Сокол

В четыре часа утра я проснулась от храпа за спиной. Кто-то дышит мне в затылок. Я перевернулась на другой бок и оказалась лицом к лицу с Аликом. Он спит.

И снова кровать. Влажная простынь, намотанная на голое тело. Ветерок треплет шторы на окнах. Тихо. В воздухе висит тяжелый запах. Это запах его тела. Он особенный: терпкий, соленый. Дрожат длинные ресницы, рука спрятана под подушкой.

Я думала, что забыла. Но как можно забыть, если рядом живет человечек совершенно, как две капли воды, похожий на него. Те же упрямые губы, широкие брови. Они даже хмурятся во сне одинаково и улыбаются.

Улыбка у них своеобразная, что у маленькой, что у большого. Наивная, чистая, не зависимо от возраста и душевного склада. Если посмотреть на Алика и не знать о его мыслях в голове, он покажется – ангелом. Такой же милый, нежный. Невинный взгляд синих глаз и красивая речь.

Откинув простынь в сторону, он выставил на обозрение свое идеальное тело. Одна нога свисает с кровати, вторая прижалась к моему колену. Аккуратно, чтобы его не разбудить, я протянула руку, провела пальцем по гладкой щеке, спустилась на подбородок, губы. На носу снова ссадина, еще не зажившая.

Он открыл глаза.

– Привет.

– Еще рано. Спи, – сказала я.

– А ты чего не спишь?

– Не хочу. Я мало сплю.

Протянув руку, он пошарил рукой под кроватью, нашел свой телефон.

– Четыре часа, а за окном темно.

– Осень, – грустно ответила я.

Он снова лег на бок, обнял меня, но телефон не убрал. Положил рядом с собой на подушку. Я провела рукой по его спине.

– Как ты здесь оказался?

– Ты сама затащила меня в постель.

– Я говорю не про это. Как ты нашел меня?

– Как и в прошлый раз.

– Я тебя не понимаю, Алик.

– И не надо.

– Все это бессмысленно и глупо.

– Возможно.

– Глупо, – повторила я.

– Ты меня не прогонишь?

– Не сейчас.

– Все равно мне нужно уйти.

– Почему?

– Скоро твои родители проснуться.

Я усмехнулась.

– Теперь уже поздно об этом думать. Они знают, что ты тут ночевал.

Все получилось спонтанно. Само собой. Без дурных намерений и обид. Мы поступили глупо. Впрочем, как и тогда. Забыли про близких людей, полностью выкинули из головы все правила приличия и погрузились в безумие.

В Каннах – это было естественно, а тут за стеной спят мои родители и маленькая дочь. Вчера они стояли под дверью и понимали, что тут происходит. Слышали, но не стали вмешиваться.

– Как же стыдно, – прошептала я, чувствуя, как пылают щеки.

– А что тут такого? Ты взрослая.

– Наивный.

– Я не понимаю, что мы сделали плохого?

– Ты женат, Алик. Забыл?

– И ты замужем.

– Я уже нет.

– Тогда в чем проблема? – улыбнулся он. – Тебе можно.

– А тебе?

– У меня есть уважительная причина.

– Какая?

– Я влюблен.

За дверью послышались тяжелые шаги папы. Алик встрепенулся.

– Проснулись. Слышишь?

– Он пошел в туалет, сейчас снова ляжет в кровать.

– А если не ляжет? Может, мне все же уйти, пока твоя мама не встала?

Вчера вечером, поговорив с родителями минуту, он сразу понял, кто в доме хозяин и кого следует бояться.

Когда шаги утихли, он встал с кровати.

– Где у вас туалет?

– Прямо по коридору. Только смотри, не наступи на Бади. Он лежит возле двери на кухню.

