II. Маска Зорро. Голубой бриллиант

– Я имею ввиду не в ближайшем будущем, а вообще.

– Нет, – в низком голосе очень явно обозначилось весомое давление.

Дон Алехандро внимательно изучил взгляд оппонента и, словно опомнившись, откинулся на спинку кресла:

– Прости, мы заговорились. Но ты чрезвычайно интересный собеседник.

– Рад быть полезным.

– Полагаю, у тебя есть планы на эту ночь. Не смеем тебя больше задерживать.

Губернатор поднялся с места. За ним начали собираться остальные.

Дальше все происходило так стремительно, что Изабелла даже не успела дать себе в этом отчет. Сеньора Камелия взяла под руку мужа, и они вдвоем быстро покинули помещение. Дон Алехандро в таком же темпе направился за ними, свернув затем на лестницу второго этажа. Последним вышел Рикардо, неся на руках недвижное тело своей музы.

– Разберись тут со всем, – бросил он сестре через плечо и исчез в дверном проеме.

Недавняя внушительная компания испарилась в мгновение ока. Изабелла, неожиданно оставшись в одиночестве, обвела взглядом стол. Хорошо, что они с Кери успели убрать и отнести на кухню основной объем посуды, когда первая часть трапезы была завершена и когда фрейлина еще была в состоянии передвигаться самостоятельно, поэтому сейчас на долю ее принцессы выпала только вторая половина – десертная. Но, несмотря на то, что она была несравненно меньше предыдущей, все же в нее входил полный комплект чайного сервиза. А также: тарелки под пирог номер один, тарелки под пирог номер два, необъятные блюда из под самих пирогов, большой заварочный чайник, маленький чайничек с отдельной мятной заваркой для дона Ластиньо, россыпь десертных ложечек и вилок, тарелочки для фруктов, фруктовую корзину с ворохом опустошенных шпажек, вазочки для конфитюра, большая ваза для конфитюра, запасная кастрюлька с конфитюром… Боже, Керолайн… Как они все не лопнули? Вообще удивительно, что они все до сих пор еще держались в своих формах, потому что Кери кормила их так, словно планировала отдать на убой. Если когда-нибудь они с Рикардо поженятся – а рано или поздно это произойдет, – необходимо будет раз в неделю вывозить брата из дома на подножный корм, иначе в один прекрасный день он попросту застрянет в дверях. А еще лучше будет иногда отправлять в другое поселение Керолайн.

– Скоро нужно будет вывозить Рикардо на подножный корм, иначе однажды он застрянет в дверях, – вдруг прозвучала вслух последняя мысль Изабеллы, произнесенная низким, вызывающим вибрацию в груди голосом.

Девушка вздрогнула и резко обернулась за спину. Зорро сидел в привычном кресле, допивая полуночный чай. Этого Изабелла совсем не ожидала. Она была уверена, что он уйдет вместе с остальными. Возможно, не через дверь, а через окно, или сквозь стену, или еще каким-нибудь из своих способов. Однако молодой человек остался на месте.

– Или иногда отправлять Керолайн в другое поселение, – завершил он.

Изабелла почувствовала, что у нее онемела шея и она совершенно не может шевелить головой, поэтому она кивнула практически всем телом, словно поклонившись, и одновременно с этим схватила заранее заготовленный большой поднос. Сейчас главное – переставить на него все, что поместится, и исчезнуть на кухне. Может, она мешает Зорро уйти тем, что он находится в ее поле зрения? А как только она перестанет на него смотреть, он сразу исчезнет. В конце концов дон Алехандро же сказал, что у молодого человека должны быть планы на эту ночь, а уже и так половина четвертого утра.

Девушка в полной тишине переместила на поднос ближайшие к ней чашки и тарелки и, едва сдерживаясь от того, чтобы не побежать, скрылась на кухне. Там она перевела дух и отставила свою ношу. На спине все еще горел взгляд зеленых глаз, заставляя передергивать плечами и проверять шнуровку корсета на предмет ее возгорания.

Сколько времени надо здесь провести? Минуту? Две? Зорро обычно исчезал за считанные секунды, но нужно делать скидку на то, что он устал и только что прибыл после очень долгого и, вероятно, трудного пути.

