Уникум. Тайная дверь

– Как и большинство существ, для немощных кикиморы невидимы, – продолжал Петрович, не обращая внимания ни на то, как поднялись почти все ученики с места, пытаясь разглядеть невидаль, ни на саму суету узницы. – Нрава беспокойного, быстро бегают. Способны общаться как животной речью, так и человеческой. Но чаще всего любят попросту стучать по ночам. Кикиморы – своеобразный человеческий паразит. Селятся в домах на отшибе рядом с мало-мальским источником силы, питаются объедками, особого вреда не доставляют, однако и пользы от них никакой. Если встретитесь с ними, то не бойтесь, вашей силы вполне хватит, чтобы отогнать кикимору.

Ага, конечно, особенно моей. Я тут простейшее заклинание сотворить не смог, а он говорит про то, чтобы избавиться от этой страшилищи. Скорее уж, кикимора будет гнать меня разными вонючими тряпками.

– Аука, – Петрович сдернул полотнище со второй клетки, – или псевдолеший.

Едва свет озарил клетку, как небольшой плотный комок, нечто среднее между упитанной кошкой и крохотным старичком, заметался.

– Это тоже паразит, только уже более умный и опасный. Он питается напрямую жизненной энергией. Если путников много, им ничего не грозит. Но вот одинокого странника аука заведет в самые дебри, где тот может погибнуть.

Именно в этот момент существо замерло, точно прислушиваясь. Я смог рассмотреть вытянутые уши с толстыми мочками, седую бороду, крючковатый нос и огромные ступни. Все-таки этот аука был похож на человека намного больше, чем кикимора. Но выглядел более угрожающе. Может, причиной тому его вертикальные зрачки?

Существо задрожало, седая борода мелко затряслась, и «старичок» вдруг выдал странный звук:

– Ау-у-у! Ау-у-у!

Похоже было, словно кричит заблудившаяся молодая девушка. В голосе слышалось столько отчаяния и страха, что я невольно вздрогнул. Впрочем, как и многие другие.

– Если леший – хозяин леса, то аука – мелкий пакостник, – продолжал Петрович. – Опытному магу он серьезного вреда не причинит. Вы сами помните, как можно определить наличие места, заполненного силой.

Петрович по-прежнему смотрел в стол, но теперь поднял руку и стал загибать пальцы.

– Первое. Аномальное изменение температуры. Например, если холодной ночью вам становится жарко, как днем – поздравляю, вы в месте силы. Второе, – еще один палец загнулся, – резкие запахи. Они могут быть разными, приятными и не очень. От сильной вони сероводорода до аромата женских духов. Всех их отличает то, что в данном случае они неуместны. И последнее, – он загнул третий палец, – яркий свет, появляющийся неожиданно. Как правило, на короткое время. Запомните, это очень важно.

Максимов не просто запоминал, а скрипел шариковой ручкой. Молодец, потом перепишу у него, почитаю еще разок. Информация серьезная. А Петрович все продолжал:

– Прошу не путать существ с магическими животными. Последних можно приручить. Существа же – своего рода разумные другого вида, как жители какой-нибудь Альфа-Центавры. С некоторыми из них можно найти общий язык, с некоторыми – нет. Важно понимать, какие из них опасные, каких возможно обратить себе на пользу. К тому же существа и есть источники силы, потому что являются ее порождениями. Поэтому их наличие рядом с опытным магом легко вычислить. Хорошо, теперь, чтобы немного разбавить нашу компанию… – Петрович сдернул полотнище с последней, третьей клетки. – Лесавки.

Сейчас поднялся на ноги весь класс, а часть даже сделала несколько шагов вперед, чтобы разглядеть крох. Те были малюсенькие, размером чуть больше ладони. Самые натуральные голые человечки в миниатюре. Только из-за торчащих кустами в разные стороны волос издали казались похожими на обычных ежей. Вот мелькнет лесавка под ногами в листьях – так и подумаешь: еж.

– Несмотря на кучу мифов, лесавки абсолютно безвредны для магов. Скорее даже не так, они наиболее нейтральны к людям. Наши сферы деятельности попросту не пересекаются. Они живут с весны по раннюю осень в своем мире, после чего уходят пережидать зиму внутрь деревьев, мы же существуем в своем. Максимум, что может сделать лесавка, которую потревожил человек, – обломить на него небольшую ветку или насыпать трухи за шиворот. Они очень любят селиться у самых рукавов рек, в том месте, где река расходится в разные стороны.

