Шмары шпики и лимоны зелени

– Есть кто еще? – крикнул в азиатски широкое лицо.

Она замотала лохматой темной головой. И завыла в голос:

– Там!.. Там еще!..

Хрен их, богачей, знает! Да и некогда ему было заморачиваться!

Он сорвал с кровати простыни, связал их и выскочил взглянуть на лестничную площадку. Женщина из-за его плеча с ужасом глазела на пылающую уже вовсю лестницу.

– Окна ведь не открываются? – на всякий случай уточнил он.

– Нет!.. – простонала она. – Весь закрыт!..

– Ну и как быть?! – прорычал он, едва сдерживая ярость на всех этих тупо богатых и трусливых. Огонь на лестнице уже гудел, словно в печной трубе, опаляя лицо. Спуститься уже не было никакой возможности.

– Тут еще!! – почти гневно, в истерике крикнула женщина, дергая его за рукав. – Надо найти!!

– Где? Кто? Где еще?

– Другой комната!.. Там он спит!.. – она продолжала истерично цепляться за его одежду.

Серега затащил ее назад в комнату, и толкнул к окну. После этого метнулся в другую комнату через площадку на лестнице.

На кровати, зарывшись с головой в одеяло, спал некто крупный. И никак не желал просыпаться. Серега сперва просто тряс, затем, уже зверея, стянул одеяло с головы.

Заспанное широкое лицо туповатой блондинки:

– Что надо?.. Ты кто?..

– Быстро собирайся!! Надо на улицу!!

– Что ты кричишь?! И кто ты такой?!

Разговаривать было некогда, он схватил ее за руку и потянул из комнаты. Блондинка что-то мычала, возмущаясь. Но смолкла, увидев мечущийся огонь на лестнице, быстро вернулась и выхватила плотно набитый рюкзак из шкафа. Он затащил ее к подруге по несчастью. Или родственнице. Вместе с рюкзаком.

Стал судорожно выдергивать ящики из комода. Вываливая из них тряпье, он со всего маху швырял ящики в окно. Оно не подавалось. И ничего особо тяжелого в жутко задымленной спальне не наблюдалось. Тогда он скинул все с прикроватной тумбы и приподнял ее, оказавшуюся все же цельнодеревянной. С диким воплем грохнул ей в пластик. Рама окна слегка погнулась. Вынув последние ящики из комода, он поднял и его. Рыча как дикий зверь, он долбанул комодом – тяжеленным дубовым комодом. И в окне образовалась вполне пролазная щель. Ударами своих говнодавов слегка расширил проход. И обернулся к тихо уже рыдающим, обнявшимся на полу женщинам. Он уже забыл, где оставил связанные простыни. Но они нашлись под ногами. Он обвязал брюнетку по поясу и, не смотря на отчаянные вопли и яростное сопротивление, высадил за окно. На вису та сразу обмякла, прижимая рюкзак к груди. И когда она успела его прихватить?!

– Отвяжись! Отвяжись, мать твою! – гаркнул он вслед ставшей уже на бетон отмостки девке.

Но та только смотрела, разевая рот и хлопая глазами, как только что проснувшаяся. Тогда Серега примотал свой конец к крану на батарее и подтолкнул вторую женщину:

– Давай, лезь! Я тут придержу!

– Нет, я не могу!.. А это точно выдержит? – уже взобравшись на подоконник, впилась она в него стальными лезвиями серо-голубых глаз, как у подозреваемого на допросе.

– Лезь давай!! – он почти столкнул ее за окно. Поскуливая как щенок, женщина зависла на простыне. – Спускайся, мать твою!! – уже выходя из себя, гаркнул он. Потому что пластиковые трубы отопления, как ему казалось, вряд ли выдержат долго ее вес. А дверь уже потемнела и пошла пузырями от жара за ней. Он явственно слышал гул и треск огня в доме.

