Светлая сторона полуночи

На кухне мебель деревянная, струганный стол, немного грубоватый, но он гармонирует с интерьером, эти полки, люстра на потолке. Кухня лучше всего в памяти отложилась. А еще большие, в пол окна. Кресло у окна, за окном снега намело. Темно… Наверное глухой забор, соседский дом не видно.

Больше ничего не вспоминалось, только взгляд, коим ее окинул хозяин дома. Взгляд неприятный, злой.

Красивым дом не назовешь, прокурен, пол грязен. Она ходила босиком, днем поняла, что колготки измараны. Других то нет. Весь день Алена чувствовала неудобство. Опять подумала про дом, про то, как дом бы изменился, если бы Алена в нем жила…

– Бред, – пробормотала.

Дом для семьи. Тебе зачем такой?

Сама с собой ведя унылую беседу, ответила: «Собаку завела. Колли с рыжей шерстью или дога, а можно, сенбернара с огромной головой. Нет, лучше бернского зененхунда, симпатягу».

Размечталась, улыбаясь и прикрыв глаза.

– Вот устану впахивать, уволюсь. Найду работу рядом с домом и тогда… рыбок заведу.

Рассмеялась.

Электричка протяжно загудела, начала сильно тормозить. Из динамиков раздалось: «Михайловское».

Часть 8

Если мужчина стирает носки, значит они у него последние.

Стас

В воскресенье надо отдыхать.

В понедельник на работу идти, а еще за выходной надо переделать по дому массу всего нужного и архиважного, например, перестирать белье и что-то выгладить. Вымыть полы, расчистить снег перед гаражом. Три дня он не может загнать в гараж машину, все потому, что снег идет и идет, а он работает и работает…

И в субботу он работал, а вечером…

Все! Не будет вспоминать про вечер субботы. Как начинает, сразу встает образ безбашенной, без меры наглой и языкастой девки, что подобрала Антона у станции. Нет, не девки, а девчонки по имени Алена.

Тело ныть начинает, член начинает дергаться в штанах. Самостоятельный однако, и ужасно! И не понять себя, родного.

Стояк конкретно на нее, на остальных его товарищ реагирует куда спокойней…

Да он и сам безмерно удивлен… такой реакции на образ. Хмыкнул. Звонить знакомой дамочке точно больше он не станет, не интересная она и его друг на нее ну очень вяло среагировал.

– Так мы с тобой, приятель, совсем завянем, – хмыкнул Стас, устроив поудобней член в штанах и потрепав его немного. – И перестань меня тревожить! Такое ощущение, что тебя тянет не на женский пол, а на конкретную бабенку.

Теперь-то уж он ее имя не забудет вовек!

Тут его телефон очнулся заковыристой трелью. Вытянул из кармана брюк мобильник. Не посмотрел на экран, уставился на огромную гору грязного белья в подвале дома. Хозяйственную часть, ну кроме кухонной плиты и уличной барбекюшницы, его родители разместили здесь – в подвале огромного дома, который его отец сам проектировал и можно сказать, сам и строил, следя за всеми работами от начала и до конца.

Стас глянул на высветившийся номер. Скривился. Номер незнакомый.

– Алло?

–Добрый день, это диспетчерская автопарка. Мы нашли телефон. Приезжайте!

– Как классно! – буркнул Стас, отдаляя трубку. – Интересно, во сколько оцените услугу, – пробормотал себе чуть слышно. Вернул мобильник к уху: – Диктуйте адрес и да, телефон потерял мой несовершеннолетний сын. Гаджет новый, я готов рассмотреть условия возврата.

В трубке хмыкнули и прозвучало:

– Приезжайте! Я дам вам координаты билетного кассира тридцатого маршрута. Это она мобильник нашла вчера вечером в конце смены. Можете ее отблагодарить.

– Записал, – через минуту буркнул он, делая росчерк на настенном календаре.

Вновь мрачно уставился на кучу грязного белья. Со вздохом принялся рассортировывать вещи по цвету. В прошлый раз он пропустил вот так новую красную футболку Антона, и вся масса засунутого в стирку белья окрасилась в розовый и еще какой-то малоприятный цвет. И новый цикл стирки не исправил ничего.

Злой на весь белый свет Стас выматерился тогда и только. Винить-то некого. Он живет один и точно больше не намерен впускать в свою жизнь кого-то женского полу.

Он справится, и если не хватит зарплаты, то он пойдет и снимет с карточки еще и купит им с Антоном все, что понадобится.

