Шаг последний, шаг первый

– Ты собираешься её открыть? – ужаснулся Олежек. – Тогда нам точно влетит!

– Неважно, – отмахнулся Ян, охваченный азартом.

Он попробовал развязать бант, однако тот не поддавался. Тогда он просто разорвал ленту и снял крышку. Заглянув внутрь, он рассмеялся.

– Ну? – полюбопытствовал его друг.

– Девчачьи платья, – хохоча, ответил Ян. – Интересно, кого он собрался в них наряжать?

– Только не трогай их! – замахал руками Олежек.

– Ну уж нет! – Ян был настроен воинственно. – Олежек, я же ради тебя стараюсь. Господин Пинкин сломал твои сани. Мы так же поступим с этими юбками.

– Ты хочешь их порвать? – Олежек в страхе выпучил глаза. Его губы дрожали. Он был уверен, что они поступают плохо, однако Яна уже было не остановить.

– Нет, – решительно произнёс Ян, – это было бы не весело. Давай выйдем во двор.

– Что ты задумал? – Олежек всё ещё надеялся остановить друга.

– Увидишь.

В центре двора, на месте, где летом располагалась клумба с цветами, Ян принялся лепить снеговика. Снег был липким, и снеговик ростом с мальчика получился довольно быстро. Затем он сделал ещё одного. Олежек молча стоял в сторонке и наблюдал за действиями друга. Не бойся он показаться трусом, давно бы бежал отсюда, сверкая пятками.

– Подай мне платье, – попросил его Ян.

Олежек нехотя протянул тому первое платье из коробки. Оно оказалось жёлтого цвета с белым кружевным воротничком. Ткань была мягкой и гладкой. Не церемонясь, Ян грубо натянул наряд на снеговика и отступил, чтобы полюбоваться.

– Нет, чего-то не хватает.

Мальчик заглянул внутрь коробки, порылся в ней и обнаружил там розовую шляпку с бантом.

– В самый раз! – воскликнул он, когда шляпка оказалась на макушке снеговика.

Затем наступила очередь второй фигуры. Её нарядили в широкий зелёный сарафан с золотой вышивкой на груди. Но шляпки для неё не было, зато нашлись детские бусы из разноцветных камней. Голову пришлось украсить ведёрком.

– Умора, не правда ли? – радостно спросил Ян друга, с восхищением взирая на яркие одеяния снеговиков.

Олежек неуверенно переминался с ноги на ногу, готовый расплакаться от страха и стыда.

– Что будет, когда господин Пинкин увидит это? – проскулил он. – Сейчас все начнут возвращаться из бани. Давай уйдём поскорее.

– Я останусь! Не хочу пропустить это зрелище!

Люди не заставили себя долго ждать. Пока Ян лепил снеговиков, банный день подошёл к концу, и жители деревни, разгорячённые и распаренные, неспешно побрели по направлению к мосту. У дома господина Пинкина они остановились и начали перешёптываться. При приближении хозяина дома гул толпы разом умолк. Торговец не сразу заметил двух мальчишек, топтавшихся на его дворе, и фигуры из снега, одетые в детские платья. Недоумевая, почему перед его забором столпились люди, он ринулся к калитке. Наконец, он замер. Толпа затаила дыхание вслед за ним. Затем господин Пинкин очнулся, шумно вдохнул воздух, резко дёрнул на себя калитку и направился к центру двора. В мгновение ока он смахнул шляпу и ведро, сорвал платья и стал яростно громить снеговиков, пока те не сравнялись с землёй. Потом он повернулся к людям. Его глаза метали молнии, а ноздри широко раздувались.

– На что вы уставились? – крикнул он. – Что вы увидели здесь интересного?

Жители деревни все как один опустили глаза и стали разглядывать носки своих ботинок. Те, кто был подальше, незаметно посеменили к мосту. Торговец обратил свой взор на мальчиков. Олежек красный как рак не знал, куда себя деть от стыда, зато Ян с вызовом смотрел прямо в лицо господину Пинкину.

– Вы разбили наши сани! – выкрикнул он. – Мы врезались в вас случайно, а вы сломали их намеренно! Поделом вам!

– Ты думаешь, я разбил их потому, что вы сбили меня с ног? – спросил господин Пинкин, отчеканивая каждое слово. Он медленно подошёл к мальчику. – Так ты думаешь? Я разбил их потому, что вы даже не извинились передо мной.

