Темные глубины

Здоровье тем временем ухудшалось, и два года назад у него обнаружили туберкулез. Он сильно похудел и ослаб и большую часть времени проводил в больнице, но становилось только хуже. В начале прошлого года врач намекнул, что, учитывая, что большую часть срока он уже отсидел, можно подать прошение об освобождении в связи с критическим ухудшением здоровья. Так и сделали и, хотя он уже ничего не ждал и ни на что не надеялся, его освободили вчистую, чтобы он не умер в тюрьме, ухудшив их и без того плачевные показатели.

Его транспортное предприятие было продано, чтобы расплатиться с женой при разводе, оставшиеся от продажи деньги ушли на адвокатов и сыщиков, да чего греха таить, и на всевозможные подкупы, городская квартира тоже отошла Ольге, так что к моменту выхода на свободу в его распоряжении осталась небольшая авторемонтная мастерская и недостроенный дом на Неве. Хорошо, что в своё время он предусмотрительно часть активов обратил в наличные, которые надежно припрятал. Эти деньги помогли ему справиться с болезнью. Он лечился в лучших клиниках и санаториях, и болезнь отступила. За последние полгода он поправился на десять килограммов. Я недоверчиво окинула его обтянутое кожей лицо и слишком уж худощавую фигуру, а он усмехнулся:

– Сейчас я просто толстяк и здоровяк по сравнению с тем, каким был раньше. Правда, тюремную сероватую бледность сменила белоснежная болезненная и, чтобы не пугать людей, я иногда пользуюсь солярием. Впрочем, всё совсем неплохо, и врачи обещают полное выздоровление.

Я искренне за него порадовалась. Уж слишком многое ему пришлось пережить. Но действительно ли он невиновен? В том, что он говорит искренне, я не сомневалась. Но вдруг адвокат прав, и у него частичная потеря памяти? Во всяком случае, в детективных романах такое случается сплошь и рядом.

Наконец, Дмитрий сформулировал задание. Он хотел, чтобы мы расследовали убийство восьмилетней давности и попытались доказать его невиновность.

– Но ведь предыдущие сыщики с этим не справились! – воскликнул Макс. – Почему ты решил, что мы справимся?

– Я на это надеюсь, – просто сказал Дмитрий, затем несколько высокопарно добавил: – Я не могу смотреть в будущее, пока не покончено с прошлым.

После уточнения целого ряда вопросов Макс назвал наши расценки и сказал, что нам понадобятся две недели для того, чтобы вникнуть в дело и кое-что проверить, прежде чем решить, есть ли перспективы для дальнейшего расследования. Дмитрий заверил, что его всё устраивает и поднялся. Мы прошли в приемную, где я записала имена, адреса и телефоны фигурантов дела, какие он только знал.

Когда Дмитрий собрался уходить, появился Макс и поинтересовался, от кого Дмитрий узнал о нашем агентстве.

– От Вадима Игнатьева. Он обращался к вам несколько лет назад и сказал, что вы распутали совершенно безнадежное дело. А моё как раз и относится к этой категории.

Макс вспомнил бывшего клиента, на которого работал еще до знакомства со мной, и предупредил нынешнего, что мы с ним свяжемся, когда проанализируем и структурируем имеющуюся у нас информацию. Климов пожал Максу руку на прощание, улыбнулся мне и удалился.

– Каков! – с восхищением воскликнул Макс.

– Да уж, впечатляет, – пробурчала я, – надеюсь, он и в самом деле невиновен.

– А ты сомневаешься?

– Нет, но…

Глава вторая

После ухода Климова мы долго обсуждали, с какой стороны подобраться к новому делу. Макс собирался заняться детективными агентствами «Фемида» и «Питер» и, если они до сих пор существуют, ознакомиться с материалами их расследований. С разрешения Климова они обязаны предоставить всю имеющуюся у них информацию. Но прежде ему предстояло кое с кем встретиться, чтобы найти выход на областную прокуратуру, ведь убийство произошло на территории области. Макс считал, что с официальным делом ознакомиться просто необходимо. Возможно, какие-то копии есть у адвоката, но всегда лучше обращаться к первоисточнику. Мне он посоветовал выделить узловые моменты в деле и составить список лиц, с которыми следует пообщаться, чтобы установить истину. Макс всегда именно так формулировал: «установить истину», а «не помочь нашему клиенту», справедливо полагая, что если эти понятия расходятся, то нам не следует таким делом заниматься.

