Уникум. Тайная дверь

Дмитрий Билик

Уникум. Тайная дверь

Пролог

Сухой щелчок пальцев нарушил убаюкивающую тишину. Даже муха, сидевшая на настольной лампе и морально готовившаяся к приближающимся холодам, взлетела, но, описав небольшой круг, села обратно.

Жилистый старичок недовольно покосился на нее, пошуршал газетными листами и щелкнул пальцами еще раз. Ничего. Семен Константинович Шихман (так звали старичка) нахмурился, помял переносицу, которую натирали большие очки в роговой оправе, и перелистнул страницу.

Как человек опытный, он понимал практическую бесполезность своей работы. По осени сила уже почти не проявляется, не выплескивается. Повелось так. Будто подвластная человеческой круговерти, она фонтанировала весной, уже более спокойно выказывалась летом, но чтобы осенью… Случаи были настолько единичными, что их запоминали надолго.

Газетный лист, шурша, лег на потертый стол, а старик щелкнул пальцами еще раз. Машинально, чуть позевывая. Однако тут-то все и случилось. С пальцев сорвались синие искры и посыпались на страницы «Вечернего вестника». Настольная лампа мигнула, а несчастная муха, поняв, что не будет ей здесь покоя, с недовольным жужжанием улетела на шкаф.

Сам Семен Константинович с учащенным сердцебиением стал читать короткую заметку в рубрике «Происшествия»:

«…На улице Гагарина произошло частичное обрушение крыши, вследствие чего пострадал гражданин Н., 1978 года рождения. Прибывшие медики констатировали перелом ключицы. По данному факту возбуждено уголовное дело по статье 118 УК РФ…»

Дочитывать все это крючкотворство Семен Константинович не стал, уже ухватив суть. Объектом поиска гражданин Н. быть не может. Слишком стар для неинициированного. Значит, все дело в обрушении. И тогда получается, что некто, в ком проснулась сила, решил этого гражданина Н. убить?

Еще четверть часа назад старик грустил, но теперь его словно подменили. Шихман дрожащими от волнения руками сложил газету на нужной ему странице и побежал в архив. Здесь было на удивление пусто. Семен Константинович, будучи запертым в своем мирке, вновь все пропустил – еще утром пришла разнарядка сверху усилить оцепление очередных привозимых мощей. Народу катастрофически не хватало, поэтому привлекли несколько магов даже из их ведомства.

Но старику так было даже лучше. Вихрем он ворвался в отдел «Возможных неиницированных», нашел в картотеке нужную улицу и принялся рыться в папках. Подростков было много, но Семен Константинович по старому опыту сразу стал просматривать дела тех, кто жил в магических семьях. Сопровождал он это все знакомым щелканьем пальцев. И каково же было его удивление, когда все дела оказались пустышкой.

Значит, не Рожденный. Следом Шихман стал изучать семьи «упоминаемые» – в них маги появлялись время от времени. Могли через поколение, а бывало, что и через века. Хорошо, что старик и ему подобные, которых и набирали в Департамент, да и вообще в Министерство просвещения, к работе относились серьезно. Документацию они вели скрупулезно, с большой долей занудства. Но и тут никого не оказалось.

И не Проснувшийся. Старик сел на свободный офисный стул и вытер со лба проступивший пот.

Оставался только один вариант, и Шихману он категорически не нравился. Семен Константинович все еще надеялся, что ошибся. Да, первый выплеск обычно происходит рядом с домом, но что если неинициированный нарочно пришел на место преступления?

Чем дальше Шихман листал дела немагов, тем больше успокаивался. Да, так, наверное, и есть. Показалось. Обычно ты или Рожденный, или Проснувшийся. А третий вариант, аномальный, встречается крайне редко.

И когда Семен Константинович почти убедил в этом себя, при очередном щелчке с пальцев вновь сорвались синие искры. Только теперь они, будто подхваченные ветром, сначала пролетели над газетой, а потом осыпались над черно-белой фотографией. На него смотрел худой мальчишка с острым подбородком, темными волосами и пронзительными, будто кричащими, глазами. Тот, в семье которого никогда не было магов. И тот, кто мог стать им сам. В первом поколении. Точнее, уже стал. Другими словами – Уникум. И еще, возможно, несостоявшийся убийца того самого гражданина Н.

Старичок достал телефон с крупными кнопками (такие телефоны у продавцов именовались «пенсионерскими») и непривычно быстрыми движениями набрал номер.

