II. Маска Зорро. Голубой бриллиант

Изабелла украдкой посмотрела на низко опущенную голову своей спутницы.

Фиона ничего не сказала относительно судьбы Шарлотты, хотя последнее слово оставалось ее правом. Шарлотта была ее служанкой и по велению ее госпожи должна была пойти за ней и в огонь, и в воду. Однако принцесса пропустила новость о помиловании ее ближайшей подруги мимо ушей. Так, словно речь шла о погоде или очередном визите надоедливых гостей.

Конечно, британский двор был шокирован подобным безразличием, потому что Шарлотта состояла на службе у Фионы с самого детства, как и Керолайн у Изабеллы. И лишь те, кто был в курсе настоящего положения дел, понимали, что этим она спасла ей жизнь…

Девушка ехала молча, не говоря ни слова, улыбаясь только на попытки дона Рафаэля развеселить ее или заставить пообщаться на испанском, который она изучала под его руководством уже несколько месяцев.

Им с Фионой не дали ни поговорить перед расставанием, ни попрощаться… Они вообще так и не виделись после той ночи в Пещерах, потому что девушек по приказу сэра Генри сразу же расселили по разным помещениям.

Изабелла перевела взгляд под ноги Арабики и сжала в руках поводья. А если бы ей предстояло вот так же расстаться с Керолайн? Внутри на мгновение все замерло. Если бы им не дали даже попрощаться?

– Я все вижу! – пронесся мимо белый вихрь, вновь заставив лошадь Шарлотты отпрянуть в сторону.

Изабелла почувствовала непроизвольную улыбку на кончиках губ.

Нет, такого никогда не будет. Это невозможно по определению.

– Я слежу за тобо-о-о-ой!

***

Прошедший день оправдал все ожидания. Керолайн не давала Шарлотте проходу. Изабелла же и дон Рафаэль попеременно пытались встать между ними непроходимой стеной, однако фрейлина умудрялась разгадывать все их ухищрения и каждый раз оказывалось именно в том месте и в то время, которые были наименее ожидаемы. Немного смогла смягчить ситуацию лишь лошадь Шарлотты, которая, едва завидя движущееся в их сторону белое пятно, сразу же меняла направление и уходила с опасной траектории.

Но, несмотря ни на этот, ни на другие дни, обвинять Керолайн в предвзятом отношении было бы несправедливо. Изабелла понимала, что на месте Кери и она сама, и даже Шарлотта поступили бы точно также. Поэтому им всем оставалось только смириться и пережидать необходимое, но все еще непредсказуемое количество времени.

– Да, кстати, – внезапно оказалась под боком у Изабеллы фрейлина, ненадолго оставив в покое свою жертву. – Сегодня вечером у тебя прием, если ты не забыла.

Изабелла издала вымученный протяжный звук и закинула голову назад.

– В связи с этим, – оставила без внимания емкую реакцию подруги Керолайн, – предлагаю надеть то лиловое платье, которое висит у тебя в шкафу еще с прибытия в Эль Пуэбло. Как ты считаешь? – Изабелла ничего не ответила, но Кери это совершенно не смутило. – На мой взгляд, оно будет чудесно сочетаться с белыми перчатками и аметистовым браслетом.

Это уже становилось невыносимым. Всего за половину прошедшей недели дом Линарес принял под своей крышей четыре визита, наполненных одинаковым содержанием, и Изабелла пережила их все, не позволив себе скрыться в недрах гасиенды и оставить маму наедине с распаленными претендентами на собственную руку. Молодым людям не было конца, и девушка только удивлялась тому, как их хваленый мужской ум с его непревзойденной железной логикой не мог постигнуть с первого раза, что она уже занята и обещана другому, потому что представители противоположного пола, получив в ответ довольно однозначный отказ, через некоторое время вновь возвращались к своему штурму так, словно первые попытки были плодом их воображения.

– И еще, – снова возник в голове голос Керолайн. – На следующей неделе бал, нужно завтра же съездить на примерку платья. Оно должно быть почти готово.

– Да, конечно.

– Что – да?

– Что?

– Ты опять меня не слушаешь!

– Да нет, что ты.

– Что я только что сказала?!

– Что на следующей неделе бал, – механически повторила Изабелла, чудом выловив маячащий в памяти набор слов.