Я вышла на крыльцо проводить Макса, а он наклонился ко мне и тихо произнес:

– Я ОЧЕНЬ люблю тебя!

– И я тебя, – прошептала я, презирая себя, хотя мой ответ, по крайней мере отчасти, был правдивым.

Он нежно поцеловал меня в губы и сел в машину, а я, махнув на прощание рукой, вернулась в офис, едва сдерживая слезы. «Неудачница!» – мысленно припечатала я себя, после чего немного встряхнулась, решив думать о деле.

Итак, узловые моменты:

– Орудие убийства (откуда оно взялось?)

– Время смерти (возможна ли ошибка?)

– Мотивы (возможно, истинный мотив убийства другой?)

– Роковое послание (прислали ли фотографии?)

– Кому была выгодна смерть Арзамасова?

– Что утаил от нас клиент? (если утаил).

Мелькали еще какие-то неясные мысли, но пока они не приняли четких форм, я решила сосредоточиться на выделенных шести пунктах и продумать, кто бы мог помочь их прояснить. Климов сообщил координаты двух продавцов оружия, с которыми постоянно сотрудничал. Впрочем, сведения были старыми, так как в течение последних восьми лет он с ними не общался. Но он покупал ножи и у случайных людей. Это теперь все общаются и всё покупают по интернету, а когда он начал собирать свою коллекцию, об интернете и слыхом не слыхивали, вся информация передавалась из уст в уста. Кроме того, по его же словам, в городе сотни, если не тысячи людей, которые не только интересуются холодным оружием, но покупают и продают его. Даже если случится невероятное, и мы выйдем на продавца, то захочет ли он признаваться, что незаконно продал нож, который стал орудием убийства? Вряд ли. Кроме того, есть вероятность, что убийца купил его в другом городе, тогда и вовсе тупик.

Дмитрий считал, что преступник очень грамотно поступил, выбрав именно тот нож. Он достаточно хорош для того, чтобы захотелось им завладеть и, в то же время, не номерной, никаких клейм нет, так что проследить его происхождение практически невозможно. Я решила, что на этом направлении зацикливаться не стоит, хотя оно и самое главное.

Мысленно я прошлась по остальным пяти пунктам, анализируя, к кому можно обратиться, чтобы прояснить некоторые моменты. Список был уже почти готов, когда позвонил Макс и напомнил, что через час мы должны быть у его родителей. Я сразу стала собираться, а через двадцать минут он заехал за мной.

Посещение родителей стало у нас традицией, и мы наносили визиты поочередно. Обе стороны отмечали, что теперь видят своих детей значительно чаще, чем прежде. Мать и отец Макса относились ко мне очень тепло, не делая между нами различий. И в этот раз, когда я вышла на кухню помочь свекрови с ужином, она спросила:

– Ниночка, а что вы собираетесь делать с квартирой на Комендантском?

– Ничего.

– Но зачем она пустует?

– Это квартира Макса, пусть он решает.

– Что значит – его?! Теперь у вас все общее! – горячо возразила свекровь.

Я сказала, что пускать чужих людей в свое жилище очень неприятно, и вообще, вдруг ему захочется заехать туда и побыть одному. Марина Константиновна аж задохнулась от возмущения:

– Нина! У него даже мыслей таких быть не должно! У человека может быть только один дом! А если болтаться туда-сюда, то настоящей семьи не получится!

Наверное, она была права, но я не представляла, как завести разговор об этом. Да и нужно ли? Пробормотав что-то невнятное, я вернулась в комнату.

– Ты всё хорошеешь! – с воодушевлением воскликнул только что появившийся Сергей Николаевич, потом перевел взгляд на сына: – Да и ты тоже.

Мы рассмеялись, и Макс притянул меня к себе, да так близко, что я почувствовала, как бьется его сердце. В такой же обстановке проходили и наши визиты к моей маме. После посещения родителей мы чувствовали себя особенно близкими. В общем, у меня всё просто отлично! Только вот ненужные мысли в голове поселились.