– Павел Сергеевич, у нас ЧП.

Глава 1

Громкая трель дребезжащего звонка разорвала царившую в квартире тишину в клочья. Я невольно вздрогнул и пролил на пол сладкий чай. Вот ведь зараза… Надо бы протереть сразу, пока не высохло. Интересно, кого это там принесло?

Открывать я не собирался. Кто это может быть? Кто-то из соседей, с которыми мы давно перестали даже здороваться (спасибо отчиму)? Или «проверяющие» из различных псевдогазовых служб, что тоже вряд ли будут долго настаивать на общении? А может, очередной фермер привез картошку и теперь пытается сбагрить ее по бросовой цене, обзванивая квартиры? Хотя они обычно пользуются домофонами. А тот у нас отключен за неуплату.

Но этот некто не унимался. После короткого перерыва звонок зазвенел вновь. Как раз тогда, когда я уже достал тряпку из-под ванной. Таким макаром они, чего доброго, дядю Колю разбудят. А этого делать категорически нельзя. По крайней мере, в его нынешнем состоянии – опасно. Я тихо подобрался к двери и взглянул в глазок.

Их было двое. Старик и молодой мужчина. Первый, в жутком светло-сером плаще из каких-то непопулярных советских фильмов, держал под мышкой газету и периодически поправлял массивные очки. Он напоминал забытую в холодильнике свеклу – сморщенный, сухой, даже неприятный. Зато спутник был его полной противоположностью. Высокий, статный, словно сошедший с обложки какого-нибудь журнала мужской одежды. Такие же есть, наверное? Не знаю, я подобные издания не читаю.

Но то, что незнакомец был красив – это факт биологический. Черные смоляные волосы ровно зачесаны набок, зеленые глаза лучились любопытством, а рот чуть искривлен в довольной улыбке. Чему, спрашивается, он тут радуется?

И тут я понял все. Меня даже бросило в дрожь, а в горле запершило. Да так сильно, что я чуть не выдал свое присутствие кашлем. Из школы пришли. Еще бы, я дня четыре там не появлялся. И Лариса Константиновна послала этих справиться обо мне. Нет, она женщина хорошая, и подругой маме была отличной, но вечно лезла не в свое дело.

Хотя у меня возникли определенные сомнения. Если этот старик еще походил на какого-нибудь учителя с протертыми от долгого сидения штанами, то черноволосый под мою характеристику не попадал. У него одежда явно дорогая, будто специально под него подогнанная. Везет же, на мне все обычно колом стоит. Так вот, если он и имел отношение к образованию, то был как минимум из какого-нибудь министерства.

– Максима Кузнецова могу увидеть? – черноволосый обратился к двери, но смотрел именно в глазок. – Я по поводу обрушения крыши тридцать седьмого дома.

А вот теперь в груди похолодело. Как они узнали? Камеры? Во дворе их вроде не было. Увидел кто? Вот это уже более вероятно. Сердце затрепыхалось в груди, словно пойманная птица.

Я ведь уже и думать об этом почти забыл. Вроде привиделось. Списал все на расшалившуюся фантазию. Нет, конечно, сломанная рука дяди Коли никуда не делась. Но я почти себя убедил, что никакого отношения к этому не имею. Просто стечение обстоятельств, не более. И вот теперь…

– Максим, открывай, – уже мягче сказал незнакомец, – или мы будем общаться через дверь, чтобы все соседи слышали?

Мама, когда была жива, говорила не открывать дверь чужим, но сейчас лучшее, что я мог сделать, – послушать визитера. Дрожащими руками я повернул замок и стянул цепочку.

– Так-то лучше, – улыбка не сходила с лица черноволосого. Он посмотрел на тряпку у меня в руках и покачал головой. – Раньше встречали с хлебом и солью.

И что странно, мне показалось, будто улыбка искренняя. Словно он действительно рад меня видеть. Вместе с этим незнакомец шагнул на порог, заходя в квартиру и одновременно оглядывая наши несвежие и потускневшие обои. Мы их клеили с дядей Колей года четыре назад, чтобы сделать сюрприз маме. Сколько с той поры воды утекло…

– Привет. Меня зовут Павел Сергеевич Четкеров, а это Семен Константинович Шихман, – указал он на старика. – Мы из Департамента образования Министерства просвещения.

– Откуда? – я совсем растерялся.

