Пустой трон. Часть I

Тогда Повелитель Тьмы решил действовать. Он подлетел к нашему миру, незаметно пробрался в него и затаился в подземельях. Светлые не увидели его. Затем Повелитель Тьмы стал похищать с поверхности эльфов и забирать их под землю. Там эльфы совратились и измучились от ужасной жизни во тьме и «кошмарного» воздействия Повелителя Тьмы, постепенно превращаясь в мерзких и уродливых орков.

– Как это? Что за «кошмарное» воздействие?

– О, Повелитель Тьмы был великим колдуном. Он воздействовал на разум эльфов, заставляя чувствовать их себя плохими, злыми, ужасными. И постепенно они начинали верить ему. Условия жизни во тьме под землёй и это сделали из них уродливых орков. Но Повелителю Тьмы этого было мало.

Он обратился к Великому, предложив создать новых существ. Однако Великий и так желал создать новых существ – людей, которых он и создал втайне от Семерых. Они жили гораздо меньше эльфов и могли выбирать светлую или тёмную сторону. Тогда Повелитель Тьмы пошёл к ним и многих из них совратил. Люди, которые верили ему, начали ему поклоняться. Так появились жрецы Повелителя Тьмы. Он говорил людям, что они бессмертны и натравливал их на эльфов, готовя их к будущей войне.

Но однажды один из Семерых, которого называют Кузнецом, заметил с гор новых невиданных существ. Он сообщил об этом Повелителю, и они явились к людям.

И спросили они: «Кто вы такие?».

Ответил один из людей: «Мы создания нашего Повелителя, который властвует над нами».

«Кто ваш Повелитель?» – спросил Повелитель Света. – «Кто посмел властвовать над вами?».

«Наш Повелитель», – ответили люди. «Он обучил нас всему, чему мы должны научиться, и вскоре мы должны начать войну с эльфами и победить их».

«Что?» – разгневанно спросил Повелитель Света. «Кто посмел учить вас? Кто посмел вам говорить, что вы должны воевать с эльфами?»

«Наш Повелитель», – ответили люди. «Он даст нам всё, что мы захотим, если мы победим эльфов».

«Не Повелитель он вам», – ответил Повелитель Света. «Но Великий вам Повелитель. Ибо он создал этот мир и вас самих, а я – его наместник на этой земле».

«Кто вы, нам неизвестно. Мы вас никогда не видели», – ответили люди.

Тогда Кузнец сказал: «Разве нужно вам это? Разве хотите вы войны? Вы ведь смертные создания. Разве хотите, чтобы вас убивали?». Эти речи Кузнеца запали в душу многим людям, так как раньше они не ведали, что они смертные.

«Разве обидели вас эльфы? Разве нужны вам страдания? Разве не хотите жить в мире?» – продолжал Кузнец. После этого они оставили людей и ушли в свои владения, а к людям пришли эльфы и стали их обучать.

Узнав об этом, Повелитель Тьмы вынужден был начать войну, хотя и не был готов к ней. Он так и не успел подготовить людей к ней.

А затем началась Великая война, которая длилась пять лет. Повелитель Света, его сторонники, добрые люди и эльфы сражались с орками, злыми людьми и Девятью. В конце концов силы Света победили, а Повелитель Тьмы был низвержен под землю. Сторожить ходы под землю, находившиеся в горах, поставили гномов – стойкий, суровый народ.

– И что, Повелитель Тьмы ещё там? – спросил Энгедрий тогда.

– Когда гномы утратили бдительность, зло вырвалось наружу. Повелитель Тьмы всегда был коварен и хитёр, он ни перед чем не остановится, чтобы добиться своего. А цель его – погубить людей, увлечь их за собой суетными соблазнами…

– Энгедрий! – вдруг услышал он голос.

– А?

– Драконье вымя, ты что там, в облаках витал? – переходя с резкого тона на весёлый, спросил Сейминий.

Энгедрий не нашёлся, что ответить.

– Ладно, идём, – бросил Сейминий. – А то скоро у меня лекция.

Энгедрий и его друг свернули направо, на менее широкую улицу, уходящую вниз с холма. Под портиком высокого белокаменного дома играли ребятишки. Они старались издалека попасть грецким орехом по пирамидке из грецких орехов же. Вот один пухлый мальчик с чёрными волосами промахнулся, чиркнув орехом по колонне, а другой, худощавый, попал в пирамидку и радостно закричал. Пухлый принялся раздосадовано оправдываться, что ему якобы помешал ветер, хотя ветер тут никак не мог бы помешать – его попросту не было.