На следующий день за утренним чаем в офисе мы обсуждали ближайшие планы. Накануне Макс встретился с нужными людьми, и ему пообещали сделать запрос в областную прокуратуру, чтобы те выслали дело Климова. Подходящую зацепку для такой просьбы нашли. Сейчас городская прокуратура расследует дело, где орудием убийства является армейский нож, и они якобы хотят проверить, нет ли в деле Климова каких-то зацепок для них. Сколько времени уйдет на выполнение этого запроса, пока непонятно, так что сегодня он вплотную займется детективными агентствами. Пока ему лишь удалось узнать, что агентство «Питер» просуществовало всего два года, и за это время адвокат нашего клиента успел дважды обратиться туда. «Фемида» на плаву около пяти лет, но, судя по всему, большим доверием не пользуется, так что непонятно, почему выбрали именно эту контору.

– Может, пора встретиться с Антипенко? – предложила я.

Макс не согласился:

– Пока рано. Сначала я хотел бы ознакомиться с делом. Заочно этот адвокат у меня доверия не вызывает.

Он пояснил, почему. У обвинения не было главного – они никак не смогли привязать обвиняемого к орудию убийства, и тот своей вины не признал. А адвокат, вместо того чтобы обеими руками уцепиться за это, склонял своего подзащитного к признанию вины. Прежде чем заняться частным сыском, Макс поработал и адвокатом по уголовным делам, и следователем, так что толк в таких делах знал, да и интуиция у него хорошая, так что я с ним согласилась и даже предположила, что теперь и Климов доверяет своему адвокату не так, как прежде.

– С чего ты взяла?

– Раньше выбором сыщиков занимался Антипенко, но нас выбрал Дмитрий и к нам явился без своего адвоката.

– Раньше у Климова просто такой возможности не было, так как он сидел в тюрьме, – возразил Макс.

Затем я показала ему свои записи. Макс одобрительно покивал головой, но с тем, что не стоит тратить время на орудие убийства, не согласился. Он по-прежнему считал, что найти убийцу, а главное – доказать, что он убийца, можно лишь в том случае, если мы выясним, откуда взялся нож.

– Придумай что-нибудь, – сказал он, – ты это умеешь.

Я стала убирать со стола, а он взялся за телефон, чтобы обзвонить своих коллег по частному сыску и побольше узнать о «Питере» и «Фемиде».

Вымыв посуду, я села за компьютер и вскоре кое-что узнала об армейских ножах. Ножи серии "Каратель" были разработаны по заказу ФСБ России для собственных силовых подразделений. Выпускаются в трех модификациях – "ВЗМАХ-1", "Маэстро" и "Каратель". Отличаются наличием и расположением серейторной заточки и типом финишной обработки клинка (антибликовой, черной или камуфляжной). «Взмах-1» принят на вооружение. Однако, судя по отзывам, купить его вполне можно, даже цена известна – семь тысяч. Один любопытный товарищ интересовался, где конкретно можно его приобрести, но посетители форума, на котором я оказалась, тут же обвинили его в принадлежности к «органам», и эту тему свернули. Как я поняла, многие сомневались в его коллекционной ценности. Но это современные сведения.

Мне пришлось немало потрудиться, чтобы найти запись беседы на форуме восьмилетней давности на эту же тему. Там был совсем другой настрой. «Каратель» многие считали неким мифом, но, если бы он существовал в реальности, были бы не прочь добавить его в свою коллекцию. Один участник форума утверждал, что именно он является его автором и даже предлагал чертеж для желающих, чтобы они могли самостоятельно его воспроизвести. Я записала «ник» автора, хотя вряд ли это поможет. На современных форумах этот «ник» мне не попадался. Однако с помощью чертежа любой мог сделать нож. Любой ли? Ведь нож, ставший орудием убийства, был изготовлен профессионально, значит… Я не знала, что это значит, тут нужен эксперт. Немного поразмышляв, опять признала это направление расследования тупиковым, о чем и сообщила появившемуся в приемной Максу.

– Не отчаивайся, – бодро произнес он и погладил меня по голове. – Прорвемся.

– Лучше бы я пообщалась со свидетелями…, – начала я.

Он меня перебил:

– Рано. На встречу со свидетелями нужно идти подготовленной. Сначала почитаем их показания, а уж потом можно будет и пообщаться. А то только навредим делу. Можешь пока собирать о них сведения. За это время кто-то мог переехать, кто-то и того хуже… – Макс опять был во всем прав.

Он уже договорился о встрече с коллегой, который несколько лет назад работал в «Фемиде», после чего собирался заглянуть и в само агентство со столь многообещающим названием. У него в запасе была пара часов, и он предложил проехаться до дома Климова, чтобы хотя бы издали взглянуть на место преступления.