Обмотав простынь вокруг бедер, он выглянул в коридор, оценил обстановку и тихо, на цыпочках, двинулся в глубь темноты. На соседней подушке ярко-красный телефон неизвестной марки издал тихий звук. Пришло сообщение. Сгорая от любопытства, я повернула экран к себе. Высветилась фотография Маши, и крупными буквами написано «ЖЕНА». Я прочитала сообщение. «Привет. Прилетела в Вену. Днем позвоню. Валюсь с ног. Целую»

Из прихожей послышались шаги маленьких ножек. Иногда Карина прибегает ко мне по ночам. А вчера она рано уснула и теперь захотела в туалет.

– Доченька, – позвала я ее.

Тишина. В двери показалась лохматая голова Бади, потом зашла сонная Карина. Глаза- щелочки.

– Иди ко мне.

Но она не услышала меня и развернулась обратно. В этот момент в комнату зашел Алик, встал в двери и замер от неожиданности. Девочка тоже остановилась.

– Кто это? – спросил он.

– Карина.

– Твоя дочь?

Ребенка удивил странный вид незнакомого дяди. В маминой комнате и без одежды? Так не должно быть. Тогда она быстро залезла ко мне под одеяло, спряталась.

Алик сел на кровать.

– Вылезай, – сказал он, приподняв край одеяла. – Давай, знакомиться.

Карина показал только веснушчатый нос.

– Она боится, – заступилась я за дочь.

– Я не страшный. Смотри. – Он наклонился к ребенку. – Как тебя зовут?

Открытая улыбка не оставила девочку равнодушной, и она тоже улыбнулась, но потом снова уткнулась лбом мне в грудь. Алик убрал телефон на тумбочку. Крепче завязал узел на талии, так чтобы простыня не соскользнула с тела, лег на кровать и просунул руки под подушку.

– Сколько ей лет?

– Три.

– И такая трусишка? Она не ходит в садик?

– Еще не ходит.

– А где Аня?

– У папы. Юра часто забирает ее на выходные.

Карина выглянула из своего укрытия.

– Иди ко мне? – снова пристал Алик, протянув руки.

Странная у него манера – целоваться с людьми. В России мужчины не позволяют себе такую вольность. Еще в Каннах я заметила, что Алик не стесняется, открыто выражать свои чувства, и остальные ребята в его окружении часто обнимались, целовали друг друга в щеку.

– Она еще не говорит? – спокойно, без удивления и без лишних вздохов, спросил Алик. Как будто это естественно для трехлетнего ребенка.

– Пытается, но не получается.

– Заговорит. Я тоже сказал первое слово только в три с половиной года. Мама думала, что я немой.

– Так поздно?

– Я все начал делать поздно. Ползать, ходить, до трех лет не знал, что такое горшок. Нянечка в детском саду меня ненавидела. Воспитатели пытались приучить обходиться без подгузника, а я все равно делал свои дела в штаны. За то потом, в школе, догнал своих сверстников, а в третьем классе перегнал. Перешагнул один год, и сразу из четвертого класса поступил в шестой.

– Ты был таким умным?

– Я был любопытным, старательным. Много читал, учебники зубрил наизусть. А почему Карина не ходит в детский сад?

– Я боюсь, что ей там будет тяжело.

– Из-за того, что не говорит?

– Из-за этого тоже. А еще она меньше своих сверстников. Ниже ростом.

Пока Карина отвлеклась на наши разговоры, Алик придвинулся ближе, дотронулся пальцами до волос.

– Она такая черненькая. Не похожа на тебя, и Аня совсем другая.

Нужно немного времени, чтобы он догадался, чья Карина дочь. Еще пара вопросов, еще один внимательный взгляд. Алик не глупый, к тому же наблюдательный и хорошо считает. Прикинет в уме и сразу все поймет.

Но он не стал вникать. Сейчас его мысли направлены в другую сторону.

– Я пойду, – сказал он. – Не хочу попадаться на глаза твоим родителям.

Ровно в пять часов утра я закрыла входную дверь на ключ.