Изабелла механически расслабила тугой узел на спине, чтобы было легче дышать. Как хорошо, что в этом платье, в отличие от многих других, она способна осуществить это самостоятельно. Воздух сразу наполнил скованную до этого грудь, и девушка смогла сделать глубокий вдох. Голова тут же стала яснее, а сердце – спокойнее. Сейчас она выйдет, и его там уже не будет. Она совершит еще два или три похода на кухню и пойдет спать. Откровенно говоря, этим должен был бы заняться Давид, но фрейлина снисходительно отпустила его на покой, когда поняла, что собрание растянется надолго, и в результате этого широкого жеста Изабелла осталась наедине с горой посуды и приступом потери дыхания.

Она прислушалась: вроде бы в зале было тихо. Хотя понятие "громко" и Зорро вообще были несовместимы. За исключением разве что сегодняшнего вечернего представления.

Наверное, уже можно идти. Девушка быстро освободила поднос и храбро направилась в зал.

Первый же быстрый взгляд на кресло Зорро разбил вдребезги все попытки привести себя в состояние равновесия. Молодой человек был на том же месте.

В чем она ошиблась? Неужели поторопилась? Или он планировал уйти через кухню, а она отрезала ему путь? Изабелла сделала еще один полный вдох, чувствуя, как ее ноги начали неприятно подкашиваться, а в руках появилась предательская дрожь. Надо быстро завершить здесь все дела и уйти домой. Очень быстро. Миновав его зеленые глаза…

Она подошла к противоположному краю стола и присела на колени. Слава Богу, что Кери из чувства прекрасного настояла после смены блюд и на смене обеденного стола на кофейный, потому что обеденный стол был в два раза больше, а следовательно, фрейлина и его заполнила бы до отказа, в результате чего ее принцессе сейчас пришлось бы делать не три рейда на кухню, а шесть или семь.

Девушка незаметно сжала тонкие пальцы.

Ни в коем случае не смотреть ему в глаза. Ни под каким предлогом.

Она наклонилась над фруктовой корзиной и протянула руку дальше, за тремя вазочками из разноцветного стекла.

Ни за что не смотреть. Даже если он что-то скажет. Просто дать ему короткий ответ, не отрываясь от занятия.

Три розетки встали друг на друга невысокой горкой.

И стараться не поддерживать разговор.

Рядом с горкой появилась гроздь разномастных столовых приборов.

А главное: не думать о том, как до сих пор горели плечи от его поцелуев.

Поблескивающая трехъярусная пирамидка уже было направилась к своему месту на подносе, как в этот момент ослабленный на спине узел шнуровки платья напомнил о недавней халатности и, потревоженный неоднородным натяжением рукавов, разошелся на две отдельные ленты. Глубокий декольтированный корсет сразу же опал вниз, обнажив красное кружево и обвитую им высокую грудь.

Изабелла взвизгнула и обхватила себя руками. Гравированный поднос, по счастью, остался на столе, не огласив гасиенду де ла Вега громоподобным падением в ночной тишине, но все три десертных вазочки, сверкнув разноцветными узорами в свете угасающих свечей, взметнулись в воздух и разлетелись в разные стороны.

Нет, только не это! Любимые вазочки Керолайн! Она две недели стояла на очереди у стеклодува в соседнем поселении и ждала, пока он в своем плотном графике найдет время для ее заказа. И если бы к этому процессу не подключился ее трубадур, возможно, что фрейлина прождала бы еще дольше. Она же завтра первым делом проверит их сохранность! А сразу после этого Рикардо узнает, что ему снова придется ехать к мастеру и договариваться с ним о внеплановом выпуске изделий…

Изабелла не знала, отразились ли на ее лице эмоции от возможных последствий потери злосчастных вазочек или просто Зорро не хотел допускать звука бьющегося стекла, но он покинул кресло с такой молниеносной скоростью, что она даже не успела отследить его движение. Зафиксировала она его в поле зрения только в тот момент, когда в его правой руке уже оказалась первая розетка, полетевшая в его сторону. Одновременно с этим он припал на одно колено и, дотянувшись левой рукой до дивана, схватил плоскую прямоугольную подушку. Девушка с замирающим сердцем увидела вторую вазочку, падающую за его плечом, но он вдруг резко развернулся и, упав на спину, за неимением свободных рук подкинул ее ногой. Объект восторженного любования Керолайн взлетел обратно под затемненный потолок и на мгновение исчез из видимости. В это же время Зорро, повернувшись на бок, метнул подушку в угол рядом с окном и переворотом назад через голову оказался спиной перед Изабеллой. Он сделал выпад в сторону стола и подтолкнул обратно начавший было сползать на пол поднос, после чего, скользнув на одном колене, очутился с онемевшей девичьей фигурой лицом к лицу. Быстро протянув за ее талию свободную левую руку, Зорро вернулся обратно с подкинутой ранее розеткой. Девушка перевела взгляд от его руки к окну: на подушке лежал завершающий объект коллекции фрейлины…

Изабелла долго неотрывно смотрела в зеленые глаза.