Но для него самого пролаз оказался узковат, пришлось еще бить из всех сил ногами и снова комодом. Когда он все же смог выбраться, из окна, откуда он только что вылез, в небо рванулся мощный поток пламени.

Брюнетка в желтом махровом халате обняла блондинку в ночнушке, чтоб согреть. Но и рюкзак не отпускала. Серега направился к ним.

– Ну ладно, ребята… – демонстративно откашлявшись, хотел, было, он попрощаться.

Женщина обернулась. Ее азиатские глаза смотрели в разные стороны, то правый, то левый на него по очереди, к тому же были разноцветными – левый в отличие от правого, карего, был зеленым. Она взлохматила короткие прямые волосы и, как ни странно, улыбнулась:

– Как твой имя? Как зовут?

– Меня никак не зовут, я сам прихожу! – подмигнул он и пошел прочь, слегка прихрамывая на правую ногу.

Пошел он не в сторону своего убежища – не хватало еще обнаружиться перед чужими! Так по глупости подумал он. И влип в еще большее дерьмо. Как обычно. По пути к шоссейке на улице Мира встретилась громогласная Пожарка. Малиновая машина, переваливаясь на ухабах, непрерывно сигналила. Обернувшись, он еще раз изумился мощному столбу дыма и пламени из дома. Неужели он только что был там?! Из дворов на улочке выходили люди – в основном старики. Сереге было очень неуютно под их настороженными взглядами. Добродушный на первый взгляд пузанчик с седыми усиками шагнул ему навстречу, держа, впрочем, дистанцию:

– Привет! Не знаешь, там люди пострадали?

– Не знаю, не видел! Я с болота топаю.

Пузанчик тут же отвернулся на пожарище.

Он уже почти добрался до Мира, когда с асфальта свернуло и такси – синяя, слегка потрепанная "ауди". А затем и микроавтобус полиции. При виде бомжа эти всегда тормозят.

– Эй! Ступай сюда! – окликнул его молодой блондин в кожанке из-за приоткрывшейся двери.

– Я, что ли?

Блондин нагловато ухмыльнулся:

– А то кто же?! Имя! Фамилия! Документы имеются?

– Сергей Вронский. А что надо-то?

– Ты идешь от пожара. Можешь что-то сказать об этом, Сергей Вронский?

– Пожар и пожар, что тут говорить?!

– А ты откуда вообще идешь-то?

– Да у меня там пара донок на озере стоит, проверял. Ни хрена не попалось.

– А где живешь?

– На Дунаевского. Недалеко тут.

– Где работаешь?

– Разве не видно, что я старый уже? – он снял кепку, демонстрируя седину. – Да и нет в Бологое работы давно уже никакой!

– Иди-ка, старый, сюда! Прокатишься с нами немного!

Он пожал плечами и влез в автобус. Кроме наглого блондина, представившегося Григорием Шапошниковым, в салоне была рыжеволосая девушка в форме и защитной маске. На коленях у нее был раскрытый ноутбук. Едва за ним закрылась дверь, они тронулись.

– Ни хрена себе полыхает! – сказал водитель, крупный, полноватый брюнет, не оглядываясь.

Блондин усмехнулся, сверкнув холодным взглядом на Серегу:

– Это не ты постарался, а?

– В смысле? Не я ли дом поджег? Нет, не я!

– И не видел кто?

– Не видел.

Они остановились перед распахнутыми уже воротами. Серега выбрался из салона после нагловатого блондина-оперативника. Рыжеватая в форме вылезла тоже с ноутбуком под мышкой.

Пожарка стояла уже во дворе, мужики в брезентовых робах и касках суетились вокруг и поливали из брандспойта в уже выбитые окна. Однако островерхая малиновая крыша все ж со стоном и грохотом рухнула вовнутрь, шумно взорвавшись целым облаком искр и темных газов.