Все в жизни повторяется. Я, он и ребенок. Снова пылают чувства. За то время, что он одевался, потом долго завязывал шнурки на кроссовках, мы не проронили ни слова. Как будто, так и должно быть. Переспали – и ладно. Он не спросил мой номер телефона, не сказал на прощание: «До встречи». Только «пока» и махнул рукой.

Трудно понять, что творится у него на душе.

Встретив нового человека, я обычно смотрю ему в глаза. Потом замечаю мимики, жесты. Голос тоже имеет значение: интонация, тембр. Улыбка. Если прикрывает губы рукой – скрытный, если смеется от души – честный. Если собеседник ничего не рассказывает о себе, но много спрашивает – не равнодушный. А есть такие личности, что не умолкают ни на минуту, говорят о себе, о родственниках, о работе, о разной ерунде, происходящей в их бурной жизни.

Алик не относится ни к одной известной мне категории людей. С виду – ангел, в душе – ребенок. Никогда не злиться, не ругается. Всегда довольный, всегда скромно молчит. При этом он взрослый мужчина, закончивший школу с золотой медалью. Потом университет, серьезная работа, с которой он прекрасно справляется. В офисе не кичится своим положением, но с коллективом держит дистанцию.

Еще он женился на Маше… Именно она придала ему определенный статус. Девушка не простая. У нее всегда есть выбор: многие бы прекрасные мужчины взяли ее в жены. Яркая блондинка, умная, из богатой семьи. Этакая миниатюрная Барби с хорошим приданным. Изъянов нет. Легкий характер, покладистая. Только один недостаток – не имеет своего мнения, но именно этот недостаток, большинству мужчин, покажется достоинством.

Когда Алик ушел, я долго не могла заснуть. Вертелась с одного бока на другой, смотрела на спящую дочь и думала, думала, думала. А ближе к семи часам в комнату зашла мама и расставила все по своим местам, задала самый главный вопрос.

– Ты его любишь?

Казалось бы, она должна злиться, возмущаться. Может даже прикрикнуть, упрекнуть. Но она улыбается.

– Нет, – твердо ответила я.

– Нет? – теперь она забеспокоилась. – Тогда что это было?

– То же, что и в Каннах.

– Расскажи.

– Зачем?

– Чтобы я могла понять.

Я поведала ей историю о нашем случайном романе буквально за пять минут.

– И все? – разочарованно спросила она. – Так мало? Как же ты решилась, родить от него ребенка?

– Ты сама меня отговаривала от аборта.

– Я ведь думала – там любовь.

– Не было никакой любви.

– Но он то, любил?

– Ох, мама! – засмеялась я. – Ты не знаешь Алика! Он всем девушкам признается в любви.

– Хорошо, пусть так. Но, зачем он к тебе пришел? Он не так давно женился.

– Да, – подтвердила я. – Скоро будет год.

– Странно. Машенькая такая красавица, а он бегает на сторону. Зачем? Не понятно.

– Я тоже не понимаю.

Тут мама встрепенулась. Разговор с ней – все равно, что ходить по лезвию ножа. Никогда не знаешь, что ее разозлит.

– Ладно – парень! А ты? Хороша! Спишь с мужем своей подруги. Как ты могла, Вера?! Взрослая женщина, мать двоих детей, педагог, а ведешь себя как самая распущенная девка. Хоть бы подумала о нас с отцом. Как мы должны воспринимать такое распутство? Ушли в комнату и не вышли. Бедный Игорь всю ночь не спал, литрами пил валерьянку. Ты хоть понимаешь, с кем связалась? Что если Соколов узнает, куда бегает его внук?

– Как он узнает?

– Вообще-то их семейство находится под охраной.

– И Алик?

– Конечно! Он – миллионер! Из-за твоего глупого поступка теперь могут уволить и отца, и Мишу, и тебя!

– Я не думаю, что Алик позволит…

– Плевать он хотел на тебя! – завелась еще больше мама. – Ты сказала ему о дочери?