– В мистику веришь? – усмехнулась я. – Думаешь, оказавшись на месте преступления, сразу поймешь, в чем дело?

– Как знать, – весело отозвался он. – Этого тоже нельзя исключать.

Март в нашей местности считается самым солнечным месяцем. Однако в последнее время природа то и дело преподносит сюрпризы. В этом году солнца мы почти не видели, хотя март уже подходил к концу. Необъятные сугробы каким-то фантастическим образом почти исчезли, будто серые тучи, нависшие над городом, вобрали их в себя. Мы ехали в новом автомобиле – черном BMW 3 серии, который Макс купил месяц назад, так как его прежний автомобиль после аварии ремонту не подлежал.

– Ну скажи, ведь этот в тысячу раз лучше моего старого «Нисана»! – с воодушевлением воскликнул он.

– Как это ты столь точно вычислил? – поддела я. Макс так трепетно относился к новому автомобилю, что подчас меня раздражал. К тому же, чтобы его купить, нам пришлось влезть в долги.

– Эх, женщине этого не понять! – с сожалением произнес он и замолчал, а я стала укорять себя за то, что не даю ему вволю порадоваться. Ведь радость становится больше, если кто-то разделяет ее с тобой.

– Он очень удобный, – примирительно сказала я, – и красивый. – Макс усмехнулся.

Тем временем мы преодолели вантовый мост и оказались на территории области. Дорога шла вдоль Невы, то приближаясь к ней, то удаляясь. Пейзаж особо не радовал – растаявший снег обнажил сероватую почву и неприглядные постройки, кое-где разбавленные современными архитектурными шедеврами. По Неве, иногда прибиваясь к берегам, лениво проплывали небольшие льдины. В этом году даже настоящего ледохода не было – не было заторов и скрежета трущихся друг о друга льдин, и мощная река не вбивала ледяные пласты в берег, подрезая корни прибрежных деревьев. Впрочем, это как раз хорошо.

Наконец, появилась табличка с указателем «Горюново», и мы замедлили скорость. Навигатор познакомил нас с этим селением. Его планировка была выполнена в питерском духе, то есть всё параллельно и перпендикулярно. Три улицы шли вдоль Невы, и еще несколько пересекали их почти под прямым углом. Дом Климова располагался на ближайшей к реке улице, незамысловато названной Береговой. Мы неторопливо двинулись по ней, высматривая табличку под номером 7. Впрочем, могли бы на номер и не смотреть. Дом нашего клиента был не только самым большим, но наверняка и самым красивым в поселке. Было в нем что-то французское – известняковые стены, ажурные решетки на окнах и балконах и, конечно же, мансарды. Кроме дома на территории имелось еще несколько построек, тоже выполненных из известняка. Мне стала понятна любовь Дмитрия к своему детищу. Одно из окон на втором этаже было распахнуто настежь, и виднелась стремянка – видимо, там велись отделочные работы. Похоже, наш клиент и впрямь смотрит в светлое будущее, да вот только прошлое мешает.

Мы медленно проехали мимо дома под номером 7 и остановились у соседнего, под номером 5.

– Зачем? – спросила я.

– Это дом Арзамасова, – ответил Макс. – Именно тут всё и произошло.

– Но ведь мы не будем привлекать к себе внимание?

– Не будем.

Автомобиль тронулся с места, и Макс не удержался:

– Но ведь как мягко! – воскликнул он и тут же осекся, затем посмотрел на меня, а я рассмеялась:

– Мягче не бывает! Я тебе больше скажу – всякие «Ягуары» и «Порше» ему в подметки не годятся.

– Ну, это ты малость загнула, – ответно рассмеялся Макс.

Мы медленно проехали в самое начало улицы, затем свернули в проулок, ведущий к реке, после чего Макс устроил мне настоящий экзамен, задав кучу вопросов. За ответы я поставила себе троечку, зато Макс заслужил твердую пятерку. Некоторые вопросы, возможно, не имели отношения к нашему делу, но как знать. В результате обсуждения мы объединили свои впечатления, и получилось следующее. Нечетная сторона улицы, в отличие от четной, была застроена очень добротными домами, что говорило о том, что в любой деревне есть свой престижный район и своя элита. Дом Арзамасова был небольшим, но очень симпатичным – этакий домик с мезонином, хотя за восемь лет он, возможно, не раз поменял не только хозяина, но и свой облик. Это надо уточнить, а заодно поинтересоваться наследниками писателя. Дом главного свидетеля, который видел Климова и слышал его угрозы, был просто кирпичной громадиной, но, несмотря на неказистость, стоил немало. Нужно выяснить, так ли было восемь лет назад. И еще: Макс запомнил номера домов на четной стороне улицы, ведь их обитатели могли в тот день что-то видеть, даже если не придали этому должного значения. Он собирался при изучении дела проверить, насколько тщательно их допрашивали.