Опер подвел разноглазую хозяйку в махровом халате с ее спутницей уже обернутой каким-то одеялом. Его напарница в форме раскрыла комп и начала дознание. Но несчастные были сильно подавлены, не сразу понимали, чего от них хотят. Лишь разглядев рядом Серегу, оживилась, радостно подавшись к нему, молодая брюнетка:

– Вот! Вот этот парень! Он нас спас! Вытащил нас из дома! Спустил на простынях!..

Примерно через час, выпотрошенные допросом, женщины уехали на синем заждавшемся их "ауди". Серега так и не понял, что произошло между всеми этими потерпевшими и служащими, но его вдруг сковали наручниками и толкнули в микроавтобус. Молодой ментяра-блондин с ухмылкой устроился напротив, холодный взгляд бледно голубых глаз впился в усталые глаза Сереги:

– Ну, так что, будем признаваться или как?

Серега усмехнулся, откидываясь на спинку:

– И в чем я должен признаться? В браконьерстве? Так я даже и не поймал ничего!

Блондин тоже ухмыльнулся:

– Ладно, Сергей Вронский, переночуешь у нас, станешь сговорчивей! Пожарники утверждают, что там был явный поджог! Вот акт! – он потряс своей папочкой. – Тебе не отвертеться!

Серега рассмеялся:

– Ну, это же просто удача! Давненько мне так не везло!

Влезающая в этот момент следачка с ноутбуком, расширила красивые карие глаза поверх маски на коллегу, ничего не понимая.

– У нас есть подозреваемый! – пояснил тот.

5. Кабысток

(немного раньше)

Он набрал вокзал, но дама с противным до изжоги голосом легко его отшила, объявив, что ТАКИХ справок по телефону не дают. Надо было собираться. Оделся как шпион в длинный серый плащ и шляпу с узкими загнутыми полями. И лицо прикрыл многоразовой черной санитарной маской. А руки – кожаными перчатками.

Еще раз уже за рулем своего старенького синего "форда" просмотрел список жертв, им самим некогда и составленный:

1. 3-е октября 2015 года – Швецов Григорий Матвеевич, 28 лет, бармен ночного клуба "Радуга" в Боровичах, там же и проживал. Найден в Кафтино Бологовского р-на в доме на продажу (замок взломан).

2. 5-е января 2016 года – Синельников Геннадий Иванович, 20 лет, больной шизофренией инвалид из города Удомля, найден в пригороде Удомли, в съемной квартире, где и был прописан. Мать находилась в отъезде.

3. 17 марта 2017 года – Куренков Степан Григорьевич, 16 лет, спортсмен-футболист из Осташкова, там же и найден на самой окраине в нежилом доме.

4. 3-е ноября 2017 года – Феропонтов Андрей Алексеевич, 19 лет, студент Тверской медакадемии из Старицы, найден в Великом Новгороде, в мотеле для дальнобойщиков.

5. 1-е июня 2018 года – Суслов Георгий Павлович, 24 года, безработный танцор из Санкт-Петербурга, найден в Волосово, в доме на продажу.

6. 11-е января 2019 года – Горцев Алексей Федорович, 27 лет, доцент кафедры прикладного искусства Московской художественной школы, найден на окраине Яхрома, в дачном домике давно умерших хозяев.

7. 17 мая 2019 года – Яров Алексей Иванович, 22 года, студент МГУ, сам из Клина, там и найден на окраине в лодочном сарае, правда, с жилым помещением на чердаке.

8. 7-е января 2020 года – Левчук Анатолий Сергеевич, 42 года, питерский предприниматель (торгует озерной рыбой), женат, детей нет, найден в гостинице "Астра +" в пригороде Санкт-Петербурга.

Итак: два случая в Подмосковье, два в Санкт-Петербурге, остальные по одному на разных направлениях. Только бы совпало, только бы догадка оказалась верна! Он весь извелся от нетерпения, почти бежал заводить свой старенький "форд".

