пополам. Легкие горели, из горла вырывались предсмертные крики, и в глазах все темнело и ходило беспорядочными кругами, пока он соображал, где сейчас находится. Уилл усмехнулся и сплюнул на землю собравшуюся во рту слюну. Губы саднило, их уголки трещали по швам и щипали, стоило только дотронуться до них кончиком языка, и все же он был счастлив оказаться сейчас на улице в компании Куэрво, а не в полицейском участке.

– Хватит сыпать сарказмом, Даниэль, – наконец, разогнувшись спустя несколько долгих минут, пробормотал Уилл. – Ты свои деньги вернул? Вернул. Долгов перед этими ирландцами больше нет. Не вижу смысла изливать на меня своё недовольство.

– То есть ты предлагаешь мне завтра идти на работу в таком виде?

Уильям только натужно выдохнул и не менее напряженно сквозь боль втянул воздух, чувствуя, как его кости вскрываются, словно ветка об чьё-то колено.

– У тебя всего лишь гематома вокруг глаза. Еще скажи, что это у тебя впервые. Как же больно, черт, – Уилл дотронулся до своей челюсти и несколько раз подвигал ее рукой из стороны в сторону.

– Твой нос точно должен быть таким синим и опухшим? – с сомнением пробормотал Даниэль.

– Ты явно прогуливал лекции, – с усмешкой покачал головой Уильям, переключая своё внимание на нос. – Кажется, не сломан. Опять. Если ты не заметил, он так выглядит с позавчера.

– Не присматривался к твоему лицу вчера. Оно все было такое… помятое, что твой нос на его фоне выглядел вполне нормально.

Даниэль еще раз перевёл дыхание и громко кашлянул в кулак.

– Все это было бессмысленно, – он нервно вышагивал из стороны в сторону и отдёргивал полы пальто. – Ты ничего не узнал. Только нашёл нам… проблемы. А мне еще хочется пожить между прочим! – Куэрво резко остановился перед Уиллом, бросив на него гневный взгляд.

Уильям, тяжело выдохнув, прижался к стене и ударился о выступающий из кладки кирпич. Сердце только сейчас начало успокаиваться, а хаотично мечущиеся в голове мысли стали выстраиваться в ровные ряды полученной информации. Выхватить среди неё нужное было сложно, но он решил остановиться на самом очевидном.

– Успокойся, Даниэль, – Уилл широко зевнул. – Я узнал все, что мне было нужно.

– Что например?

Губы растянулись в хитрой улыбке. Уилл поплотнее натянул шляпу на глаза и сунул руки в карманы, подставляя лицо под слабый ночной свет луны.

– Натаниэль Кёниг существует, и одно его имя вызывает у ирландцев больший страх, чем выдохшийся виски. Осталось сделать самую малость.

Даниэль непонимающе уставился на него:

– Что?

– Найти его.

Глава IV. Кафе

Солнечные лучи зайчиками отражались от пёстрых витрин булочных и ресторанов. Пышущий жизнью город тонул в непрерывных воскресных разговорах людей, шуме сигналящих машин и раздающейся из кафе музыке. Хаотичность дорожного движения завораживала, а те несколько десятков светофоров, что всё-таки можно было встретить на улицах, казались чем-то чужеродным, чем-то лишним среди мчащихся по своим делам автомобилей и бросающих им вслед проклятья пешеходов.

Чикаго перемалывал людей, хрустел их хрупкими телами, чтобы затем выплюнуть поднимающимися сквозь зелёную траву гранитными табличками.

Пар молочными облачками вырывался сквозь полуоткрытые губы Уильяма Белла, тут же растворяясь. Облетевшие листья шуршали под ногами приближающейся зимой. Золотистое покрывало, укутавшее город, казалось красивой блестящей обёрткой, за которой скрывались насквозь прогнившие внутренности, а вспыхивающие на пути алые листья всякий раз напоминали о его ночных кошмарах и постоянных тревогах.

Покоящееся в кармане пальто письмо обжигало Уилла даже сквозь несколько слоёв одежды. Любопытство все же одолело его, заставив подняться в единственный на неделе выходной раньше полудня.

Небольшое кафе со сложно произносимым итальянским названием встретило Уилла запахами свежего кофе и выпечки, от которых желудок тут же свело тугим узлом. Он не ел нормально уже больше суток, а после смены сил хватило лишь на то, чтобы не повалиться спать прямо в коридоре. Звонок негромко оповестил о приходе нового гостя. Взгляд Уилла скользнул по полупустому помещению. Несколько молодых парочек, один дряхлого вида старик да хозяин кафе, тщательно полирующий стол прямо перед носом у уткнувшегося в газету гостя.

