Уникум. Тайная дверь

А чуть позже нас обогнала компания Азамата с ним во главе. Выглядел казах донельзя бодрым, отчего заставил себя немного ненавидеть. Хотя, чего я? Каждый сам кузнец собственного счастья. Никто же не заставлял нас на самом деле бегать.

– О, – обрадованно посмотрел на их спины Рамиль. – Значит, скоро конец тренировки. Азамат у нас как чувствует, когда надо появиться.

И сосед оказался прав. Еще через круг, пробегая мимо той самой опушки, мы увидели Якута, который возвестил о завершении мучений. Но лишь на сегодня. При этом, возможно, показалось, но учитель посмотрел на меня одобрительно? Правда? После вот этого удивительного галопа, во время которого два дохлых коня чуть не откинули копыта?

Правда, выяснилось, что мы с Рамилем показали не худший результат. Сразу после нас финишировал Максимов с первой парты. Наверное, такие люди нужны для общего понимания, что все не так уж и плохо. Маленький несуразный одноклассник еле волочил ноги, держась за бок, очки съехали на край носа, а его лицо выражало такой спектр эмоций, что я испугался, как бы сейчас пацан не умер. Но ничего, добежал, согнулся, чуть не упав на колени, и стал тяжело дышать.

– Не переживай, Мишка всегда такой дохлый, – отозвался Рамиль с некоторой жалостью.

– Можно подумать, что мы намного лучше.

К себе я не шел – плелся. И предвкушал завтрашнее утро, когда не смогу разогнуться. А веселый настрой Рамиля только усугублял ситуацию. Однако, переступив порог комнаты, я вспомнил еще об одной проблеме. Она сейчас как раз стягивала свой фехтовальный костюм.

– Максим… – начал Байков.

– Сорян, я откуда знаю, какие у вас тут порядки? Про что можно говорить, про что нет.

– Нет, это я хотел бы извиниться, – Димон говорил деловито, но его серьезный настрой никак не совпадал с внешним видом. Потный, с красными пятнами на лице, он сейчас меньше всего напоминал главу какой-либо семьи. – Мое поведение было недостойным. Ты человек новый и не можешь знать обо всех хитросплетениях ситуации, связанной с фамилией Байкова. Прошу простить меня за несдержанность. Всего я тебе сейчас рассказать не могу.

– Да и не надо. Типа мир? – я протянул руку.

– Мир, – пожал ее Байков.

– Ну вот и здорово, – хлопнул нас по плечам Рамиль, – а то нам только горячей точки в этой квартире не хватало.

– Я понял, какую аналогию ты хотел провести, однако здесь будет более уместно сравнение с Холодной войной, – заметил благородный.

– Давай, Макс, подключайся, я его занудство до этого один терпел, теперь предлагаю установить сменный график. Ты делаешь вид, что слушаешь этого умника с утра до обеда, а я – с обеда до вечера.

– Очень смешно, – скривился Байков. – Максим, ты же не считаешь меня занудой?

– О подобном только зануда и мог спросить, – не унимался Рамиль.

– А можно я сначала в душ схожу, а потом уже буду участвовать в ваших разборках? – попросил я.

Минут пятнадцать спустя мне стало чуть лучше. Я умылся, оделся в чистую одежду, которая также появилась на кровати, пока нас не было (чего, спрашивается, футболки из дома брал?), и валялся, слушая трескотню Рамиля. Мне думалось, что это девчонки много болтают, но новый сосед рушил все стереотипы на корню. Еще вопрос, кого придется терпеть – его или Байкова.

– Димон, наконец-то, – встретил он дворянина, только вышедшего из душа, – вот ты плескаться… Одевайся скорее, сгоняем к пруду.

– А что там? – спросил я.

– Рашидов говорит, что там водяного видел. Вот такенного, – Рамиль раскинул руки в стороны.

– В нашем пруду? – скептически поинтересовался Байков. – Не маловат он для водяного?

– Рашидов мамой клянется.

– А, ну если так, – подобный ответ почему-то устроил Димона.

– Макс, ты с нами? – вскочил на ноги Рамиль. – Мы сейчас в столовую, на полдник, а потом к пруду. Он за башнями.

– Нет, я и есть не хочу. Посижу здесь, поучу ваше руноведение. Сами же слышали, что Козлович сказал.

– Оно такое же наше, как и твое, – парировал долговязый сосед. – У меня вот с руноведением все чин-чинарем. Учи его, не учи – один хрен.