После обсуждения мы стали спускаться к реке. Макс считал, что убийца мог оставить автомобиль в проулке и вдоль берега добраться до дома Арзамасова и таким же способом вернуться. Сосед, живший в третьем доме, главный свидетель, весь день копался в саду, так что мог его не заметить. Еще убийце надо было миновать дом под номером один. Сейчас он казался обветшалым и нежилым, но тогда, возможно, было иначе. Если окажется, что в тот день хозяева были чем-то заняты или в отъезде, то у убийцы всё могло получиться.

– Но ведь тем проулком наверняка пользуются местные жители, чтобы спуститься к реке! – возразила я. Элитные постройки и огораживающие их заборы, соседствующие друг с другом, закрывали доступ к Неве. Оставался только этот узкий проулок в начале улицы, так как дальше раскинулся большой овраг. – Если бы в проулке или на самой улице стоял незнакомый автомобиль, – сказала я, – кто-нибудь обязательно о нем упомянул.

– Не обязательно, – не согласился Макс. – Климов говорил, что на берегу никого не было, да и Кузьмич сказал, что за то время, что возился с лодкой, никого не заметил. – Он ненадолго задумался, а потом добавил: – Впрочем, автомобиль можно было оставить и в другом месте, а потом спокойно, без спешки, добраться до него пешком. Вряд ли обычный прохожий вызвал бы у кого-то подозрения. Поселок немаленький, летом здесь наверняка людно.

Берег был высоким, а лесенки в этом месте не было, так что для того, чтобы мне не пришлось спрыгивать на землю, Макс взял меня на руки, немного покружил и затем поцеловал.

– Мы же на работе, – деланно строго сказала я, целуя его в щеку.

В первый же день, когда мы вышли на работу после свадьбы, Макс решил продолжить медовый месяц прямо на рабочем месте, но я этому воспротивилась, и после бурного обсуждения мы договорились, что не будем отвлекаться на личные отношения в рабочее время. Впрочем, несколько раз были близки к тому, чтобы это решение нарушить.

Тем временем Макс опустил меня на землю, и мы двинулись вдоль берега. Нева казалась разбухшей и бесформенной, но в то же время сильной и мрачной. Я испытала что-то вроде благоговения перед ней. Понадобилось не больше трех минут, чтобы по узкой береговой кромке, оставленной полноводной рекой, добраться до дома Арзамасова. У него был собственный спуск к реке – деревянная лесенка, по которой быстро и комфортно можно подняться на крутой берег. В невысокой деревянной ограде имелась калитка, но даже если бы она была заперта, ловкий человек смог бы в два счета перемахнуть через такую ограду. Полюбовались мы и на открытую террасу, и я представила, как когда-то Климов с Арзамасовым сидели на ней, потягивали вино и рассуждали о вечном. Теперь Арзамасова нет, а Климов, постаревший и больной, но не сломленный, пытается восстановить справедливость, то есть установить истину. Вспомнив, через что ему пришлось пройти, я решила, что в лепешку расшибусь, но помогу ему. От дома Климова к реке спускалась солидная каменная лестница, возле которой расположился гараж для катера. Макс заметил, что на противоположном берегу домики поскромнее. Хорошенько всё осмотрев, мы вернулись к машине.

Макс задним ходом вырулил на улицу Береговую и сразу достал телефон.

– Позвоню нашему клиенту, – сказал он. – Если хочет, чтобы мы взялись за его дело, пусть раскрывает все карты.

– Что ты имеешь в виду?

– Он что-то темнит, пока не понимаю зачем, но не хочу быть пешкой в его игре. Если не захочет высказаться откровенно, то совместной работы у нас не получится.