Наконец подкатил к ж-д вокзалу.

К двум работающим кассам были очереди человек по пять-шесть, он подошел к Справочному:

– Здравствуйте! Мне необходимо встретиться с руководством вокзала! – показал раскрытое удостоверение, утаенное при отставке.

– Второй этаж. Лестница перед камерами хранения.

Директор, плотная невысокая блондинка с замысловатой прической и в цветастой маске не соизволила даже выйти из-за стола.

– Что угодно?

– Мне необходимы списки пассажиров с января 16-го года.

– В каком направлении?

– В разных. Я дам даты. Только по этим дням. Необходимо методом сопоставления выявить человека, покупавшего билеты. Были ли такие, кто приобретал именно в эти дни, в ту и ту дату один и тот же тип? У вас имеется такая программа?

Блондинка нажала кнопку селектора:

– Клавдия Михайловна! Сейчас к вам придет следователь, будьте добры, дайте ему информацию!

Клавдия Михайловна оказалась сухой как вобла в квадратных очках, явно старой девой. Без маски и перчаток. Она внимательно изучила удостоверение.

– Покажите лицо, Матвей Егорович! И зачем вам это надо?

Он сдернул маску.

– Разыскивается человек, ездивший с вокзала.

– Маньяк?

– Ну почему сразу маньяк?! Просто жулик!

Она подняла со стола листочек с выписанными датами:

– Думаете, мы тут не в курсе, что по этим дням людей убивали?!

Старый сыщик изобразил змеиную улыбку, когда глаза холодны, а губы принудительно растянуты.

– К сожалению, у меня нет полномочий подключать вас к расследованию, Клавдия Михайловна! Просто сопоставьте списки и выявите одних и тех же по названным дням!

Она надула губы и насупилась, включая компьютер.

– Пожалуйста! У вас есть два совпадения. Первое – 17 марта 2017 года до Осташково, 3-е ноября 2017-го до Новгорода и 1-го июня восемнадцатого года до Санкт-Петербурга ездил некто Синельников Геннадий Иванович двадцати лет, прописанный…

– Не надо, у меня есть данные! – прервал он.

– И второе: 11-го января 2019-го до Яхромы, 17-го мая того же года до Клина и 7-го января двадцатого до Санкт-Петербурга ездил некто Суслов Георгий Павлович двадцати четырех лет. Пока все совпадения по указанным датам.

– Огромное спасибо! Вы очень помогли следствию!

– Значит, вы переловите этих маньяков?

Он позволил себе усмехнуться в ее квадратные очки:

– Возможно, вы будете расстроены, но этих людей просто нет.

– Как же это?! Кто-то ведь убивал?! Кого же нам опасаться?

– Опасайтесь коронавируса и жуликов-торгашей в магазинах! – не мог же он сказать этой старой деве, что Синельников Геннадий Иванович, когда покупал билет, был уж почти год как похоронен! Как и Суслов Георгий Павлович в момент покупки билетов. – И еще вопрос – эти несуществующие пассажиры должны были сразу или на следующий день отъехать из мест назначения! Вопрос – куда?

Клавдия Михайловна насупилась:

– Это ведь не в наших базах! – вздохнула. – Но только для вас! Вот! 17-го марта и 2-го ноября семнадцатого года Синельников брал билеты до Бологое. Как и Суслов!..

– Спасибо! А с камер наружного наблюдения на эти даты…

– Это к Службе безопасности!

Увы, бывшие коллеги из транспортной полиции так долго записей не хранили, объяснив это скудостью средств – каждый месяц приходится все стирать и записывать туда же. Дали бы еще пару десятков чипов памяти на участок, хранили бы дольше!

Короче, снова тупик. Этот гад использовал паспорта или другие удостоверения убитых им парней. Но добирался только до Бологое, где вероятно и проживал. Или проживал в Твери, а туда… Нет, скорее наоборот! Он жил в Бологое, а в Твери либо трудился, либо учился, если учитывать возраст пострадавших. Утешало еще и то, что катались он или она по железной дороге, значит не так уж и состоятельны материально. Возможно.