Он невозможный. Таких не бывает. Все, что с ним связано, и все, что он делает, не поддается обычной человеческой оценке. Он совершенно невероятный. Нереальный. Неземной. Кто же он?

Она все глубже и глубже утопала в его зеленом омуте, понимая, что, несмотря на всю предосторожность, допустила ту самую роковую ошибку. Из плена его взгляда самостоятельно выбраться она не могла.

Послышался тонкий мелодичный звон: скорее всего, молодой человек поставил одну вазочку в другую. В подтверждение этих мыслей Изабелла почувствовала, как он вложил прохладное стекло ей в ладонь. Она взяла сокровища подруги обеими руками и тут же поняла, что корсет платья с легким шорохом упал ей на юбку.

Нет, ну как у него это получается?! Она же прекрасно знала, что корсет держится только за счет того, что она прижимает его руками! И вот она взяла и убрала их! Как ему всегда удается усыпить ее бдительность?!

Девушка хотела отставить вазочки в сторону и попытаться подхватить рукава, но молодой человек мягким нажимом на ее предплечья не позволил ей этого сделать.

– Тебе чертовски идет, – прозвучал его будоражащий баритон.

Изабелла вспыхнула и в очередной раз поблагодарила природу и родителей за то, что они даровали ей смуглую кожу, скрывающую разлившийся по всему лицу румянец.

– Признаться, так меня давно не встречали, – продолжил он.

"Это не я, это Керолайн", – запрыгало на дрожащих губах, но вслух не получилось произнести ни слова.

Снова его обжигающее дыхание на плечах, снова с ума сводящие прикосновения… Девушка сделала невразумительную попытку отодвинуться назад, чтобы сохранить остатки самообладания, но он притянул ее к себе и прошептал ее волосам:

– Хотя ничьей другой встречи мне и не надо было.

Сердце стукнуло так оглушительно, что перед глазами стало совершенно темно.

Кажется, он забрал из ее неподвижных пальцев многострадальные розетки и переставил их на стол. Потом подхватил ее на руки и понес на диван.

Раздался легкий свист. Кого он может сейчас звать?

– Давид, закончи здесь, – произнес молодой человек куда-то в сторону.

Изабелла повернула голову и сквозь туман увидела невысокую юношескую фигуру в проеме входной двери. Откуда он взялся? Керолайн же отпустила его отдыхать.

Девушка почувствовала, что оказалась на диване. Но Давид еще здесь! Она явственно различает хоть и тихий, но звон посуды. Зорро тоже лег рядом? Ей это не кажется? Он ведь не мог забыть про слугу, которого все еще видно и слышно? Он всегда так осторожен и предусмотрителен. Не может же его небрежность оправдываться только тем, что Давид чрезвычайно предан дому губернатора и сохранит все в тайне?

Если только… Сердце снова ударило так сильно, что, кажется, вздрогнули кончики пальцев. Если только Зорро не собирался ничего скрывать.

Эта мысль окончательно свела на нет и без того обреченные на провал попытки сопротивления.

Надо срочно что-нибудь предпринять, иначе звук его дыхания вытянет из нее душу. Она попробовала осмотреться. Давид ушел? Они одни? Ее покровитель так близко к ней. На расстоянии глубокого вдоха… Надо придумать хоть одну фразу. Хоть что-то.

– Простите за вазочки, – выпалила она единственное, что еще брезжило в сознании. – На Вашу голову вечно сваливаются мои проблемы.

– Мне этого не хватало, – усмехнулся молодой человек.

Изабелла поджала губы и закрыла глаза. Какой кошмар! Она вцепилась в длинную волнистую прядь и натянула ее до предела. Надо извиниться. Еще раз. За все.

Девушка уже собирала в памяти все оставшиеся слова, чтобы излить Зорро свое отчаяние, но он поднял ее лицо и не дал сказать ни слова.

– И тебя, – проник в самую глубокую точку ее тела его тихий шепот. – Я так скучал.