– Экзамен не сдашь, вылетишь, – вставил Байков.

– Да сдам я, сдам. У меня есть своя методика. Ну чего, пойдем к пруду, что ли, Димон?

– Пойдем, пойдем.

– Так одевайся скорей. Я водяных сроду не видел.

– Я тоже, – как-то задумчиво ответил Байков.

– Макс, а ты, если надумаешь, присоединяйся.

Спустя еще минут десять они все-таки отправились в свою исследовательскую экспедицию, как обозвал ее Рамиль. Я же включил настольную лампу и сел за учебники. Вроде месяц всего прошел, а наверстывать придется действительно порядочно. Если геральдику я в расчет не брал (читалось там по большей части все как любопытная история), то руноведение необходимо было тупо зубрить. А ведь это не единственный предмет в школьной программе.

Справедливости ради, примерно полчаса я старательно пытался учиться. Шевелил опилками, как мудрый Винни-Пух. Начал с азов, узнал про порядок букв, который назывался футарк, про деление алфавита на три эттира, или рода, если по-русски. Ну, и попытался вообще запомнить, что каждая руна обозначает. После пары бесплодных попыток мы с совестью пришли к определенной сделке. Согласно ей, можно было сделать несколько набегов на учебник руноведения. Никто же не говорил, что мне надо вызубрить все за один день.

Так я не заметил, как открыл «Мифологию родного края» – судя по короткому взгляду, тоже интересный предмет, – и в конце предметного алфавита нашел нужное мне слово.

«По человеческим поверьям, водяной есть не кто иной, как проклятый дух, обитающий в реках и болотах. Что в корне неверно. Водяного можно сравнить с водным элементалем, с той лишь разницей, что в создании последнего участвует маг, который и влияет на силу, скорость и время призванного существа, тогда как водяной – разумное проявление водной стихии, возникающее в местах скопления или завихрения силы, образовавшейся на основе трансформации какого-либо животного. Водяной может принимать различный облик, руководствуясь собственным разумением, и благодаря переработке силы способен развиваться».

Страницу я перевернул уже дрожащими пальцами, приподнявшись от нетерпения на стуле. Как это выходит? Есть место, где сила скапливается. Вроде ямы с компостом. Если все это в воде и, скажем, возле этого места любит находиться, скажем, лягушка, то есть вероятность, что сила в конечном итоге сделает ее водяным? Просто уму непостижимо!

И если все именно так, как говорил Рамиль, то получается, я тут штаны просиживаю, а ребята там водяного смотрят. Вот уж фигушки! Я быстро обулся в спортивные кроссовки и выскочил наружу. Так, Байков говорил, что пруд сразу за Башнями?..

Школьный двор пустовал. Все разбрелись по комнатам после тренировок и либо отдыхали, либо делали домашнее задание. Все, кроме кучки тех самых высокородных, столпившихся поодаль, у опушки леса. Мне до них не было никакого дела, и я с чистой совестью и некоторой опаской собирался прошмыгнуть мимо. И даже именно так бы и сделал, если бы не одно «но».

Оно выглядело невзрачным худым пареньком в очках, которого я сразу узнал. Тот самый бедняга Максимов. И судя по всему, дела у него складывались не особо успешно. Кучка высокородных – хотя сейчас назвать их так язык не поворачивался – обступили одноклассника, а тот бегал между ними. Не сразу, но я все же понял, в чем дело. Эти засранцы отобрали у него очки и теперь играли в «собачку», перекидывая окуляры другу другу. Больше всего меня покоробило, что при этом присутствовали две девчонки, которые даже не пытались прекратить издевательства.

Сначала я хотел проскользнуть мимо. Кому нужно нарываться на неприятности на ровном месте? Тем более это те самые высокородные, с которыми Байков очень советовал не ссориться. К тому же пацанов четверо. Силы, мягко говоря, неравны. С другой стороны, на душе противно заскребли кошки. Представилось, что вместо того самого Максимова стою я и никто не вмешивается, чтобы мне помочь.

Вон пробежал рослый ученик с какой-то странной повязкой зеленого цвета на руке – видимо, второкурсник. Он бросил беглый взгляд на кучку у леса, но ему и в голову не пришло остановиться. Высыпали из столовой мои одноклассники и тут же поспешили к флигелю, делано не замечая высокородных. Нет, Максимову ждать помощи неоткуда. Почему мне кажется, что я об этом пожалею? Наверное, потому что так и будет.