– И что? – уставилась на подругу Кери.

– И надо приготовиться…

– Каким образом?!

– Ну… обычным.

– Я говорю, на примерку надо завтра съездить, слышишь меня? На при-мер-ку! Это самый сногсшибательный наряд, который у тебя когда-либо был! – возвела руки к небу фрейлина. – Или в такой день ты хочешь выглядеть как все?

Изабелла вздрогнула от неожиданности и вернулась на землю. Бал-маскарад. Тринадцатое ноября. В груди что-то неистово затрепетало.

– А еще нужно доделать маску и отрепетировать прическу, – загнула два пальчика Кери.

– Кажется, Филиппу нужна помощь, – сорвавшимся голосом произнесла Изабелла и натянула поводья.

– С чего ты взяла? – внимательно всмотрелась вдаль подруга.

– Он махал только что.

– Ничего он не махал.

– А мне показалось, что махал. Поеду – уточню.

– Если ему что-то будет нужно, он сам подъедет, – начала буравить взглядом свою принцессу Кери.

– Да и перерыв уже закончился, надо продолжать. К тому же у меня остались все бумаги с записями, а они ему необходимы, – выпалила Изабелла и подстегнула Арабику, не дождавшись ответа.

Шарлотта сейчас, слава Богу, обедала в компании дона Рафаэля под деревом, и скинуть ее с лошади при всем желании было невозможно, поэтому появился шанс хоть ненадолго отлучиться и оставить ее на единоличное попечение молодого человека.

В лицо ударил горячий ветер.

Тринадцатое ноября. Так скоро…

"И еще говорят, что раз в год он надолго пропадает, – зазвенел в памяти голос Кери. – Однако неизменно появляется тринадцатого ноября на маскараде".

Неужели Зорро вернется всего через несколько дней?

В это невозможно было поверить. Но ведь он сам сказал, что приедет ближе к зиме. Скорее всего, он имел в виду именно эту дату.

Перед глазами замельтешили выжженные пучки трав и редкие кустарники.

Всего несколько дней. После пяти месяцев… Да и дон Диего тоже должен был скоро приехать из Мексики. Все жители Эль Пуэбло стремились успеть вернуться домой к главному празднику поселения, где бы они ни находились.

Изабелла замедлила ход Арабики. Но ведь возвращение дона Диего означает не что иное, как их отложенную обстоятельствами свадьбу. Только сейчас девушка в полной мере осознала, что ее столь удобное оправдание перед не сдающими позиции молодыми людьми и их семьями, спешащими заполучить наследницу рода Линарес в свой дом до возвращения дона Диего, было палкой о двух концах. Сколько они еще смогут откладывать этот день? Чем будут объяснять такой долгий перерыв между помолвкой и венчанием? Сможет ли дон Диего уехать еще куда-нибудь, чтобы его повторный отъезд носил такой же неотложный характер, как в случае с Университетом, отсутствие в котором молодого человека на протяжении последних нескольких лет было немыслимым?

Изабелла окончательно остановила Арабику. А что думает обо всем этом сам дон Диего? Она ведь ни разу так и не смогла обсудить с ним эту тему. Так странно… Казалось бы, более важного события в жизни двух людей, чем создание общей семьи, быть не могло, а никто из них даже мельком не коснулся этого маячащего на горизонте события.

Хотя то же самое относилось и ко всем ее родственникам.

Для дома губернатора свадьба с доном Диего продолжала оставаться частью давно разработанного плана, которого все до сих пор усиленно придерживались. Но что они будут говорить потом? Сеньора Камелия тратит все силы на гостеприимные приемы, чтобы не обидеть влиятельные семьи отказом и вместе с тем дать понять, что рука ее дочери занята. Тем же самым занимается и дон Ластиньо, который встречается с этими людьми еще и вне гасиенды.

А что будет дальше?

Изабелла никогда не затрагивала этот предмет в разговорах с родителями, потому что один только намек на него после пяти месяцев нескончаемых боев уже вызывал неприятное покалывание в руках и ногах. Но ведь какие-то мысли по этому поводу у них должны быть? Вполне вероятно, что она просто не знает об этом.

Хотя какой выход может быть из сложившейся ситуации? Ей казалось, что за это время она уже перебрала в своей голове все возможные варианты. Если только…

Девушка непроизвольно прыснула. Неужели они действительно рассчитывают на его возвращение?