Он уже купил машину, так как без руля в деревне ну никак! И взял новую сразу, чтоб не мучиться с текущим ремонтом, оплачивая только техобслуживание. Купил машину у известного надежного дилера. Но с выбором модели не угадал – навороченный седан с низкой посадкой и длинной базой зимой буксовал в снежном месиве. Надо было брать полноприводной, но ведь так хотелось именно ее, беху серебристого, а вернее, жемчужного цвета с переливом.

Снова сердце всколыхнула злость. Он не умеет, не научился толком распоряжаться доставшимися ему от родителей деньгами. Он как юнец, только выпал из гнезда и уже наворотил, за одиннадцать лет, прошедших после школы, кучу дел, иначе и не скажешь! Машина, что?! Он жизнь себе сломал, он виноват во всем, и даже в смерти отца и матери, пускай и косвенно, но виноват. Его не было с ними рядом. Поздно… Осталось сохранить себя и сына.

Как освободился он сразу начал поиски ее, работы, чтобы было на что кормиться. Долго валандался. С судимостью, да еще по такой статье, его никуда не брали. Справка о трудовом стаже из зоны – вот и все достижения, так как до тюрьмы он успел только год отучиться в институте, а потом вылетел с первого курса и попал в армию. Ну а после армии Стас женился на Ирине…

Он обошел в районе все мастерские и заводы. Никуда не брали. Наконец, через три месяца мытарств его приняли в автомастерскую слесарем. За три месяца, пока был без работы, он озверел в конец, думал, что в дурку попадет, но как-то справился. Свихнуться окончательно на воле не давал Антон, а еще огромный дом, доставшийся ему в наследство.

Родители умерли на Кипре. Их лодка перевернулась, отец и мать могли бы спастись, если бы не скалы – их разбило, как и лодку, отнеся течением на скалистый уступ в непогоду. Жилеты не спасли…

Наследство – счета в двух банках и огромный дом досталось ему, но как содержать особняк Стас не знал…

Он рос ребенком в этом доме, потом вот резко повзрослел.

Стас твердо решил еще на зоне, когда пришла весть о смерти родителей, что заработанное ими тратить не станет. Оставит сыну, а сам будет жить своим трудом.

На зоне все мечтал вернуться к жене и сыну. Но жена с ним быстро развелась. А он писал ей письма каждые три месяца, писал и отправлял.

Появился, а она ему все письма и вручила. Не распечатанные. Ну хоть сына родила.

Антон его открыто сторонился. Действительно, как у волчонка взгляд. Цвет глаз серый, брови домиком и вечно он насуплен. Много плачет, не разговорчив, нелюдим. А еще вроде взгляд как бы косит.

– Ты его к врачу водила?

– Ты про глаза?

– Да…

– Это он специально. Он не косит. Хитрит, да, а еще ворует и сбегает.

Договорились почти сразу: он устроится, и сына будет забирать.

Освободился Стас в мае, в августе, наконец, нашел работу в автомастерской. И закрутилось. Работал день и даже часто ночью, старался и в чем-то даже преуспел. Мастер Коля его хвалил и в первый месяц выдал премию к окладу.

Как раз шли последние дни августа и вот, накупив подарков сыну, Стас заявился в гости к ним. В Иркину новую семью.

– Я с тобой хотела поговорить…, – увела его из дома во двор многоэтажки бывшая супруга.

А потом был разговор и взгляд, и все слова… Стаса до сих пор мутило. Но от Антона отказываться он не стал.

И вот второй класс и в новой школе. Антон люто школу невзлюбил… Стас озаботился продленкой, забирал его из школы, отвозил на секцию дзюдо.

Ничего не получалось – сын его боялся или злился на то, что мать не разрешила Антону номер новый говорить. Сын понял как-то сразу все и от этого его, конечно, было жалко. Но Стас не умел жалеть. Его бы кто-то пожалел, да некому.

И вот так они и жили эти полгода в старом доме вдвоем. Соседка Елена и приходящие няни, все три от них ушли, и никакие деньги их не удержали…

– Ты когда доделаешь уроки?

Стас вышел из подвала и зашел в комнату Антона. Ребенок сидел за столом, обложенный учебниками.

– Я не понимаю, – буркнул Антон и показал ему тетрадь.

– Вот решение, перепиши и завтра у учительницы спроси правильно или нет?

– А разве ты не знаешь?

– Я правильно решил, но это я, вдруг вы во втором классе так не считаете еще?

Антон кивнул и сунул нос в учебник.