– Нет.

– Естественно! Когда? Вы же очень были заняты! Вот скажи мне, какого черта ты переспала с парнем, если не любишь его?

Наши крики разбудили Карину. В коридоре послышались шаги папы. Еще один свидетель решил поприсутствовать на моей казни.

– Алик – не мой тип мужчины, – попыталась защититься я.

Тут уже папа возмутился.

– А какой тебе нужен мужчина? – спросил он, грозно сжав кулаки.

– Сильный, взрослый. Вы хоть видели его? Пацан прыщавый! Заморыш! В своей курточке, в капюшончике, в этих дурацкий красных кроссовках!

– Нормальный парень.

Удивила меня мама ответом, и папа ее поддержал.

– Алик – серьезный мужчина. Просто оделся так. Он же не на работу приехал. Я тоже в магазин хожу в спортивном костюме и пуховике. Он еще молодой, поэтому и одевается соответственно.

– У тебя тоже были прыщи, – подлила мама огонь в масло. – И у Мишки. Ничего страшного в этом нет, сейчас все лечится.

– Мне нужен мужчина, а не мальчик. Неужели не понятно? – медленно, чуть ли не по слогам, сказала я. – Мужчина! Большой, сильный. Чтобы водку пил и ругался матом.

– У тебя такой был, только ты быстро от него избавилась.

Я прикусила язык.

– Доченька, – взвыл папа. – Это Соколов! Соколов! Ты это осознаешь? Соколов! Внук Александра Ивановича!

– Дело не в этом, Игорь! – возмущенно крикнула мама. – Пусть хоть сам президент! Лишь бы она любила. Мальчик-то хороший.

– Что в нем хорошего? – снова спросила я. – Почему вы за него заступаетесь?

– Мне всегда нравился Алик, – признался папа. – Мы мало общались, но он ничего плохого мне не сделал.

– Веснушчатый, – хитро улыбнулась мама. – Они все такие добрые.

– Алик не добрый!

– Красивый мальчик. Поэтому и ребенок родился ладным.

– Мама!

– А что? Ты еще глупая, многого не понимаешь. Такие парни не толстеют к сорока годам и не лысеют. Когда все мужики обзаведутся пузом, Алик будет еще красавцем.

Подтянув живот, папа непроизвольно взглянул в большое зеркало в шкафу. Рукой пригладил на макушке два оставшихся волоса.

– Папа, – послышался из-под одеяла незнакомый голосок.

Но мы его не услышали и продолжили разговор.

– Когда ты ему расскажешь про дочь?

– Никогда.

– Почему?

– Он больше не придет.

– Хочешь, я поговорю с Андреем? Они заставят Алика признать дочь.

– Не надо. Если бы я хотела, то давно бы сама рассказала.

– Он ее не видел?

– Видел.

– И не догадался?

– Вы же не догадались?

– Мы про него даже не думали. А Алик мог бы посчитать.

– Не волнуйтесь – посчитает. Приедет домой, нальет кофе, пораскинет мозгами. Когда до него дойдет, он сразу расхочет появляться здесь еще раз.

– А если не расхочет? – передразнил меня папа.

– Расхочет. Алик боится проблем.

У меня под боком снова раздался голосок.

– Папа.

И тут мы все замерли на месте. Карина!

Мама бросилась к ней, окинула одеяло на пол. Я села на кровать. Моя дочь заговорила, а у меня, наоборот, от радости пропал голос.

– Скажи еще раз. Давай, малышка!

– Мама, – уверенно произнесла девочка.

– Умница! – все разом заговорили. – Молодец!

В отличие от своего отца, Карина часто улыбается. К тому же она проказница и непоседа.

– Мама! – еще раз повторила она.

Понравилось.