Ее затрясло от неконтролируемого приступа веселья.

Они что, правда, думают, что Зорро приедет и сделает ей предложение? Откроет свое лицо, имя, происхождение и придет в их дом с подарками? Изабелла судорожно захлопнула рот рукой, чтобы не захохотать во весь голос, однако неприятный смех все равно прорывался наружу волнообразными толчками.

Господи, вот это будет зрелище! Может, он еще приведет с собой весь отряд в качестве музыкального сопровождения? Ах да, и еще того самого моряка! И Бернардо. Ну и Тито, конечно, с Торнадо. Куда же без них в момент предложения руки и сердца?

Изабелла, рыдая от хохота, непроизвольно согнулась и уткнулась лицом в гриву Арабики.

Ох, не забыть бы украсить Арабику в такой день! Как это сделала Кери со своей Бусинкой.

Какой невообразимый эскорт!..

– Изабелла… – внезапно донеслось до ее слуха.

Девушка замерла и прислушалась.

– Изабелла, с тобой все в порядке? – опять раздался знакомый голос.

Изабелла медленно подняла голову и повернула странно онемевшую шею в сторону источника звука. В нескольких шагах от нее стояли Керолайн, Шарлотта и дон Рафаэль.

– Да, все отлично, – вырвалось из стянутой тугими обручами груди.

Молодые люди осторожно переглянулись, и Шарлотта направила свою лошадь к Арабике.

– Что? – отодвинулась назад в седле Изабелла, увидев протягивающуюся к ней руку.

– Ваше Высочество, у Вас жар, – тихо произнесла Шарлотта.

– Жар? – прошептала в момент побледневшими губами Кери.

– Вам срочно нужно домой, в постель.

– Со мной все хорошо.

– Сеньорита, – приблизился дон Рафаэль, – Вы действительно выглядите уставшей.

– Мы еще не закончили с делами, – возразила Изабелла, тщетно пытаясь ощутить зажатые в правой руке бумаге.

– Путь неблизкий, нам надо выезжать, – настойчиво повысил голос дон Рафаэль. – Мы и так сделали больше, чем планировали. С остальным Филипп справится сам.

– Но я прекрасно себя чувствую.

– Изабелла, не спорь с медиком! – возникла Кери, указывая дрожащим пальцем в сторону Шарлотты. – У тебя температура, нам нужно срочно возвращаться.

– Я просто перегрелась на солнце, здесь очень жарко.

– Ваше Высочество, это не похоже на солнечный удар, – еще тише произнесла Шарлотта.

– Слышала?! – всплеснула руками фрейлина. – Это не от солнца! – она судорожно задышала и через мгновение уже буравила Шарлотту огромными блестящими глазами. – Она что, простудилась? На такой жаре?

– Нет, это не похоже не простуду.

– А что тогда?!

– Скорее, сильное переутомление на фоне общего напряжения, спровоцированного…

– Сильное переутомление! – схватилась за голову Керолайн. – Срочно домой! – Она сжала бока Бусинки и умчалась в сторону Филиппа. – Я сейчас скажу ему, что мы уезжаем! – донесся ее прерывающийся от тряски голос.

– Но со мной все в порядке! – крикнула ей в след Изабелла, нетерпеливо возведя руки к небу.

На выжженную землю из неожиданно разомкнувшихся пальцев посыпались исписанные листы…

***

Изабелла осторожно прикрыла за собой дверь конюшни и неслышно проскользнула к дальнему стойлу. В его глубине сразу же послышалось оживленное передвижение, и над отполированным деревянным барьером показались точеные уши и горящие карие глаза.

– Только не шуми, – прошептала девушка, снимая со столба дорогую сбрую и морально готовясь к водружению на спину Торнадо неподъемного для нее седла.

Обычно в этом действе ей всегда помогал проверенный годами службы и выбранный лично доном Алехандро конюх, потому что справиться одной с такой тяжестью ей не представлялось возможным. Но сейчас она никого не могла попросить о содействии. Ее уход должен был остаться незамеченным.