– Позвонили, нашелся твой телефон. Сейчас я съезжу за ним и привезу. Сиди дома и без глупостей!

На обратном пути Стас подъехал к станции, поднялся на платформу и посмотрел расписание электричек. Действительно, после без десяти одиннадцать тут не останавливалось больше ни одной, а значит, и автобусы не заходили.

– Как ты оказался здесь, Антон?!

Без ответа. Он расспрашивал сына о его маршруте. Он час с лишним ехал неизвестно куда, потом вышел из автобуса и снова сел на другой маршрут, который привез его к станции и тут он вышел уже без телефона на мороз и ветер. Встретил Алену…

Стас тряхнул головой. Мороз крепчал. Посмотрел на расписание опять. Вдруг захотелось ее встретить. Наверняка она приедет именно на ней, электричке, что останавливается без десяти одиннадцать в «Михайловском».

Часть 9

Бесят неуверенные в себе мужики.

Я лично всегда уверен, что у меня ничего не выйдет.

Стас

В супермаркете Стас накупил продуктов, сигарет себе, любимому, и упаковку баночного пива. Глянул на сложенное в тележку, решил, что нужно взять больше еды и воду, развернулся к стеллажам. Вновь пошел вдоль рядов с товаром. Фильтр засорился, нужно сменить его, но все руки не доходят. За сменным фильтром ехать надо в город, а это полдня терять. Сегодня уже поздно, а это значит, что всю неделю им с Антоном снова придется пить бутилированную воду. Затолкал в тележку две пятилитровые бутыли, покатил все к кассе. Телефон в кармане ожил. Не глядя на экран, ответил:

– Да!

– Привет! – раздался мягкий голос.

– Привет, – буркнул, держа трубку у уха и оглядывая зал.

– Чем недоволен? А ли снова пил с утра? И где вчера был Антон?

Три вопроса сразу. Да, Елена всегда так начинала разговор – с вопроса о его здоровье, настроении или об Антоне. И по первости, Стас на эту удочку клевал…

– Нигде. Приехал, и спать лег, я ему позже дозвонился…

– Да?! – Соседка помолчала. – Я видела, как ты приехал поздно, – не продолжила, примолкла, ожидая паса от него, но Стас молчал.

– Странно то, что ты не спишь так поздно, – наконец, ответил он. – И что случилось? Почему звонишь?

Раздался тихий смех в трубке.

– А ты догадайся!

Стас молчал. Из вежливости, верно, слушал этот женский смех, а внутри все закипало. Он ведь знает, почему звонит средь бела дня.

– Хочешь, я зайду?

– Нет, не хочу.

Отключился первым. Мрачно осмотрел сложенный товар и снова повернул в проход между рядами. Крепкий алкоголь решил купить и надо что-то сладкое Антону взять.

Елена не перезвонила. Стас, как ни странно был несказанно этому рад и вот сейчас решал, как рассказать теперь соседу и вообще, как теперь с соседом быть.

Надо отвлечься и начать о чем-то думать постороннем… Из вариантов думать хотелось об Аленке. Не Алене, а Аленке, как о шоколадке, не иначе, сладком для него.

«Хорошо еще, – скривился кисло, – ты не хочешь деву Олю вспоминать». – Рассмеялся.

С женщинами надо что-то решать, но как?! Даже временные требуют внимания и нервов. Ни внимания, ни нервов Стас Афанасов тратить не хотел.

И тут вспомнил, что пропустил еще один звонок. То был неизвестный номер.

Номер высветился городской.

Странно, – может из полиции звонили? Проверяли, где он есть и как живет? Но тогда почему в выходной? И почему не перезвонили?

Он отмечался, он отбыл полностью свой срок…

Вырулил со стоянки супермаркета и покатил домой.

Три часа возился во дворе, сгребая снег лопатой. Незаметно стемнело. Вернулся в дом и глянул на часы. Вот и кончился его выходной. Завтра на работу.

– Антон! – громко крикнул.

– Да, папа…

– Ты все выучил уроки?

– Да, все!

– Про тренировку не забыл? Во сколько тренировка?

– Не забыл, – ответил сын. – Тренировка в семь, – крикнул сын из коридора. Следом хлопнула дверь в его комнату.

Стас с раздражением ответил:

– Телефон свой забери!

Антон вернулся, взял из рук отца мобильник. Не сказав ни слова, ушел опять к себе. В глаза не посмотрел. Он вообще, старался не смотреть в глаза, уходил от разговора сразу.

