Звёздный отпрыск

Дипломированный выпускник Сорбонны поселился в Ахузат Байт – старейшем районе Телль-Авива, основанном в 1909 году вдоль линии железной дороги Яффо – Иерусалим как новый квартал древнего Яффо. Апрель порадовал великолепной погодой. Днём воздух прогревался до двадцати трёх, ночью, когда с моря дул лёгкий освежающий бриз, не опускался ниже пятнадцати градусов. Яркое солнце и ласковое спокойное море навевали сладостную негу, любовное томление и щемящую сердце тоску, граничащую с умиротворением. Хотелось в полной безмятежности часами лежать на берегу, слушая врачующий душу шум прибоя и вбирая аромат его свежего дыхания, купаться в бодрящих тело волнах, загорать и радоваться жизни, но необходимость тщательно спланировать хладнокровное убийство не позволяла надолго отвлекаться от работы.

Отыскать приговорённого к расстрелу предателя с помощью местной агентуры удалось быстро. Кругом свои люди. Советская шпионская сеть в Израиле в те годы была самой разветвлённой и многочисленной в мире. По количеству нелегалов, внедрённых в государственные структуры и наиболее доходные сферы коммерческой деятельности, уступала только израильской, действовавшей на территории СССР.

Для приведения приговора в исполнение понадобилось гораздо больше времени. Артист проживал под усиленной охраной в частном доме, расположенном по счастливой случайности напротив Центральной городской публичной библиотеки Телль-Авива с которым Яффо был объединён в 1950 году. С тех пор оба слившихся города с символическими названиям (Тель-Авив, переводится как «Холм весны», Яффо – «Красивый») управлялись одним муниципалитетом, а округ стали называть Тель-Авив Яффо.

Насчитывавшее более полумиллиона книг на различных языках уникальное книгохранилище, основанное в конце девятнадцатого века при поддержке нескольких влиятельных общественных еврейских организаций и названное «Шаар Цион», что в переводе на русский язык означает: «Врата Сиона», размещалось в Яффе в трехэтажном доме Зеева Глоскина на улице Монтефиори, неподалеку от гимназии Герцлия, ставшей в начале двадцатого века одним из первых заведений среднего образования с совместным обучением для мальчиков и девочек.

Воспользоваться снайперской винтовкой в переполненных книгочеями залах не представлялось никакой возможности. Туалеты и подсобные помещения выходили окнами во двор. Пришлось бросить самодельную бомбу из окон древлехранилища, в котором ликвидатор провёл несколько недель, наблюдая и терпеливо дожидаясь, когда его цель, перейдет на другую сторону улицы в нужном месте.

Артист ежедневно совершал двухчасовую прогулку в сопровождении телохранителей. На исторической родине он сильно растолстел и расслабился, но бдительность не утратил. Сознавая, что залуженная кара неизбежно настигнет, выбирался из своего убежища в разное время, предпочитая вторую половину дня, когда на улицах собиралось побольше людей, обеспечивавших дополнительное прикрытие. Никогда не проходил дважды подряд одним и тем же маршрутом, чередуя направления.

Приобретённая на чёрном рынке у бывшего одессита бомба оказалась настолько мощной, что вскоре после успешно выполненного задания городским властям пришлось снести не только старое здание библиотеки, но и сильно обветшавшую к тому времени гимназию, а также несколько соседних домов. Спецоперация, получившая кодовое наименование «Сионский мудрец», была одной из самых утомительных и кровавых в карьере Геракла. Невинных жертв избежать не удалось. Зато в ожидании подходящего случая, он успел основательно выучить иврит и прочесть несколько увлекательных религиозных произведений на этом красивом языке.

Свободное от работы время Геракл посвящал изучению серьезных философских и исторических трудов, обладал аналитическим складом ума и исключительной способностью подмечать ускользающие от других мельчайшие подробности. Помимо официального языка еврейского населения Израиля он превосходно владел арабским, французским, английским, итальянским, испанским и немецким языками. Довольно сносно мог изъясняться на польском, украинском, японском, вьетнамском и китайском, а также на суахили, бамбара, кикуйю, умбунду и канури. Вовремя выйдя на пенсию, он вполне мог круто изменить судьбу, став крупным учёным-лингвистом, историком или философом, даже искусствоведом, но предпочёл до конца дней оставаться профессиональным убийцей из разряда правильных парней, совершающих дерзкие и героические подвиги на службе взрастившего государства. Было ли в этом его призвание или сказалось влияние среды, в которой он воспитывался с юношеских лет? Геракл никогда не задавался таким вопросом; всегда честно исполнял долг, стараясь не допускать ошибок, поскольку снайпер, как сапёр, ошибается только однажды.