Медицинский доклад Шарлотты, который она озвучила, несмотря на все вздохи и подмигивания Изабеллы, вызвал ожидаемые волнения со стороны обеих гасиенд, в результате чего "больная" была насильно помещена в свою спальню под чуткое наблюдение подруги. Однако лежать в кровати под нескончаемые причитания Керолайн о том, что ее принцессе следовало себя беречь, меньше волноваться и больше отдыхать, было невозможно. Поэтому, прибегнув к обычному плану действий и притворившись спящей, Изабелла дождалась мирного посапывания из наблюдательного кресла и испарилась из спальни.

Конечно, Кери поставит на уши весь дом, когда проснется и обнаружит пустую постель и короткую записку, но к тому времени догнать Торнадо уже будет никому не под силу.

Изабелла сделала несколько глубоких вдохов и взялась за седло.

Словно каменный обелиск. Не приподнять даже на пару сантиметров над железным крюком, чтобы снять его. Но другого все равно нет. На огромного жеребца невозможно было найти подходящее одеяние. Весь его арсенал был выполнен на заказ, исходя из габаритов как самого животного, так и его хозяина.

Девушка снова втянула в себя воздух. Если она сейчас уронит эту махину, от грохота и сотрясения проснется, наверное, весь Эль Пуэбло, не говоря уже об обитателях двух ближайших гасиенд. И тогда постельный режим с легкой руки фрейлины примет характер гарнизонного наблюдения.

Сзади раздался негромкий шорох, и над плечом возник Торнадо, возвышаясь над временной хозяйкой на пару голов. Он внимательно посмотрел на седло, на пространство перед столбом и, недолго думая, встал ровно под железным крюком.

Изабелла провела рукой по лбу. Несчастное животное. Так хотело вырваться на прогулку, что уже само готово было облачиться в инструменты собственной несвободы. А если бы у него были руки, скорее всего, к этому моменту Торнадо уже застегивал бы на себе подпругу и поправлял подкладку…

– Ну, прости, – прошептала она, поспешив погладить густую гриву.

Жеребец склонил голову набок и многозначательно посмотрел на будущую наездницу. Девушка спохватилась и расстегнула ремень над железным крюком. Седло чиркнуло правым боком о столб, опустилось на шею Торнадо и мягко скользнуло по короткой бархатистой шерсти на нужное место.

Изабелла перевела дух. Кажется, удача сегодня на ее стороне.

Через пару минут всадник в черном костюме, шляпе и маске уже покидал приоткрытые створки главных ворот.

– В Гранит, – раздалась негромкая команда, и вороной жеребец в сопровождении угрожающей фигуры охранного пса взлетел над землей.

***

Изабелла лежала на темно-синем покрывале и сквозь полуприкрытые ресницы наблюдала за танцами свечей.

Вчера она добралась до места назначения примерно за час, потому что была вынуждена время от времени останавливать Торнадо и ждать, пока их нагонит поскуливающий от отставания Тито. Погода стояла ясная, дорога была видна как на ладони, и по пути им не встретилось ни одной живой души, поэтому в Гранит Изабелла приехала в самом лучшем расположении духа.

Каменный дом встретил гостью непривычным сумраком и темнотой, но они совершенно не пугали и не носили угнетающего характера. Напротив, как только Изабелла переступила знакомый порог, она вдруг почувствовала невероятное облегчение и желанное ощущение сонливой расслабленности. Единственное, на что ее хватило перед тем, как упасть в кровать и заснуть почти на двенадцать часов, это зажечь свечи в коридоре и с почти уже закрытыми глазами написать домой записку о том, что с ней все в порядке и она на месте. Письмо в Эль Пуэбло, как всегда, вменялось отнести Тито, поэтому, едва добравшийся до укрытия и еще не успевший отдышаться, бедный пес был оснащен специальным ошейником и развернут обратно. После чего Изабелла удалилась в свою спальню и проспала без единого сновидения почти до двух часов дня.

Пробудившись и вспорхнув над кроватью, девушка первым делом поспешила на улицу, обнаружив под дверью спящего без задних ног посыльного. Тито примчался в Гранит, увешанный ворохом записок из дома, как студент конспектами перед сессией. Изабелле написали все: мама, отец, дон Алехандро, Рикардо и, конечно, Керолайн, гневное письмо которой с трудом уместилось на трех, мелко исписанных со всех сторон листах, но в целом все послания носили одинаково предсказуемый характер и пестрили стандартными наставительными фразами. Правда, Рикардо в конце краткой поучительной записки приписал, что, во избежание повторения данного инцидента, он лично займется ускорением свадебного процесса своей сестры, чтобы ее несносное поведение и гуляния по ночам стали предметом тщательного наблюдения ее пока еще безымянного мужа.