Словно разряд молнии ударил ей в грудь. Весь мир в тот момент разделился на то, что было до этих слов, и то, что будет после. Стало невозможно дышать. Если сейчас не произойдет чудо, она умрет.

– Что-нибудь еще, сеньор?

Давид! О, он все еще здесь! Хвала Небесам, у нее появилось мгновение на вдох.

– Нет, ты свободен.

– Благодарю, сеньор.

Послышались удаляющиеся шаги.

Да какая разница, как Давид здесь оказался! Главное, что он только что спас ей жизнь, иначе она бы провалилась в Преисподнюю, испепеленная до основания зеленым пламенем. Изабелла начала судорожно выбираться из сладостной ловушки между спинкой дивана и молодым человеком, куда он, по всей видимости, намеренно ее поместил.

– Я… извините, мне пора, – путаясь в словах, начала лепетать она. – Вам нужно отдохнуть, Вы только прибыли. Или, может, у Вас еще дела, – карабкалась Изабелла по дивану, чтобы случайно не коснуться сильного тела, – а я Вам мешаю.

– У меня сейчас только одно дело, и оно здесь.

Ну зачем он так говорит? Он же плавит ее без огня. Каждое его слово впивается в ее кожу подобно раскаленному клейму. Клейму с его именем…

– Тогда я тем более не могу Вас больше задерживать, – в беспамятстве шепчет она, все еще малодушно надеясь избежать его очевидных слов.

– Я здесь из-за тебя.

Пронзала ли когда-нибудь его шпага чье-нибудь сердце? Падала ли его жертва замертво? Или билась еще в предсмертной агонии у его ног? Что он делал? Уходил? Наблюдал? Заставлял смотреть себе в глаза, сжигая последний воздух в и без того недвижимой груди? Если нет, то сейчас ему для этого даже не понадобился его клинок.

Он забрал все ее силы и ее свободу. Ее гордость, ее самообладание. От нее ничего не осталось…

Зорро вернул ее обратно и, не дав больше пошевелиться, припал к ее губам. Она растворилась в его объятиях и случайно положила руку ему на плечо.

Удивительно, какой он напряженный. Как сжатая до предела пружина. Кто бы мог подумать. А со стороны этого совершенно не видно.

У Изабеллы на мгновение даже прояснилось в голове.

Надо же. Он весь натянут, словно струна.

Ей стало не по себе. Она скользнула рукой с его плеча на грудь. Нет, ей не кажется. Его рельефные мышцы будто скованы неведомой силой. Каменные, непробиваемые. А его дыхание? Она только сейчас додумалась вслушаться в его ритм… Такое тяжелое и прерывистое.

– Вы устали, – прошептала она, прослушивая ладонью неровные удары его сердца. – Вы так напряжены. Вам нужно расслабиться и отдохнуть.

В хрустальной люстре зашипела и потухла последняя из двух десятков горящих свечей. Стало совершенно темно. Только свет бело-желтой луны и звезд на безоблачном небе за просторным окном.

Вроде бы Зорро улыбнулся ее словам и, осторожно сжав ее тонкие пальцы, поцеловал их вместо ответа.

– Я могу что-то сделать для Вас? – снова прошептала она.

– Ты уже делаешь.

– Я просто лежу рядом.

– За этим я шел сюда.

– У Вас не получится заснуть в таком состоянии.

– Это не обязательно.

– Обязательно, – вдруг, сама не ожидая от себя, с нажимом произнесла Изабелла. – Вам это необходимо. Когда Вы последний раз отдыхали?

Зорро немного отстранился от нее и, потянувшись всем телом, произнес с характерными хриплыми нотками:

– Пожалуй, полгода назад в Граните.

Перед глазами сразу же возникла та ночь, когда он вернулся в их общий дом и точно так же забрал ее на диван в гостиной. Изабелла быстро перебрала в памяти все свои действия и собралась.

Насколько она помнит – а ту ночь она вряд ли когда-нибудь забудет, – молодой человек очень быстро заснул от того, что она гладила и перебирала его волосы. Возможно ли, что сейчас это тоже подействует? Или… Она перевела взгляд на полуобнаженную распахнутой рубашкой загорелую грудь. Или, может, сначала попробовать снять напряжение с его тела? Она помнила, как сильно тогда боялась совершить лишние прикосновения. Сейчас это ощущение тоже начало было сковывать ей руки, но мысль о том, что это может принести облегчение темному гостю гасиенды де ла Вега, заставила ее отбросить сомнения и переступить через собственный страх.