– Ты просто не хочешь отдавать солдатика! – говорил ему худощавый, которому вторили другие ребята. – Отдавай, всё было по-честному!

Возле магазинов на первых этажах домов торговцы громко нахваливали свой товар и приглашали всех желающих войти внутрь. Вот лавочник выставил на улице корзинки с яблоками, а чуть поодаль книжный торговец зазывал покупателей рассказами про интересные и захватывающие приключения путешественников, описывающиеся в его книгах.

– Вся правда о южанах! – говорил он. – Путешественник ходил на юг Рифании и видел чернокожих людей собственными глазами!

Энгедрий слышал про чернокожих людей, но никогда их не видел и не очень-то верил в то, что они существуют.

– Надо будет рассказать Виллесии, – задумчиво произнёс Сейминий. На его лице появилось странное выражение, как будто бы он достигал чего-то недостижимо далёкого, но видел это сейчас совсем рядом с собой.

Виллесией звали девушку Сейминия, которую Энгедрий едва знал.

– Ей будет интересно? Про южан?

– Да, – коротко ответил Сейминий. – Её очень интересуют далёкие страны. Мы даже хотели бы как-нибудь попутешествовать.

– Попутешествовать? – удивился Энгедрий. – Серьёзно?

– Да. А ты бы не хотел?

Энгедрий привык к жизни здесь, где ему, в общем-то всего хватало, и нравилось здесь, и он не чувствовал особой тяги к приключениям, но порой, читай сказания про древних героев, людей, эльфов и гномов, он мечтал о том, чтобы выбраться отсюда, побывать в неизведанных странах, найти исчезнувшие расы, пройтись по горам и лесным тропинкам, поплавать на Большом озере, а потом, может, и вообще в Океане.

– Не знаю, – неуверенно ответил он. – Может, и хотел.

Сейминий усмехнулся.

– Мы поедем с тобой, Энгедрий, друг мой. – Сейминий похлопал его по плечу.

Энгедрий невольно улыбнулся, представив, как они едут на телеге, запряжённой лошадьми, через бескрайние поля, бурные реки, густые леса, а вдалеке виднеются устремлённые ввысь горные вершины.

– Книга наверняка стоит двадцать септинов, – заметил Энгедрий, видя, что они уже недалеко от его дома. Впереди виднелись массивные ворота в стене с двумя квадратными башнями по бокам. Друзья свернули вправо.

Вот и дом Энгедрия. Они остановились перед воротами. Это был относительно большой двухэтажный старый дом. Он был построен из белого камня, и стены были покрашены в белый же цвет. Дом окружал высокий сплошной деревянный забор. Этот дом издавна принадлежал предкам Энгедрия по материнской линии.

Во дворе Энгедрий достал ключ и, взойдя на крыльцо, открыл тяжёлую деревянную дверь. Он удовлетворённо выдохнул, когда оказался внутри, в тёмном коридоре. Слева в коридор слегка проникал свет из обеденного зала и гостиной, впереди поднималась лестница на второй этаж, справа, в дальнем конце коридора, дверь в кладовую была накрепко заперта. Сейминий позади него улыбался.

– Что поесть? – спросил он.

– Суп остался да гречка, – ответил Энгедрий, поднимаясь в свою комнату на второй этаж. Здесь он снял студенческий плащ, который снимался только через голову. Теперь он был в одной тунике. Спустившись вниз, на маленькую кухню, Энгедрий взял угли и разжёг их с помощью огнива и соломы. Подождав, когда они достаточно нагреются, он поставил в печь металлический треножник, а на него – кастрюлю с супом. На лбу выступил пот, мокрые солёные капли тихо падали на пол, и он был доволен хотя бы тем, что снял плащ. Когда суп подогрелся, Энгедрий потушил угли и вытащил треножник. В обеденном зале он разлил суп по тарелкам и присел. Сейминий уже ждал его, предвкушая.

– Так что ты хотел мне сказать? – спросил Сейминий, подув на горячий суп.

– Я кое-что нашёл в архиве, – начал Энгедрий, положив перед Сейминием найденное им письмо. – Осторожно, не запачкай.

Сейминий пододвинул к себе письмо и увлечённо прочитал. Глаза у него загорелись.

– Вот это да! – воскликнул он. – Ты наконец-то нашёл что-то стоящее!