В это время во двор ворвался отец Олежека Василий. Он немного задержался в бане, поэтому пропустил начало ссоры. Подбежав к сыну, он дал ему подзатыльник, а затем встал между господином Пинкином и мальчиками.

– Простите, господин Пинкин, – проговорил он. – Дети сожалеют.

– Присматривай внимательнее за своим сыном, – ответил господин Пинкин.

– Он хороший мальчик, – торопливо произнес Василий. – Он больше так не будет.

– Может, твой и хороший, а вот водится со всеми подряд, – проворчал господин Пинкин, кивнув на Яна.

Затем он увидел вбегающую во двор Марфу. Он открыл рот, словно намереваясь что-то ей сказать, но передумал. Марфа заслонила собою Яна, который, впрочем, совсем не был рад, что его защищает мачеха.

– Ты же не думаешь, что я ударю его? – обратился господин Пинкин к Марфе. – Я не бью детей. Я не как твой отец.

Господин Пинкин махнул рукой и, всё еще хмурясь, побрёл к себе в дом. Василий схватил сына за шиворот и поволок его со двора. Олежек, испуганный и пристыженный, тихо заплакал. Марфа проводила их взглядом, а затем осмотрела место преступления. Она увидела две стоптанные кучки снега и остатки детской одежды, валявшиеся по всему двору. Каким-то образом догадавшись о произошедшем, она всплеснула руками и вздохнула. Ян стоял в сторонке и изо всех сил делал невозмутимый вид. Впрочем, остатки храбрости уже покидали его, и он чувствовал себя отвратно. Марфа подошла к нему, молча встала рядом и положила руку ему на плечо. Ян дёрнулся, но руку Марфы сбросить не смог.

– Вы всё ещё здесь? – спросила Марфа у мужчин, продолжающих стоять у забора.

Те встрепенулись и начали расходиться, перешёптываясь и изредка оборачиваясь.

– Мне ничуть не жаль, – наконец, сказал Ян. – Господин Пинкин получил по заслугам. Он злой человек.

– А ты разве не такой же? – спросила Марфа. Ян удивлённо посмотрел на мачеху. – Чем ты лучше него?

– Я лучше его, – уверенно произнёс мальчик. – Я не ломаю чужие вещи.

– А как же эти платья? – указала Марфа на то, что было одеждой.

– Это не я! – воскликнул Ян. – Он их сам порвал! Я только нарядил в них снеговиков.

– И этим ты, похоже, его сильно обидел. – Марфа покачала головой. – Признаюсь, я сама не в восторге от господина Пинкина. Он надменный, грубый, вспыльчивый. Но если узнать его поближе, он окажется не таким уж и плохим. Твой отец считал его честным человеком и в какой-то степени даже другом.

– Господина Пинкина? – поразился Ян. – Разве с ним можно дружить?

– Похоже, что можно, – улыбнулась Марфа. – Порой мне бывает его очень жаль.

– С чего его жалеть? – фыркнул Ян. – Он же жутко богат.

– И ему не с кем разделить своё богатство. – Марфа вздохнула. – Пойдём домой. Я кое-что тебе расскажу.

3. Примирение

Дома Марфа заварила чай и налила кружку Яну. Мальчик уселся за стол в ожидании интересной истории, однако Марфа попросила его обождать. Надев фартук, она достала разделочную доску и вывалила на неё уже замешанное тесто. Проверив его на плотность и вязкость, она удовлетворённо кивнула.

– С чем хочешь вареники? – повернулась она к Яну. – С рубленой капустой или ягодами?

– С ягодами, конечно! – воскликнул Ян.

Марфа усмехнулась и отправила его в кладовую за засахаренной жимолостью. Зачерпнув полную ложку сладких ягод с сиропом, Марфа протянула её мальчику. Затем она свила из теста жгут, разрезала его на маленькие кусочки и начала раскатывать их в кружки. Когда приготовления были закончены, Марфа приступила к лепке вареников. Ян зачарованно наблюдал, как умело и быстро работают её пальцы.

– Ты знаешь, что у господина Пинкина есть семья? – наконец, вернулась к обещанному разговору Марфа.

– Так ведь он живёт один, – удивился Ян. – Все это знают.

– Верно, он живёт один, но только потому, что его семья несколько лет назад переехала в Долину. Ты тогда был слишком маленьким, чтобы это помнить.

– И почему они переехали? Наверняка из-за того, что он злой и противный, – Ян был уверен в своей правоте.