– Неважно, – сказал Четкеров (забавная фамилия, ее хотелось даже произносить вслух, словно пробуя на вкус).

Визитер небрежно взмахнул рукой, будто это и в самом деле была какая-то чепуха.

– Мы хотели бы поговорить с тобой по поводу крыши.

– Какой крыши? – сипло спросил я, понимая, что в горле пересохло.

– Все ты знаешь. Семен Константинович, как там?

Старик развернул газету на заложенной странице и монотонно загнусавил:

– Так-так-так… Вот. «…Произошло частичное обрушение крыши, вследствие чего пострадал гражданин Н., 1978 года рождения. Прибывшие медики констатировали перелом ключицы».

– Гражданин этот, как я понимаю, Никифоров Николай Дмитриевич, – оборвал старика на полуслове Павел Сергеевич. – Твой отчим.

– Ну да… – только и смог выдавить я из себя.

– Отсюда вопрос. Почему крыша дома вдруг решила обрушиться на голову твоего несчастного отчима, когда он заходил в подъезд? Не ваш, кстати. Иными словами, зачем ты его хотел убить?

Вот тут я не нашелся что сказать. Просто стоял, хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег, и мотал головой.

– Семен Константинович, – снова обратился к спутнику брюнет.

Старик пристально посмотрел на меня и щелкнул пальцами. И вот тут произошло странное. Возле его пальцев появилось множество крошечных синих крупинок, что осыпались сначала на газету, а потом устремились ко мне. Константиныч довольно сложил руки на груди, а брюнет удовлетворенно кивнул.

– Это что такое? – спросил я.

– Называй как хочешь. Биолокация, радиэстезия… Да какая, собственно, разница, как назвать? Семен Константинович читает газеты, ищет нечто странное. В этом он спец. Тебя вот нашел. Ну так что, рассказывать будем, как все было?

К горлу подкатил ком, а на глазах выступили слезы. Ну разве я виноват, в самом деле, что начала происходить это чертовщина?

Я посмотрел еще раз на молодого незнакомца – этого, как его, Четкерова, – всхлипнул и начал рассказывать:

– Не хотел я его убивать. Думал, ногу сломает. Дома будет, перестанет ходить пить к другу своему.

– Ясно, – выдохнул Павел Сергеевич. – Семен Константинович, заполните рапорт, сославшись на первый выплеск силы, трудности овладевания. Ну, вы знаете. Парнишка вполне адекватный.

– А что теперь будет?

– Да много чего, – улыбнулся черноволосый. – И давно с тобой это?

– Может, с месяц. Но я не замечал сразу, а потом, когда…

– Понятно. Начал понимать, что это не случайно.

– Ага.

– Августовский, значит, – как-то одобрительно пробурчал старик, будто бы даже самому себе.

– Хорошо, собирайся, – кивнул Четкеров. – Из вещей брать белье, штаны, пару футболок, кофту обязательно. Остальное выдадут.

– А куда меня теперь, в тюрьму?

– И на Колыму, – улыбнулся черноволосый. – Давай быстрее. Семен Константинович, обратно вернемся – вы заявку на сопровождение подайте.

– Так все в оцеплении. Мощи же привезли, – ответил старик.

– Вот ведь, – нахмурился черноволосый. – Значит, придется самому. Хотя так даже лучше. Максим, чего стоишь, собирайся.

Сам он задумался лишь на мгновение, посмотрев сначала на свои начищенные ботинки, а следом на наш затертый линолеум. Обувь снимать брюнет не стал. Прошел прямо так, одетый, в дальнюю, самую большую комнату, где спал отчим. Я замешкался на несколько секунд, недоуменно глядя на старика, а после рванул следом. Картина передо мной предстала довольно странная.

Добудиться до дяди Коли, когда он был «выпимши», – дело дохлое. Я знаю, не раз пробовал. Поэтому поза отчима на диване меня довольно сильно смутила. Дядя Коля сидел на смятом шерстяном пледе в клетку, будучи в весьма собранном состоянии, точно его вызвали на работу и он попытался мгновенно протрезветь с помощью марганцовки. Я, к сожалению, знал, как это бывает.

Отчим вполне осознанно смотрел на незнакомца. Если быть точнее, впился в него взглядом, ловя каждое слово. Будто перед ним был как минимум божественный посланник, несущий истину. Хотя брюнет говорил обычным, скучающим голосом:

– Пить станешь меньше. Выпивать можешь, но только по выходным. И не до полной отключки. С корешами своими общаться перестанешь. Сын твой… – Павел Сергеевич скривился, мельком глянув на меня, и сам себя исправил: – …пасынок прошел конкурсный отбор в футбольную академию «Краснодара». Теперь будет жить и тренироваться там, все понятно?

