Чужие окна. История одной подлости

Второй подобный конверт, только в половину тоньше, был спрятан между книгами на полке в книжном шкафу. Руки девушки мелко дрожали, а в голове пульсировало: «Скорей, скорей!». Чтобы спрятать еще один самый тонкий и последний конверт, она подвинула стул, залезла на него и сунула компромат под какую-то коробку, венчающую платяной шкаф.

Оставалось избавиться от флэшки. Таня в панике заметалась по комнате, потому что из соседней комнаты донеслось радостное:

– А, вот он где у меня!

Где обычно люди держат флэшки? Рядом с компьютером. Она открыла верхний ящик письменного стола и тут же наткнулась к своему облегчению на небольшую картонную коробочку с флэшками. Похожие на коллекцию разноцветных пластиковых зажигалок, носители информации мирно ждали своего часа в коробке. Туда и сунула невольная диверсантка еще одну черную блестящую флэшку и захлопнула ящик. В тот же момент дверь комнаты распахнулась и на пороге появилась улыбающаяся хозяйка. Гостья едва успела выпрямить спину и натянуть на лицо неестественно радостную улыбку.

– Вот, Танечка, нашла, – и женщина протянула девушке листок с рецептом. – А брусника у вас есть? А то там для начинки обязательно брусника нужна. Я могу поделиться. У меня еще с осени замороженная ягода осталась.

– Есть брусника, Клавдия Валентиновна, – уверила Шестопалова, выхватывая листок из рук гостеприимной хозяйки и юркнув в коридор, – все у нас есть. Большое спасибо вам. Бабушка будет счастлива.

Благодарно улыбнувшись, Татьяна выскочила из квартиры и понеслась вниз по лестнице под громкий перестук собственных пяток. Так хотелось немедленно оказаться как можно дальше от этой квартиры. Что было в конвертах? Зачем Зотовой и Гусеву потребовалось подкидывать их в квартиру физрука? Она старалась не задумываться над этим. Вроде как незнание делало ее непричастной к той афере, которую замыслили одноклассники.

Утром в понедельник Ритка с Валеркой, как часовые на посту, поджидали Шестопалову у входа в кабинет химии. За партами уже собирались одноклассники, вытаскивая из своих рюкзаков учебники и письменные принадлежности и готовясь к уроку. По коридору с топотом проносились опаздывающие школяры.

Поравнявшись с ребятами, Таня слегка замедлила шаг, но не произнесла ни слова, только незаметно кивнула и отвела глаза. Зотова и Гусев переглянулись, не скрывая удовлетворенных улыбок.

Прозвенел звонок на урок. В конце коридора появилась грузная фигура химички, и ребята поспешили в класс.

– Слушай, Гусь, а чем ты так припугнул Шестопалову, что она беспрекословно пошла выполнять наше поручение? – шепотом спросила Ритка, проходя следом за Валеркой по проходу к своей последней парте. – Я ее полчаса уговаривала, а все без толку.

– А я сказал, что если она откажется, то пусть боится ходить одна вечерами. Подкараулим как-нибудь с друзьями в темном переулке, затащим в подвал и пустим по кругу.

Ритка округлила глаза от изумления:

– Ты чё, Гусь, и правда сделал бы такое?

– А чё? – пожал плечами одноклассник. – Сделал – не сделал, какая разница? Главное, что угроза подействовала. А что ты дальше собираешься делать?

Дверь за их спинами хлопнула, и в классе воцарилась напряженная тишина.

– Доброе утро! – поздоровалась химичка, окинув строгим взглядом 11 «Б». – Начинаем урок с тестирования.

– У-у-у! – недовольно заныл весь класс хором.

– Без возражений! Зотова, – обратилась учительница к единственной не успевшей сесть за парту ученице, – помоги мне раздать листки с заданием, – и протянула той целую пачку листков с распечатанным текстом.

Глава 7

Владимир Петрович

После уроков Рита подхватила под руку Лизу Меликову и потащила в раздевалку.

– Ну что, Лизка, твой выход на сцену. Теперь самое время пойти к твоему папаше и поплакаться.

Лиза только что надела куртку и пыталась водрузить на плечо тяжелый рюкзак с учебниками. Рюкзак выскользнул из ее руки и с громким стуком грохнулся на пол. Меликова уставилась на одноклассницу такими глазами, что Рита испугалась: не вылезут ли они из орбит?

– Нет, Рита, я ничего отцу рассказывать не буду! – испуганно замотала головой Лиза.