– Для меня такая честь, что вы решили сегодня удостоить нас своим вниманием, – хозяин раскидывался любезностями, не переставая при этом протирать уже вычищенный до блеска стол.

Уилл поправил шляпу, парой неуверенных и осторожных шагов приблизился к владельцу кафе и прокашлялся, возвращая охрипшему от долгого молчания голосу привычное звучание.

– Простите, вы не знаете?..

– Мистер Белл, какая приятная неожиданная встреча!

Газета с хрустом переломилась пополам, являя Уильяму пару внимательных бледно-серых глаз и едкую усмешку. От мягкого и бархатистого голоса по коже пробежали мурашки, а ноги сами собой сделали несколько шагов в сторону вальяжно развалившегося на шатком деревянном стуле мужчины. От потемневшей пепельницы поднималась тонкая струйка сероватого дыма и прогорклый запах дешёвого и крепкого табака. Хозяин, до этого всеми своими действиями заполнявший пространство вокруг гостя, предпочёл прикинуться деталью интерьера и мелкими шажочками засеменил в сторону подсобки.

Натаниэль Кёниг не был плодом воспалённого бессонными больничными ночами сознания Уильяма, как и их маленькая партия в баре.

– Присаживайся. Рад, что ты все-таки решил прийти, – Натаниэль кивнул на стоящий напротив стул и вернулся к чтению.

– Вы?..

– Конечно, я, – его взгляд быстро перебегал с одной строчки на другую, а пальцы крепко сжимали уже изрядно помятые края газеты. – Нас уже представили друг другу, но я решил, что будет правильным встретиться с тобой в более… располагающей к общению обстановке.

Кёниг улыбнулся, взглянув на замершего перед ним Уильяма. Ноги последнего налились свинцом, а кончики пальцев онемели, маленькими острыми иголочками отдаваясь где-то глубоко в сознании. Натаниэль Кёниг казался ему подёрнутым пеленой воспоминанием, плохим сном, иллюзией, прочно поселившейся в голове, но никак не реальным человеком, комкающим длинными аристократичными пальцами грязную серую газету.

Наконец, Уилл смог слабо дёрнуть рукой, обхватить ладонью обжигающе холодный металл стула и опуститься на предложенное ему место. Шляпа мягко опустилась на стол, рядом с принесённой для Натаниэля чашкой кофе.

– Опустим некоторые формальности. Алан Маккензи.

Короткая улыбка вспышкой воспоминаний мазнула запахом виски и коньяка. Светлые выцветшие волосы, бесцветные полупрозрачные глаза и острые черты лица разрезали каждым движением тугую пелену окутавшего кафе воздуха. Массивный перстень на пальце приветливо сверкнул солнечным зайчиком.

– Так вы… – осторожно начал Уильям, заглядывая в глаза Алану.

– Закажи себе что-нибудь, – не отрываясь от газеты, резко оборвал его Маккензи. – Выглядишь ты, прямо скажем, не слишком хорошо. Мне не нужно, чтобы ты отпугивал всех своим видом. Предпочитаю, чтобы мои люди были здоровыми и внушали партнёрам доверие.

Уильям поморщился, подумав, что ему померещились слова Алана.

– Простите, возможно, мне послышалось. Ваши люди?

– Разумеется, – тоном, не подразумевающим противоположного мнения, ответил Алан и перелистнул страницу газеты, громко пошуршав ею. – Я здесь по одному важному делу, в котором мне нужна твоя помощь, Уильям Белл.

Что-то с громким звоном разбилось со стороны барной стойки. Уилл подскочил на месте. Сердце быстрее забилось в груди, воздух застрял в горле, и он зашёлся тяжёлым надрывным кашлем под мягкий и бархатистый смех Алана.

– Вы находите меня смешным? – совладав со своим голосом, поинтересовался Уилл.

– Я нахожу тебя интересным.

Уильям бросил на Алана хмурый взгляд и рассеянно пошарил по карманам в поисках полупустой пачки сигарет, припасённой на случай, когда начнут сдавать нервы.

И это происходило с ним прямо сейчас.

Пачка, к его неудовольствию, оказалась пустой, а с ее желтоватого дна на него с грустью смотрели несколько крошек табака.