Мы снова ее похвалили, папа пошел за конфетами и новым воздушным шариком, припрятанным в шкафу в прихожей. Карина вырвалась из цепких рук бабушки, спрыгнула с кровати и бросилась в коридор, громко шлепая по полу босыми пятками. Она знает, где в доме хранятся сладости, поэтому не ошиблась с направлением и сразу побежала в сторону кухни, чтобы оказаться у заветного шкафчика первой.

Мы с мамой остались одни.

– Вот видишь, – с довольным видом, сказал она. – Все-таки не зря он пришел.

– Не зря.

Карина как будто ждала его.

– Заговорила! Слава Богу! Чудо свершилось!

– Мам?

– Что, доченька?

– Я хочу, поменять обои в комнате.

– Какие обои?

– Вот эти.

Я показала на стену.

Утром, когда Алик спал, я лежала рядом с ним на кровати и долго не могла понять, что на меня так сильно давит. Вроде все то же самое, что было до его прихода, но в то же время, что-то изменилось. Угнетенное состояние. Тело ожило, после долгой спячки, а настроение на нуле. Смотрела, смотрела. Синие обои в мелкий цветочек, шторы, давно потерявшие свой нарядный вид, старая мебель.

– Вер, ты о чем говоришь? – опешила мама.

– Надо делать ремонт. Ты так не думаешь?

– Ладно, – взглянула она на меня искоса, – сделаем. Как скажешь. Твоя комната.

– Хочу розовые обои.

– Ты точно не влюблена?

– Точно.

– Тогда, зачем розовые? Может, зеленые или бежевые?

– Сюда подходят розовые, нежные.

После обеда мы поехали с папой в магазин за обоями. Мама осталась с Кариной дома.

– Пригласим Мишку, – сказал папа, толкнув вперед тяжелую тележку, загруженную строительными материалами. – Пусть помогает. Я уже не в том возрасте, чтобы прыгать по стульям.

– Без него справимся.

В последнее время Миша много работает. Лиза жалуется, что практически не видится с мужем.

– Целую комнату? – остановился он. – Давай, наймем бригаду? Я попрошу Виталика, он даст мне телефон нашего прораба.

– Пап!

– Ну, что? Мне тяжело. Я старый, больной человек.

– Я сама все сделаю. Ты только передвинь мебель.

– С этим я справлюсь. Еще, позвоню Лизе. Пусть готовит обед, а мы с матерью будем клеить обои.

– Как хочешь.

Лиза обрадуется, если на целый день избавится от детей. Делать ремонт гораздо легче, чем нянчится с ватагой маленьких хулиганов.

Мы выбрали обои светло-лососевого цвета. Взяли пачку клея, банку краски, кисти, растворитель. По пути домой заехали в супермаркет и закупили продукты. Папа прихватил бутылочку водки. Как же ремонт без допинга? Даже мама не сможет возразить. Святое дело!

К вечеру мы вытащили из комнаты все, что можно перенести на руках, оставили только шкаф и кровать. Мама тут же ускользнула на балкон с телефоном в руке. Будет сплетничать со своей подругой, делиться последними новостями. Днем, когда мы с папой уехали, она уже доложила сыну про мое недостойное поведение. Мишка тут же позвонил мне, но я не ответила, отключила на целый день телефон. Теперь мой поступок – главная тема для обсуждения всей нашей семьи. А семья у нас большая: папина родня на Алтае, мамины братья в Казахстане и две тетки в Мурманске.

Я позвонила Лизе.

– Мы с Мишей до сих пор в шоке, – призналась она. – Ты с ним все-таки поговори. Он очень переживает.

– О чем? – устало спросила я.

– Об Алике. Он никак не может поверить, что он – отец Карины.

– А что тут такого?

– Одной тебе вся эта ситуация кажется нормальной. Вер, очнись. Ты переспала с Соколовым.

Только устроившись работать в компанию «Сокол», я поняла, какое значение имеет эта фамилия. Ужас, дрожь, восхищение. Преклонение перед чем-то значительным, мощным.

– Я не воспринимаю Алика, как внука Соколова. Для меня он так и остался просто Аликом.