Работа телохранителя, которой Геракл посвятил последние пятнадцать лет, тем более сыщика, гоняющегося по свету за жёлторотым соплежуем, чтобы вернуть домой целёхоньким и невредимым, не особенно ему импонировала. Гораздо интереснее выследить крупную дичь и поразить одним выстрелом с дальнего расстояния. Но беспрекословное подчинение приказам даже вопреки собственному желанию давно стало жизненным кредо. Служению избранной в юности профессии он подчинил свой богатый внутренний мир и неутомимое стремление к познанию. Наблюдая за происходящим вокруг, созерцая мир, наполняя себя новыми идеями, эмоциями и чувствами, Геракл никогда не забывал учитывать особенности выбранной позиции, время суток, температуру воздуха, скорость и направление ветра, его перемещение, расстояние до цели, как падает свет, куда перемещаются тени и многое другое, что влияет на результативность выстрела. Он в совершенстве владел овеянным таинственной романтикой искусством охотника в сочетании с хитростью браконьера и мастерством меткого стрелка, вооружённого самым лучшим оружием, которое может дать наука; умением маскироваться, терпеливо ждать подходящего момента и мгновенно использовать его. Был хитёр и безжалостен, обладал почти животной способностью ориентироваться на любой местности.

Предстоящая лёгкая прогулка по зарубежью не сулила сильных психологических стрессов и опасных приключений.

Полученные краткосрочные туристические визы категории «C» позволяли Гераклу и Сирене находиться на территории Франции до 90 дней и беспрепятственно перемещаться по странам Шенгенского соглашения. Но «6-й», которому до выхода в отставку оставалось всего два месяца, не намеревался так долго скитаться по Европе. Он знал по опыту, если в течение ближайшей недели не выйдет на след пропавшего идеолога, все усилия по продолжению поиска бесполезны. За это время вероломный противник надёжно спрячет его, включив в программу защиты свидетелей, либо закатав в асфальт. Многолетний опыт общения с ликвидированными в разных странах перебежчиками подсказывал, что идеолог не изменил Родине, следовательно, не мог воспользоваться поддержкой западных спецслужб. Значит, разыскать его будет легко. Геракл предполагал задействовать в Париже кое-какие старые связи и быстро получить нужную информацию, а потому не сомневался в скором успехе.

2.

Самолёт приземлился в международном аэропорту Шарля де Голля вовремя. Секретные агенты без затруднений прошли границу, не вызвав на пункте паспортно-визового контроля никаких подозрений. Геракл ничуть не опасался, что кто-то в спецслужбах или из бывших коллег по легальному бизнесу сможет опознать в нём преуспевающего бизнесмена, пропавшего в конце восьмидесятых годов. Его возвращение в Союз было обставлено надлежащим образом по правилам строжайшей конспирации. Тогда в КГБ не допускали дилетантских проколов. Катастрофа частного лёгкомоторного самолёта в деловом мире торговцев оружием явление привычное. Для надежности самолёт упал не в океан и не в непролазные джунгли Индокитая, а эффектно разбился в живописных окрестностях Шамкни – широко известного города-курорта во французских Альпах, расположенного у подножия горы Монблан. В местных и столичных газетах были напечатаны немногословные скорбные некрологи, а на одном из парижских кладбищ появилось заурядное, но подлинное надгробие над прахом спившегося безымянного клошара, тщательно подобранного по группе крови и комплекции в предместьях Бордо. Наёмные менеджеры в два года довели созданную им фирму до банкротства, распродав за бесценок активы конкурентам и разворовав вырученные средства. Оставленным без гроша акционерам в уголовном суде не удалось доказать злой умысел в действиях управленцев. Следы экономических преступлений скрыли, списав просчёты на трагически погибшего босса, на личных счетах которого обнаружили всего несколько тысяч долларов. Его движимое и недвижимое имущество было конфисковано судебными приставами за долги по кредитам. Французские власти так и не узнали, куда подевались нажитые непосильным трудом миллионы.