Что известно о Бологое? Пара попсовых песенок, уже почти позабытых: "Между Ленинградом и Москвой!.." Середина пути по Октябрьской железной дороге между крупнейшими российскими городами, беднейшее захолустье. Говорят, когда-то царь Александр II любил там охотиться на крупную дичь. В том числе и на северных оленей!

Дома он сразу же достал карту и расстелил ее на столе. Черт! Как он раньше не заметил?! Это же как дважды два! От Бологое расходится пять железнодорожных направлений: Москва, Санкт-Петербург, Великий Новгород, Псков, Ярославль. В Революцию Николай II развернул свой поезд в поселении Дно, где подписал Отречение, а в Бологое ему отказали в паровозной бригаде. Не хотели пропускать монархисты, коммунисты или уж хрен знает кто!

6. Виола

(немного раньше)

Она никак не могла поверить своему счастью – СВОБОДА! Это поначалу. К тому же все тут было весьма условно. Но и то! Десять лет она проработала в тюремной столовке, возвращаясь в опостылевшую ХАТУ. В камере их было пятеро: прачки, поварихи и медички. Дружить тут было не принято, так, чифирили по утрам, сплетничали и мечтали о свободе нос к носу в ПРОХОДНЯКЕ между ШКОНКАМИ. Разумеется, стучали друг на друга – раз в неделю каждую таскали на ковер к главному оперу.

Это ПЯТЕРИК в начале. Потом еще ПЯТЕРИК на поселке – та же столовка, только вход с улицы. И ночевки в общаге рядом с тюрьмой.

Теперь все. Отмучилась. Вместе со справкой об освобождении вернули паспорт с бологовской пропиской, заработанные деньги и тюк ненужных по лету вещей: красный китайский пуховик, какие-то кофты, штаны, теплое белье…

Выходить было немного страшновато. Тем более что на воле ее никто не ждал.

Тогда еще, в камере, она, бывало, мечтала перед сном, как пройдется по летнему, залитому солнцем Бологое. Без конвоя, без обязательств и требований, вся дисциплина по боку! От этого ощущения кружилась голова и слабели колени. И еще – было страшно. Да, страшила неизвестность. Ведь на воле ее никто не ждал.

Было серое майское утро, низкое небо давило, затрудняло дыхание. Ей хотелось заплакать от избытка чувств. Улочка, куда выходили из тюрьмы, была пустой. Почти пустой – к ней неспешной походкой приближался высокий белобрысый парень, остриженный наголо. Абсолютно незнакомый. Подойдя почти вплотную, он подмигнул.

– Я от Зюйд-Веста.

Она опешила. Потому что изо всех сил старалась забыть ту малявную тюремную переписку и долгий, слишком долгий ГРЕВ. И знала, что так делать нельзя, ни в коем случае нельзя!

Еще при реальной отсидке она иногда подменяла раздатчицу Клавку Каблуковскую. И подавая в кормушку шлемки с кашей, иногда получала крошечные записочки. Почти всегда это были выражения восхищений ее внешностью. И предложения познакомится. А однажды в маляве спросили, какие конфеты она любит. Предлагалось просто сказать это в кормушку их камеры. Она посмеялась и выбросила из головы.

Но через неделю пришлось опять раздавать, и из темноты камеры свистящий шепот спросил:

– Так какие конфеты?

Виола растерялась.

– "Мишка на севере" подойдет? – в окошке показалась маленькая бледная рука спрашивающего.

Она пожала плечами и пошла дальше раздавать кашу в шлемки.

Но в тот же день вечером отворилась кормушка их хаты, ПОПКАРША тихо назвала ее фамилию. И сунула кулек.