– Но, он – Соколов. Генеральный директор огромной строительной компании.

– Малыш.

– Для тебя – малыш, а для других – большой человек.

– Я выбрала обои цветом его кожи.

– Вера!

– Это так. Я не шучу. Сегодня утром увидела его румяные булочки и сразу решила, поменять обои.

– Ты так говоришь…

– Как?

– Как будто любишь.

– Я его не люблю, – жестко отрезала я. – Целый день об этом спрашивают. Надоело! Как мне вам доказать, что я его не люблю? Не лю-блю! Если бы любила, то нашла бы четыре года назад. Но, он мне не нужен.

– Ладно, – успокоила она меня, – верю. Только не злись.

– Так-то лучше.

– А зачем он появился? Что хотел?

– Не знаю.

– Ты не спросила?

– Нет.

– Вы снова не разговаривали? Как же так?

– У меня голову сносит, когда он рядом. Не могу понять, что происходит.

– А может это…

– Нет! Когда я влюблюсь, сразу сообщу тебе.

– А как же Маша? – тихо спросила она.

– Машка.

Еле сдерживая слезы, я громко всхлипнула. Лиза испугалась.

– Вер, ты чего? Плачешь что ли?

– Она скоро выйдет на работу. Как я посмотрю ей в глаза?

– Ей ничего не надо знать о сегодняшней ночи. Подумаешь – изменил! Все мужики хоть раз ходили налево. Тем более она знала, за кого выходит замуж.

– А за кого? – не поняла я.

– За богатого мальчика. Избалованного бабушкой и дедушкой. Что он понимает в любви? Ты сама говорила, что он злой и прогнивший изнутри.

– Может он изменился?

– Ты на это надеешься?

– Нет.

– И не думай. Люди не меняются.

– А если он любит Машу, и ради нее поменялся?

– Тогда зачем, он приперся к тебе? Если бы он хотел ей изменить, то нашел бы девушку моложе, без детей, без родителей за стенкой. Но он пришел именно к тебе, после четырех лет расставания. Переспал и снова не сказал ни слова. Призрак какой-то.

– У призраков нет детей.

– Вот это и странно. Ты уверена, что Карина его ребенок, а не Жака?

– Лучше бы была Жака. Я бы вышла за него замуж. Вот он – мой мужчина. А Алик… так. Любовник, мальчик на одну ночь.

– Малыш, – усмехнулась в трубку Лиза. – Вот бы его увидеть.

– Открой интернет.

– Я видела фотографии. Мы с Мишкой целый день любовались его мордой на экране.

– Миша сто раз видел его на работе.

– А я нет!

– И как он тебе?

– Хорошенький. Только маленький очень.

– Эта Мишка так сказал? Для него все карлики. Алик среднего роста.

– Тебе нужен большой мужчина. Такой, как Игорь Петрович.

– Я его найду. Поверь, он уже где-то рядом. Я чувствую…

Он действительно появился в моей жизни, но позже. Сначала Алик забрал у меня все эмоции. В эту же ночь, с субботы на воскресение, он позвонил мне по телефону.

– Я стою внизу. Ты меня пустишь?

Час ночи. Родители и дети спят. Вечером Юра привез Аню.

Я выглянула в окно. Темно, хоть глаз выколи. Только бледный фонарь освещает одинокую фигуру. Снова курит, рукой держит телефон у уха, спиной прижался к холодному металлическому забору и смотрит вверх.

– Только не звони в домофон, – предупредила я. – Родители спят.

– А как я попаду?

– Сейчас сброшу ключи с балкона.

– Не надо. Холодно.

Оторвавшись от забора, он подошел к двери и позвонил. Я услышала в трубке сонный голос соседки.

– Кто там?

– Извините, – наивным голоском проговорил Алик. – Я забыл дома ключи, а у мамы телефон отключен. Откройте, пожалуйста, дверь.

– Это ты, Витя?

