Темные глубины

Немного подумав, он пригласил меня в ресторан «Мечта» на улице Рубинштейна. В ту же секунду я почувствовала, как у меня участилось сердцебиение. Ведь именно в этот ресторан пригласил меня Антон в день нашего знакомства, и именно там я впервые ощутила, как всё вокруг исчезает, и во всем мире остаемся только мы – он и я. Это воспоминание было совсем некстати, особенно сейчас, когда у меня в душе и так полный разлад. Дмитрий заметил мое состояние и предложил отправиться в другое место, на мой выбор. Но я вопреки здравому смыслу заявила, что хочу в «Мечту». Уже садясь в его автомобиль, большой мощный джип, я подумала, что всё к лучшему – клин клином вышибают. И тут же мне пришло в голову, что между Дмитрием и Антоном есть что-то общее – и это касалось не только выбора ресторана, но и предпочтения в автомобилях. Макс никогда бы не выбрал такой танк на колесах. И еще: в обоих чувствовалась сдерживаемая страсть, даже ярость. Эти параллели мне не нравились. Оставалось лишь надеяться, что Дмитрий, по крайней мере, не маньяк.

Однако, когда мы подъехали к ресторану, я ничего особенного не почувствовала. С Антоном мы были там летним днем и разместились за уличным столиком под большим красным тентом. Разумеется, в начале апреля ничего подобного не было, и мы вошли внутрь. Обстановка в ресторане была изысканной, но без лишнего пафоса, так что мне там понравилось. Свободные столики имелись, и нас быстро и красиво обслужили.

– Мне показалось, что тебе мой выбор не понравился, – подал голос Дмитрий. – Раньше приходилось здесь бывать?

– И да, и нет, – ответила я.

– Как это?

– Я была здесь летом и сидела за уличным столиком.

– Но не одна. – Я промолчала. – И не с Максимом. – Я опять не произнесла ни слова. – Кстати, вы с Максимом давно женаты? – продолжал проявлять любопытство Дмитрий.

– Три месяца, – ответила я и опомнилась. – Дима, это я должна задавать тебе вопросы!

Он усмехнулся:

– В тебе чувствуется столько противоречий, что просто не могу удержаться.

– В тебе противоречий не меньше, – парировала я и подняла на него глаза: – Ты ведь очень любил свою жену? Гораздо больше, чем хотел нам показать?

– Возможно, – ледяным тоном произнес он. – Но это в прошлом.

Я поняла, что дальше развивать эту тему не стоит, и спросила, предупредил ли он своих друзей и знакомых о том, что мы скоро свяжемся с ними. Оказывается, не предупредил и вообще сомневался, стоит ли это делать. Мол, нельзя ли как-нибудь выяснить всё приватно?

– Наше расследование не является официальным, так что его вполне можно назвать приватным, – не поняла я.

– Наверное, я неправильно выразился. Мне хотелось бы, чтобы оно было секретным, чтобы о нем вообще никто не знал.

– Но почему?! – изумилась я. – И как вообще мы сможем что-то выяснить о событиях восьмилетней давности, если не пообщаемся с их участниками?

– На то вы и сыщики, – буркнул он. – Я не хочу, чтобы кто-то из моего окружения знал, что проводится расследование, тем более что никакой помощи вы от них не получите. Все уверены, что именно я убил Валентина.

Оказывается, едва начав приходить в себя после выхода из тюрьмы, Дмитрий сказал своему другу-адвокату, что хочет возобновить расследование. Тот не только не поддержал его затею, но всячески пытался отговорить, считая это напрасной тратой денег и нервов. Еще один камешек в огород горе-адвоката.

– Допустим, мы найдем какие-то зацепки, – предположила я, – ты будешь готов к новому официальному расследованию и новому суду?

– Не уверен, – тихо ответил он.

– Тогда зачем?!

Он невесело усмехнулся:

– Я тоже люблю разгадывать загадки.

Мне стало не по себе. Похоже, он хочет найти убийцу для того, чтобы самому с ним расправиться.

– Собираешься устроить самосуд?

– Вряд ли, – усмехнулся он. – Мне в тюрьме не понравилось, да и здоровье уже не то.

Его ответ показался мне убедительным. Но ведь он не хочет официального расследования, для чего же тогда нас нанял? Все уверены, что именно я убил Валентина. Так вот в чем дело! Он хочет реабилитироваться в глазах друзей! У меня на душе полегчало, и я решила больше ничего не уточнять насчет его мотивации. Нужно искать убийцу.