Петрович жестом показал форму того самого рукава, будто на доске начертил. Я следил за его движениями как завороженный.

– А на кой ляд они тогда нужны? – не выдержал Куракин.

Все одноклассники зашикали на него. Интерес к предмету оказался сильнее страха перед высокородным. Но самое забавное, Терлецкая была среди тех, кто возмущался больше всех.

– Они… нужны… Они… Это…

Петрович поднял взгляд, и его ярко-синие глаза теперь бегали, словно учитель больше не управлял ими, а губы дрожали. Он все силился сказать что-то, объяснить, однако не мог совладать с голосом. В какой-то момент он попросту бросился к полотнищу и резкими движениями стал накрывать клетки. А после схватил тележку и чуть ли не бегом направился с ней к выходу.

Вот теперь шум превратился во всеобщий гвалт. Одноклассники накинулись на Куракина подобно ястребам, увидевшим лакомый кусок. И для побледневшего Сашки хуже было, что «свои» не особо и пытались защитить его. Тот перебил интересный рассказ, ненароком смутил странного учителя. И тут уж никакая высокородная кровь не могла его уберечь.

– Придурок, – шепотом сказала Зыбунина, исподлобья глядя в сторону Куракина. Ее слова явно адресовались мне. – Петровичу трудно с людьми, но он очень сильный маг и замечательный учитель. Нас предупреждали, что единственное, чего не надо делать, – перебивать его.

Я кивал в ответ на ее слова, стараясь сдержать улыбку. А то еще подумает, что я тоже издеваюсь над всеобщим любимцем. И не потому, что сейчас моего врага пытались заклевать почти все одноклассники. Сам того не зная, новый учитель дал мне подсказку о том, как можно выиграть дуэль. Спасибо тебе, Петрович, спасибо вам, лесовки, и держись, Дуракин!

Глава 8

До драки не дошло. Появилась прямая, как кочерга, Елизавета Карловна и жесткой рукой быстро навела порядок. К слову, у нас следующим уроком и так был этикет. Просто он начался намного раньше. И несмотря на некоторые опасения, это оказалось весьма забавным действием.

– Итак, ко мне выходят Тусупбаев и Зайцев.

На ноги поднялся уже знакомый мне казах Азамат, тот самый, который мастерски избегал пробежек, и скуластый парень с идеальным пробором и серебряным значком на груди в виде летящей стрелы. Угу, ясно, благородный.

– Итак, Алексей, вы встаете здесь; Азамат, вы здесь. Вводная такая. Вы, – она указала на казаха, – безродный маг, явившийся в канцелярию, чтобы обратиться с заявлением о нарушении магическим сообществом ваших прав. Вы, Алексей, благородный чиновник Конклава. Я понимаю, что подобное представить очень сложно, но прошу вас, господа, напрягитесь.

Хмыкнул не я один. А эта самая Елизавета Карловна – знатный тролль. Интересно, сколько ей лет? Четкеров говорил, что завуч преподавала, еще когда он сам учился.

Между тем Тусупбаев подошел к Зайцеву, окинул того своим раскосым взглядом и протянул руку:

– Здравствуйте, уважаемый.

– Сразу нет! – отрезала завуч. – После подобного обращения любой уважающий себя человек развернулся бы и ушел прочь. Ну, или, чтобы вам было более понятно, сел на коня и ускакал в степь.

Азамат покраснел, а несколько благородных хихикнуло.

– Разве мы тянем руку незнакомому магу? – ехидно спросила Елизавета Карловна. – Далее: как мы обращаемся к любому человеку, которого видим первый раз? Максимов, скажи.

– Господин, Елизавета Карловна.

– Правильно. Максимов, а что сделал Тусупбаев?

– Он заметил значок благородной фамилии и сказал начальную форму обращения к дворянам.

– Именно. Азамат, как эта форма звучит полностью?

Казах задумался, но, к моему удивлению, все же вспомнил. И, чуть запинаясь, сказал:

– Уважаемый господин Зайцев?

– Замечательно. Будем думать, что вы действительно знаете, как выглядит фамильный герб Зайцевых. Но что будет, если значок на груди вам незнаком? Нет, Максимов, Тусупбаев сам ответит. Он это прекрасно знает.

– Тогда следует ограничиться нейтральным «господин».