Прибытие Геракла и Сирены в столицу Франции совпало с началом очередной забастовки парижских таксистов, протестовавших против нелегальных перевозчиков. Из аэропорта пришлось добираться до центра города на RER. Памятуя о роли небогатого и скупого провинциального профессора, «6-й» поначалу положительно отнесся к такому решению. Однако после получасового блуждания с двумя чемоданами по переполненным подземным лабиринтам Шатле-Ле-Алль, где сходятся три линии электричек RER и пять веток метро, и откуда ежедневно изливается в столицу до полумиллиона приехавших на работу франсильенов, он пожалел, что в аэропорту не взял напрокат машину.

Отель, в котором был забронирован номер, находился на улице Риволи почти напротив Лувра. В ряду растянувшихся на целую милю знаменитых аркад старинный дом семнадцатого века, перестроенный во времена Наполеона, занимал центральное место в квартале между улицами 29 Июля и Святого Роха. Эта гостиница служила пристанищем для агентов русской разведки до революции. Чекисты снимали здесь те же номера, что и руководители Заграничной агентуры Департамента полиции при царском режиме, поскольку постоянным клиентам предоставлялась хорошая скидка.

Архаичный швейцар в униформе и двое крепких охранников с ручными досмотровыми металлоискателями, стоявшие возле автоматически раскрывавшихся стеклянных дверей, создавали атмосферу абсолютной надёжности, полной безопасности и неусыпной заботы о гостях. Недавно отремонтированный, украшенный живыми букетами из орхидей большой и светлый холл с новой мебелью вызывал ощущение комфорта, уюта и чистоты. Первые благоприятные впечатления об отеле дополнял приветливо улыбающийся дежурный администратор, удобно расположившийся за эксклюзивной стойкой ресепшн, изготовленной по специальному проекту из массивного морёного дуба.

Поражающая экстравагантным видом и внушительными размерами модная и стильная конструкция являла собой шедевр современного дизайнерского искусства. Для его создания пришлось проявить недюжинную выдумку и потратить немалую сумму денег. Геракл, которому раньше доводилось неоднократно бывать в этом респектабельном отеле, вспомнил прежнюю тоже нестандартную, но менее претенциозную стойку и лежавший под ней в луже крови труп ночного портье с прострелянной головой.

В памятную ночь весной шестьдесят восьмого года, когда он впервые переступил порог этого старинного дома, напротив, в саду Тюильри, планировалась встреча с сослуживцем, готовившим покушение на двух завербованных ЦРУ леворадикальных студенческих вожаков. Тот в назначенное время не явился. Пришлось навестить его в номере отеля. Опередили американцы, сработавшие как всегда грязно и не по-джентельменски. Перебив персонал гостиницы, они успели не только прикончить советского резидента, но и вызвать полицию. Геракл вынужден был уходить сначала по крышам, потом спуститься в канализацию, отстреливаясь от преследователей и унося на себе истекавшее кровью безжизненное тело соотечественника. Оставить его французам означало дать повод для обвинения ГКБ в организации студенческого бунта, чего очень хотели заварившие кашу заокеанские супостаты. Тогда в перестрелке погибли несколько ни в чём не повинных парижских ажанов, героически исполнявших свои служебные обязанности. С тех пор Геракл проникся не только классовой, но и личной ненавистью к американским рейнджерам и чувством вины перед французскими коллегами. Только русский киллер с загадочной и непостижимой душой, нечаянно пристрелив в суматохе не тех, кого следовало, способен потом долгие годы испытывать это аффективное состояние, каждый раз выпивая за помин душ невинно убиенных, страдая от угрызений совести и потребности в раскаянии.

Воспоминания прервал голос администратора.

– Мадам, это невозможно, – вкрадчиво отвечал он Сирене на просьбу предоставить номер незамедлительно. – Заселение начинается в четырнадцать часов.

– Мы платим четыреста евро в сутки, – за такую цену можно сделать исключение, пустив нас в неубранный номер прямо сейчас, – настаивала гостья.