– Веселей, Уилл. – Страница газеты с хрустом перевернулась. – Тебе не идёт это хмурое выражение. Улыбнись!

– Вы не можете просто заставить людей делать то, что вам хочется, – неожиданно серо и бесстрастно пробормотал Уильям.

– Конечно могу! Поэтому ты здесь!

Газета надломленно сложилась пополам на краешке стола. Внешний вид Алана кричал детской непосредственной обидой. Серые глаза наполнились молчаливым укором, а губы сжались в тонкую обескровленную полоску. Выражение его лица в одно мгновение стало болезненным, словно Уильям задел что-то глубоко личное и скрытое от посторонних, но уже через мгновение вновь сменилось холодной маской отстранённости и надменности.

Владелец кафе появился из ниоткуда, нависнув над Уиллом в белом, заляпанном жирными жёлтыми пятнами фартуке и в проеденной молью старой жилетке, которая некогда была глубоко темно-синего цвета, а сейчас же выцвела, приобретя бледный сизый оттенок. Как и лысина на голове старика. От него пахло дешёвым табаком и едким алкоголем.

– Надеюсь, ты не против того, что мы встретились в таком месте, – Алан медленным движением поднял дымящуюся свежим кофе чашку и поднёс к губам. – Видишь ли, неодобряемые правительством бары не слишком располагают к ведению деловых переговоров.

Кофе неспешно скользнул меж приоткрытых губ Алана, доносясь до Уилла мягким горьким ароматом, от которого желудок скрутило голодным узлом. Он сглотнул подступивший к горлу комок.

– Кофе, пожалуйста, двойной, без сахара и с молоком.

– Принести что-нибудь еще?

– Нет, спасибо.

Владелец кафе скривился. Несколько глубоких поклонов, и лысая голова старика скрылась за скрипучей деревянной дверью.

– Я бы предпочёл продолжить нашу встречу в том же самом баре, – Уилл рассеянно поправил покоящуюся на столе шляпу и закинул ногу на ногу, наконец позволив себе немного расслабиться.

– Во всех этих барах слишком много лишних ушей, которые могут оказаться не в том месте, не в то время.

– Боитесь конкуренции?

– Недолюбливаю федералов15, – мягким рассыпчатым смехом отозвался Алан. – Всегда есть вероятность, что тебя прервут на самом интересном месте.

С представителями Бюро Уилл встречался дважды в своей жизни: первый раз, когда кузен приехал гордо сообщить о полученной в подразделении должности, а во второй – когда один из баров накрыли и пришлось спрыгивать в снег с третьего этажа в одном лёгком пиджаке и порвавшихся в процессе штанах. Провести за решёткой несколько дней или даже лет своей жизни Уильям решил ближе к сорока годам.

Если, конечно, ему повезёт.

– А этому кафе вы несомненно доверяете? – язвительно поинтересовался Уильям.

– Я доверяю людям, которые здесь сидят. Я лично рассаживал их за столики.

Улыбка Алана больше напоминала оскал. Мужчины за спиной Уилла издали сдавленные смешки и тут же надрывно и тяжело кашлянули, кажется, подавившись кофе. Только сейчас он заметил, что взгляд Алана был направлен на сидящих за спиной Уильяма людей, а окантовка бледных серых глаз потемнела.

– Впрочем, я не советовал бы тебе доверять кому-то из присутствующих людей. Даже себе.

Он перевёл взгляд на Уилла. Страх вернулся с новой силой, и теперь давил на него бетонной плитой, обрушившейся на болезненно хрустнувшую грудную клетку.

– Послушайте, вышло какое-то недоразумение…

– Весь этот мир – одно большое недоразумение, – неожиданно прервав Уилла, с плохо скрываемым раздражением выплюнул Алан.

Пальцы нервным движением вытащили из пачки очередную сигарету, тут же зажатую губами. Удар по ребру картонной коробки громким шипением разнёсся по небольшому помещению кафе. В следующее мгновение в воздух взметнулись первые сизые колечки терпкого дыма.

– Впрочем, этот мир не настолько плох, как могло бы быть, – уже значительно более спокойно пожал плечами Алан под полный недоумения взгляд Уильяма.

– Что вы имеете в виду?

– Я видел… места и похуже.

Губы Алана снова растянулись в улыбке. В сознании Уилла тут же всколыхнулись картины самых ужасных мест, среди которых промелькнули школьный класс, спальня немки-гувернантки, нанятой его родителями, и подвал старого дома, в котором его однажды на день заперли друзья.