Они не ладили, они просто пытались вместе жить.

Стас помнил, как все начиналось у них. И тогда было нелегко, и сейчас не становилось легче. Пропасть между ними не росла, но и не уменьшалась. Постоянство – так это можно называть, а еще застой, в отношениях и в планах на ближайшую неделю. Дальше снова будет выходной и тогда он и Антон, возможно, станут ближе. Ну а пока…

Стас огляделся в коридоре недовольно. Вещи свалены на пол, на вешалке завал. Откуда столько курток?! Пол в коридоре грязен, кухня не убрана, и выходной закончился почти. Снова глянул на часы. Сил осталось если только на пиво и телевизор.

Не разобрав пакеты, вышел на мороз, прикуривая на ходу и одевая куртку.

Да что с ним происходит?! Он себя не узнавал. Сел за руль, поехал в сторону Михайловского. Время скоро одиннадцать. Мысль сформировалась точно, ясно: он хотел успеть застать на остановке… Как ее, Алена! Вот же имя! Прям из сказки и такая же русая коса. Эта чертова коса не давала Стасу главного – покоя, а еще ее странные глаза. Она смотрела с вызовом, настороженно, взглядом понукая, как бы говоря: смотри, какой плохой!

Стас тревожно дернулся, уселся поудобнее, внимательно поглядывая на дорогу и поземку. Опять мело.

С Еленой надо развязаться, пусть и с помощью ее же мужа. Он не станет с ней роман крутить еще и потому, что они соседи – дом напротив. Муж – мужик нормальный, он заметил, как он смотрит на нее. И почему таким такие дряни выпадают? Вспомнил про себя и про свою жену. С тяжким вздохом приоткрыл окно, глотнул морозу. Вроде стало легче…

Надо что-то делать с личной жизнью, иначе оторвет башку.

Выпростал из нагрудного кармана трубку и набрал незнакомый номер. Кто их знает, может по работе был звонок, а он не ответил сразу.

– Алло! Стас Афанасов на проводе.

На том конце хрипло рассмеялись. Кашлянули два раза и опять смешок:

– Привет, Стас! Не узнал?

– Литвак? Ты, черт?

– Я! Жди в гости! Я бы мог сегодня…

– Приезжай! Чуть позже скину адрес. Приезжай! – еще раз произнес. – А сейчас прости, я отключаюсь…

Подъехав к станции, позвонил Антону:

– В коридоре пакеты, продукты разбери. И к нам гости будут, скоро я приеду. Если позвонят, то уточни кто там? Ждем мы Литвака Сергея. Понял?

– Понял, – буркнул сын.

– Ну вот и хорошо. Я очень скоро буду… Ты парень взрослый, привыкай, – сказал Стас и отключился первым.

Скинул точный адрес своему дружку. Дождался от него сообщения, что в течение часа друг прибудет. Глянул на часы. Почти одиннадцать уже.

Срок Литвак мотал другой. На зоне и сдружились. И вот, долгожданная свобода и для него наступила. Выпустили Литвака на полгода позже…

Только Стас был не уверен, что Литвак надолго. Срок уже второй и дальше как пойдет… На зоне Литвак был в авторитете, Стасу помогал вжиться в коллектив. Это было сложно, Стас ведь был домашним, и блатной уклад, блатной жаргон в него буквально вбивался кулаками. Стас терпел стоически, молчал, в ответку регулярно отдавал. Все было, не случилось самого плохого. Стаса в какой-то из дней взял под крыло Литвак.

Он ее увидел сразу. Она стремительно рванула к уже стоящему автобусу. Стас выкрутил руль и подъехал ближе. Сам не понимая, что творит, начал искать ее взглядом в плотном месиве из тел и курток, что просматривались в общей массе за окном.

– Сегодня никаких потерянных детей, – неприятно рассмеялся и тут ее увидел. Она села у окна и уже смотрела на него.

Усмехнулся криво.

– Ну что, подруга! Выясним, где ты живешь?

Автобус тронулся и покатил своим маршрутом. Стас пристроился в хвосте и на каждой следующей остановке притормаживал, хотя он помнил: Сокольническая двенадцать. Но сейчас ему казалось, что увидев его, девушка решит сменить маршрут.

Нет. Она доехала до площади. Вышла на своей остановке и к дому побрела. Ни разу не оглянулась. Подошла к подъезду и, набрав код домофона, скрылась за обшарпанной дверью.

Стас припарковался, вышел на мороз. Снова он без шапки, мерзнут уши. Задрал голову, считая этажи. Обычная панельная пятиэтажка.