– Как это не будешь? В этом же весь смысл задуманного! – натолкнувшись на неожиданное сопротивление, Ритка начала злиться. – Ты что, опять на попятную?! Я основную часть работы сделала, а ты – в кусты?! Мы так не договаривались, Лизочка. Так не пойдет.

Меликова, продолжая трясти головой, будто у нее началась болезнь Паркинсона, подхватила с пола рюкзак и попятилась к двери.

– Я ничего не буду говорить отцу!

– Ты сбрендила, Меликова?! – повысила голос Ритка и пошла следом за до смерти перепуганной подругой.

Вот это фокус! Вроде все обговорили, разработали четкий план действий. Она, Рита, неукоснительно следует этому плану. А Лизка?.. Тоже мне, виновница торжества! Но на лице одноклассницы читалась настоящая паника, словно Рита призывала ее сдаться полиции, признавшись в преступлении, за которое полагается высшая мера наказания. Пришлось придушить свое возмущение и попытаться успокоить паникёршу.

– Ладно, успокойся, не дрейфь, – проворчала Зотова, выходя вместе с Лизой на школьное крыльцо. – Пойдем посидим на скамеечке, подышим свежим воздухом.

Лиза попыталась дернуться, но подруга цепко ухватила ее за локоть и потащила к скамейке под старым тополем. Они сели, уместив свои рюкзаки возле ног, щурясь от яркого солнца и вдыхая аромат только что проклюнувшихся клейких листочков. А в густой кроне галдел, распевался птичий хор.

– Чего ты боишься, Лизка? – спросила тихим и спокойным голосом Рита, скосив глаза на подругу.

– Меня отец убьет!

– Не убьет. Вернее убьет, но не тебя, а Логинова. К чему мы и стремимся. Ведь так, Лизочка?

– Нет, нет, я не пойду к отцу, – бормотала как заведенная Меликова.

– Ладно, как хочешь, – неожиданно прекратила давление Зотова. – В конце концов это ты останешься без золотой медали. Твой выбор. А я пошла домой. Пока.

Она поднялась со скамейки, подхватила на плечо рюкзачок и зашагала в сторону своего дома, оставив за спиной мучиться с трудным выбором одноклассницу.

«Вот овца трусливая! – злилась про себя Ритка. – А еще в медалистки рвется. Да пошла она к черту со своими проблемами! Вот и помогай таким недотепам». Она оттолкнула со своего пути мешающегося под ногами младшеклассника так, что тот чуть не упал. Злость в душе утихала по мере удаления от школы. На смену ей приходило разочарование. Неужели Логинов выйдет сухим из воды? Вот будет смешно, когда он найдет эти фотографии в своей комнате… А если их найдет его невеста – географичка? Ритка замедлила шаг и невольно улыбнулась, представив реакцию серой мыши Ольги Петровны. Ладно, придется удовольствоваться испорченной семейной идиллией Логинову.

Зотова подошла к подъезду своего дома почти смирившись с неудачей. Но, поднимаясь по лестнице на третий этаж, почувствовала, что проигрывать не желает. Столько уже вложено в этот проект!

– Интересно, – бормотала она вслух, открывая дверь своей квартиры, – а папаша у Меликовой тоже баран, исходя из того, что дочь у него овца? Хотя вряд ли… Самый известный в городе адвокат не может быть слабаком по определению.

Спустя минуту решение было принято. Рита бросила школьный рюкзак в коридоре, зашла в свою комнату и посмотрела на себя в зеркало. Быстро смыла всю косметику с лица, убрала волосы в скромный хвост, переоделась в серую удлиненную юбку, школьную белую блузку застегнула на все пуговицы, всунула ноги в туфли без каблука. Покрутилась перед зеркалом и улыбнулась: образ скромной ученицы выпускного класса для визита подходил лучше.

«Все приходится делать самой!» – вздохнула Зотова, закрывая дверь и выходя на лестничную площадку. Она знала, что адвокат Меликов Владимир Петрович работает в юридической фирме «Альянс», самой крутой в городе, расположенной в новом бизнес-центре на центральной площади, прямо напротив здания мэрии.

Немного замявшись перед входом в бизнес-центр, Рита вдохнула поглубже и решительно толкнула стеклянную дверь. Ее встретил гулкий просторный холл, отделанный светлым мрамором. У ресепшена суетились строгие дежурные барышни в темно-синих костюмах.

– Извините, не подскажете на каком этаже расположен «Альянс»? – обратилась к ним Рита.