Климов оказался дома, так что через несколько минут мы подъехали к его воротам, которые вместе с оградой заслуживали отдельного описания. Ажурные металлические решетки, разделенные известняковыми столбиками, были достойным обрамлением этой красивой усадьбы. Калитка оказалась открытой, а на крыльце дома нас уже ждал хозяин в джинсах, дорогой шерстяной рубашке и мягких кожаных туфлях. Похоже, стоптанные тапочки – это не про него. Он пригласил нас в дом и через просторный холл провел в гостиную. Я осмотрелась по сторонам. Высокие французские окна вели на террасу, откуда открывался вид на Неву, под потолком красивые светильники, по периметру комнаты несколько плоских закрытых шкафов, пара диванов и удобные кресла с низкими изящными столиками между ними. Всё было очень красиво, но казалось недоделанным и неуютным.

– Тут еще предстоит много работы и вложений, – сказал Климов. – Через несколько месяцев эта комната будет выглядеть иначе.

Затем подошел к одному из шкафов и распахнул его. Он был пустым, но на задней стенке виднелись крепления.

– Здесь и в соседнем шкафу хранилась коллекция холодного оружия, – сообщил он. – Вряд ли мне захочется продолжать заниматься коллекционированием, но пока не придумал, как использовать освободившееся пространство.

– Ты сказал, что холодное оружие хранилось в двух шкафах, а что в остальных? – спросила я.

Климов прошел в другую часть гостиной и, достав из кармана ключ, открыл очередной шкаф. Там хранились ружья.

– Почему эту коллекцию не конфисковали? – вырвалось у меня.

– С какой стати? Огнестрельное оружие к убийству никакого отношения не имело, к тому же, эти экспонаты приобретены законным путем.

Сидя в креслах вокруг изящного столика, мы с Климовым переговаривались, а Макс пока молчал, о чем-то задумавшись. Почему он решил, что клиент что-то скрывает от нас? Тем временем хозяин пошел распорядиться насчет кофе. Нашего мнения он не спросил, но мы не стали его останавливать.

– Почему ты молчишь, будто в рот воды набрал? – набросилась я на Макса.

– Светские разговоры по твоей части, – невозмутимо ответил он. – У меня к нашему клиенту вполне конкретный разговор.

Когда Климов вернулся, Макс приступил к конкретному разговору.

– Не буду ходить вокруг да около, – сказал он. – Дима, в твоих интересах рассказать нам всё без утайки, если ты действительно хочешь добраться до истины.

Климов вспыхнул:

– Конечно, хочу! Иначе не стал бы вас нанимать! И я всё рассказал, что имеет отношение к делу. Если что-то упустил, то спрашивайте!

И Макс спросил, как он относится к своему адвокату, полностью ли ему доверяет. Климов немного замялся, потом сказал, что, конечно же, доверяет, ведь они дружат с детства. До недавнего времени об этом просто не задумывался. Но год назад, когда со здоровьем стало совсем плохо, он без спешки и без лишних эмоций, отстраненно всё проанализировал и решил, что для его защиты было сделано не всё. Можно было хотя бы попытаться вернуть дело на доследование, но Олег построил защиту таким образом, что как бы признавал его виновным в убийстве, пусть и со смягчающими обстоятельствами.

– Вот и я о том же, – сказал Макс. – Сейчас твой адвокат знает, что ты нас нанял?

– Нет.

– Думаю, все-таки придется ему об этом сообщить, – сказал Макс. – Нам нужно поговорить с ним и с другими твоими друзьями и знакомыми, чтобы вникнуть в дело. Иначе не получится.

Климову такой расклад не нравился, но он нехотя согласился предупредить всех о предстоящих встречах. Тем временем в гостиной появилась молоденькая очень хорошенькая и улыбчивая азиатка и поставила на стол поднос, на котором красовались изящные чашечки с кофе и вазочка с печеньем.

– Спасибо, Роза, – поблагодарил Климов.

Она, продолжая улыбаться, немного склонила голову в поклоне и удалилась так же незаметно, как и появилась. Неужели это очаровательное юное создание его любовница? Будто подслушав мои мысли, Дмитрий пояснил, что Роза – жена одного из рабочих, занятых обустройством его дома, и помогает ему по хозяйству. Рабочие живут в коттедже в дальнем углу сада, который до конца еще не отделан, но вполне пригоден для жилья. С этим вопросом всё было ясно, но ведь в его жизни наверняка есть какая-то женщина, подумала я, однако задавать вопросы на эту тему посчитала бестактным, зато некоторые другие вопросы требовали немедленного ответа.