Девушка осторожно приблизилась и провела кончиками пальцев от его шеи к груди. Зорро, все еще державший руки за головой в глубоком кошачьем прогибе и, следовательно, не видевший ее действий, сильно вздрогнул и резко вернулся в исходное положение. Однако в результате этого движения он снова очутился так близко к Изабелле, что ее губы практически коснулись его плеча.

Она моментально вспомнила, при каких обстоятельствах в первый и последний раз целовала его тело, и вдруг озарилась догадкой. Сразу две сцены в ее голове предстали в виде общей картины: конюшня в Граните, хозяин которой сотрясал ее стены одним своим присутствием после похождений своей подопечной на нижний этаж его дома, и их последняя ночь в его укрытии в Эль Пуэбло, после которой Зорро уехал на полгода. Девушка помнила, как он остановился тогда, едва она коснулась губами его кожи. Точно так же, как замерла она, когда впервые почувствовала его руку на своем обнаженном бедре. Только в первом случае она не знала, что делать и чем все закончится, не останови он ее сам, а во втором… Она вся задрожала, вспомнив волну наслаждения, которая захлестнула ее тогда с головой. А вдруг он почувствовал бы то же самое, не прерви он ее действия? Может, она в состоянии доставить ему такое же удовольствие, если сейчас им ничто не помешает?

Изабелла до сих пор не могла понять, как тот неукротимый взрыв ощущений избавил ее как от физической, так и от моральной загнанности, но то, что после него она обрела второе рождение – настолько ясным стал ее разум и раскованным тело, – было неоспоримым фактом, проверенным ею на собственном опыте. Так, может, это сейчас могло помочь ему? Если бы только она знала, как это правильно делается…

Она прикоснулась рукой к его шее и поцеловала широкие плечи.

– Не надо, – произнес Зорро так хрипло, что Изабелла не узнала его голос.

– Почему? – прошептала она, чувствуя, как он снимает ее ладонь со своего плеча.

– Тебе не нужно этого делать.

– Я этого хочу, – попыталась объяснить она.

– Ты не можешь этого хотеть.

Он перехватил ее руку, которой она вновь собиралась прикоснуться к нему, однако девушка быстро провернула ее и скрестила свои пальцы с его. Она уже понимала, как сильно он жаждал ее ласк, но его воспитание не позволяло ему их принять. Он боролся сам с собой, и борьба эта давалась ему очень тяжело. Изабелла чувствовала это по сопротивлению, которое он ей оказывал. Вернее, по тому, как ей удавалось миллиметр за миллиметром выигрывать расстояние, разделявшее их. Его война забирала столько сил, что у него практически ничего не оставалось на противопоставление.

Девушка на мгновение даже улыбнулась. Кто бы мог подумать, что однажды она окажется физически сильнее его? Ведь она действительно смогла сейчас одержать победу и дотронуться до его плеча.

Изабелла посмотрела на его напряженную до предела фигуру. Неужели мужчинами так легко управлять? Она думала, что нет такого способа, который заставил бы его не просто проиграть заведомо более слабому противнику и признать это, а… дрожать, потому что попытка сдержать себя сейчас била его сильное тело, словно лихорадка.

Она осторожно надавила на его предплечье: оно было тверже камня. Надо немедленно настоять на своем и помочь ему избавиться от этой тяжести. Его напряжение становилось совершенно нешуточным. А учитывая тот факт, что он полгода провел до этого в неизвестных для нее, но явно нелегких условиях, можно было только представить, какая усталость накопилась в его теле.

Девушка еще раз окинула его взглядом.

Надо срочно действовать.

Очень срочно.

Без промедления.

Действовать…

Но какое же это удивительное чувство: наблюдать за ним сейчас. Словно за огромным диким зверем, наводящим на всю округу страх своей мощью и неудержимостью и попавшим наконец в более сильный капкан, чем он сам. Видеть его бешеное сопротивление и понимать, что и он с каждой минутой все больше и больше осознает свое поражение. Ощущать это в каждом последующем его движении, в его мечущихся бросках из стороны в сторону, в его угасающих рывках. Быть может, он оставляет еще силы на самый последний выпад, чтобы достать им опьяненного успехом охотника, когда тот потеряет бдительность, но… железная цепь останавливает его полет и бросает к ногам победителя, слишком точно знающего длину каждого звена.