Все может быть и ее квартира с другой стороны дома и окна выходят не сюда… Но буквально через две минуты вспыхнул свет на первом этаже. И за тонкой занавеской показалась она. Подошла к окну и задернула шторы.

Вновь в кармане ожил телефон.

– Алло!

– Где тебя приятель носит?

Литвак прибыл.

– Дом нашел?

– Даже сына нашел, хорош пацан и очень смелый, – Литвак рассмеялся и задал вопрос: – Ты где? Нам долго ждать?

– Нам? Ты не один?

– Не один, нас двое…

– Скоро буду. Может, что купить?

Опять все тот же смех:

– Ты уже купил и выпивку, и закуску. Ждем тебя.

Алена

Квартира встретила Алену тишиной. Сняла сапоги, прошла на кухню, включила свет и, подойдя к окну, задернула тяжелые шторы.

Отец Антона приехал к электричке. Она не думала, конечно, что из-за нее, просто так совпало, а может? Нет, это глупо так думать! Просто глупо!

Он ее узнал. Смотрел, как и она, в упор и очень строго. Взгляд такой… проникновенный, прям в душу. Душу Алены переворачивало всю, выбрасывало как рыбу на отмель под этим взглядом. Чего он так пялится на нее?!

Если бы не Антон, Алена бы и думать о его отце забыла.

Завтра она купит телефон и позвонит ребенку, как и обещала.

Поставила чайник, бросила в раковину пачку замороженной брюссельской капусты, ушла умываться.

Квартирка небольшая, две уютных комнатенки, сделан евроремонт, поменяны стеклопакеты, новая входная дверь, куплена недорогая мебель.

Алена приняла всё без лишних слов, молча. Месяц назад была в МФЦ, оформила постоянную регистрацию, получила на руки выписку и штамп в паспорте. Новая жизнь. Надо просто забыть как-то старую и перестать себя мучить воспоминаниями. Что случилось, то случилось, время вспять не повернуть. Но она все равно чувствовала себя ужасно виноватой.

Опять накатила боль. Алена сжала в кулак правую руку, зажмурила глаза, задрала повыше подбородок. Только бы не расплакаться сейчас. Не надо! Иначе прорыдает всю ночь, а завтра третью смену на работу. Третья смена подряд – это очень тяжело. Она ведь не железная, обычная девчонка…

Но как же тяжело!

Остаться одной в столь раннем возрасте, после стольких лет жизни и взросления в большой семье. Ей очень тяжко.

– Я никогда не смогу привыкнуть к этой тишине, – произнесла грустно, устало жмурясь, смаргивая все же выступившие слезы. – Мне просто необходима теплота, участие, забота и тепло большого дома.

Вздохнула. Все это глупости. Она привыкнет жить одна. Многие об этом лишь мечтают…

Район поселка был центральный, тихий, рядом парк большой, церковь старая и пруд. Тихо, как всегда бывает в снегопад, падал за окошком снег. Через новые стеклопакеты почти не пробивалось в кухню звуков. Декабрь был снежным, ветреным, холодным. С первых зимних дней густая тягучая и неприветливая темнота, обычная в такое время года. Если бы не снег, то было бы все куда мрачней.

Она сделала вид, что приняла без лишних слов решение матери и даже свою веру в Бога приняла такой, какая она есть – с установкой безусловной с покаянием в смертных и невольных человеческих грехах, с прощением в душе и верой в счастье.

У нее все хорошо. Работа нравится. И пускай нужно рано вставать и ехать в столицу каждый раз, и пускай платят мало, но зато она весь день в бегах по залу, на ногах, так что вечером усталость просто валит с ног и очень помогает не накручивать себя, а тупо спать в кровати. Часто спать вовсе без сновидений.

Но все равно, раз за разом, Алена просыпалась утром с тяжелой головой. Кошмары не отпускали, возвращались вновь и вновь, хоть часто ничего не снилось. С таблеток слезла, в общем-то, легко. Врач даже удивился, когда Алена отказалась от нового рецепта. Похвалил ее. Она же, стиснув зубы, сжав до боли пальцы в кулаках, впившись острыми ногтями в кожу, выла в подушку стиснув зубы. Без таблеток тяжко, но она уже решила дальше жить… А с таблетками прямая дорога в дурку. Она итак их почти год пила…

– Схожу еще раз в церковь, – решила стоя у плиты, смотрела на камфорку, что горела газом. Усмехнулась. Сколько раз она вот так смотрела на огонь, в душе решая сможет иль не сможет… Не смогла, наверное, все правильно и так страдать, как она, негоже. Все проходит, утихает в сердце боль. Надо думать только о хорошем, например, об Антоне.