– На пятом, – вежливо и заученно улыбнулась одна из барышень, – направо от лифта.

– Спасибо!

Рита поднялась на лифте на пятый этаж и с громко бьющемся сердцем постучалась в массивную дверь с табличкой «Альянс. Лучшие адвокаты города».

Ее встретила секретарша средних лет с модными очками на носу.

– Вы к кому? – спросила секретарша, подняв глаза на Зотову.

– Я к Владимиру Петровичу.

– Вы по записи?

– Нет. Не по записи. Я по личному делу.

– Боюсь, что без предварительной записи он вас принять не сможет.

– А вы передайте ему, что пришла одноклассница его дочери. И вопрос касается Лизы.

Секретарша округлила удивленно глаза, но при слове «дочь» тут же поднялась из-за стола и, покачиваясь на высоченных каблуках, проследовала в кабинет Меликова, скрытый за дубовой дверью. Не прошло и минуты, как она вернулась.

– Проходите, Владимир Петрович готов вас принять.

Ритка опрометью бросилась в кабинет.

Убранство кабинета знаменитого адвоката отличалось благородной роскошью. В памяти сразу всплывали интерьеры дворцов аристократов, виденные в фильмах про рыцарей и королей. Доброе старое дерево в отделке стен, тяжеловесная солидная мебель, ковер на полу. Из-за массивного антикварного стола ей навстречу поднялся солидный мужчина с первыми проблесками седины на висках в строгом костюме с галстуком.

– Здравствуйте, – проронила Рита, успев заметить и дорогущие часы на запястье и ручку с золотым пером в руке хозяина кабинета, – меня зовут Маргарита Зотова, я одноклассница вашей дочери.

– Что случилось с моей дочерью? – не сдержав тревоги в голосе спросил Меликов.

– Она попала в беду, но боится признаться в этом вам. А без вашей помощи не обойтись.

Меликов смерил гостью испытующим взглядом. Он не знал никого из одноклассников Лизы, просто не интересовался этим. А в дом дочь никого никогда не водила, чтобы не усложнять жизнь занятым родителям. Перед ним стояла девушка в школьной форме с решительным выражением лица, напоминая свидетеля со стороны обвинения перед выступлением в суде.

– Проходите, присаживайтесь, Маргарита, – указал он на стул напротив своего стола, сам расположился в кресле. – Рассказывайте, что стряслось.

– Вы же знаете, что Лиза идет на золотую медаль? – Зотова бросила вопросительный взгляд на адвоката. Тот кивнул. – И у нее для этого были все шансы, она же отличница с первого класса. Но тут вдруг выяснилось, что преподаватель физкультуры Логинов Вадим Андреевич, кстати лучший учитель года в стране (он победил во всероссийском конкурсе) собирается ей поставить трояк в аттестат по надуманному предлогу. Якобы она что-то там прогуливала или не сдала какие-то нормативы. На самом деле этот Логинов таким способом пытался ее принудить к… – Рита замолчала, подбирая слова, а Владимир Петрович весь напрягся, как зверь перед прыжком. – Даже не знаю, как сказать помягче, – девушка покусала нижнюю губу и виновато опустила глаза. – В общем, Вадим Андреевич испытывает тягу определенного рода к молоденьким и симпатичным старшеклассницам. Это и понятно, он молодой мужчина, но девочки-то несовершеннолетние.

Померещилось, что перед ней сидит не человек, а волк с холодными и злыми глазами. При ее словах шерсть на холке волка встала дыбом, верхняя губа приподнялась, обнажив острые длинные клыки. Ритка поёжилась, вдруг испугавшись непонятно чего, но продолжила:

– Он давно пристает к старшеклассницам. И ко мне приставал, заставлял остаться в зале после окончания урока, руки распускал. Я ему дала оплеуху! Мне-то терять нечего, до медали мне как до звезды. А вот Лиза отказать не смогла…

– Что-о-о?.. – тихо и угрожающе выдохнул Меликов и волна мурашек покатилась у Ритки вдоль позвоночника.

– Нет, ничего такого не произошло, – поспешила она успокоить ошарашенного новостью отца, – он не насильник, он извращенец. Он заставил ее позировать для неприличных фотографий. Только и всего.

– Только и всего?! – прогремел Владимир Петрович, поднимаясь из-за стола. – Да как он посмел, мерзавец?!

– Вот и я говорю, – поддакнула ему Ритка, – а еще учитель года, гордость школы! Вот как можно допускать таких людей до обучения детишек? По нему ж тюрьма плачет.