– Ваш номер не только не убран, но ещё не освобожден, – признался администратор. – Другие двухуровневые полулюксы с доступом в спа-центр заняты американскими туристами.

– Что же нам делать до двух часов?

– Можете оставить вещи в камере хранения и для начала позавтракать в нашем ресторане, – предложил администратор.

– Мы так и поступим, – вмешался в разговор Геракл. Спорить было бесполезно, а спешить некуда, поскольку там, где он рассчитывал получить нужную информацию, раньше шести часов вечера делать было нечего.

В меню бранча, который французы называют «le grand petit déjeuner», что в переводе означает «большой маленький завтрак», входили горячие и холодные закуски, салаты, различная выпечка, свежие устрицы и вино. Геракл, давно не смаковавший изыски французской кухни (свой московский ресторан он продал, когда вернулся на государственную службу), ел с большим аппетитом, исподволь осматриваясь по сторонам. Профессиональная привычка не расслабляться на оперативной работе и детально оценивать окружающую обстановку не покидала его даже во время трапезы.

Посетителей в ресторане в столь ранний час было немного.

За соседним столиком завтракала пожилая супружеская пара с малолетним ребёнком. Двое лысеющих, сильно располневших от обильного употребления пива и высококалорийной пищи чопорных англичан в строгих дорогих костюмах всячески ублажали милое приёмное дитё, наперебой предлагая ему свежевыжатый апельсиновый сок, мороженое и сладкие десерты. Мальчишка капризничал, смешно надувал пухлые губки и громко матерился, употребляя на своём родном диалекте красочные эпитеты, весьма обидные для отчима и мачехи, родительские и сексуальные функции которых он постоянно путал. Не понимая слов, те радостно улыбались, игриво и недвусмысленно подмигивая друг другу.

На богатых англичан с завистью поглядывали четверо примостившихся за другим столом неряшливо одетых тощих студентов-наркоманов с опухшими от перепоя и недосыпа лицами. По внешности и манерам, Геракл безошибочно определил молодых активистов антирусского националистического движения из Восточной Европы, успешно окончивших ускоренный курс обучения приёмам политической риторики в Латвии и получивших грант для усовершенствования навыков у западноевропейских мастеров лживой пропаганды. Юные русофобы жадно поглощали залитые молоком овсяные хлопья и остывшие варёные яйца.

В дальнем углу вульгарно развалилась на стуле с бокалом розового вина изрядно потрёпанная мужеподобная лесбиянка, поочередно озиравшая презрительным взглядом каждого из присутствовавших в зале мужчин. Широкие плечи и развитая мускулатура выдавали бывшую допинговую спортсменку, перекаченную анаболическими стероидами. Померкшая звезда бодибилдинга явно страдала повышенной агрессивностью и переживала очередной приступ депрессии, не пытаясь скрывать враждебного отношения к окружающим, которое только усиливалось под воздействием алкоголя. Встретившись с ней взглядом, Геракл отвернулся первым, чтобы не провоцировать конфликт. Подвыпившая дама демонстрировала готовность порвать любого мужика, который посмеет ей улыбнуться или подмигнуть. С такими вздорными страшилками, способными затеять ссору по любому поводу, лучше не связываться.

Седовласый гарсон, опершись на стойку, отчаянно флиртовал со смазливой барменшей бальзаковского возраста, перетиравшей салфеткой бокалы и рюмки. В отличие от остальных эта пара произвела благоприятное впечатление. Истинный француз из тех, кто готов обольщать женщину даже лёжа на смертном одре, настолько увлёкся собеседницей, годившейся ему в дочки, что позабыл о своих прямых обязанностях. У него не было никаких шансов продвинуться дальше приятных тактильных ощущений от лёгких прикосновений к ещё нежной бархатистой коже и к тонкой материи короткого платья из натурального китайского шёлка, плотно облегавшего аппетитную попку и высокую грудь. Возможно, ближе к вечеру он изловчится и положит вспотевшую ладонь на её голую коленку и даже скользнет вверх по бедру, но не слишком высоко, а, скорее всего, рискует в конце рабочего дня получить по морде от ревнивой жены. Кокетливая бабёнка позволяла пожирать себя глазами и лапать пониже спины от скуки за неимением других воздыхателей и ухажёров. Это были настоящие мужик и баба, озабоченные естественной телесной нуждой и предающиеся нормальным забавам, – большая редкость в современном Париже. В их надпочечниках и яичниках закипал чистый тестостерон, будивший здоровые фантазии, не противные законам природы.