– Верно. Без всяких «уважаемых». Только в этом случае вы покажете степень своего невежества, не обратившись по полной форме. Поэтому мой вам совет: не спите на геральдике. Продолжаем.

Следом выходила куча мальчишек и девчонок, разыгрывая разные ситуации из жизни. Как я понял, сегодня был практический урок. И надо сказать, мне он очень понравился. В таком ключе все запоминалось значительно быстрее и проще, чем при тупой зубрежке. Меня, к огромному облегчению, Елизавета Карловна не вызвала. Хотя мы несколько раз встречались с ней взглядами. Пожалела? Может быть.

В любом случае, день прошел не так уж и плохо. За обедом я поделился с Байковым своей уловкой по поводу поединка, чем привел того в искреннее замешательство. Дима даже выхватил книгу по дуэлям, несколько раз пробежал глазами кодекс и с некоторой долей восхищения посмотрел на меня.

– А ведь может получиться. Только скажи, ты действительно мастерски владеешь этим самым видом оружия?

– Да это и не прям оружие, – улыбнулся я. – Не знаю, как у вас, высокородных, но у нас во дворе все им пользоваться умели. А мне отчим даже усиленную версию сделал. Вот я и натренировался. Проблема только в другом. Насколько я понял из кодекса, нам нужно две штуки, для меня и Куракина. Где взять материал для изготовления, спрашивается?

– Известно где, – Байков не обращал внимания на Рамиля и Мишку, которые буквально глядели нам в рот, не понимая, о чем идет речь. – После тренировки к домовым на поклон отправимся.

На том мы и порешили. И надо сказать, даже пробежка далась мне не так тяжело, хотя мышцы протестовали против подобного издевательства. Я их понимаю. По-хорошему, мне бы отлежаться пару деньков, но Якут был неумолим.

Для меня атлетический клуб был чем-то непонятным. Мушкетный и фехтовальный как минимум могли пригодиться при дуэлях. Ну и вообще, умение обращаться с огнестрельным и холодным оружием вряд ли для любого в жизни станет лишним. А чему способны научиться здесь мы? Непонятно. От заклинания не убежишь, от пули – и подавно. К тому же Якуту было попросту неинтересно, как мы выполняем его распоряжения.

– Я, кстати, видел тренера в саду, – еле дыша, сказал Мишка, когда я поделился с товарищами своими соображениями.

Сегодня Максимов бежал с нами. Пыхтел, обливался потом, спотыкался, но старался не отставать.

– Так он чего тут, на полставки? – удивился Рамиль.

– Судя по разнообразию тренировочного процесса, он с такой же легкостью может быть еще и дворником, – задыхаясь, в несколько подходов сказал я. – Кстати, что там с водяным вчера? Видели?

Сосед разочарованно махнул своей худой рукой, мол, даже не начинай. Ну слава богу, а то было бы обидно и на дуэль нарваться, и водяного прозевать.

Тихонова со своей подружкой вновь пару раз обогнали нас. Только теперь Вика посмотрела не с насмешкой, а скорее с легкой заинтересованностью. И я знал причину подобного отношения. Новость о моем грядущем поединке с Дуракиным уже облетела всю школу. Поэтому каждому вдруг стало интересно, что это за новенький, которого в скором времени размажет высокородный.

– Заканчиваем, – Якут появился перед нами на очередном круге. Он поглядел сначала на Максимова, а потом на нас с Рамилем и добавил: – Молодцы.

Но мы его уже не слушали, помчавшись к флигелю, чтобы встретиться с Димкой. На нас смотрели как на полоумных. Даже Азамат, который пробежал в общей сложности всего кругов пять, неторопливо шел обратно. Если честно, я сам не понимал, откуда взялись силы. Но хотелось побыстрее отправиться к домовым. До того, как появятся секунданты от Куракина.

Байкова мы застали врасплох. Тот, еще будучи в защите, шарил под матрасом с самым вороватым видом. При звуке хлопнувшей двери Дима подскочил, сжав свою пухлую руку с уже зажатой добычей, и попытался спрятать ее за спину. Но куда там… Ищейка по имени Рамиль вышла на охоту.

– Димон, это у тебя чего там?

Не будучи обремененным ни должным воспитанием, ни наличием природного такта, мой сосед подскочил к Байкову и с легкостью потащил того за руку. На удивление, в этом длинном и сухом парне было необычайно много силы. Не той, которая нужна каждому магу, а физической.