– Я убью его собственными руками! – рявкнул адвокат, сжимая руку в увесистый кулак, выскочил из-за стола и заметался по кабинету. – Мерзавец, сволочь, подлец!

– Владимир Петрович, – поспешила успокоить бурю Маргарита, – не стоит убивать его собственными руками. Вы же адвокат. Законными юридическими методами вы сделаете это куда эффективнее.

Меликов остановился и с интересом посмотрел на девушку.

– А вы правы, Маргарита. Я его уничтожу, но не физически. Где сейчас моя дочь?

– Была в школе, – пожала плечами Зотова. – Наверное уже домой вернулась.

Меликов распахнул дверь кабинета и сообщил секретарше:

– Елена Николаевна, отмените все встречи на сегодня. Я ухожу. У меня срочное дело. И не дергайте меня по телефону. Все вопросы мы решим завтра.

Рита встала со своего места и тихонько, бочком просочившись к двери, выскользнула в приемную. Кивнула секретарше и исчезла, будто ее и не было. А адвокат спешно рассовал какие-то бумаги по ящикам стола, что-то убрал в сейф, спрятанный за дубовой панелью в стене, застегнул дорогой кожаный портфель и решительным шагом направился вон из кабинета. Растерянная секретарша только рот раскрыла, когда Владимир Петрович захлопнул за собой дверь в коридор.

***

В квартире Меликовых в просторной гостиной собралось все семейство. Перепуганная дочь сидела, вжавшись в уголок дивана. Прижимая руки к груди, где слишком сильно билось сердце, сидела в кресле мама Мария Игоревна. Владимир Петрович коршуном летал по комнате не в силах сдержать бушующее в душе возмущение.

– Почему ты мне ничего не сказала, Лиза?! – рявкнул он так, что дочь еще глубже втянула голову в плечи и испуганно моргнула красными от слез глазами.

– Володя, не кричи, – заступилась мать, – ребенок и так в стрессе!

– Я не кричу! – Меликов сделал еще один круг по комнате и остановился за спиной дочери, осторожно положил ей на плечи ладони, пытаясь успокоить и ее, и себя. – Я ни в чем тебя не обвиняю, Лиза! Но как можно утаивать от родителей ТАКОЕ?

Лиза подняла на отца взгляд и с трудом сглотнула застрявший в горле ком. Язык не слушался, отказываясь произносить членораздельные слова. Она только судорожно смахнула со щеки текущие слезы.

– Если ты попала в беду, то первым делом надо идти к родителям, разве ты не знаешь? Ты у нас с мамой единственная дочь, смысл нашей жизни! А я все почему-то узнаю от твоей одноклассницы. Спасибо ей за неравнодушие. Но ты сама должна была все рассказать, как только этот… мерзавец начал к тебе приставать. – Владимир Петрович сел в кресло напротив дочери и облокотился о свои колени изо всех сил стараясь говорить спокойно. Но разлившаяся по щекам бледность и блеск в глазах говорили о том, каких усилий ему это стоит. – Лиза, скажи мне честно, ничего не утаивай: он к тебе прикасался?..

Лиза вытаращила глаза на отца и затрясла головой:

– Нет, нет, папа, он просто смотрел и фотографировал, – голосок ее дрожал и срывался.

– Ты раздевалась перед ним, а он фотографировал?

Лиза густо покраснела, опустила глаза и кивнула.

– И он обещал тебе за это поставить пятерку в аттестат?

Опять кивок. Лиза больше не поднимала глаз, а слезы, все еще текущие по щекам, крупными светлыми каплями падали на ее руки, сложенные на коленях и неловко теребящие подол школьной форменной юбки.

– Какой кошмар! – прошептала мама.

– Это не кошмар, Маша, это преступление. Статья 133 Уголовного Кодекса часть вторая: принуждение к действиям сексуального характера путем шантажа лица не достигшего совершеннолетия. И этот педофил должен быть наказан по закону. Лиза, вставай, умывайся. Мы идем с тобой в полицию писать заявление!

Дочь вздрогнула всем телом и отшатнулась от отца.

– Нет, папа, я никуда не пойду, – затрясла она головой.

– Пойдешь! Я как адвокат, и как отец, не могу оставить это безнаказанным. Собирайся, дочь.