– Господин Пинкин очень любил свою семью, – покачала головой Марфа, – особенно своих дочерей, Милу и Софию. Мне всегда казалось, что они жили дружно. Ни разу не слышала, чтобы он повысил при них голос. София, младшая, наверное, твоего возраста. Господин Пинкин частенько их баловал и привозил разные диковинки из Долины. У нас для этих вещиц даже названий нет. Его семья была буквально околдована тем миром, и однажды господин Пинкин, поддавшись на уговоры, отвёз их в Долину. Больше они сюда не вернулись.

– Они там погибли? – испугался Ян.

– Вовсе нет! – удивилась его словам мачеха. – Они просто там остались. Я не знаю, что в Долине, и не хочу знать. Но господин Пинкин не смог там жить и вернулся.

Марфа замолчала. Она вспомнила жену господина Пинкина. Та была очень бойкой и тщеславной женщиной. Деревня Загорки не соответствовала её запросам. Когда она уезжала, Марфа не сомневалась, что больше её не увидит. Не сомневалась она и в том, что господин Пинкин вернётся в свой дом, в котором он рассчитывал растить своих детей и внуков.

– Как же он их оставил? – задумчиво спросил Ян.

– Он их не оставил. Дважды в год, уезжая на ярмарку, он их проведывает. Поставь, пожалуйста, кастрюлю с водой на огонь и добавь немного соли. – Убедившись, что Ян точно выполнил указания, Марфа продолжила: – Господин Пинкин до сих пор их балует. Когда твой отец был жив, господин Пинкин всегда заказывал у него какие-нибудь особенные игрушки. А теперь девочки подросли и любят наряды. Поэтому он и приготовил для них платья.

Ян сидел, опустив глаза и кусая губы.

– И что теперь делать? – прошептал он. – Девочки останутся без подарков?

– Придётся нам сшить для них новую одежку, – пожала плечами Марфа. – У меня есть пара платьев, которые ни разу не удалось надеть – как-то не было повода. Я смогу их перешить. Но мне нужна будет твоя помощь.

– Я не умею шить! – испугался Ян. – Я только испорчу всё.

– Думаю, пришить блёстки ты сумеешь! – засмеялась Марфа. Её позабавил испуг Яна. – Ой, вода закипела. Пора забрасывать вареники. Давай поужинаем и посмотрим, что у нас получится.

Вареники с жимолостью, приправленные сметаной, были объеденьем. Ян умудрился съесть две с половиной порции. После ужина Марфа убрала со стола посуду, разложила на нём платья, и они с Яном приступили к работе. Ян, воодушевлённый, старался как мог, а Марфа краем глаза за ним наблюдала. Она не знала, как мальчик отнесётся к её затее, и потому всем сердцем радовалась тому, что Ян согласился. Спустя какое-то время она выглянула в окно и поняла, что вся деревня уже спит и свет горит лишь в их доме.

– Мы можем закончить утром, – предложила она.

– Нет, давай сегодня, – запротестовал мальчик. – А то вдруг не успеем.

Его пальцы, красные и распухшие, уже были все исколоты, но он не хотел прерывать работу. Марфа, глядя на блеск в его глазах, улыбнулась. Она подбросила в печку дров и зажгла ещё свечи.

– Ты напомнил мне своего отца, – проговорила женщина.

– Правда? – Лицо Яна засветилось.

– Да, – снова улыбнулась Марфа. – Когда он увлекался работой, то тоже не мог остановиться. Прямо как ты сейчас. – Она погладила мальчика по голове. – Жаль, что он не сумел закончить своё последнее изобретение.

– То самое, которое он никому не показывал? – живо спросил Ян.

– Да, то самое, – взгляд Марфы затуманили воспоминания. – Он трудился над ним весь последний год, потратив так много времени! А я так и не поняла, что это за штуковина. Я хотела её выбросить, но в конце концов передумала. Она и сейчас лежит в верхнем ящике его стола, – она махнула рукой в сторону кабинета отца Яна, – там, где он хранил все свои незавершённые устройства.

– Может быть, это подарок кому-то? – предположил Ян.

– Сомневаюсь: слишком необычное и ни на что не похожее. Ян, не отвлекайся! – спохватилась она. – Смотри, ты пришиваешь пуговицу наизнанку.

Они закончили за полночь. Платья, одно голубое, другое клюквенно-красное, получились восхитительными, и Ян с гордостью подумал, что они даже лучше тех, которые приготовил для дочерей господин Пинкин. Марфа аккуратно их сложила, завернула в бумагу и перевязала лентой.

– Завтра утром ты отнесёшь их господину Пинкину сам? – спросила она у Яна.