К счастью, все родственники ограничились только письменными излияниями, прекрасно зная, что в Граните Изабелла была едва ли не в большей безопасности, чем в гасиенде, в связи с чем никто не приехал забрать ее домой. Хотя в глубине души Изабелла понимала, что в подобном повороте событий не обошлось без участия Шарлотты, которая сумела тактично воспользоваться личным медицинским авторитетом и намекнуть на то, что Изабелле необходимо было пару дней побыть одной вдали от людного поселения и даже собственной семьи.

Перечитав весь немалый объем корреспонденции за легким обедом, организованным из запасов пропитания в погребе, девушка навестила заметно повеселевшего Торнадо, который за минувшую ночь смирился с жизнью под седлом, ибо снять его и надеть еще раз уже было бы невозможно. Тито все еще отсыпался после ночного марафона, развалившись у прохладной стены Гранита возле входной двери, надежно скрытой от посторонних глаз свисающими зарослями густого растения, поэтому девушка со спокойным сердцем оставила его в объятиях Морфея и вывела жеребца на прогулку через запасной выход, чтобы ненароком не потревожить верного почтальона.

Солнце уже перестало испепелять землю и воздух, благодаря чему марш-бросок по ближайшим окрестностям получился крайне приятным. Торнадо вволю набегался по удобной равнине, и его прерывистое дыхание даже стало отдаленно напоминать то, которое он обычно зарабатывал во время поездок с хозяином. А на половине пути обратно к Граниту их встретил Тито, укоризненно глядя то на своего друга, то на Изабеллу, без предупреждения оставивших его в одиночестве. Однако после пары ласковых слов и минуты поглаживания по спине он уже сиял восторженной улыбкой и мчался за Торнадо со свешенным на бок языком.

Девушка не помнила, когда в последний раз чувствовала себя так счастливо и свободно. Солнце, легкий ветер, аромат выжженных трав родной земли, слепящая глаза поверхность небольшого озера и уютная тень раскидистых деревьев как рукой сняли пресловутый жар и дотошно перечисленные вчера Шарлоттой симптомы переутомления, а молчаливая, но надежная компания в лице Тито и Торнадо, сопровождавших каждый шаг их временной хозяйки, незаметно образовали наилучшее из обществ, которое можно было вообразить в данной ситуации. Даже столь услужливый и исполнительный Бернардо при всей его удивительной способности появляться на глаза только в случае необходимости сейчас нарушил бы своим незримым присутствием состояние полного покоя и умиротворения.

Но Бернардо в это время в Эль Пуэбло не было.

Около десяти дней назад он передал вместе с Тито записку о том, что ему необходимо было отлучиться из поселения на пару недель. Это означало, в частности, что он не смог бы подготовить Гранит к приезду Изабеллы. И именно этот факт стал вчера определяющим в принятии решения о поездке в дальнее укрытие. Во-первых, Изабелле всегда было очень неудобно отвлекать Бернардо своими перемещениями от его работы, которой у него, несомненно, была целая пропасть, но о которых она обязана была ему сообщать согласно договоренности с Зорро; а во-вторых, его отсутствие означало, что хотя бы одну ночь за прошедшие пару месяцев она сможет побыть в полном единении с собой. И, к счастью, ее ожидания оправдались сполна.

Так в прогулках, общении с природой, а потом и в вечернем чтении в излюбленном кресле малого зала пролетел целый день долгожданного отдыха. Завтра ночью уже нужно будет возвращаться. Керолайн и без того устроит светопреставление по поводу того, что они не съездили сегодня на примерку платья для бала.

Изабелла отложила книгу и посмотрела на часы. Стрелки показывали одиннадцать вечера. Надо было пораньше лечь спать, чтобы не пропустить чудесное утро на природе так же, как она умудрилась сделать это сегодня.

Девушка погасила свечи в двух белоснежных нишах и вышла в коридор. Перед сном следовало осмотреть дом, а заодно убрать свет везде, где он сейчас не требовался. В частности, это касалось кухни, ванной и большого зала.