– Да, – протянул Энгедрий. – Теперь найти бы второе письмо с картой.

– «В одном из заброшенных домов», – вновь прочитал Сейминий. – Таких довольно много. Поиски без карты займут очень много времени. А ещё мы бы привлекли внимание городской стражи. Что думаешь?

– Я поищу второе письмо. Если найду, будет просто прекрасно.

– Клад бремеров! – радостно воскликнул Сейминий. – И мы, нашедшие его! Представь себе!

Энгедрий представлял. В своих мечтаниях он представлял себя стоящим с огромным золотым сундуком в руках, а вокруг него стояли студенты, хлопавшие ему в ладоши. Девушки глядели на него с большим интересом и улыбались. Мама смотрела на него с гордостью, как и ректор Академии. Энгедрий даже растянул губы в улыбке, представляя себе эту картину.

– Ну что же, – говорил Сейминий, наворачивая суп. – У нас будет новый император. Кто знает, может, благодаря этому и мы выйдем в люди, так сказать. Деньги будут, а это главное.

Энгедрий хмыкнул.

– Император Энгедрион был великим человеком, – промолвил Сейминий.

– Император Энгедрион, – задумчиво произнёс Энгедрий. – Моё имя – это народная форма его имени.

В Гире издревле сложилось, что у членов императорской семьи было так называемое благородное окончание имени, «ион», что и обозначало на древнем языке принадлежность к семье монарха. Были и исключения, например, второго сына императора Энгедриона звали Иленойс, а в прошлом было два императора с этим именем, к тому же, и первого императора звали Кардеворс. Сначала он был гирским царём, пятым этого имени, но ему удалось объединить все гредлийские города, чуть было не отделившиеся после смерти предыдущего царя, а затем ещё присоединить Иферед и Гедрию. После этого он и был провозглашён императором.

– Слышал новость? – вдруг переменил тему Сейминий. – Ордынцы вторглись в Ринаом.

Энгедрий побледнел, не донеся ложку с горячим супом до рта. Рука у него задрожала, и он положил ложку обратно в суп.

– Что? Там же в Рикарийском монастыре моя мама.

– О, я совсем забыл про это, Энгедрий. Ордынцы разграбили пару деревень на границе и ушли. Этот монастырь для них ведь дальше Онтры. На Онтру они нападать не будут. Это укреплённый город, а ордынцы плохи в осадном деле. Так что не волнуйся.

Энгедрий немного успокоился, выслушав его доводы.

– Ну да, ты прав, – согласился он.

Его мама уже несколько месяцев была в паломничестве в Рикарийском монастыре. Иногда она присылала оттуда письма, полные благочестивых наставлений и монашеских мудростей. Порой даже казалось, что и она собирается принять монашеский обет. Он её понимал и уже привык жить самостоятельно, но бывали моменты, когда ему хотелось, чтобы мама была рядом.

– Такое уже бывало раньше, – продолжал Сейминий. – Там даже на границе уже почти никто не живёт. Все ведь знают, что вероломные ордынцы могут напасть. Они всегда нападают, когда империя слабеет. Живут там только самые упрямые. Это ведь земля их отцов. Ещё двести лет назад владения империи простирались и дальше на юг, до самой пустыни. Пустыня тоже принадлежала империи, но гирцы там никогда не жили.

– Ненавистные ордынцы! – с жаром произнёс Энгедрий. – Мой дед погиб на войне с ними. Это язва на теле империи.

– Согласен. – Сейминий вздохнул. – Они поклоняются языческим богам и приносят человеческие жертвоприношения. Их жестокие обычаи просто ужасны! Говорят, они пьют кровь побеждённых врагов, даже над своими совершают изощрённые пытки и наказания.

Он отхлебнул последнюю ложку супа и залпом выпил кружку воды, стоявшую рядом.

Энгедрий окинул взглядом свою рабочую комнату. Напротив стоял небольшой стол, справа он аккуратно складывал бумаги, которые, на его взгляд, никак не могли пригодиться. С остальных же сторон повсюду лежали стопки бумаг, прислонённые к стене. Горы бумаг поднимались на приличную высоту, кое-где достигая ему до пояса, а то и выше.