После обильного перекуса Сирена отправилась на экскурсию по магазинам. Ни одна разведчица, из какой бы страны она не приехала, оказавшись в Париже, не смогла устоять перед соблазном начать секретную миссию в этом городе с посещения модных бутков. Геракл остался в холле и занялся просмотром местной прессы.

Газетчики много писали о беженцах и терактах. Россию обвиняли во всех бедах, включая варварские бомбардировки сирийских, эстонских и украинских городов. Ангажированные репортёры усматривали русский след в Ираке, Ливии и в других африканских странах. Насторожила статья под заголовком «Геи тоже могут быть патриотами», автор которой связал притеснения сексуальных меньшинств в Петербурге с недавним заявлением нашего президента о том, что для России не может быть никакой другой объединяющей идеи, кроме патриотизма. Много писали о маньяке, похищавшем в европейских столицах невинных мальчиков, которого безуспешно пытались отловить уже несколько лет. О пропавшем в Москве идеологе в газетах не было ни слова.

3.

Ровно в два часа Геракл в сопровождении пожилого тёмнокожего белл-боя проследовал в тот самый номер, где в середине семидесятых по заданию из центра голыми руками задушил своего непосредственного начальника – скурвившегося за бугром высокопоставленного сотрудника военной разведки, недолго руководившего парижской резидентурой. За своевременную ликвидацию предателя и перебежчика, не успевшего сообщить противнику никаких секретных сведений, Геракл был награждён орденом «Ленина» посмертно. Обстоятельства, ставшие причиной этой досадной ошибки, он вспоминать не любил.

Элегантно оформленный в стиле эпохи Луи-Филиппа двухуровневый номер с тех пор капитально отремонтировали. Сменили сантехнику и мебель из натурального дерева. Большая комната на первом уровне совмещала кабинет и гостиную. В одной части находились удобный кожаный диван, два кресла и журнальный столик, в другой – письменный стол, две складные подставки для чемоданов, посередине – высокий круглый столик на изогнутых ножках, три стула и мини-бар. На ограждённой балюстрадой антресоли второго уровня располагалась спальня с огромной кроватью, гардеробным шкафом, вторым мини-баром. К гостиной в первом уровне примыкала туалетная комната с душевой кабиной, унитазом и маленькой раковиной. Рядом со спальней на втором находилась ванная комната с унитазом, биде, роскошной ванной и большой раковиной.

В дизайне преобладали белый, бледно-розовый и различные оттенки коричневого цвета. На стенах висели эксклюзивные живописные панно чересчур большого размера – несколько абстракций, развивающих маловразумительную тему. Испещрённый расплывчатыми узорами кричащий полиптих вносил нервический диссонанс в стилистику помещения, провоцируя беспокойство и лёгкое раздражение. Ранее номер украшали старинные фотографии с видами парижских достопримечательностей. Современные модные оформители, вероятно, посчитали их не гармонирующими с установленными на обоих уровнях плазменными панелями.

Из огромных окон открывался шикарный вид на сад Тюильри. Геракл любил этот раскинувшийся на двадцати пяти гектарах общественный парк, занимавший в центре Парижа территорию между площадью Согласия, улицей Риволи, Лувром и Сеной. С трудом верилось, что когда-то на его месте за стенами Луврской крепости была окраина города с публичной свалкой и добычей глины для производства черепицы. На французском черепица звучит как «тюиль» (tuile) – отсюда название.

Первый парк начали разбивать в 1564 году по приказанию Екатерины Медичи, пожелавшей новый дворец и сад для прогулок. Дворец – символ королевской и императорской власти – свободолюбивые парижские коммунары сожгли в мае 1871 года. Сад их остепенившиеся потомки перекопали в 1989 году во время реконструкции Лувра, восстановив планировку по проекту великого ландшафтного архитектора Андре Ленотра, продлившего в конце семнадцатого века его аллеи на запад. Оригинальный исторический вид дополнили современными скульптурами, установленными почти на каждой аллее. Клумбы украсили растениями, привезёнными из разных стран мира, соединив аромат старины с веяниями сегодняшних дней.