Изабелла ничего не могла с собой поделать. Вопреки обычной осторожности, рассудительности, спокойствию и здравому смыслу, сейчас она готова была рискнуть всем, лишь бы увидеть его поражение. Лишь бы увидеть этого неукротимого льва выбившимся из сил в ее оковах. Понять, что она единственная, кому удалось его сломить. Неважно, в чем. В принципах ли, в мыслях, в поступках. Просто увидеть, что он сдался ей. Столь слабому и хрупкому по сравнению с ним созданию. Ради этого, пожалуй, можно было пуститься в самую опасную игру.

Девушка медленно освободилась от его руки и запустила пальцы на его спину под рубашку.

– Я говорю серьезно, тебе не нужно этого делать, – сдавленным голосом произнес Зорро, все же найдя в себе силы приподняться на локте и таким образом снова прекратить ее прикосновение.

О нет, она слишком рано решила, что он сдался. Она же прекрасно знает его выдержку и волю. Он будет стоять до тех пор, пока не упадет. И к тому же его завершающий выпад еще не сделан.

– Поверьте, это мое собственное желание, – тихо сказала Изабелла, уже зная, что будет дальше.

Железная цепь обманчиво ослабла и, размотавшись на пару оборотов, увеличила длину. Вот сейчас он попытается сделать последний рывок. Молодой человек резко поднялся над диваном и, взмахнув рубашкой, застегнул ее на самую верхнюю пуговицу. Он отрывисто дышал, но все же сумел выбраться из крепких пут. Вот он поставил ноги на пол, взял за тяжелую застежку блестящий плащ и уже практически встал со своего места, как ловушка щелкнула потайным замком и цепь натянулась до предела. Изабелла неслышно скользнула по бархатной обивке дивана, прижалась всем телом к спине Зорро и прошептала, касаясь губами его виска:

– Пожалуйста, разрешите мне доставить Вам удовольствие…

Она услышала, как вскипела в венах его кровь. Как ошпарила его изнутри кипятком и, забурлив, устремилась во все уголки его и без того горячего тела. Он дернулся, словно пронзенный сотнями раскаленных стрел, и, молниеносно развернувшись, повалил своего загонщика на диван.

Кажется, он никогда еще так жадно не целовал ее. Так собственнически, так ненасытно, так глубоко. Изабелла даже успела испугаться и уловить оттенок сожаления от содеянного, но в следующий миг молодой человек опомнился и одернул себя.

– Моя малышка, не бойся, я не сделаю тебе ничего плохого, – прерывисто зашептал он, осыпая ее плечи поцелуями. – Не пугайся, ничего страшного не произойдет.

Он прижал ее к спинке дивана так сильно, что она прочувствовала весь его стальной рельеф. Каждый мускул, каждый изгиб, каждый элемент его тела, самый твердый из которых оказался внизу у ее живота. Там он был словно камень. И там же он был невыносимо горяч. Будто горел изнутри.

Зорро взял ее руку, поцеловал ладонь и опустил вниз к своему бедру. Девушка на мгновение остановилась. Она совсем не представляла, что делать, потому что рассчитывала, что начнет движение с его плеч, и, постепенно спустившись к его ногам, придумает, как действовать дальше. Но он не дал ей этого времени.

Изабелла уже понимала, что все, что сейчас происходило, было именно тем запретным плодом – или, в крайнем случае, его частью, – о котором предупреждали ее при дворе и о котором они с Керолайн так тщетно пытались добыть хоть какую-нибудь информацию. Также она понимала, что она и молодой человек совершенно разные, и если о себе она уже вполне все знала с его помощью, то он для нее все еще оставался закрытой книгой. Конечно, она уже давно успела догадаться, что точка удовольствия находится у них обоих в одной и той же области, но разница в строении их тел сбивала ее с толку, и она не знала, как к нему можно было прикасаться. Если бы они были одинаковыми, то у нее сейчас не возникло бы проблем, потому что она хоть и смутно, но помнила то, что он делал с ней в каменном доме в Эль Пуэбло. Однако они были разными, и вполне возможно, что и действия по отношению к его телу должны были быть другими. Вдруг она сделает ему больно или, напротив, он ничего не почувствует. Если бы у нее было время, она смогла бы это установить сама, но он не дал ей ни минуты. И это было то, в чем она просчиталась.