Что в них было? Они были разного содержания. Были и записи результатов неудавшихся экспериментов, отрывки из книг, философские размышления, любовные признания, обычные письма. Довольно любопытными он нашёл записки, по всей видимости, принадлежавшие одному из профессоров кафедры богословия. В них со всей серьёзностью доказывалось, что Гирская империя есть «божественное творение», которую создал сам Великий для того, чтобы проповедовать своё учение всему миру. Даже миру, а не только Фелефарфии! Обычно жителям Фелефарфии не было никакого дела до остальной Рифании, до тех, кто живёт за горами. Рифанийцы считались дикарями, и отчасти этот факт подтверждали вторгавшиеся время от времени армии загорцев – ордынцев, бермов, трифемов, закринцев. Теперь эти племена поселились в Фелефарфии и стали её частью, а многие даже приняли великоверие. Только ордынцы упорно сопротивлялись любым попыткам насаждения этой веры и продолжали верить в своих кровожадных богов.

За стеной послышались торопливые шаги. Энгедрий был уверен, что это складские работники, иногда забредавшие сюда за обычно ненужным хламом. Теперь же им предстояло найти ставший вдруг нужным хлам и принести учёным для их экспериментов.

Энгедрий вздохнул. Здесь было не так уж и плохо, как могло показаться. Спокойная работа в размеренном ритме ему нравилась. Изредка к нему приходил кто-нибудь из канцелярии, чтобы проверять его, но это было довольно редко. Результаты его работы были видны и по приносимым им стопкам бумаг в канцелярию для того, чтобы передать их дальше тем, кому это могло бы пригодиться.

Он вновь оглядел неровные стопки бумаг. При мысли о том, сколько ему предстоит перерыть, его охватывала лень, но в то же время, думая об удаче, если удастся найти схему, он предвкушал необычную радость. Энгедрию вновь и вновь приходили в голову мечты о том, как он найдёт этот клад, купит то, что ему давно хотелось. Он подошёл к первой стопке слева и сначала попытался облегчить себе работу. Раз это письмо выглядело таким непохожим на другие, то и эта схема, по его мысли, должна быть на такой же бумаге. Но нет, бумаги выглядели по-разному, от серовато-коричневатого цвета до девственно белого.

Энгедрий взял столько, сколько смог, с первой стопки, и положил на стол. Просмотр бумаг занимал больше времени, чем он мог подумать. Закончив с одной стопкой, он приступал к другой, и так снова, и снова, и снова. Столько информации вошло сейчас ему в голову, нужной и ненужной, и он уже было собирался отложить всё на завтра. Поглядев в окно, он примерно определил время: пять часов вечера. Рабочий день в городе уже давно закончился. Он знал, что сейчас только некоторые преподаватели проводят занятия, да ещё учёные разных лабораторий занимаются своими опытами. В остальном же городе учреждения уже были закрыты, лишь лавочники и держатели магазинов по-прежнему старались привлечь покупателей и продолжали работать.

Энгедрий поморщился, глаза его устали от непрерывной работы. Он присел на стул, положив руку локтем на стол и подперев голову. За окном темнело, и уже приходилось щуриться, пытаясь прочитать, что же написано. Взяв в руку очередной лист, он понял, что это не техническая схема. «Неужели?» – зажёгся в его мыслях огонёк радости.

Неровные линии, пересекающие друг с другом, очень походили на улицы. Здесь были и прямоугольники, квадраты, круги, похожие на здания. Нечёткая чёрточка в круге что-то обозначала, но Энгедрий не мог понять, что. «Река. Должна быть река», – думал он. А что, если эта линия, проложенная по краю листа, и есть берег реки? Тогда параллельная ей линия должна быть городской стеной. «Точно! А вот и башни», – подумал он, заметив зарисованные круги и квадраты вдоль линии.

Теперь уже можно было понять, что где находится. Значит, этот неровный овал был довольно неточной попыткой нарисовать Старый замок, расположенный на холме. Великий город Гир стоял между реками Гедра и Герма, там, где два потока сходились в один и несли свои воды дальше к югу, через Гедрию и Орду, и впадали в Большое озеро. Там же была и столица Орды, город Сарык, находившийся рядом, на левом берегу реки.

К западу от Старого замка, на реке Герме, были пристани, некогда шумные и процветающие. Теперь же, когда место впадения реки в озеро контролировали ордынцы, немногие торговцы осмеливались туда заходить. А тех, кто осмеливались, кочевники в буквальном смысле обирали. Они называли это пошлиной за проход, но в действительности ордынцы просто забирали всё, что им приглянется. Так что теперь торговцы предпочитали прибывать в гирский порт Гедарак, находящийся в Гедрии, и дальше вести свои товары по суше.