Я по-прежнему считала, что очень важно установить, был ли у Ольги роман с Валентином, а также всё насчет ее поклонников, явных и тайных, это поможет разобраться с мотивами. Тем временем нам уже принесли горячее, но это ничуть не умерило мой пыл, я задавала и задавала вопросы. Звучала негромкая спокойная музыка, по залу неслышно сновали официанты, а мы, сидя друг напротив друга, продолжали разговор. Иногда у Дмитрия глаза вспыхивали опасным огнем, но ему пока удавалось контролировать себя. Я понимала, что информация, полученная от него, очень субъективна, но ведь с чего-то надо начинать.

По словам Дмитрия, Ольга была очень красивой, милой и юной. На нее обращали внимание все мужчины без исключения, и всем хотелось взять ее под свое крыло. В свое время так и с ним случилось. Ольга со школьных лет дружила с одноклассником. Его призвали в армию, и они собирались пожениться после его возвращения. Но она его не дождалась – вышла замуж за Дмитрия. Поначалу всё было просто замечательно, они любили друг друга и жили душа в душу. Он и не заметил, когда начались перемены. Ольга была не очень умной (слава богу, на этот раз он не упомянул о задержке в развитии и чрезмерной инфантильности), и это стало его раздражать, а скрывать свои чувства он не умел. Она обижалась, рыдала и закатывала истерики. Это раздражало его еще больше. Тем не менее, на людях она вела себя очень мило, и все были от нее без ума и отчаянно завидовали Дмитрию.

В том, что Валентин был влюблен в нее, он уверен, правда, не думал, что тот осмелится предпринять какие-то шаги к сближению. После того, как соседка насплетничала ему о визитах Ольги в дом Арзамасова, он очень жестко поговорил с женой. Она уверяла, что заходила к Валентину по-соседски, по-дружески и ничего между ними не было. Во время этого разговора Дмитрий сильно схватил ее за руки, так что остались синяки. Она подняла жуткий скандал, нажаловалась матери, и этот эпизод озвучила в суде, чем вбила последний гвоздь в крышку его гроба. Это же очевидное свидетельство его ревности к убитому! Но и на суде Ольга не признала своей связи с Арзамасовым.

– А ты с ним поговорил на эту тему? – прервала я его рассказ.

– Не удалось. Конечно, я отправился к нему, но в тот вечер его не было дома.

Потом Дмитрий остыл и посчитал для себя унизительным такой разговор. Впрочем, они вообще больше ни о чем не беседовали, один раз увидели друг друга через ограду между участками, но обошлись небрежными кивками. Видимо, Ольга успела ему нажаловаться и продемонстрировать свои синяки.

Насчет других поклонников Ольги Дмитрий ничего не знал наверняка. Она многим нравилась, но никаких изобличающих фактов у него не было. Его партнер Алексей Волков поглядывал на нее с вожделением, но его трудно за это осуждать. Примерно то же он мог сказать и о своих друзьях детства, в том числе и о своем адвокате Олеге Антипенко. Правда, был еще бывший жених. Вернувшись из армии, он пытался вернуть Ольгу. Но тогда у них всё было хорошо, и она решительно его отвергла. Дмитрий неожиданно усмехнулся:

– Но, разведясь со мной, она вышла замуж именно за него.

Сейчас Ольга жила с мужем и двумя детьми в доме матери в Сиверской. Весьма немалые средства, доставшиеся ей при разводе, ее мать по совету своего любовника, того самого адвоката по бракоразводным делам, куда-то неудачно вложила, так что они остались ни с чем, даже квартиру пришлось продать. Ольгин муж Никита Колосов работал водителем, и они жили на его зарплату, так как Ольга полностью посвятила себя семье.

Обед подходил к концу, но у меня вопросы не кончались. Меня интересовало, кому еще оказалось на руку его заключение в тюрьму и развод. Дмитрий просветил меня на этот счет. Алексей Волков, владевший тридцатью процентами транспортного предприятия, выкупил долю Дмитрия на пару со своим старшим братом. Авторемонтную мастерскую приобрел совершенно посторонний человек. Ольга сразу после суда переехала в Сиверскую, так что о том, пытался ли кто-то из общих знакомых за ней поухаживать, ему неизвестно. Дом Арзамасова перешел к его тетушке. Она с Дмитрием не здоровается, хотя прежде они были немного знакомы. Оно и понятно, она считает его убийцей племянника. В общем, в плюсе остались только Ольга с матерью и Волков. Впрочем, Ольге не пошли впрок капиталы Дмитрия, а вот у Волкова дела непрерывно идут в гору.