На воле у Виолы оставался (тогда ещё оставался) отец, суровый пенсионер, и не менее суровая свекровь. Никаких передач и посылок она не получала. И не ждала их. Свекровь не могла простить смерть сына, а отец, вечный труженик, – просто судимость.

В шоке от неожиданности она приняла кулек, развернула. Там были конфеты. "Мишка на севере". Килограмма два, если не больше. Зэчки позади обалдели не меньше.

– Ну, ни фига себе!!

С тех пор она начала получать передачи. Ха-ха! Передачи из соседней камеры! А с гревом из ОБЩАКА пришло и уважение. Причем не только среди зэчек. Среди ментов еще больше. С ней сразу все захотели дружить. По "выходу на поселок" Виолетта стала получать пореже и уже с воли. Говорили, что Зюйд-Вест ОТКИНУЛСЯ.

А вот теперь откинулась и она сама.

Высокий белобрысый парнишка взял из ее рук пакет со шмотьем и кивнул на огромный черный внедорожник:

– Погнали!

За десять лет заточения она привыкла подчиняться. Поэтому просто вздохнула и полезла. Сначала было немного страшно. Но боялась она не уголовников, это была уже известная тема, она боялась неизвестности. Успокаивало лишь имя вора. Такими вещами в ЭТОМ мире не бросаются.

Ехали довольно долго. При этом парнишка, годящийся ей в сыновья, молча слушал музыку и жевал жвачку. На нее даже и не глядел. Однажды она все же осмелилась и спросила:

– А куда мы?..

Мальчишка широко улыбнулся:

– В любой момент можешь свалить! Никто держать не будет. Просто попросили поприсутствовать.

Она ничего не поняла, но снова подчинилась. Поприсутствовать так поприсутствовать!

Часа через полтора машина въехала во двор двухэтажного домика в дачном поселке, парень заглушил мотор и выбрался из салона. Отворил дверь и перед ней.

В просторном помещении с шикарным камином слева и длинным столом с лавками, за которым была и барная стойка справа, никого не было, как ей сначала показалось. Но от светящегося углями жерла камина к ним повернулась маленькая фигурка, закутанная в сине-черный клетчатый плед, сидящая на низком табурете.

– Здравствуй, Виолетта!

– Зрасьте… – она резко опустила голову, как провинившийся ребенок.

– Тебе должны были сказать, кто я… – у него была маленькая седая голова и усталые синие глаза.

– Зюйд-Вест?

– Да, – он суетливо помешал ложечкой в стакане с подстаканником, который держал в другой руке. – Ты, наверное, хочешь перекусить? – поднял взгляд на сопровождавшего, замершего у порога. – Вован, организуй даме похавать!

– Шашлык пойдет? – Виола даже не сразу поняла, что обращаются к ней.

Вор усмехнулся, поднимаясь:

– Что ты спрашиваешь?! Человек от хозяина! Сегодня еще пайку хавал! Неси что понажористей! – со стаканом в руке он направился к барной стойке. – Выпьешь?

Она пожала плечами, от неожиданности происходящего не зная, как и быть, направилась за ним. Легендарный вор в законе был ростом ей по грудь, седые волосы были очень коротко острижены, на лице почти без морщин выделялись пронзительные синие глаза да маленький безгубый рот. Он наполнил две стопки, одну двинул по направлению к ней по лакированному дереву стойки.

А она уж и позабыла, как пахнет спиртное, с некоторым испугом посмотрела на стопку. Старик же сразу и опрокинул посудину в себя. Занюхав рукавом тельняшки, что была под пледом, улыбнулся:

– Не употребляешь? Очень хорошо!..