С северной стороны Гир окружало три стены, построенные давным-давно. К северу от Замковой стены находился Центральный район города, который окружала стена, называвшаяся Крепостной. Когда-то здесь была ещё одна крепость, которая позднее, во времена расцвета империи, была за ненадобностью разобрана, а район этот вместо оборонительных сооружений наполнили жилые дома, учреждения, общественные здания, выстроенные с большим размахом. Стены же крепости с величественными квадратными серыми башнями, постепенно приходящими в упадок, оставили.

За Крепостной стеной находился Окраинный район города, некогда обходившийся без стен. Здесь издревле жила беднота, и низкие дома прилепились друг к другу, как соты в пчелином улье. Тут была лишь одна широкая улица, проложенная от Крепостной стены к Северным воротам города. В остальном же здесь были узкие и кривые улочки, пролегавшие через трущобы.

«Хм», – размышлял Энгедрий. «Здесь точка над зданием, что она означает? Здесь тоже, а может, это просто клякса от чернил. Нет, хватит, уже слишком темно, чтобы это разглядывать».

«А вот и эта карта. Надеюсь, я смогу отыскать на ней место, где спрятан клад». Так-с. Ему пришла в голову мысль самому найти клад. Некая жадная мысль, нежелание ни с кем делиться. «Я нашёл это письмо! Да нет, как-то нехорошо», – думал он, борясь с совестью. «Ну ладно, потом отдам. А может, сначала проверить, есть ли там что-то, перед тем, как отдавать?».

Этой мыслью он на время снял с себя укоры совести. Он сложил второе письмо и сунул под плащ. «Пора и домой», – подумал он.

Он проходил по двору Академии, обходя слоняющихся студентов, и вдруг увидел у ворот незнакомую девушку. Она была высокая, стройная, в розовом платье, перетянутом ремнём выше пояса. Он застыл в нескольких шагах от неё, и у него перехватило дыхание. Девушка была не одна и разговаривала с другой девушкой. Из всех слов, что они говорили друг другу, он услышал только одно:

– Танакия…

«Танакия», – подумал он, постепенно приходя в себя, – «О, прекраснейшая». «Да что со мной?» – спросил он себя, отвёл взгляд, но тут девушка мимолётно взглянула на него. Он потупил взор, чувствуя, что краснеет, и торопливо побрёл на улицу.

Глава 2. Имперский трон

Сын императора, Иленойс, был полностью поглощён работой. Он взял стакан с белой жидкостью, несколько секунд рассматривал его, оценивая, стоит ли продолжать. В печи стояла кастрюля с водой, он подошёл поближе, обливаясь потом, и вылил содержимое стакана в кастрюлю. Вода вспенилась и стала проливаться наружу, заливая угли и гася пламя. Иленойс разочарованно вздохнул.

Он посмотрел на стол, где делал эту жидкость. Всё лежало в беспорядке, весь стол был заляпан песком, тут и там валялись листы бумаги, на которых Иленойс записывал ход своих экспериментов.

– Катерий! – позвал он, отряхивая руки.

Катерий был его другом и официально числился его советником. Это был молодой мужчина 20 лет с чёрными волосами, усами и короткой бородкой. Он родился в знатной семье (его отец был лордом-секретарём Совета) и ныне обучался в Академии, а в остальное время помогал Иленойсу. У них с отцом были одинаковые фамилия и имя, и чтобы различать отца и сына, их называли Катерий-младший и Катерий-старший. Также через Катерия-младшего Иленойс получал сведения от осведомителей из Императорской службы безопасности, занимавшейся охраной важных лиц и разведкой на всей территории империи.

Иленойс услышал торопливые шаги по лестнице, и в комнату, размахивая руками, вошёл Катерий. Он задумчиво осмотрел стол Иленойса, и в его глазах появилось вопрошание.

– Да, тот самый эксперимент, – ответил Иленойс на его немой вопрос.

– Я же тебе говорил, что из этого ничего не выйдет.

В его голосе слышался укор.

– Я должен был проверить это сам, – возразил Иленойс. – Ладно, позови слуг, чтобы убрали это. Я пойду вниз.

Палаты Иленойса состояли из нескольких комнат. На третьем этаже, где он сейчас находился, была его лаборатория, в которой он проводил различные эксперименты, а также склад предметов, нужных для его исследований. Второй этаж занимали приёмная, рабочий кабинет и спальня. У входа в приёмную всегда охраняли его покой двое стражников Императорской гвардии. Коридор от входа вёл в другие части дворца, а рядом находилась лестница, спускающаяся вниз, где можно было выйти во двор.