В ходе продолжительного обеда я получила очень много разнообразной информации и решила, что на сегодня хватит. Еще предстояло всё осмыслить. Дмитрий же выглядел так, будто только что одолел марафон, а не подкрепился в приятном месте и в приятной компании. Многие мои вопросы ему очень не нравились. Но чего же он хотел? Расследование убийства вряд ли может быть приятным.

– Жалеешь, что начал новое расследование? – спросила я, когда он уже расплатился за обед. – Еще не поздно прервать его.

Он пробурчал, что ничего прерывать не собирается, однако вспоминать те дни и впрямь неприятно, но раз без этого не обойтись, он готов отвечать на любые вопросы. Я ободряюще ему улыбнулась, он ответно улыбнулся, но его улыбка выглядела вымученной, а еще я заметила, как сквозь искусственный загар начала пробиваться болезненная бледность. Мне стало безумно жаль его. Я представила, каким он был восемь лет назад. Красивый молодой мужик, успешный, амбициозный, необузданный, привыкший держать всё под контролем. И вдруг он оказывается в ситуации, в которой ничего от него не зависит, более того, всё складывается против него, и никто не верит его словам, даже самые близкие. Он отчаянно пытается что-то изменить, надеясь на помощь друга-адвоката, но ничего не получается. Тюрьма подрывает его здоровье, а потом он начинает подозревать друга в недобросовестности, а то и в злом умысле, и предпринимает последнюю отчаянную попытку – нанимает частных сыщиков. И как поступаем мы? Мы начинаем с того, что подвергаем сомнению каждое слово. Я бы на его месте точно взбесилась.

Оказавшись за рулем, Дмитрий немного расслабился и сказал, что и представить не мог, что частным сыском могут заниматься такие красотки. Мне это слово ужасно не нравится, особенно, когда его применяют по отношению ко мне.

– Если ты думаешь, что сделал мне комплимент, то я так не думаю, – сухо сказала я.

Он заинтересованно взглянул на меня:

– Тогда извини. Просто слово красавица мне кажется слишком напыщенным. Но ты ведь действительно очень красива. – Я промолчала, и он после небольшой паузы спросил: – Так лучше?

Я рассмеялась:

– Пожалуйста, впредь воздержись от любых комплиментов. У нас чисто деловые отношения.

– Я ни на что большее и не претендую, – ответно рассмеялся он.

Дмитрий подвез меня к офису, где мы тепло распрощались, договорившись созваниваться в любое время, если в том будет необходимость.

Макс объявился только в шесть часов:

– Умираю, – слабым голосом прошептал он в трубку, – и не только от усталости, но и от голода.

Я на него сразу напустилась:

– Зачем ты так надрываешься? Никакой срочности нет. Преступление произошло восемь лет назад, так что несколько лишних дней ничего не изменят.

Оказывается, изменят. Следователь, по запросу которого прислали дело Климова, сказал Максу, что больше трех дней на ознакомление с делом дать не может. У него какие-то проблемы с начальником архива, а тот через три дня вернется из командировки. А в деле была куча томов, так что Максу придется забыть об отдыхе в ближайшие дни. Я кратко рассказала о своей встрече с Климовым. Ему не понравилось, что мы вместе обедали, но заострять на этом внимание он не стал и сказал, что сейчас сходит куда-нибудь перекусит и вернется в архив.

Я выдержала в офисе до семи часов и, придя домой, сделала легкую уборку, потом приготовила ужин – поджарила любимые котлеты Макса из трех сортов мяса и потушила овощи. Я так устала, что едва смогла отдать должное своей стряпне, после чего отправилась в ванную. Макс появился уже в одиннадцатом часу, с покрасневшими глазами и не в лучшем настроении.

– Расследование велось кое-как, – сказал он, усаживаясь за стол, – а защита и того хуже. Такое впечатление, что собрались одни дилетанты.

– Разве ты не можешь раздобыть копию дела? – поинтересовалась я.