Рамиль, не обращая внимания на вялые сопротивления Димы, разжал пальцы и представил на всеобщее обозрение три мятых, подтаявших шоколадных конфеты. Видимо, их Байков откладывал на черный день.

– О! – присвистнул Рамиль, забирая сразу одну.

Я его понимал. Нам чай-то давали не всегда сладкий. Видимо, у главного повара школы с сахаром были какие-то свои счеты. Про конфеты и говорить нечего. Однако попытку раскулачить Байкова я пресек сразу:

– Рамиль, верни.

– Макс, ты чего? У него еще две. Возьми себе одну.

– Рамиль, немедленно верни ему конфету!

Я подобрался и стиснул кулаки, готовый к любому развитию событий. И сосед заметил это. Он легкомысленно пожал плечами, мол, чего из-за такой ерунды ссориться, и положил мятую конфету, уже потерявшую всякий намек на изначальную форму, назад, в ладонь Байкову.

– Если мы живем вместе, это не значит, что можно брать все, что нам захочется, – объяснил я свое поведение Рамилю. – У каждого есть личные вещи.

– Подумаешь, я вот когда приеду из дома, вам по несколько килограммов конфет привезу, – заявил долговязый сосед с некоторой обидой.

– Привезти можешь что угодно, – отвечал Байков, переложив свое сокровище на кровать. – Вот только отберут у тебя все. Поэтому я и хранил их. Это не просто лакомство, а своего рода валюта.

Не объясняя больше ничего, он переоделся, покидав фехтовальную защиту в шкаф безо всякого порядка. Я быстренько сбегал в душ, по привычке аккуратно сложив спортивный костюм на свою полку, после чего переоделся снова в школьную форму. В домашней футболке ты мог находиться в комнате. Но для выхода во двор, даже просто чтобы погулять, необходимо было вновь соблюдать дресс-код.

Дождавшись Максимова, мы уже все вместе двинулись за противоположную сторону флигеля второго курса. Там находились разные хозпостройки и бойлерная. И именно здесь почему-то обитали домовые.

Стоило немного отойти от школы, пышущей богатством и лоском, как ты уже оказывался в совершенно другом мире. Каждая мелочь здесь свидетельствовала о том, что неживой, выставляемой напоказ красоте местные обитатели предпочитали практичность. Стояли у стены грабли, тяпки и лопаты, с засохшими на них комьями земли. У входа в дальнюю постройку, похожую на сарай, были свалены старенькие, местами прохудившиеся жестяные ведра. Сохла на множестве бельевых веревок школьная форма всех возможных размеров (я и раньше предполагал, кто каждое утро приносят свежую одежду, а теперь лишь убедился). Чуть дальше виднелись наполненные мыльной водой тазы. Все свидетельствовало о том, что здесь только что кипела жизнь. Но все бросились наутек, стоило мне приблизиться.

И да, к домовым я пошел один. По словам Байкова, крохотный народец вообще не любил гостей. А уж если к ним ввалиться толпой, то все было бы совсем прискорбно. Поэтому товарищи остались у флигеля второго курса. Да и если ничего не выгорит, то страдать буду я один. Домовые народ мстительный. А каждый школьник зависит от них чуть больше, чем полностью. Но об этом я старался не думать.

Я положил те самые конфеты на малюсенькое блюдце, которое Рамиль заранее стащил в столовке с собой, и чуть дрожащим голосом произнес:

– Батюшка Петр, приходи ко мне за угощением и удостой своего общения.

Этому меня тоже научил Байков. Как любой благородный, он знал множество тонкостей о магическом мире, в том числе и о разговоре с домовыми. Мишке не пришлось даже бежать в библиотеку за необходимой книжкой. Если бы я не знал никого из домовых, то нужно было сказать просто «батюшка». Но тогда и вызов мог сработать с меньшей вероятностью. Пришлось бы надеяться исключительно на угощение и алчность вызываемого.

А так, не успел я подумать, выгорит ли, – глянь, передо мной нарисовался Петр. В той самой цветастой рубахе, широких штанах и опять босой. Он без раздумий сгреб потерявшие всякий товарный вид конфеты, внимательно посмотрел на блюдце, словно ожидал еще чего-то, а потом перевел взгляд на меня.

– Какой же я тебе батюшка, паря? – искренне удивился он. – Петр и Петр. Чего хотел?

– Мне бы хорошую резинку, крепкую. И нож поострее. На время.