На протяжении многих лет, возвращаясь в Париж после выполнения очередного выездного задания, Геракл каждый раз приезжал сюда из аэропорта и подолгу засиживался на железном стуле возле большого восьмиугольного бассейна, наслаждаясь свежестью, тишиной и красотой, созданной умелыми творцами, а заодно внимательно вглядываясь в пёструю толпу отдыхающих горожан и туристов. В этом всегда многолюдном, но расслабляющем и безмятежном саду, сохранившем неповторимый привкус исторического наследия разных эпох, профессионалу не составляло труда засечь слежку, не привлекая к себе особого внимания.

Могучим усилием воли ветеран отринул накатившие горячей волной воспоминания и отвёл зачарованный взгляд от окна, отметив про себя, что на старости лет становится излишне сентиментальным.

Разложив вещи, он с удовольствием принял горячую ванну. Огорчило отсутствие в номере тапочек и каких-нибудь аксессуаров для чистки обуви и одежды.

Слегка разомлев, Геракл захотел пойти на включённый в пакет гостиничных услуг оздоровительный массаж, но вспомнил, как однажды в Паттайе его после тонизирующего растирания чуть не задушила в своих железных объятьях хрупкая на вид юная таиландка, абсолютно свободная от сексуальных комплексов. Задыхаясь, он с огромным напряжением стальных мускулов разжал костлявые ладони, мёртвой хваткой сомкнувшиеся на горе, а потом, свернув ей шею, подивился невероятной силе в миниатюрном тельце. На шум прибежали двое охранников, неплохо владевших приёмами тайского бокса, но слишком лёгких, а потому разделаться с ним удалось без труда. Преградившая путь в коридоре дюжина голых худосочных девчонок, вооружённых острыми как бритвы крисами – кинжалами с изогнутыми лезвиями, отняла куда больше сил и времени. В конце концов, после изнурительного рукопашного боя пришлось перестрелять их из подвернувшегося под руку укороченного израильского автомата «Tavor STAR 21», опустошив три рожка, заряженных разрывными патронами. Перепрыгивая через разорванные в клочья, распростёртые в лужах крови грациозные тела, он стремительно выскочил на улицу и сразу нарвался на дружелюбных туристических полицейских в штатском. От них, а также от подоспевших им на подмогу сотрудников дорожной и криминальной полиции, ничуть не уступающих знакомым по голливудским блокбастерам американским полицейским, Геракл чудом оторвался в бешеной гонке, петляя на скоростном спортивном мотоцикле по ночным запруженным людьми шумным улицам и тёмным безлюдным переулкам мировой столицы секс – туризма. С тех пор экзотика и телесные удовольствия его не особенно привлекали.

Надев слегка поношенный тёмно-синий костюм с деликатным неброским отливом, пошитый по индивидуальному заказу из натуральной шерсти с добавлением шёлка в модном миланском ателье в середине восьмидесятых годов, Геракл спустился в бар, где скоротал время до возвращения Сирены за бутылочкой белого вина с лёгким мускатным оттенком. Элегантный костюм, идеально подогнанный под стройную не по годам фигуру, дополняли свежая светло-голубая рубашка с отложным воротником и коричневые лакированные ботинки, купленные перед отъездом из Франции. Галстуков он не любил, а потому подвязывал их только в особо торжественные дни. Своим видом супермен действительно походил на престарелого провинциального профессора, молодящегося перед юной женой.

Изумительный вкус благородного напитка «Макон-Виляж» напомнил Гераклу холмистый, пасторальный район Маконэ, расположенный к югу от Кот Шалоннез и к северу от Божоле, где проходит условная граница между севером и югом Франции. Бургунды называют его «Воротами на юг». Солнца здесь больше чем на остальной территории Бургундии, но зима бывает холоднее из-за соседства с горами. Чуть более тёплый, чем в Кот д’Ор, климат чрезвычайно хорош для сорта шардоне, который является основой большинства местных вин. На территории Маконэ находится деревушка с тем же названием. Споры на тему она ли дала имя великому сорту, или наоборот, не утихают до сих пор.