Алан развалился на стуле, выпуская одно облачко дыма за другим. Он не смотрел на Уильяма, но тот почему-то был уверен, что он следит за каждым его движением. Уилл даже не удивился бы, знай Алан, какие мысли сейчас роятся в его голове.

– Видишь ли, Уильям, – Алан прервал нависшую над ними тишину, – я не люблю проигрывать. Впрочем, о чем это я. Я никогда не проигрываю. Ты же заставил меня испытать некоторое… неудобство, о котором я предлагаю нам обоим забыть как можно скорее. – Пепел мелким серым снегом опал на дно пепельницы. Алан рассеянно зализал растрепавшиеся волосы и посмотрел на Уилла. – Однако я должен признать, что держался ты просто великолепно. Не каждый может вот так легко поставить все, что имеет, зная, что может проиграть.

Уильям и сам не понимал, что двигало им в тот момент. Желание показать себя? Желание доказать что-то? Или же простой интерес, заставивший его прийти в это кафе навстречу неизвестности? Уилл не знал ответа. Он даже не заметил, как лицо Алана оказалось слишком близко от его, как рассеянный взгляд упёрся ему в глаза, а из приоткрытых губ вырвались тонкие струйки приторного дурманящего дыма.

Губы Алана плотно обхватили вспыхнувшую алым сигарету. Его взгляд терпеливо прожигал Уилла, ожидая ответа.

– Легко делать ставки, когда терять нечего, – развёл руками Уильям, поморщившись от окружившего их сладковатого дыма.

– Действительно.

Алан разочарованно цокнул языком, резко отстранился и качнулся на стуле, выпустив вверх облачко сизого дыма.

– Но когда у тебя ничего нет – не за что и играть.

Приторный дым окружил Уилла плотной пеленой, застилая глаза и забиваясь в лёгкие крупными колючими комками пыли. Приторный дым дурманил разум не хуже опиумных настоек, которыми его иногда поили в детстве, чтобы он не слишком капризничал.

Алан Маккензи дурманил разум не хуже самой крепкой порции морфия.

– Так что же вас интересует? Зачем я вам?

Уголки губ собеседника дрогнули в едва заметной улыбке.

– Видишь ли, у меня есть небольшой автомобильный бизнес, – выкуренная сигарета отправилась в поданную Алану пепельницу и оказалась вдавленной в покрытое серым растёртым пеплом дно. – Ремонт и продажа машин, если быть точнее. Забавно, как автомобили неожиданно захватили нашу жизнь. – Новая сигарета вспыхнула, а прекратившийся на мгновение дым снова окутал Уильяма. – А ведь когда-то люди предпочитали загнать двух-трёх лошадей, чтобы прибыть вовремя из Парижа в Анжу, например. Сейчас же все, что нужно, – парочка толстых зелёных пачек, бензин и минимальное умение водить машину. Безусловно, райское время для бедных животных!

Маккензи слишком ловко жонглировал словами, чтобы Уилл смог ухватиться хоть за малейшую зацепку и распутать наконец вручённый ему жестокой рукой судьбы клубок.

– Действительно, – он нервно улыбнулся. – Так значит, машины. Я всего лишь врач. Я ничего не смыслю в машинах. И уж тем более в лошадях.

– Ты смыслишь в людях. Это намного ценней. Автомобиль можно купить. Даже «Дюзи»16. Было бы желание и нужное количество добытых честным трудом, кровью и потом банкнот.

– Так у вас можно отремонтировать даже «Дюзи»?

– И не только отремонтировать, но и купить самую последнюю модель, – Алан словно был горд этим фактом, потому что он практически засветился изнутри от счастья. – Однако… иногда запчасти или же машина приходят не вовремя или вообще исчезают по дороге без объяснимых причин. Меня это, разумеется, весьма расстраивает, потому что я не люблю, когда мои вложения прогорают. А еще больше это расстраивает моих клиентов. Время – деньги, а деньги – доступ к элитной жизни. Ведь выделяться на фоне погрязшего в нищете и депрессии народа мечтают многие. Даже такие простые врачи, как ты.

– Нет, – упрямо мотнул головой Уильям, сильнее сжав на груди руки.

– Тогда зачем ты посещал тот бар?

Перстень блеснул расплавленным золотом, когда Алан рассеянно повертел его на пальце, посылая в глаза Уиллу солнечных зайчиков. Взгляд Маккензи снова стал рассеянным, словно мыслями он был очень далеко от этого кафе и уж тем более от самого Уильяма.