– Для чего? – посуровел Петр.

Я не стал юлить, а выложил все, как оно было. Байков предупреждал, что врать домовым не нужно. Если сейчас получишь небольшую выгоду, то со временем, когда правда выйдет наружу, станет только хуже. Домовые – народ чрезвычайно памятливый.

К удивлению, чем больше Петр расспрашивал о моем предполагаемом обидчике, тем шире расплывалась улыбка на его лице. К концу рассказа домовой чуть ли не приплясывал, задав только тот же вопрос, что и Димка:

– Ты сам-то стрелять с нее умеешь?

– Определенный навык есть, – признался я, вспомнив пару окон и фонарь.

– К завтрему дню будет готово. Две штуки, в лучшем виде. После обеда зайдешь.

И исчез. Вот так да… Интересно, что сделал Куракин для подобного отношения домового? Хотя, уже немного зная высокородного, мне казалось, что он даже особых усилий не прилагал.

Пусть день еще и не закончился, но все необходимое я выполнил. Поэтому, как и было задумано, отправился к лесу, захватив несколько учебников. Так я сделал специально, потому что не хотел, чтобы Байков и Рамиль хоть как-то оказались замешаны в этой дуэли в роли свидетелей или секундантов. Нечего им светиться и давать понять, что они при делах. Мишки вполне хватит. К тому же он все равно увязался за мной. Заодно Максимов решил поучить меня Мороку.

– Главное тут – концентрация, – вещал он, поправляя съехавшие очки. – Ты должен сосредоточиться, отогнать все прочие мысли.

– Да я сосредотачиваюсь.

– Тогда странно, – признался Максимов. – С твоей-то силой.

– Какой еще силой?

– Понимаешь, все зависит не только от того, как использовать силу, но и от того, кто это делает. Нам об этом Наталья Владимировна рассказывала на первом уроке. Так вот, больше всего магической силы у рожденных. Они могут практически не бояться того, чтобы исчерпать себя. У проснувшихся, таких, как я, все сложнее. Мы – своего рода резерв для силы. Запасной аэродром, если можно так выразиться. Когда не остается подходящих кандидатов, сила использует нас.

Забавно, как меняются люди, говоря о вещах, которые их поистине интересуют. Выглядел Максимов невзрачно – худенький, невысокий, в очках, делавших его еще непригляднее, – но вдруг он преобразился. Плечи расправились, глаза загорелись, и в нем появилась сила. Не магическая, но при этом не менее мощная.

– У уникумов все по-другому. Изначально это огромные сгустки волшебной энергии. Проблема лишь в том, что у них нет тормозов, и сила может восстанавливаться гораздо медленнее.

– У меня одна проблема. Пока что эта самая сила крайне слабо себя проявляет.

– Вдруг это и хорошо? Ты привыкнешь к ее крупицам. И тогда вероятность исчерпания будет намного меньше.

Я пожал плечами. Так-то, может, и так, но пока я был маг-пустышка. И больше всего хотелось проявить свою силу, тем более в памяти остался тот самый управляемый смерч и ощущение всемогущества.

Словно поняв, о чем я думаю, Максимов продолжил:

– Вот смотри, заметил, что мы с Рамилем бегаем хуже всего?

– Это трудно не заметить, – хмыкнул я.

– Все лишь потому, что мы не тратим силу. Хотя Рамиль, наверное, просто не умеет пока этого делать, я же специально. А ведь с начала года даже девчонки теперь бегают намного быстрее, стали выносливее. Всё почему?

– Используют силу.

– Именно. Тратят ее на всякие пустяки. Про то, что половина из них стали лучше выглядеть, я вообще молчу. У той горбинка с носа ушла, у этой уши теперь меньше.

– А у Тихоновой? – спросил я.

– Что у Тихоновой? – осекся Мишка.

– У нее внешность изменилась?

– Вроде не особо.

– Вон он, – послышался голос совсем рядом.

Я обернулся и увидел тех самых двоих – здоровяка с едва наметившимися усами и псевдокаратиста с лицом, будто у него под носом наделали кучу, который в прошлый раз показал мне какую-то диковинную стойку. Урок не прошел зря. Я запомнил их золотые значки и, как человек любознательный, нашел, к каким фамилиям они принадлежат.