– Так он же в футбол не особо… – медленно протянул отчим.

Находился он в некоем состоянии, очень похожем на транс. Собственно, неудивительно. Не знаю, что там брюнет с дядей Колей сделал, но это явно тянуло на Нобелевскую премию в области медицины. Потому что еще полчаса назад отчим был мертвецки пьян.

Но вот уточнение оказалось весьма своевременным. Нет, в футбол я, конечно, иногда во дворе играл. Однако получалось именно так, как выразился отчим. «Не особо». Может, все дело в природной неловкости или в плохой реакции. Кто ж его знает?

– Данные хорошие. Хотим попробовать на вратаря.

– Это да. Максим мальчишка у нас рослый.

У меня в горле встал ком. Отношения у нас с отчимом были хорошие. А при жизни мамы – так вообще замечательные. До того, как дядя Коля начал пить.

– На том и порешим. Работай, квартиру в порядок приведи. Макс тебе будет изредка звонить. В Краснодар приезжать не надо. Это лишь отвлекает. На каникулах он сам вернется. Понял?

– Понял, – спокойно ответил дядя Коля, по-прежнему не шевелясь.

– А теперь спи, – брюнет коснулся лба отчима, и тот тут же рухнул, как срубленное дерево.

– С ним все в порядке? – спросил я.

– Нет, конечно. Пьяный как сволочь. Вот ведь здоровье у человека. Я бы уже умер.

– Я не про то. Что вы с ним сделали?

– Дал небольшое внушение с добавлением… своих способностей. В ближайшее время придет в порядок. В относительный… Пить, конечно, не бросит, но до такого скотского состояния себя доводить не будет. Он где хоть работает?

– На стройке. Электромонтер. А нельзя было сделать так, чтобы он вообще пить бросил?

Брюнет подошел ко мне, положил руку на плечо и посмотрел в глаза. Лицо у него было доброе. Но все портил взгляд. Холодный, оценивающий, точно тот сейчас что-то просчитывал в своей голове.

– Нельзя, – сказал он. – Небольшое внушение – это одно. Оно полностью проблему не решает. Если человек сам не хочет, то ты хоть сколько в него энергии влей, только хуже выйдет. Понимаешь?

Если честно, я не понимал. Этот незнакомец всего каких-то пять минут находился в нашей квартире, а уже все с ног на голову перевернул. Про крышу рассказал, дядю Колю «пробудил», загипнотизировал его, еще фокус с искрами показал. Хотя нет, это был другой, старый.

Очень уж парочка казалась похожей на обычных мошенников. Сейчас кто только по домам не ходит. Но я ведь правда ту крышу свалил. Ну или не знаю, как сказать правильно. Долго смотрел, примеривался, потом будто глазами выстрелил, а она вдруг возьми и рухни. А этот брюнет взял и со мной все связал. Как, спрашивается?

– Ты сомневаешься, – сказал лощеный незнакомец. – Это абсолютно нормально. Позволь тебе показать кое-что.

Брюнет вытянул руку вперед ладонью вверх. Едва он пошевелил пальцами, как воздух вокруг них будто бы начал уплотняться. Не прошло и нескольких секунд, как на ладони брюнета уже плясал крохотный ручной смерч. Вот уж действительно чудеса.

– Не бойся, – сказал волшебник.

Теперь я почти не сомневался. Можно много всяких фокусов показать, но чтобы такое… Более того, Четкеров свободной рукой предложил мне дотронуться до его вихря. Ну или попробовать.

Я бережно вытянул ладонь, приблизил ее и испуганно охнул. Все произошло слишком быстро. Смерч в мгновение ока вырос, точно огонь, попробовавший вкус бензина. Вихрь становился неуправляемым. Он уже качнул нашу псевдохрустральную люстру и сорвал кусок обоев. Последние не жалко, их давно надо было переклеить.

Но самое главное – я его чувствовал. Будто находился в эпицентре урагана. Непередаваемое ощущение всемогущества нахлынуло на меня и поглотило полностью. Вот только управлять смерчем не очень получалось. Если быть честным, вообще не получалось.

– На меня смотри. Не напрягайся!