– А он не заругается? – забеспокоился мальчик.

– Не заругается, если ты объяснишь, зачем пришёл. А после этого можешь зайти в чайную, выпить горячего шоколада со сливками. – И Марфа протянула серебряник. Мальчик с радостью его схватил. – Только не трать всё сразу, – предупредила Марфа. – Лучше оставь сдачу ещё на один раз.

После смерти Павла, кормильца семьи, Марфе и Яну пришлось туго, и походы в чайную были редкостью для мальчика. Иногда он просто заглядывал в её окна, чтобы посмотреть на пирожные, торты и засахаренные фрукты.

– А печенье с апельсиновыми корочками можно будет взять? – спросил он, уже предвкушая завтрашний день. – Это меньше серебряника. Ещё останется на потом.

– Только если сегодня будешь спать у себя в комнате, – выдвинула условие мачеха.

Эту ночь Ян провёл в своей постели. Он уже забыл, как она мягкая и тёплая. Довольный проделанной работой, он заснул как убитый и утром проснулся спозаранку бодрый и счастливый. Затем он вспомнил о предстоящей встрече с господином Пинкиным, и настроение резко упало. Вчерашнюю решимость как рукой сняло. Однако у него не было выбора: накануне он обещал мачехе сходить к торговцу, и ему не хотелось выставлять себя трусом. Ян спустился на кухню. Марфа куда-то вышла, оставив ему на столе завтрак. Свёрток с платьями лежал на стуле на самом видном месте. Быстро поев, Ян оделся, взял подарок и вышел из дома.

С крыльца он увидел, что его соседи слева уже начали собираться на традиционное семейное пиршество. Небольшой одноэтажный дом принадлежал пожилой паре, у которой было пятеро взрослых детей, с десяток внуков и пара правнуков. Каждое воскресенье отпрыски навещали своих родителей и накрывали во дворе столы. Даже стужа зимой не была этому помехой. Когда становилось особенно холодно, мужчины клали под общий стол металлическую трубу, в которую толкали горячие угли. Во время длинных обедов, затягивающихся порой на целый день, эта труба согревала их ноги. Горячительные напитки, а также снующие дети делали воскресные застолья шумными и весёлыми. Порой Ян завидовал им и сам хотел бы почувствовать себя частью этой большой семьи, где все казались счастливыми и беззаботными.

В это утро соседи уже успели расставить лавочки и столы по центру двора, зажечь вокруг костры, на одном из которых в котле кипело жаркое. От него на всю округу разносился вкусный аромат тушёных овощей, мяса и трав. Ян бегом пересёк двор и выскочил в калитку. Вчерашний снег полностью растаял, но ночью ударил заморозок, и теперь под его ботинками звонко хрустел лёд. Мальчик надеялся, что он никого не встретит по дороге, однако многие из его соседей уже были на ногах. Захар чинил дверь сарая, которая держалась на одной петле и была готова свалиться на куст калины. Во дворе дома Олежека было тихо. Ян заглянул в его окна, но никого там не увидел. Ян поёжился, представляя, какую, должно быть, взбучку накануне получил его друг от отца. На поляне перед домом соседа-пьяницы Николая вовсю резвились две серые псины. Они носились взад-вперёд по замёрзшим лужицам, и те трещали под их весом. Иногда собаки поскальзывались и падали на брюхо. При этом они подвизгивали, но скорее от восторга, чем от боли. Затем они снова подпрыгивали на все четыре лапы и продолжали свои игры.

Мальчик засунул свёрток с платьями под мышку, чтобы тот был не так заметен, и поспешил по улице к реке. Чем ближе был дом господина Пинкина, тем медленнее и медленнее Ян шёл, пока, наконец, почти совсем не остановился посреди моста. Он всё думал, что скажет при встрече господину Пинкину, однако слова путались и никак не складывались в связное предложение. Ему захотелось развернуться и пойти обратно, но он всё же пересилил себя.

Двор господина Пинкина представлял собой удручающее зрелище. Растерзанная детская одежда вмёрзла в землю вместе со льдом. Повсюду валялись ошмётки шляпы и бус. У забора лежала смятая коробка, и ветер трепал на ней остатки банта. Перед дверью мальчик замер: постучаться не хватало духу. Он поднимал руку и опускал её снова и снова. Неожиданно дверь распахнулась сама, и мальчик увидел торговца. Он был одет в длинный махровый халат и тёплые вязаные тапочки.

– Ну? – спросил господин Пинкин.