Владимир Петрович встал и с решительным видом стал застегивать пуговицы пиджака. Но Лиза только разрыдалась в голос, поджав под себя ноги и свернувшись в клубочек в уголке дивана. Мария Игоревна бросилась к ней с утешениями:

– Успокойся, доченька, Лизонька, не плачь. Папа прав: этого ужасного человека надо остановить! Его надо сдать в полицию, посадить в тюрьму. Иначе он и дальше будет продолжать свои гнусности. Пострадают и другие дети.

Она обнимала рыдающую дочь и гладила ее по вздрагивающим плечам. Владимир Петрович недовольно поджал губы, нахмурился, покачал головой, но все-таки присоединился к утешениям, подойдя к дочери с другой стороны и тоже обняв ее.

– Лизок, – произнес он мягким голосом, целуя дочь в макушку, – тебе нечего бояться. Я в юридических вопросах разбираюсь. Мы пойдем к моему знакомому следователю Воскобойникову Михаилу Николаевичу, напишем заявление. Он в моем присутствии задаст тебе пару вопросов и все. Ты вернешься домой к маме, а полиция и следственный комитет уже сделают свое дело. Я обещаю тебе, солнышко, что сумею тебя защитить, а этого мерзавца накажу. Его надо вышвырнуть из школы как можно дальше от детей. – И добавил доверительным шепотом: – это наш с тобой гражданский долг, понимаешь?.. Ну, мы договорились?

Он принес с кухни стакан с водой, протянул дочери. Пришлось довольно долго ждать, пока она успокоится и приведет себя в порядок. Но за это время Владимир Петрович сделал несколько звонков нужным людям и колесо правосудия закрутилось…

Глава 8

Гнусность

После третьего урока Вадим вернулся в спортзал, убрал забытые на полу пятиклашками волейбольные мячи и пошел в учительскую. У него был свободный час, который он намеревался посвятить ненавистной, но необходимой писанине. За те шесть лет, что он работал в школе, количество заполняемых ежедневно документов неуклонно росло.

Он шел по школьному коридору и с теплом в душе думал о свадьбе, об Оленьке, о маме, поэтому не сразу заметил перемену атмосферы. По-прежнему туда-сюда с традиционным гвалтом носились ученики младших классов, будто за время урока умудрялись подзарядить скрытые где-то в глубине тела аккумуляторы, а уж вырвавшись на свободу никак не могли себя больше сдерживать. Зато старшеклассники, кучковавшиеся возле высоких школьных окон, провожали учителя физкультуры странными взглядами. Их головы синхронно поворачивались следом за Вадимом, рты замолкали, а в глазах появлялось непривычное выражение, будто они неожиданно увидели диковинное животное, которого здесь, в школе, по определению быть не могло.

Учительница английского языка, открыв дверь своего кабинета в коридор и наткнувшись взглядом на Логинова, испуганно юркнула обратно в класс. Прозвенел звонок на урок, но учителя продолжали толпиться возле учительской, тихо переговариваясь между собой.

Когда Вадим подошел к учительской, голоса смолкли, но взгляды уперлись в него, как лазерные прицелы снайперских винтовок. Вадим почувствовал неприятный холодок вдоль позвоночника.

– Что случилось? – спросил он.

Но никто ему не ответил. Коллеги стали молча, кто, пряча глаза, кто, наоборот, рассматривая его со странным интересом, расходиться каждый в свой кабинет, неся под мышками классные журналы. Логинов заглянул в учительскую и нос к носу столкнулся с завучем.

– А что происходит, Наталья Васильевна?

– Зайдите в кабинет директора, – пробормотала та, избегая прямого взгляда, и тоже ушла, размеренно стуча высокими каблуками.

– Хорошо, – пожал плечами Вадим, положил пачку бумаг на свой стол и пошел к начальнице.

Наступившая в начале урока тишина показалась оглушающей. Дверь приемной директора школы была открыта. При появлении Логинова секретарша Аллочка вскочила со своего места и испуганно захлопала глазами.

– Галина Ивановна вызывала меня? – поинтересовался Логинов.

Аллочка закивала, выпучив на него глаза и с трудом выдавила из себя: «Т-там…», подкрепив этот непонятный звук движением дрожащей руки в сторону двери с табличкой «Директор школы».

Вадим постучал и, не дожидаясь разрешения, вошел. В кабинете за столом сидела, обмякнув и напоминая мешок с мукой, директриса. Лицо ее было белым как мел и каким-то одутловатым, глаза лихорадочно блестели. Рядом с ее столом толпились трое посторонних: двое рослых парней в полицейской форме с военной выправкой и еще один мужчина лет сорока в гражданской одежде. Но как-то сразу было понятно, что он у них главный.