– Да.

– Заходи.

Прозвучал сигнал домофона. Через минуту он поднялся на третий этаж и вошел в квартиру. Теперь на нем красная куртка и черные кроссовки, волосы спрятаны под бейсболку.

– Проходи, – тихо сказала я.

В коридоре темно. Кое-как распихав одежду по полкам, он двинулся за мной.

– А где Карина?

– Тихо.

Я закрыла за ним дверь в комнату.

– Где она? – снова повторил Алик.

– Спит. Уже второй час ночи.

– Я хочу ее увидеть.

– Алик.

– Пожалуйста.

– Зачем?

– Это то, что я думаю? Да, Вер? Она моя дочь?

– Да, – ответила я.

Все-таки догадался.

Облизав пересохшие губы, он жалобно взглянул на меня исподлобья. В синих глазах блеснули слезы. Он знал ответ, но не смог сдержать эмоции.

– Твои родители знают?

– Вчера узнали, когда ты здесь появился.

Снова облизал губы, прижался спиной к двери. Я потянула его за рукав.

– Ты хочешь, уйти?

Сама спрашиваю, и сама же крепко держу. Но, он не дернулся.

– Я бы никогда не ушел от тебя, – обиженно проговорил он. – Почему ты тогда бросила меня? Почему ни разу не позвонила, не рассказала про дочь?

– Я? Ты сам ушел от меня. Вспомни, хлопнул дверью и даже не спросил номер телефона. А я улетела на следующий день! Ты бы мог, меня проводить в аэропорт!

– Я не знал, что ты улетаешь! – тоже повысил голос он. – Мы поссорились, и ты ни словом не обмолвилась, что возвращаешься домой. На следующий день я прибежал к тебе в номер, а там пусто.

– Я тебе показывала билет на самолет и даже дату озвучила!

– Я такого не помню, – надул губы он. – Ты все придумываешь.

– Пусть так! Тогда почему, ты меня не нашел? Ты знаешь моего отца, не трудно узнать адрес и номер телефона. Но ты пропал на четыре года, женился, а сейчас появился. Чего вдруг?

– Ты нужна мне.

– Я? А как же Маша?

– Моя жена здесь не причем.

– Ах, не причем! То есть с ней ты спишь, а ко мне прибегаешь за помощью? Я не хочу быть жилеткой. Прошлый раз ты использовал меня и теперь хочешь, чтобы я подтирала твои слюни? Нет! Не дождешься!

– Я никогда не использовал тебя.

Растерянный взгляд скользнул по моему лицу, пальцы коснулись щеки.

– Тебе нужна была нянька, – немного остыв, прошептала я. – Больше ничего.

– А что бы ты хотела?

– Чтобы ты любил меня.

– Я любил. Ты это знаешь.

– А сейчас?

– И сейчас люблю.

– Малыш, я…

– Это так. Я не вру. Больше всего на свете я мечтал, встретить тебя. Помнишь тот день? Не знаю, правда это или нет, но я почувствовал запах твоих духов. Вы стояли внизу, в холле, а когда я подошел, ты исчезла. Я застал только Антонину Павловну и Машу. Аромат цитрусов с нотками корицы витали в воздухе. Я, как маньяк, чуть ли не на пузе, прополз через весь холл, пытался найти тебя, или хотя бы твою тень, чтобы убедиться, что я не сошел с ума, не спятил на фоне любви.

– А я тебя видела… и испугалась.

– Почему?

– Не хотела, мешать вашим отношениям с Машей.

– Глупости. Ничего бы не изменилось.

– Ты все равно бы женился на ней?

– Да.

– Ты, так спокойно об этом говоришь?

– Вера, – тряхнув меня за плечи, сладко проговорил он. – Не зацикливайся на предрассудках. Женитьба, семья, верность – все это только слова. Главное, что у нас в душе, в сердце. Ты была замужем, когда мы познакомились, теперь я женат. И что?