Я изменил траекторию движения, направившись на дрожащих ногах к высокородным. Метров за тридцать меня заметили, и «игра» оборвалась. Теперь все, включая запыхавшегося Максимова, следили за мной.

– Чего-то хотел, разночинец? – насмешливо спросил Куракин.

Я сначала кивнул, а потом, пытаясь скрыть волнение в голосе, ответил:

– Хотел. Чтобы вы ему очки отдали.

– Ты что, страх потерял? – искренне удивился Куракин. – Можем помочь поискать.

Теперь все смотрели на меня с нескрываемым любопытством, как ученые на крысу, которая должна была умереть, но выжила. Но внимательнее всего за мной наблюдала Терлецкая, та самая красивая блондинка с холодным взглядом.

– Просто не хочу, чтобы ты издевался над ним.

– Я хочу, чтобы мы жили на радуге и ездили на единорогах, – мечтательно произнес Куракин. – Вот только их осталось всего восемнадцать в России, уж поверь, я знаю, о чем говорю. Так что лучше отваливай, пока я тебя в пыль не превратил.

– Ни в кого ты не сможешь его превратить, – спокойно ответила Терлецкая, не сводя с меня взгляда. – Из школы сразу вылетишь. Да и слабоват ты для таких преобразований.

– Светка, ты вообще на чьей стороне?

– Да ни на чьей. Просто скучно, а ты только и делаешь, что хвастаешься.

– Ладно, сейчас будет весело.

Я так и не понял, что за игры между этими двумя происходили. Да, честно говоря, не очень-то и интересовался. Да и Дуракин не дал мне времени поразмышлять. Он подскочил и что есть силы толкнул меня. Я попытался сделать шаг назад, чтобы не потерять равновесие, но запнулся и плюхнулся на спину под одобрительный хохот высокородных пацанов, лишь на траве поняв, что случилось.

Во время нашего разговора один из прихвостней Куракина зашел ко мне за спину и встал на четвереньки. Именно об него я и споткнулся. И, что еще важно, быстро заметил, что ребята хотят повторить трюк. Стоило мне встать, как Куракин снова бы толкнул.

Поэтому я перекатился в сторону и поднялся, стараясь игнорировать боль. Тело слушалось с трудом. Часовой бег по пересеченной местности наложил свой отпечаток. Но сейчас было кое-что поважнее: наказать обидчика.

Дядя Коля всегда говорил, что мужчина должен уметь постоять за себя. Неважно, сколько их, чем это грозит, но лучше, чтобы тебя отметелили один раз и ты сохранил лицо (фигурально, само собой), чем целым прибежать домой, поджав хвост. Потому что в этом случае издеваться будут постоянно. Жалко, что дальше разговоров у нас не зашло, хотя отчим мог кому угодно морду начистить. В этом я не сомневался. Мне сейчас эти навыки очень бы пригодились, чтобы отправить в нокаут Дуракина.

Хотя его смазливое лицо значительно помогло мне настроиться. Светлые волосенки прилипли ко лбу, карие глаза смотрели надменно, а тонкие губы изогнулись, обнажив белые зубы. Именно туда я и ударил.

Боль пронзила руку, током пройдясь по локтю. Если бы не закричал Куракин, я бы завопил сам. Лишь усилием воли удалось взять себя в руки, сделав вид, что все идет ровно так, как и задумывалось, и что именно такой удар я и хотел нанести.

– Ах ты падаль! – высокородный держался за окровавленный рот. – Ты хоть понимаешь, на кого руку поднял? Тебе не жить.

Меня обступили приятели нового врага. Один коренастый, но крепкий, с уже проклюнувшимся пушком над губой, угрожающе надвинулся, блеснув перед глазами золотым значком с воющим волком. Второй, с изображением на груди какой-то книги, явно насмотрелся фильмов с Брюсом Ли – он чуть присел, вытянул одну руку перед собой, а вторую завел за спину. Ему бы с дядей Колей познакомиться, тот тоже боевики с Брюсом Ли любил. У нас и VHS-кассеты остались, жалко, видик давно не показывал.

По всему выходило, что меня здесь сейчас будут убивать. Одно радовало: произойдет это все необычным магическим способом. И есть вероятность, что от Кузнецова Макса не останется даже следа. Спасение пришло, откуда не ждали, от той же Светланы Терлецкой, неожиданно вступившейся за меня:

– Саша, это не по правилам.