– К тому же до меня дошли слухи, что в Чикаго есть очень редкая модель автомобиля, выпущенная в единственном экземпляре, – негромкий и покрытый лёгким налётом бархата голос Алана вырвал Уилла из его мыслей.

– И вы непременно хотите ее получить? – Уильям наконец позволил себе разжать руки и потянулся длинными тонкими пальцами к небольшой фарфоровой чашечке.

– А ты весьма проницателен, Уилл, – язвительно отозвался Алан. – Да, я хочу эту машину. И как можно скорее. Пока о ней не узнал кто-то еще. Не хочу, чтобы столь ценный образец попал не в те руки. Предпочитаю быть единственным, кто владеет редкими и столь дорогими образцами.

– Не уверен, что я могу хоть как-то вам помочь.

Уилл отхлебнул из своей чашки и зашёлся хриплым надрывным кашлем, как если бы подавился, но он был точно уверен, что не вдыхал, когда пил. Алан Маккензи все так же улыбался, безмятежно докуривая очередную сигарету.

– Не стоит об этом беспокоиться. Ты все узнаешь, когда придёт время. – Слова Алана окружили Уилла лёгкой пеленой, не оставив даже возможности к отступлению. – А сейчас продолжай делать то, что у тебя получается лучше всего – вытряхивай из толстосумов деньги. Хочу посмотреть на то, как они забегают, когда у них не останется даже цента, – расхохотался Алан и смахнул невидимые никому слезы.

– Я не хочу проблем.

Уильям залпом опустошил принесённый ему стакан ледяной воды и зашёлся очередной порцией тяжёлого грудного кашля. На этот раз из-за обдавших его горло потоков льда и колючих острых когтей спазмов.

– Об этом не беспокойся, – от взмаха руки Алана несколько горящих алым пылинок сорвались с кончика сигареты и опустились на белоснежный фартук хозяина кафе, оставляя после себя тёмные проеденные пятна. – Никто не сможет причинить тебе вред. Я этого не позволю.

– Вы не можете быть со мной каждую минуту.

– Это и не нужно, Уилл, – ответил Алан и пожал плечами с таким изумлённым видом, как если бы он сказал полнейшую глупость. – У меня везде есть глаза и уши.

Алан круговым движением разогнал собравшийся на дне чашки кофе и опрокинул его в себя. Это был первый раз, когда Маккензи поморщился, и будто бы случайным жестом скинул чашку на пол. Он даже не ойкнул. Лишь надменно взглянул на окрасившиеся в коричневый цвет осколки и оттолкнул их от себя ногой.

– И да, Уильям, – значительно понизив голос, Алан подался вперёд под натужный скрип стула, выдохнул серое облачко в лицо Уиллу и усмехнулся, – если вздумаешь меня обмануть, если вздумаешь играть за моей спиной, даже если просто подумаешь об этом в своей маленькой черепной коробочке – я об этом узнаю.

Сила, с которой Алан вдавил сигарету в дно пепельницы, заставила Уилла сглотнуть скопившуюся во рту от напряжения слюну, а его сердце забиться неровный болезненным ритмом. От Алана исходила опасность. Она заключалась в каждом его сдержанном движении, в каждом выверенном слове и в каждой улыбке.

Щеки Уильяма неожиданно вспыхнули пожаром, а затем их обдал мертвенный холод, когда вся кровь отлила от его лица, уступив место звенящей пустоте и отдалённой агонизирующей головной боли. Он еще никогда не испытывал подобного. В глазах двоилось, а появившаяся под носом теплота напомнила ему об их маленькой партии в разрушенном баре. Уилл даже не попытался стереть медленно ползущую к губам кровь. Лишь резко мотнул головой, чувствуя, как молочный туман пробирается по его венам, отдаётся горьким миндальным привкусом на языке и ударяет в голову лёгкими пузырьками шампанского. Сердце сжалось, в груди закололо, а внутренности скрутило от резкой ослепляющей боли, разлившейся до самых кончиков пальцев накатывающей волной.

Все прекратилось так же резко, как и началось. Туман рассеялся, оставив после себя лишь выжженное поле, а Алан обеспокоенно, но насмешливо смотрел на Уильяма. Рядом с Маккензи уже стоял обслуживавший их хозяин, – и когда он только успел появиться? – ожидая, когда же его кофе оценят по заслугам.