– Вызывали, Галина Ивановна? – спросил Вадим, не обратив особого внимания на пришлых. Мало ли по каким вопросам полиция может наведаться в школу. Среди учеников всегда встречались те, кто не желал подчиняться закону и общепризнанным правилам.

– Это по вашу душу, Вадим Андреевич, – усталым тихим голосом, почти шепотом, пробормотала директриса и, отвернувшись к окну, открыла верхний ящик стола и зашелестела упаковками таблеток.

Вадим удивленно округлил глаза и посмотрел на худощавого мужчину в обычной куртке и джинсах, неторопливо достающего свое удостоверение из нагрудного кармана.

– Следователь Воскобойников Михаил Николаевич, – представился он. – Вы Логинов Вадим Андреевич?

– Да, – кивнул Вадим.

– На вас поступило заявление в полицию. Прошу проследовать с нами.

Визитер без лишней деликатности взял Вадима за локоть и развернул к двери. Двое полицейских как по команде окружили его с обеих сторон.

– А в чем дело? – поинтересовался Вадим, все еще не понимая при чем здесь он и полиция?

– Дело в том, что вас обвиняют в принуждении несовершеннолетней к действиям сексуального характера путем шантажа.

Вадим, уже шагнувший через порог кабинета, остановился и с изумлением обернулся на Воскобойникова.

– Что?..

– Что слышали, гражданин Логинов. Не задерживайте следствие, проходите. Нас ждет автомобиль у ворот школы.

– Слушайте, Михаил Николаевич, это ерунда какая-то, – забормотал Вадим, находясь в полной растерянности. В голове не укладывалось такое нелепое обвинение.

– Разберемся! – обронил следователь и нетерпеливо подтолкнул Вадима в спину. – Прошу вас поторопиться.

– Но…

– Или вы предпочитаете, чтобы на вас надели наручники?

Взгляд Воскобойникова блеснул холодной сталью, и Вадим невольно поёжился. Наручники?

– Зачем наручники?..

– Тогда будьте любезны проехать с нами в отделение полиции. Там во всем разберемся.

– Хорошо, – кивнул Вадим и решительно зашагал по длинному школьному коридору. Он был уверен, что произошла какая-то нелепая ошибка. Он поговорит со следователем, они разберутся с недоразумением, и его отпустят. Конечно отпустят, ведь он ни в чем не виноват.

Четкие шаги полицейских прозвучали по лестнице и в большом холле. Вышли на крыльцо. Вадим сразу увидел припаркованный у ворот полицейский автомобиль. Придерживая под локти с обеих сторон, люди в форме вели его к машине. Чтобы со стороны не выглядело так, что они его волокут в полицию, Вадим ускорил шаг. Когда подошли к машине и один из полицейских распахнул перед Вадимом заднюю дверь, из школы выбежала Оленька и задыхаясь от слез побежала за ними.

– Вадим!.. Вадим, что случилось?!

Логинов, стоя у машины, обернулся.

– Не волнуйся, Оленька. Это какое-то недоразумение. Разберемся. Ты только маме ничего не говори, а то ей волноваться нельзя. У нее же больное сердце.

Она протянула к нему дрожащие руки и всхлипнула, как маленький беззащитный ребенок, которого бросают одного. У Вадима в груди что-то судорожно сжалось. Мучительно захотелось обнять любимую, прижать к себе и никогда не отпускать. Но незнакомые люди в полицейской форме не позволили, втолкнули его на заднее сиденье, сами заняли свободные места. А ко всем школьным окнам прилипли десятки зрителей, с любопытством наблюдая за происходящим, будто показывали захватывающий гангстерский боевик. Спустя несколько секунд машина сорвалась с места, взвизгнув шинами по асфальту, и понеслась по улице, быстро удаляясь от школы.

Заканчивался третий час допроса. Комната, в которой все это происходило, напоминала картонную коробку: почти квадратная, глухие коричневые стены, крошечное зарешеченное окошко под потолком, напротив – массивная железная дверь, как в бункере; посередине – стол и два стула напротив друг друга для следователя и задержанного. Не было никакого огромного в полстены зеркала, как показывают в фильмах, за которым наблюдают допрос заинтересованные лица. Только лампа дневного света на потолке освещала сидящих за столом мертвым белым светом. Да любопытные глазки видеокамер у потолка с двух сторон внимательно следили за происходящим.