Отвернулась. Встала у окна, не раздергивая шторы.

– Наверное, все дело в том, что я лукавлю, нет во мне истинной веры ни в отпущение грехов, ни во всепрощение грешников, ни в лучшую жизнь. Как там ее, загробную. Мне все равно кажется, что жить сейчас, сегодня много важнее, чем думать о новой жизни. Здесь и сейчас надо быть счастливой, здесь и сейчас надо желать себе благ и благополучия, веры и любви.

Темнело очень рано. Алена, работая, почти не видела солнца. И вот сейчас, стоя на своей маленькой кухне, она вспоминала, когда в последний раз на небе было это солнце. Те дни, что не работа она, погода была пасмурной.

Поужинав, перемыв посуду, прошла в коридор и проверила, как заперта входная дверь. Привычка – проверять замок на двери.

Помогла ли ей она? Нет, не помогла… Алена и за закрытой дверью в собственной квартире была все такой же беззащитной, как в родительском доме.

Но в который раз дернула за ручку.

Заперта на все замки. Их два… Она сменила оба.

«Я могу доверять только себе. Вот так! Иначе будет снова худо…»

Опять эти мысли в голове и никак не получается отвлечься…

«Антон. Буду думать о нем, хороший, мягкий, добрый он».

Уснуть, как сильно не устала, все равно не могла и очень долго вертелась на кровати, два раза поднималась пить. В итоге под утро забылась тревожным сном и вскочила резко от звонка будильника. Начала спешно собираться и только одевшись, вспомнила, что сегодня можно поспать до девяти.

– С этим графиком и подработками, я скоро чокнусь. Надо поберечь себя и меньше выходить. Все равно всех денег мне не заработать на такой работе…

Что-то снилось. Со вздохом сама себе сказала:

– Снилась чушь.

С утра Алена убралась на кухне, но все равно, ранний подъем оставил кучу времени и вот, едва дождавшись девяти утра, Алена выехала на работу. Десять минут на автобусе, почти час на поезде, потом немного на метро.

– К одиннадцати доберусь, и будет час на выбор телефона.

Алена

– Алло!

– Кто вы? – голосок в трубке девушка узнала, трубку взял Антон.

– Антон, это Алена! Я обещала позвонить.

Мальчишка кашлянул и промолчал, до слуха девушки донесся смех и разговоры. Мужские голоса, а должен быть, по крайней мере, слышен детский смех. Антон ведь должен в понедельник быть в такое время в школе или она чего не поняла?

– Антон, ты где?

– Я дома, тетя Алена.

Рассмеялась:

– Какая я тебе тетя! Мне совсем немного лет. А ты не в школе разве? Утро же и понедельник?

– Нет, я заболел, и папа оставил меня дома.

– Дома? С кем же ты?

– К папе гости приехали.

И тут трубку отобрал мужчина.

– Привет, подруга! – с ходу начал он.

– Добрый день, – ответила как можно суше.

– Ого! Какие мы сурьезные! А сколько, девушка, нам лет? – начал веселиться сразу неизвестный, как понял между фраз, как неприятен ей такой вот тон. – Антон не говорит, какая вы подруга. Мы думали, вы школьница, но вроде нет. И как вас девушка зовут?

– Меня зовут Алена. Дайте трубку Антону. Я же не вам звоню.

– Так… гонор есть. А вы случаем не знаете такого: Станислав Афанасов, он вам кто?

– Нет, не знаю…, – снова очень ровно, сухо, равнодушно произнесла всего три слова.

Алене не хотелось с этим типом дальше говорить. Сердце уже стучало в горло, руки затряслись. Да что же это с ней?! Она такая нервная, совсем, верней, без нервов на своей работе, но такое ощущение, что этот незнакомый ей мужик, как провоцирует ее. По голосу понятно – тип смешливый и очень развязано с ней говорит. Открытым текстом ни на что не намекает, но прямо между фраз сквозит, что ему скучно, одиноко, что между ног уже зудит…

От собственных фантазий стало жарко.

Сама больная, вот ты кто! Звонишь ребенку, а думаешь о неприятном типе.

«Странно, – подумала, глотая неприятные ассоциации от развязанных, нахальных фраз и подоплеки, – ребенок болен, дома не один. А где его отец?»