Голос брюнета прозвучал словно издалека. Но я услышал. Зацепился за него, как за спасательный круг, и стал выбираться наружу. А когда звуки вернулись, то и вихрь утратил свою силу. Он так же плясал на ладони Павла Сергеевича, однако был намного спокойнее. Маг из Департамента образования (если он не врал) перевернул руку – и смерч исчез.

– Еще нужны доказательства или обратимся к стихии Огня? – спросил он. – Вон тот пылесборник может замечательно подойти.

Его рука взметнулась в сторону старого ковра. Даже не маминого – бабушкиного. Сколько помню ее, все время причитала, что копили они на машину, а купили ковер. Только кто разберет, что бы это значило?

Но портить «пылесборник», как назвал его брюнет, я не дал, отрицательно замотав головой.

– Максим, мы теряем время. Собирайся и поедем.

Голос Четкерова был холодный, тон непререкаемый. Я только теперь понял, насколько силен этот молодой красавец. Почувствовал, что ли? Вон тот старик в прихожей, который за это время не произнес ни слова и выступал в качестве мебели, – слабый. Так, мелкая сошка. Хотя его я тоже опасался. Мало ли чего от этих товарищей можно ожидать?

Но приказ брюнета обсуждению не подлежал. Я пошел к себе в комнату и стал рыться на полке, пытаясь среди груды сваленной без всякого разбору одежды найти нужную. После уже сбегал на кухню. Сумки у меня не было. Ее заменил большой пакет из супермаркета, на котором красовалась птичка. Это даже хорошо, что вещей не много.

– Пойдем, – скомандовал Четкеров, заметив, что мои приготовления закончены.

Я с замиранием сердца закрыл дверь на ключ. Будто не надеялся вернуться. Парочка смотрела на меня спокойно. Действительно, для них, наверное, подобное вполне себе норма. Пришли, ошеломили всякой магией, теперь везут куда-то.

Боялся ли я? Конечно. Но не их. Хотели бы – прямо здесь какую-нибудь гадость устроили. Старик же с таким лицом стоит, словно сам меня боится. Я больше опасался будущего. Того, что должно скоро произойти. Ведь не просто так со мной случилась эта чертовщина. Или маговщина. Жил себе, проблем не знал.

Так или иначе, эти самые маги оказались серьезными людьми. Это я понял по здоровенному черному внедорожнику, который пиликнул и моргнул фарами, стоило Четкерову поднять руку с брелоком сигнализации. Я такие авто только в фильмах про бандитов видел. Ну или на дороге издали.

– Вот ведь стервецы, – усмехнулся брюнет, сорвав объявления у подъезда. – Семен Константинович, маякните оперативникам в МВДО. Гремлины совсем распоясались.

– Кто? – удивился я.

– Гремлины. Лет пятьдесят назад они в наши широты даже не совались. А теперь вон оно что, глобализация. Раньше механизмы исключительно портили, ныне переквалифицировались, смотри, взламывают. Только где они тут за́мки нашли?

Он протянул сорванный листок, а я успел пробежать по нему глазами:

«ВзЛом зАмКов люБоЙ СлоЖНасТи. ЗВониТь нАм».

– Вперед садись, – кинул мне на ходу брюнет. – Пакет свой назад кинь. Семен Константинович, я уникума отвезу до места учебы. А вы уж, будьте любезны, подготовьте рапорт. Такой, чтобы в нем все…

– Без особых неприятностей было. Первый всплеск, – закивал старик. – Я тогда пойду?

– Да уж до Департамента я вас докину. Садитесь.

Константинович закряхтел, забираясь внутрь. Да, машина и впрямь была высоковата. Правда, я уселся довольно быстро. Разве что сильно хлопнул дверью, да так весь в кожаное сиденье и вжался. Не привык к такой роскоши. Но Павел Сергеевич даже внимания не обратил. Лишь сказал, заводя:

– Пристегнись. Магия магией, а есть вещи, которыми пренебрегать не нужно.

– И далеко мы поедем? – спросил я, разглядывая люк из затемненного стекла. – Действительно в Краснодар, что ли?

– Нет, но проехать придется изрядно. В место, которое станет твоим домом на ближайшие несколько лет.

Глава 2

Раньше музыка была частым гостем в нашем доме. Мама включала пузатый «Бумбокс», ставила один из дисков и порхала по квартире, убираясь. Я сидел на диване, смотрел мультики, но голос солиста А-На мне совершенно не мешал. Нога в шерстяном носке сама притопывала во время припева:

«TakeOnMe,Take on me.TakeMeOn,Take on me».