– К чертям правила, – отмахнулся он одной рукой, а второй все еще держась за кровоточащий рот.

– Хочешь, чтобы тебя отчислили? Что тогда скажет отец?

И Куракин замер. Еще несколько секунд назад он хотел разорвать меня на части, а теперь задумался. Видимо, представлял, что говорит отцу.

– Можно сделать все по чести, – сказала Терлецкая.

И по безобразной улыбке Куракина (кстати, серьезного вреда я ему не нанес, лишь губу разбил, и кровь теперь залила зубы) стало понятно, что ничего хорошего мне ждать не придется.

– Как зовут? – с вызовом спросил Дуракин, в мгновение преобразившись. Он выпрямился и пытался отыграть какого-то важного типа.

– Кого зовут? – не понял я, потому что колени после удара еще дрожали.

– Тебя как зовут?

– Макс.

– Фамилия?

– Кузнецов.

– Максим Кузнецов, при свидетелях, для восстановления моей чести, я вызываю тебя на дуэль до обильного кровотечения или увечья. Предлагаю выбрать оружие, которым мы будем биться, либо место проведения поединка. Ответ необходимо дать в течение следующих двадцати четырех часов одному из моих секундантов, – он показал на своих приспешников.

Не сказав больше ни слова, Куракин коротко кивнул и, взяв под ручку Терлецкую, отправился в сторону нашего флигеля. Остальные высокородные послушно поплелись за парочкой, оставив меня и Максимова тихо обтекать.

– Спасибо, – очкарик наконец пришел в себя.

– Да не за что, – я не мог оторваться от спин уходящих.

– Что значит «не за что»? Тебе только что бросил вызов самый опасный из возможных дуэлянтов! Все знают, что Куракин – один из лучших стрелков в мушкетном клубе, а фехтованию высокородные обучаются с детства. У тебя против него ни единого шанса.

Глава 7

– Я же тебе говорил, не лезть к высокородным, – Байков почти бросил ложку в тарелочку с творогом.

Выдержке Димона можно было лишь позавидовать. Он разразился бранью (впрочем, весьма цензурной) еще вчера, после того как я рассказал о случае с Максимовым, и замолчал. Будто вновь обиделся на то, что его новый сосед подставился.

Хотя причиной мог быть и скудный завтрак. Как я уже понял по фигуре нового товарища и его кислой мине при виде блюд в столовке, больше, чем учить жизни, Байков любил покушать. И именно этого домовые-зожники (хотя те действовали не по собственной прихоти) его и лишали. Поэтому вид творога с фруктами и орехами на завтрак вогнал Димона в последнюю стадию древнерусской тоски. А тут гляди, какой удачный повод ее выместить на том, кто рядом сидит. Ну и я, справедливости ради, вполне этого заслуживал.

– Говорил, – подтвердил я, не отрываясь от тарелки. Если Байков доедать не будет, надо у него забрать этот творог. Вкуснота неимоверная.

– Почему ты меня не послушал?

– Потому что они издевались над ним, – я указал грязной ложкой на Максимова и сразу же пожалел о резком движении. После вчерашней пробежки болели почему-то не только ноги, но и все тело.

Что до Мишки, то он официально был взят под мое неокрепшее крыло. А чего, в самом деле, мне теперь бояться? Дуэль почти на ровном месте я уже схлопотал.

– Да, это, конечно, неприятно, – сморщился Байков, – но можно было сходить за учителями.

– Димон, ну чего ты фигню порешь? – начинал злиться Рамиль. – Сам же знаешь, они не тупицы. Мишку не били, очки в порядке, получается, слово благородных против нашего. Тебе сказать, как большинство учителей относится к выходцам из обычных семей?

– Не все же, – вяло ответил Байков, ковыряя ложкой творог.

Воцарилась мертвая тишина, которую сразу же разорвал смех через несколько столов. Куракин и компания находились в превосходном расположении духа. Разве что только Терлецкая выглядела непробиваемой и немного отрешенной. Что-то в ней, определенно, было.

– Макс, ты опять пялишься, – зашипел Байков.

– Он, похоже, еще и на Терлецкую глаз положил, – со вздохом заявил Рамиль. – А еще только вчера про Тихонову спрашивал.