Спустившись вниз, Иленойс оглядел свой рабочий кабинет. Обстановка была роскошной, как и во всём дворце, но Иленойса это мало заботило, и он обращал на это внимание только в минуты задумчивости. Вдоль стены стояли шкафы с утварью, посередине стояли стол, пара стульев и диван. С балкона можно было понаблюдать за двором, и Иленойс часто выходил туда, когда уставал от своих трудов. Он взглянул на последнее письмо его брата, Квелириона, лежавшее на столе.

У императора Энгедриона было четыре сына: Квелирион, Иленойс, Игартион и Элиминион. Старшему из них, Квелириону, было двадцать два года, и он успел отличиться на полях сражений во время подавления восстания в Экардере. Повсюду в столице рассказывали о том, как в битве при Элереде сошлись два воина – могучий высокий вождь мятежников Элериант и юный храбрый наследник престола Квелирион. Элериант был сильным воином и считался первоклассным фехтовальщиком. Долго сходились они в смертельной схватке, и вот Квелирион смог перехитрить Элерианта обманным приёмом, после чего Элериант бросил меч к ногам победителя. Квелирион великодушно принял сдачу Элерианта и сохранил ему жизнь.

Иленойс был вторым сыном императора, и хотя разница с Квелирионом была всего лишь два года, мало чем был похож на старшего брата. С самого детства он тяготел к наукам и знаниям, а к сражениям и войнам не стремился. Защитить себя он умел, но никогда не пользовался этим и предпочёл бы не использовать эти знания. Впрочем, во дворце было безопасно, и эти знания ему не пригождались.

Отправляясь на войну с Ирдом и Укри, император Энгедрион оставил наместником Экардера Квелириона. В своих письмах Квелирион писал о том, что ему нравится в Экардере и что местные жители уважают его. Писал он и об Элерианте, который сидел в темнице. Он восхищался этим человеком, несмотря на то, что Элериант был его врагом, и временами посещал пленного вождя в темнице.

Теперь их отец был мёртв, а Квелирион служит в Экардере наместником. И теперь он должен стать императором.

Ирды и укрийцы… Из исторических трудов Иленойс знал, что гирцы уже пытались захватить два острова. После окончания древних войн, в ходе которых эльфы, гномы, добрые и злые люди понесли огромные потери, эльфы и гномы исчезли, добрые люди, более всех остальных дружившие с эльфами и гномами, окончательно переселились на два острова, которые называли Ирд и Укри. Эти острова были заселены и раньше, но ирды и укрийцы также жили и на берегах Большого озера. Теперь же их численность настолько уменьшилась, что им хватало этих островов. Двух небольших островов со скалистыми берегами. Сами жители островов называли себя по-другому, но никто не знал, как. Они закрылись от всего остального мира, как им приказал Великий, и редкие суда заходили в островные порты. Чужестранцев не пропускали дальше пристаней рядом с выдолбленными в скалах проходами вглубь острова. Ирды и укрийцы помогали терпевших бедствие морякам, и на берегах у них стояли особые гостевые дома. Они говорили мало, и их женщин мало кто видел, только пожилых. Когда чужестранцы спрашивали их о чём-то, мужчины, обычно с окладистыми бородами и длинными волосами, советовали им больше молиться о себе.

Говорили, что они были гораздо ближе к Великому, чем кто-либо из жителей Фелефарфии, и проводили в молитвах большую часть времени. На островах было множество монастырей, куда поступали все – и знатные, и простолюдины, и женщины. Впрочем, байки тех, кто утверждал, что побывали за скалистыми берегами островов, зачастую не воспринимали всерьёз. Кто может знать, что там действительно происходит? С водной глади Большого озера же не было видно практически ничего – только серые крыши башен, торчавшие из-за скал.

Торговцев зачастую просто не принимали на пристанях, и они уже привыкли к этому и приезжали на острова, только если товары не удавалось сбыть в других местах и если по пути были эти острова. Ирды и укрийцы покупали то же, что и остальные – еду, напитки, ткани, утварь, инструменты, и в этом они ни чем не отличались от других народов. Но они никогда не брали специи, из алкогольных напитков предпочитали только вино, а те, кто приходили к ним с мехами, могли рассчитывать только на то, что их вежливо выслушают и постараются выпроводить.