Изабелла планомерно прошлась по всем помещениям Гранита, проверила бочки с водой на кухне, заглянула в погреб и убедилась, что там не было портящегося пропитания, потом забрела в подсобку, где прихватила пару новых свечей, которые зачем-то зажгла от ниш в коридоре, немного постояла за углом около каменного обелиска, ведущего в нижнюю часть дома, и так, незаметно для себя, оказалась перед дверью в его комнату.

Нужно было убедиться, что там тоже все в порядке. На всякий случай… Девушка немного помялась на пороге и взялась за ручку. Вдруг там что-то упало или каким-то чудодейственным образом сдвинулось с места. Или, может, там надо прибраться, в случае если Бернардо что-то пропустил. Да и мало ли что могло случиться в спальне молодого человека за такое продолжительное время.

Сердце бешено забилось в груди, но рука уже толкала оказавшуюся незапертой дверь.

Затемненная комната сразу же ударила по трепещущему сознанию легким ароматом лаванды. Изабелла осторожно прошла вперед и осмотрелась. Идеальный порядок. Как всегда. Видимо, Бернардо перед своим отъездом приезжал сюда и занимался уборкой.

Девушка поставила две свечи в ближайшую к выходу нишу и присела на край кровати.

"Неужели он, и правда, скоро вернется?" – снова застучало в голове.

Это казалось чем-то невероятным. Хотя здравый смысл подсказывал, что отъезд Бернардо должен был быть обусловлен именно этим событием. Видимо, ему предстояло очень многое подготовить к возвращению молодого человека.

Изабелла откинулась на темно-синее покрывало и перевела взгляд на два танцующих пламени.

Она однажды набралась смелости и при встрече с Бернардо спросила, не было ли вестей от его хозяина, после чего услышала ответ, что от молодого человека регулярно приходят письма со свединиями не только о новых поручениях, но и о его местоположении и намеченном курсе движения. Она тогда поинтересовалась, все ли идет по плану и нет ли каких-нибудь сбоев или отклонений, на что получила едва заметную улыбку и сообщение о том, что вероятность ошибок в расчетах была ничтожно мала.

Тринадцатое ноября… Бал-маскарад. Как он появится? Опять из воздуха? В котором исчез тогда в гасиенде де ла Вега…

А она ведь так и не спросила его в ту последнюю ночь, как он это сделал. Вдруг бы он раскрыл ей эту тайну? Рассказал же он ей однажды в доме Катрин про корабли, перемещение складов и свою связь с Лукардом. Может, надо было перебороть страх и спросить его?

Изабелла прикрыла глаза и в тысячный раз вспомнила все подробности его исчезновения.

Ради их спокойствия в тот момент он принял, возможно, одно из самых непростых решений в его жизни: открыто признался в собственной слабости, потому что его неспособность не только к самостоятельному передвижению, но и к элементарному самообслуживанию видели все. Благодаря своей физической форме он мог поднять какой-то предмет или переставить что-то с места на место, но это должно было быть одноразовое и кратковременное действие. Более тонкие задачи, к тому же имеющие продолжительность во времени, как, например, держание на весу тарелки или применение столовых приборов, были для него невыполнимы и приводили к сильному дрожанию рук. И с подобной демонстрацией собственной беспомощности он хоть и ненадолго, но вынужден был смириться, чтобы дать понять, что он выбрался из цепких когтей Того Света.

Единственной компенсацией, которую он мог получить в той ситуации, была возможность погонять Изабеллу по лестнице с подносом, полным тарелок и бокалов, а также на правах больного покапризничать во время принятия пищи. Что он, в общем, и сделал, однако в рамках своего воспитания. Все, что он себе позволил, это на стадии принятия фруктов несколько раз отвернуться в противоположные стороны, заставив Изабеллу побегать от одного края кровати к другому, чтобы предложить ему "самый вкусный кусочек". С третьего или четвертого захода он нехотя согласился на виноград, правда, с условием, что Изабелла будет одной рукой кормить его, а другой – делать массаж головы, вслед за чем ушла ваза с виноградом, потом тарелка с персиками и блюдце с дольками манго, кожицу с которого собственноручно снимал Линарес.