– Я чисто с информационной точки зрения, – пожал плечами я. – Надо же узнать, с кем придется учиться.

– Только интересуешься ты сплошь про девчонок, – хмыкнул долговязый сосед. – И начал почему-то с буквы «Т».

– Про Терлецкую и думать забудь, – Байков серьезно посмотрел на меня. Наверное, так глядит отец на расшалившегося ребенка. – Они с Куракиным помолвлены. Как только закончат школу – женятся.

– Что-то я неземной любви между ними не заметил.

– Какая там любовь? Куракины контролируют весь рынок одомашненных неразумных магических существ, под Терлецкими – производство и продажа боевых артефактов. Союз обещает быть сильным. Я слышал, конечно, что отец Куракина…

– Дуракина, – перебил я Диму, – давай называть людей своими именами.

Забавно, но на лице Байкова впервые за все это время появилась мимолетная улыбка. Сейчас он стал похож на обычного полноватого пацана, а не на главу фамилии, обремененного таинственными заботами.

– Хорошо, так вот, отец Дуракина хотел породниться со Смолиными. Те отвечают за…

– Разумных магических существ, – вспомнил я, ведь читал как раз накануне.

– Точно, – подтвердил Байков. – Только у Смолиных нет девчонок на выданье. Сплошь пацаны.

– Ясно, а Дуракин оказался таким страшным, что никто из Смолиных брать его замуж не захотел, – подытожил я.

Впервые за сегодняшнее утро за нашим столом полностью была разрушена атмосфера отчаяния. Внезапный хохот привлек ненужное внимание высокородных. Те искренне недоумевали, почему жертва, которая должна трястись в ожидании смертного часа, так весело себя ведет. Куракин даже решил напомнить мне, что в обозримом будущем ничего хорошего меня не ждет. Сделал он это незамысловато – провел большим пальцем себе по горлу. Фу, как некультурно… А еще представитель древнего рода.

Однако определенные волнения и правда были. Перед тем как войти в столовую, Максимов передал мне здоровенную книжку «История дуэлей за четыре века», которую он взял вчера вечером в библиотеке. Мишка даже подчеркнул карандашом нужные места (вот ведь вандал), чтобы мне удобнее было читать. Одним словом, принимал всяческое участие в скором поединке с Куракиным, видимо, чувствуя в определенной степени в этом столкновении и свою вину.

– Теперь он будет за тобой повсюду таскаться, – еще раньше заметил Рамиль. И оказался как нельзя прав.

Мишка не отходил от меня ни на шаг. Может, чувствовал себя защищенным в присутствии разночинца, бросившего вызов высокородным. Может, просто ждал возможности в очередной раз услужить своему спасителю. И это была не фигура речи. Стоило мне лишь поднять взгляд, как я встречался глазами с Максимовым, весь вид которого свидетельствовал о готовности служить до гробовой доски. Нет, Байков, похоже, прав: надо было сходить за учителями.

Меня спасли уроки. А если быть точнее, Зыбунина. Мишка сунулся к ней с просьбой пересесть, однако получил категоричное «нет» и грустно отбыл восвояси, на первую парту. Не знал, что так буду рад своему учебному соседству.

Кстати, о Зыбуниной. За прошедшие сутки она невероятно преобразилась. Непослушные волосы оказались расчесаны и скреплены заколкой. Школьная форма сидела ровненько, воротник застегнут на все пуговицы. Да и сам взгляд Зыбуниной как-то изменился: зеленые глаза стали больше, что ли? Блин, да ведь она красотка!

– Привет, – сказал я. – Спасибо, что не поменялась с Мишкой. А то весь мозг с утра съел.

– Привет, не за что, – ответила она, замявшись.

Видимо, хотела сказать еще что-то, но промолчала. А вскоре начался школьный день, стартовавший с обычных общеобразовательных предметов (нарисовалась физика), и я без зазрения совести открыл толстенную книжку по дуэлям. А что? Физика – она никуда не денется, а драться с Куракиным предстояло буквально на днях.

«Когда речь идет о вооруженном поединке, целью которого стоит необходимость удовлетворить желание одного из дуэлянтов, то необходимо понимать самое важное: нельзя вызвать к барьеру любого не понравившегося вам мага…»

На этих строчках я даже приободрился. Может, Байков ошибался, и все не так уж и плохо?