Макс с возмущением ответил, что цифровой копии нет, а самостоятельно копировать тысячи листов некогда, да и никто ему этого не позволит. Спасибо, что разрешили хотя бы ознакомиться. Увидев котлеты, он сразу преобразился и, пылко поблагодарив меня, приступил к ужину.

Глава четвертая

Дни летели незаметно. Мы с утра до вечера были заняты работой – Макс изучал дело Климова, я наводила справки обо всех, причастных к нему, а в четверг мы посетили его очередного приятеля. Благодаря такой напряженной загрузке несанкционированные мысли о моих чувствах к Максу несколько потускнели, и наша личная жизнь вернулась в привычное русло. Я с нетерпением ждала вечера пятницы, чтобы встретиться с Машкой. В разговоре по телефону она показалась мне непривычно серьезной, и я не знала, чего ожидать. Машка очень оптимистичный человек, старается не зацикливаться на неприятностях, отчего иногда кажется мне легкомысленной и неглубокой. Она, в свою очередь, считает меня мрачной и закомплексованной личностью, которая не умеет радоваться жизни. Хотя бы отчасти она права. Однако такая оценка друг друга не мешает нам дружить уже много лет.

Вечером Машка появилась в нашей конторе. Макс всегда относился к ней с симпатией и любил побалагурить.

– Ну что, Марья, присмотришь за моей женой, пока я буду пополнять наш бюджет? – намекнул он на предстоящую игру в преферанс.

– Насчет пополнения бюджета не уверена, – отозвалась Машка, – но за твоей женой присмотрю, у меня не забалуешь.

Она отвечала вроде бы шутливо, но я чувствовала, что ей не до шуток. Что же случилось? Неужели Денис опять вспомнил свою прежнюю любовь? Несколько месяцев назад из-за этого они оказались на грани разрыва. Впрочем, он вроде бы этот вопрос для себя решил в пользу Машки, а она сделала вид, что ни о чем не догадывалась. Такое поведение для нее совсем не типично. У меня много приятельниц, но настоящая подруга только одна. Я всегда знаю, что во всем могу на нее положиться, и что для нее мои дела важны не меньше, чем собственные. Это дорогого стоит. Я так распереживалась из-за подруги, что о своих проблемах забыла.

– Куда пойдем? – спросила я. – В кафе или ко мне домой?

– Давай к тебе, не хочется всякой суеты. Устала.

Это заявление было столь необычным, что я разволновалась не на шутку. У Макса встреча с друзьями была назначена позднее, так что, распрощавшись с ним, мы отправились на Херсонскую, по пути заглянув в магазин. Мы молча вошли в квартиру. Я подогрела котлеты с овощами, Машка нарезала салат, и за это время мы почти ни слова не сказали друг другу. Только сделав глоток мартини, она произнесла:

– Кажется, я больше его не люблю.

Я ожидала услышать прямо противоположное, что Денис опять смотрит налево, но в Машке была уверена на сто процентов, ведь она боготворила мужа!

– Что он опять учудил? – спросила я.

– Ничего. Говорит, что любит и хочет ребенка.

– Но ведь и ты хочешь ребенка!

– Теперь не уверена.

Это было что-то немыслимое. Машкины чувства всегда казались мне преувеличенными. Может, и сейчас она преувеличивает? Просто устала и за что-то обиделась на Дениса, и ей кажется, что любовь ушла. Я донесла до нее свои мысли, но она не согласилась: «Понимаешь, говорила она, теперь я смотрю на него и вижу совершенно чужого человека. Даже понять не могу, как мы целый год прожили вместе. Ты же знаешь, прежде у меня ни с кем таких длительных отношений не было, да еще официальных». Затем стала всхлипывать: «Не думала, что я такая злопамятная. Но не могу простить измену, не верю ни одному его слову. Больше не хочу так жить». Я ощущала ее боль, как свою собственную, и мне были понятны ее терзания. По счастью, у нас с Максом так далеко не зашло. Он не кажется мне чужим человеком, он мне очень дорог, и подчас я испытываю к нему нежность и даже нечто большее. Хотя…

Я и не заметила, как стала рассказывать Машке о своих проблемах. Я замкнутый человек, редко раскрываюсь. У меня внутри будто стоит фильтр, через который я пропускаю информацию собеседникам. Причем, для каждого свой фильтр. Я это делаю неосознанно, но если хорошенько подумать, то ту или иную плотность этого фильтра для тех, с кем общаюсь, можно объяснить. Одним я не слишком доверяю, про других считаю, что они не смогут что-то правильно понять, перед кем-то не хочу выглядеть дурой, кого-то не хочу расстраивать. В общем, полностью не раскрываюсь ни перед кем, даже перед лучшей подругой. Сейчас я признала, что не делала этого потому, что считала ее недостаточно глубокой для того, чтобы понять мои тонкие и уникальные чувства. Но ничего особо тонкого и уникального в них нет! Сейчас Машку терзают похожие проблемы.