Конечно, он не выглядел особенно приветливым, но и пар у него из ушей не шёл. Глядя на его домашнюю одежду, Ян впервые подумал, что господин Пинкин тоже человек.

– Здравствуйте! – сказал он громко. От волнения его простое приветствие прозвучало грубо, и старик нахмурился. Мальчик поспешил сгладить первое впечатление. Он протянул вперёд свёрток. – Это вам.

Господин Пинкин с недоверием посмотрел на свёрток. Ян на мгновение испугался, что он схватит его и разорвёт на клочки, как сделал это накануне с платьями. Однако господин Пинкин хмыкнул и принял подарок.

– У тебя всё? – спросил он.

Ян кивнул и попятился назад. Он чуть не упал с крыльца, но вовремя спохватился. Развернувшись, он стремглав ринулся через двор. Он был уже у калитки, когда, к его изумлению, господин Пинкин его окликнул.

– Ян!

Удивлённый, мальчик застыл: он даже представить не мог, что господин Пинкин знает его имя. Он медленно обернулся и посмотрел на старика.

– Передай матери, чтобы пришла в конце месяца после моего возвращения. Отдам ей вырученное за последние поделки твоего отца.

– Хорошо, – пролепетал Ян.

Дверь захлопнулась, а мальчик остался стоять, гадая, почему он не крикнул в ответ, что Марфа ему вовсе не мать. Затем, махнув рукой, он устремился прямиком к чайной. Ян проверил серебряную монетку в своём кармане. После успешного окончания мероприятия по налаживанию отношений с господином Пинкином ему хотелось поскорее себя вознаградить. По воскресеньям в чайной всегда было полно народу. Утром посетители тянулись сюда за сытным завтраком, а вечером – для длинных посиделок с особенными напитками. Основной же наплыв гостей приходился на обеденное время, когда хозяйка чайной Рита подавала свой знаменитый грибной суп со сметаной, рулет из утки под брусничным соусом и вкуснейшую в деревне творожную запеканку с маком. Яну не хотелось попасть в столпотворение, поэтому он ускорил шаг. Однако прежде чем зайти, он заглянул в окошко. Половина столиков уже были заняты гостями, и мальчик узнал среди них лица тех, кто накануне, с любопытством или с укором, смотрел на его выходку во дворе господина Пинкина. Ян стушевался, представив, как неприятно было бы теперь показаться перед всеми этими людьми. Проклиная чайную, господина Пинкина, а заодно и мачеху, он отпрянул от окна и, опустив голову, медленно побрёл домой.

4. Юлия

На следующей неделе в Загорки нагрянула настоящая зима. Сначала пришли промозглые ветра, а следом вместе с тёмными надутыми тучами ворвались снегопады. Несколько дней подряд запертые в снежном плену жители вынуждены были оставаться в своих домах. Мастерские не работали, учебные классы были закрыты, да и чайная простаивала без посетителей. Лишь Олежек считал, что такая погода ему на руку. Обычно после серьёзного проступка отец наказывал его запретом гулять. Но в этот раз его заточение в доме по счастливой случайности совпало с бушующей природой. Когда метели улеглись и в деревне вновь закипела жизнь, пришёл конец и его наказанию. К большому удивлению мальчика, родители подарили-таки ему на день рождения санки. Из-за снегопадов у Василия было достаточно времени, чтобы смастерить подарок для сына с нуля. Санки получились даже лучше прежних: с удобными перекладинами для рук, мягким сиденьем и высокой спинкой. Более того, отец Олежека выжег на досках узоры, отчего санки смотрелись особенно нарядно. Олежек вместе с Яном и Митяем сразу же отправились их испытывать. Чтобы ненароком не столкнуться с господином Пинкиным, они пошли в лес – уже там-то, посреди елей и сосен, надменный старик не должен был попасться на их пути. В лесу они устроили такой шум, что всполошили всех белок, птиц и зайцев. Санки глубоко увязали в свежевыпавшем снегу, однако по уже проложенным колеям они скользили как по маслу. Ближе к вечеру, устав кататься, ребята решили сходить на речку, чтобы проверить, схватился ли наконец лёд. Оказалось, что вся поверхность воды уже покрылась твёрдым белёсым слоем и лишь кое-где виднелись тёмные прогалины. Лёд звучно трещал под их ногами, но выдерживал. Ребята наперегонки принялись носиться от одного берега реки до другого, пока их не остановил крик отца Митяя, владельца и управляющего общественной баней. Он стоял на причале с вениками в руках, испуганный и сердитый.