От запахов и вида блюд, принесенных молчаливым Вованом на длинный стол, ей стало даже дурно. Все происходящее воспринималось как сладкий сон, она пока еще не осознавала, что уже на свободе, но это понимание уже толкалось в мозгу. Насытить отвыкший от ТАКИХ яств желудок оказалось не трудно, и времени это заняло совсем немного. Ерзая на неудобной лавке, она съела всего лишь половину шампура шашлыка с зеленью и кусочек пирожного с чаем. Притом что на нее никто и не смотрел, пока она ела – Зюйд-Вест вернулся к камину с раскуренной папиросой, а Вован опять исчез где-то в задних комнатах.

Но вот вор заметил, наконец, что она уже не шевелится, подошел и присел рядом.

Виолетта, наконец, набралась смелости:

– Ну и что?

– В каком смысле? – вскинул он жидкие белесые брови.

– Вы меня грели очень долго. Теперь, вот, встретили… Что вам надо?

Он хрипловато рассмеялся и закурил новую папиросу.

– Я хотел попросить тебя… Нет! Ты не думай, что грев был с умыслом! Нет! – он отошел к бару налил себе еще и тут же выпил. – Тогда еще я даже и не знал об этой девчонке! Но вот она – тут! Как снег на голову! Я не о тебе, есть еще одна такая! – налил еще и с полной стопкой в одной руке и папиросой в другой подошел к ней. – Сразу обрубаю все домыслы! Это не шлюха, как и ты! Это нужный мне человечек! Она тоже немало попарилась на нарах и тоже была там человеком! Мне кажется, вам есть о чем поговорить. Ты, конечно, немного постарше, но именно на это я и рассчитываю!

7. Кабысток

Рано утром дверь гостиничного номера в Бологое (где о коронавирусе будто и не слыхали), в котором остановился якобы коммерсант с видом на открытие своего бизнеса в городе, пенсионер Кабысток, тихо открылась. Матвей Егорович в тот момент выполнял упражнения древнекитайской гимнастики Цыгун, замедляющей старение и усиливающей потенцию, как уверяли дорогостоящие инструкторы. Он был одет в пестрый махровый халат поверх голубой пижамы и серые меховые тапочки из шкурок новорожденных оленят. Вопреки строгим наставлениям инструктора он повернул голову и отвлекся от внутреннего сосредоточения.

В дверях стояла юная блондинка в совсем коротеньком, по самые "не балуй", синем рабочем халатике и со шваброй и ведром. И кроме халатика на ней были только белые с золотом босоножки на очень высоком каблуке. Таком высоком, что на них не то что работать, даже и просто ходить было весьма затруднительно. Светлые с рыжинкой волосы ее были тщательно уложены в "естественный беспорядок", неровная челка падала на синие, с макияжем век, глаза, пухленькие губки с перламутровым цветом спермы слегка приоткрыты. На тонких, отнюдь не рабочих пальчиках густо теснились кольца и перстни из как будто драгоценных металлов и камней, а ногти были окрашены в разные цвета с какими-то даже инкрустациями. Одним словом это видение не было похоже на уборщицу в обычном понимании.

Матвей Егорович не успел даже и изумиться, просто замер с открытым ртом и

вытаращенными глазами, анализируя ситуацию.

– Ну, если… – стрельнула глазами очаровательная служащая.

– Да ничего! – неожиданно для себя воскликнул якобы коммерсант. – Я уже заканчиваю! – в прекрасных глазах ЭТОЙ "уборщицы" почему-то не хотелось выглядеть всевластным. – Уже даже и закончил! Можете приступать!

– К чему? – задало небесное создание вполне закономерный вопрос.

– Ну как? – он изумился он. – К этому самому!.. Ну, зачем вы пришли!

– Да?! – синие глазки лукаво сощурились, она отставила ведро со шваброй и быстро расстегнула халатик. Благо, пуговиц было мало – всего две!

После чего, удивительным образом удерживаясь на высоченных шпильках, продефилировала в комнату и сбросила на спинку кресла свое единственное рубище. Русые, почти незаметные волоски лобка были очень коротко острижены, а конусы грудей с розовыми сосками торчали боеголовками ракет разрушительной мощи.