Я даже не подозревала, как это здорово – излить душу близкому человеку. Боже, ведь столько лет одиноко копошилась в своей скорлупе, обрастая всевозможными комплексами! Мои сомнения оказались напрасными, Машка очень хорошо понимала меня. Да и как могло быть иначе? Через час мы уже расправились с первой половиной бутылки мартини и приступили ко второй. Слова лились из нас непрерывным потоком, мы не перебивали друг друга, а просто передавали эстафету из одних уст в другие. И мы ничего друг другу не советовали, лишь выплескивали накопившееся на душе. Казалось, этому конца не будет, но в двенадцать часов Машка, несмотря на мои уговоры, вызвала такси.

– Завтра утром Денис вернется из командировки и не застанет меня дома. Представляешь?

Услышав это ее «представляешь?», впервые за сегодняшний вечер, я немного расслабилась – Машка на пути к выздоровлению. Хотя, как знать. Однако, когда дверь за ней закрылась, воодушевление меня покинуло, и стало не по себе. Зачем я ей столько наболтала о наших отношениях с Максом? А если она как-нибудь проявит свою осведомленность? Ведь она такая открытая и непосредственная! Похоже, без своей скорлупы я чувствовала себя неуютно. Отголоски этих сомнений оставались со мной все выходные, и Макс с тревогой посматривал на меня:

– Милая, что случилось? Машка чем-то тебя расстроила?

– У нее большие проблемы с Денисом, – отвечала я. – Я за нее переживаю.

Это была не вся правда, но Макс мне поверил, так как знал, что Машка в первых строках моего хит-парада.

В выходные, будто сговорившись, мы не касались работы. Так бывало далеко не всегда. Но это дело особой срочности не требовало, да и наверняка расследование окажется долгим, так что решили не рвать жилы понапрасну и прекрасно провели время. Первый рабочий день начали с утреннего чаепития-совещания в кабинете Макса. Он просмотрел дело Климова полностью, некоторые места довольно тщательно и даже сделал выписки. Окончательный вывод был таким, что расследование проводилось все-таки достаточно добросовестно, хотя и без гениальных озарений. Всерьез рассматривали только одну версию – убийство Арзамасова Климовым на почве ревности. Надо сказать, основания для такого вывода у них были. Однако некоторое внимание уделили и изучению личности убитого, но найти других врагов молодого писателя не удалось.

Обвинение базировалось на мотиве преступления, личности подозреваемого, возможности совершить им убийство – в то время, в том месте и тем самым способом – и еще всяких мелочах в том же духе. Все эти моменты были представлены весьма убедительно. Было допрошено шесть человек, которые свидетельствовали о том, что обвиняемый подвержен вспышкам ярости и скор на расправу, начиная с подросткового возраста и заканчивая самым последним временем. За месяц до убийства Климов уволил механика из своей автомастерской, попутно отвесив ему мощную оплеуху, после чего того полчаса тошнило. Тут защитник нанес контрудар, став выяснять подробности этого инцидента. Оказалось, этот механик в рабочее время, используя оборудование и материалы, принадлежащие мастерской, выполнял «левые» заказы и деньги за выполненную работу брал себе. Тут многие встали на сторону Климова. Но в целом, портрет агрессивного, необузданного и скорого на расправу себялюбца получился довольно убедительным.

С мотивом тоже всё ясно. Тут свидетелей было не меньше, но наиболее важными оказались Ольга, ее мать и тетушка писателя. Вера Степановна Арзамасова была одинокой и, поскольку Валентин давно лишился родителей, опекала его. Она следила за порядком в его доме и покупала продукты, так как племянник был погружен в свою работу. Накануне убийства она была у него. Он выглядел очень расстроенным и даже подавленным. Сказал, что Дмитрий ревнует свою жену к нему, совершенно необоснованно, а «бедная девочка» за это расплачивается. Друзья Климова, вызванные адвокатом, уверяли, что Дмитрий не был ревнивым, он очень уверенный в себе человек, но их показания выглядели неубедительными – так, детский лепет.