– А ну живо брысь со льда, иначе я вам сейчас всыплю! – орал он истошным голосом.

Мальчики завизжали и бросились врассыпную. Ян не заметил, как потерял из виду обоих друзей. Когда он остановился и оглянулся, ни того, ни другого поблизости не было, а сам он почти добежал до чайной. В сумерках тёплый жёлтый свет, лившийся из окон чайной, казался уютным и притягательным. Он подошёл поближе и через замороженные окна заглянул внутрь. Пылающий камин отбрасывал на деревянные стены обеденного зала оранжевые блики. Почти все места были заняты. Гости пили чай и другие горячие напитки на травах и ягодах, ели пирожки с сытными начинками, песочные корзинки с засахаренными фруктами и заварные плюшки со сладким кремом. Однако внимание Яна привлекла незнакомая девочка, которая сидела одна за крайним столиком. Он никогда раньше её не видел и потому очень удивился её появлению. Девочка была примерно его возраста или немного младше. У неё были длинные прямые светло-русые волосы. С очень серьёзным и сосредоточенным выражением на личике она поглощала свой десерт: отламывала от свежего очищенного апельсина дольки и затем окунала их в шоколад, растопленный в чашке над горящей свечой. Ела она очень аккуратно. Если бы на её месте оказался Ян, всё его лицо уже давно было бы чумазым от шоколада, не говоря уж о кофте и штанах. В какой-то момент девочка посмотрела в окно и увидела Яна. На мгновение она застыла, а затем с таким же невозмутимым видом продолжила есть десерт. Взгляд её глаз, таких по-взрослому умных, больших, ярко-серых, почему-то пристыдил Яна, и тот отпрянул. Он уже собрался уходить, когда дверь чайной открылась, и из-за неё выглянула маленькая незнакомка.

– Эй, подожди, я сейчас оденусь и выйду, – крикнула она, и дверь захлопнулась.

Ян оторопел, не зная, броситься ли бежать сломя голову или остаться. В итоге решив дождаться девочку, он стал наворачивать круги перед входом в чайную. Наконец, дверь снова открылась. Девочка была одета в новую шубку, яркий красный шарф и такого же цвета вязаную шапочку. Она держала в руке какой-то бумажный свёрток, который сразу протянула Яну. Тот неуверенно принял его. Незнакомка тем временем натянула красные варежки и выжидающе посмотрела на Яна. Он развернул бумагу и увидел несколько долек апельсина, покрытых глазурью. На морозе шоколад застыл, однако от этого лакомство казалось ещё более заманчивым.

– Это мне? – удивился Ян.

– Конечно, тебе. Кому же ещё? Не твоей же кошке, – деловито проговорила девочка.

– У меня нет кошки, – не очень дружелюбно проворчал Ян.

– Ешь! – приказала девочка.

Ян послушался: он схватил одну дольку и, не откусывая, целиком отправил себе в рот. Сладкий, но слегка кисловатый апельсин в сочетании с глазурью из горького шоколада в итоге превратился в самое вкусное лакомство, которое он когда-либо пробовал. От удовольствия Ян даже прикрыл глаза. Затем он проглотил следующий кусочек, а остатки завернул обратно в бумагу.

– Тебе не понравилось? – удивилась девочка.

– Понравилось, и ещё как. Хочу оставить на потом.

– А-а, – протянула девочка. – Понятно. Но потом я могу принести тебе ещё.

– Откуда?

– Так ведь это чайная моих тёти и дяди. У них полно разных вкусностей.

– Правда? – поразился Ян. – А я не знал, что у Риты и Тимофея есть племянница.

– Я приехала вчера, – пояснила девочка. – Меня привёз этот мрачный господин Пинкин. Мои родители отправились в лучший мир. По крайней мере, мне так сказали. Но я-то знаю, что они умерли. Вряд ли лучший мир находится под грудой камней и досок, – вздохнула она. – Тётя меня приютила, хоть я и не видела её ни разу. Так что теперь я буду жить здесь.

– То есть ты из Долины? – недоверчиво уставился на неё Ян.

– Долины? Наверное, можно и так назвать, – девочка пожала плечами. – Ты же не будешь спрашивать о ней? Тётя сказала, что здесь не принято говорить об этом.

– А что о ней говорить: мы и так знаем, как там опасно, – заявил уверенно Ян. – Хорошо, что Долина далеко от нас, и теперь ты в безопасности.

Девочка немного помолчала, словно размышляя об услышанном.

– Наверное, я первый человек из Долины, которого ты видишь? – поинтересовалась затем она.