Воющий волк – герб Тинеевых. Высокородные отвечали за рынок магических наемников. То есть если ты хотел работать сам на себя, то тебе надо было вступить в своего рода гильдию. Другими словами, сначала разово заплатить небольшую сумму семье, чтобы кто-то мог нанять тебя. А после отстегивать процент с каждого контракта. По мне – замечательный бизнес. Сидишь на попе ровно, ничего не делаешь и получаешь деньги. Осталось выяснить, каков был процент, чтобы составить полноценную картину.

Открытая книга на груди невысокого парня с презрительным лицом – герб Аганиных. Эти ребята были намного умнее и более ловкие, чем Тинеевы. За ними был магический классификатор – книга, содержащая в себе почти все известные заклинания, зелья и артефакты.

Как это работало? К примеру, ведьмак создает волшебную микстуру. Собственно, у него два выхода: первый – он оставляет рецепт за собой. Только в этом случае Конклав налагает на него нехилый процент. И выходит все так, что дело не стоит выеденного яйца. Второй вариант – продать Аганиным. Тогда ведьмак не только получает плату за зелье, но и может изготавливать его для личного потребления в тех объемах, в которых захочет.

Аганины же отбивают свои деньги тем, что в дальнейшем создают свиток единичного использования и продают его. Они как раз налоги почти не платят, что установлено в законах о фамилиях. Нужно тебе еще зелье – покупай снова. С заклинаниями там было вроде чуть попроще, однако общий смысл я уловил.

И вот именно два представителя этих высокородных фамилий приблизились к моей скромной персоне. Я поднялся заранее, стараясь соответствовать дуэльному кодексу.

– Господин Кузнецов, – с некоторой издевкой обратился Аганин, – мы секунданты высокоуважаемого господина Куракина. Имею честь представиться, Сергей Аганин.

– Владислав Тинеев, – пробурчал здоровяк, даже не сделав попытку казаться приветливым.

– Мы прибыли для обозначения условий скорого поединка.

– Очень хорошо, – я чуть поклонился, пряча рвущуюся улыбку. – Высокоуважаемые господин Аганин и господин Тинеев, для начала хочу представить вам своего секунданта, Максимова Михаила.

Мишка так резво поклонился, что с него чуть не слетели очки.

– Я принял предложение высокоуважаемого господина Куракина и оставил за собой право выбрать оружие.

– Замечательно, – не скрывая скорого восторга, ответил Аганин. – Могу узнать, какое?

– Метательное, – я вспомнил еще раз жест Петровича, когда он рассказывал о месте селения лесавок. – Дуэль состоится на рогатках.

Глава 9

Именно подобное оружие (в кавычках, естественно) стоило выбрать хотя бы для того, чтобы увидеть вытянувшиеся лица высокородных. Секунданты сначала думали, что я шучу или издеваюсь. Не без усилий, однако мне удалось их убедить в серьезности своих намерений.

И вот тогда все и завертелось. К концу дня меня вызвал сам Козлович, поэтому мне вновь пришлось лицезреть коридор с зелеными обоями. Я с удивлением рассматривал кабинет куратора, отмечая про себя, что совершенно ничего не знаю о Викентии Павловиче. Во-первых, бросились в глаза сложносоставленные комбинации рун над входом. Моих познаний не хватило, чтобы определить их назначение. Да что там, я даже не все разобрал. Надо все-таки поднажать с руноведением.

Во-вторых, вся стена за моей спиной оказалась увешана фотографиями. Я успел лишь мельком обратить на них внимание. Все сплошь черно-белые, на многих какие-то незнакомые люди и… не только. Козловича я успел различить лишь на парочке. Он, казалось, совсем не изменился. На ближайшей куратор был даже в военной форме в окружении однополчан. Нет, что маги живут подолгу – я подозревал. Просто не знал, что они вмешиваются в дела немощных. В смысле, обычных людей.

В-третьих, стена уже за спиной самого Козловича красовалась различными схемами, планами, сложными формулами, из которых мне изредка были понятны лишь цифры. Обычные предметы в виде шкафов, маленьких статуэток, высокого стола и множества гнутых стульев, я в расчет не брал.

– Присаживайтесь, Кузнецов, – спокойно сказал куратор, пристально глядя на меня.

Я взобрался на стул, ожидая, что тот окажется жутко неудобным. Но нет, сел – и желания ерзать, выискивая более комфортное положение, не возникло. Даже руки сами собой легли на подлокотники. Странно, думал, что буду чувствовать себя не в своей тарелке, однако ничего подобного и в помине не было.