Орудие убийства – армейский нож – посчитали частью коллекции Климова, хотя доказать это и не сумели. Тут упоминание о военных заслугах Дмитрия и двух медалях за отвагу было не совсем уместным. А защитник с пафосом добавил, что в армию Климов отправился по собственному желанию после окончания института и, поскольку в его ВУЗе не было военной кафедры, начал служить рядовым. Прокурор повернул это против него, заявив, что тот таким способом пытался дать выход своей склонности к насилию. И ведь всё остальное очень хорошо укладывалось в версию обвинения. Подробно допросили соседей, в результате чего было точно установлено, что с 18.45 до 20.15 никто кроме Климова возле дома Арзамасова не появлялся, а, по мнению экспертов, смерть последнего наступила в период от 19.30 до 20.00.

Да, все эти рассуждения и доказательства выглядели убедительно, но у обвинения были лишь косвенные улики. И вот тут адвокат, до этого действовавший более или менее профессионально, стал сдавать свои позиции. Он вызвал экспертов и попытался доказать, что Дмитрий совершил преступление в состоянии аффекта и теперь не помнит о случившемся. Обвинение, само собой, ухватилось за эту версию, экспертов особо не пытали, и Дмитрий был приговорен к восьми годам. Конечно, у него была возможность выйти на волю, отсидев половину срока, но этого не случилось.

– Макс! – вскричала я и даже привстала с кресла. – Мишенью все-таки был Климов!

– С чего вдруг на тебя нашло такое озарение? – усмехнулся он.

Я напомнила ему, как сорвалось условно-досрочное освобождение нашего клиента. С какой стати какой-то плюгавый Пинок полез на рожон против бешеного и мощного мужика, каким в то время был Климов? Наверняка кто-то заставил его это сделать. Зачем? – Да затем, чтобы помешать выходу Дмитрия на свободу! С этим ясно, но кто стоит за всем?

– Пожалуй, я соглашусь с Климовым, – задумчиво произнес Макс. – Пока нет смысла в открытую встречаться с его знакомыми. Следствие все обстоятельства дела исследовало, пусть и не досконально, но более или менее тщательно, вряд ли мы сумеем сделать это лучше, особенно спустя восемь лет после событий. Нам придется искать свои пути.

Мы обсудили, с кем все-таки стоит пообщаться, пусть и не напрямую, чтобы попытаться найти какую-то зацепку. После долгого обсуждения сошлись на том, что, в первую очередь, для нас представляют интерес адвокат, Ольга, ее мать и тетушка Арзамасова. Макс тем временем решил навести справки о Пинке через своих знакомых. Оказывается, у него есть знакомые и в органах исполнения наказаний. Мой муж определенно обладал талантом к общению. Совещание получилось долгим, так что, убирая со стола, я подумала о том, что и обед не за горами. Затем мысли опять переключились на расследование. Как бы подобраться к свидетелям, не выдав себя? Почему-то я решила, что именно я буду с ними общаться. Вскоре мне кое-что пришло в голову, но поделиться своими соображениями с Максом не удалось, так как он непрерывно беседовал по телефону. Я устроилась у кухонного окна и закурила.

Это дело всё больше увлекало меня, и собственные проблемы (если они вообще имелись) отошли на второй план. Я придумала неплохую, на мой взгляд, легенду, с которой могла бы появиться перед тетушкой убитого, Ольгой и ее матерью. Допустим, я писательница и хочу написать роман, в основу которого будет положена трагическая судьба Валентина Арзамасова. Это будет детектив, в котором расследуется его убийство. Они, похоже, уверены, что убийца Климов, но я скажу, что для детектива одной версии недостаточно, пусть всё вспомнят и пофантазируют, тем более что это будет художественное произведение. Пожалуй, с женщинами моя легенда может сработать. Но как быть с адвокатом? Он наверняка захочет проверить меня, и самая нехитрая проверка вмиг установит, кем я являюсь на самом деле. А ведь он по каким-то причинам не хочет расследования. Значит, надо подобраться к нему по-другому.