«Дуэль оправдана лишь в том случае, когда поругана честь одной из сторон, либо участвующий желает защитить честь третьего лица. В случае, когда обвинения не обоснованы и некто намеренно занимается бретерством, пострадавшая сторона может обратиться за защитой с соответствующим заявлением в Конклав…»

Вот тут я сник. Удар по зубам высокородного, да еще в присутствии его невесты, – уж всяко веский повод вызвать на поединок. Только теперь я понял, почему Куракин и компания выбрали своей целью Максимова. Потому что беззащитнее объекта трудно было придумать. Что он мог? Если только вызвать Куракина на дуэль. Так это было бы откровенное самоубийство.

«В случае дуэли между благородными условия поединка могут оговариваться. Дуэль с разночинцами всегда происходит по правилам дуэльного кодекса…»

Так-так, а это у нас где? Вот.

«Поединок между магами может осуществляться любым из колющего, огнестрельного или метательного видов оружия, способных нанести серьезный вред или повлечь за собой смерть одной из сторон. В данном случае применять можно лишь защитную магию. Поединок может быть остановлен в случае обильного кровотечения или увечья одной из сторон. Смертельные дуэли, как правило, редки и осуждаются обществом».

Я поглядел на черно-белые картинки: шпаги, старинные пистолеты, мушкеты, арбалеты, метательные ножи, даже праща. Это вообще из какого века? Нет, Байков абсолютно прав: у меня нет ни шанса.

Далее шли виды стоек, количество шагов и выстрелов, да много чего еще. Большая часть книги была посвящена конкретным поединкам и их разбору по разделам. Основные главы занимал огнестрел, далее шло холодное оружие (оказывается, в южных губерниях России частенько дрались и на кинжалах), а метательные замыкали тройку. Оно и понятно: время луков и арбалетов безвозвратно ушло.

Чем больше я читал, тем больше портилось мое настроение. На первый взгляд, не существовало ни одной лазейки, чтобы спасти будущего великого мага, меня, то есть. Я лишь нашел небольшую отсрочку.

Как и сказал Куракин, по кодексу ответ я должен был дать самое позднее через сутки. Кто бросал вызов – лишался права выбора оружия или места проведения. Я могу выбрать: либо чем драться, либо где это произойдет. Насколько помню Козловича, он говорил, что для поединков у них существует отдельное место. Соответственно, надо выбрать оружие, что и должно было стать моим преимуществом. После этого у нас будет еще три дня для самого поединка.

Я так увлекся, что даже не сразу понял, почему все встали и принялись шумно переговариваться.

– Максим, у нас перемена, – объяснила Зыбунина. Она поджала губы и добавила: – Если ты хочешь, я могу наложить защитные чары для твоей дуэли.

– Защитные? – еще витая в области поединков, переспросил я.

– Я не так сильна в них, как моя мама, но кое-что могу. Они помогут хоть как-то уберечь тебя.

– Спасибо. Нет, честно, спасибо, Катя.

Зыбунина улыбнулась и почему-то покраснела. Чего это она? Я хотел было вернуться к книге, однако тут в аудитории появился прелюбопытный персонаж. Невысокий поджарый мужчина с длинными волосами и чуть съехавшим набок носом тащил внушительную тележку, накрытую темным полотнищем. При его появлении все ученики вытянули шеи, прям как сурикаты, увидевшие опасность. Только в данном случае это скорее можно было назвать любопытством.

– Три вида существ, которые водятся в наших широтах, – начал незнакомец без всякого предисловия.

По всей вероятности, это был учитель «Мифологии родного края», по крайней мере, так значилось в расписании. Стоило ему заговорить, как все без лишних слов сели на свои места.

– Не было же звонка на урок еще, – шепотом возмутился я.

– Это Петрович, – объяснила Зыбунина тоже вполголоса, – он всегда начинает и заканчивает, когда захочет. Ты лучше сам смотри и слушай.

Говорил Петрович быстро, сфокусировавшись на одной точке посередине учительского стола, словно там была написана вся лекция. При этом я не заметил ни единого смешка или шороха. Все действительно слушали странного учителя.

– Кикимора.

Петрович сдернул часть полотнища, и нам предстало любопытное существо в клетке. Крохотное, с короткими ногами, неестественно длинными и мохнатыми руками и огромной головой, оно, казалось, состояло из множества веток. Кикимора пучила желтые глаза, вертела длинным носом, постоянно задевая им клетку, и быстро перескакивала с места на место.