Резкая встряска – и комната вместе с телевизором на мгновение пропали. А когда видение вернулось, то стало мутным, ненастоящим. От повторной кочки я уже и вовсе открыл глаза. Машина, откинутое кресло, в салоне негромко играет норвежская группа.

– Отвратительная дорога. – Четкеров заметил, что я проснулся. – Того и гляди, подвеску где-нибудь оставлю.

– Можно так не гнать? – попросил я.

Брюнет ничего не ответил, но скорость снизил. Сколько мы ехали? Вырубило меня часов в одиннадцать вечера, а сейчас уже новый день.

– Недолго осталось, – Четкеров будто прочитал мои мысли.

Я пожал плечами, уставившись в окно. Бескрайнее поле с редким леском у самой дороги. И тишина. Ни встречных машин, ни тракторов, ни лошадей или коров. Будто и не живет в округе никто. Судя по дороге, асфальтированной, но давно не ремонтировавшейся, догадка была близка к действительности. Меня даже на мгновение посетило какое-то нехорошее чувство. Поехал неизвестно куда, неизвестно с кем. Хотя чего это я? Известно. Видел же, что выделывал Четкеров: маг он. Пусть и верилось в подобное до сих пор с трудом.

Наша иномарка притормозила и сползла на проселочную дорогу. Я лишь успел разглядеть указатель с белыми буквами на синем фоне: «Сосновка». Да уж, можно не гуглить. Таких Сосновок в России не меньше ста. Я потыкал в телефон: сети не было, а карта показывала какую-то откровенную чушь.

– Мы почти на месте, – сказал сопровождающий то ли мне, то ли попросту рассуждая вслух.

Далеко справа появились крохотные домики, из труб которых курился серый дым. Деревня. И не маленькая. Вот только поехали мы не к ней. Чуть поодаль дорога расходилась в три стороны. Крайняя слева уходила в лес, правая – к деревне, а та, что вела прямо, и вовсе оказалась завалена несколькими камнями и заросла травой. Не знаю почему, но у меня вдруг засосало под ложечкой. И пульс участился.

– Налево пойдешь – коня потеряешь, направо пойдешь – себя потеряешь, прямо пойдешь – счастье найдешь.

– По поводу счастья – вряд ли. Там кроме лягушек и рогоза нет ничего. Вот местные камней и набросали. Спуск опасный, пара машин провалилась по незнанию. И в оригинале вообще: «Налево пойдешь – богатым будешь, направо пойдешь – женатым будешь, а прямо пойдешь – убитым будешь».

И Павел Сергеевич сделал выбор, способный в скором будущем привести меня к богатству. Опять же, если ему верить. Деревня постепенно удалялась, а мы въехали в лес. Дорога хоть и стала насыпной, к моему удивлению, пошла даже ровнее, чем на трассе. А мне встретился еще один указатель. Только теперь странный, точно выбитый на старой доске. «Терново».

После минут десяти спокойной езды лес расступился, и передо мной появилось поместье. Нет, не так. Поместье. К высокому трехэтажному, больше похожему на дворец и находившемуся на возвышении зданию вела широкая аллея. Справа и слева располагались вытянутые пристройки. Даже название вспомнил – флигели, рассказ такой в школе читать задавали. А это дело я любил. Вокруг владелец разбил сад с аккуратно подстриженными кустарниками, деревьями и изумрудной травой, на нее даже смотреть было больно. Окружено все это великолепие оказалось высоким забором из искусно выкованных металлических прутьев. Подобная роскошь посреди леса удивляла не меньше магических фокусов моего провожатого.

– Погоди, я документы покажу.

Мы остановились у главных ворот, и брюнет вышел из машины.

Только теперь я разглядел привратников. Или охранников, не знаю, как правильно сказать. Карликов, сгорбленных, с желтыми глазами и зеленым цветом кожи. И лица странные, сморщенные, точно старческие. Явно не человеческие.

Четкеров и правда достал какие-то бумаги и долго о чем-то переговаривался со «старичками». Те недовольно зыркали на меня, а один даже обошел машину, заглянув с моей стороны в салон. От вида мерзкого, будто искаженного в страшной гримасе лица я вздрогнул и сильнее вжался в кресло. Благо коротышка исчез так же быстро, как и появился.