Соскучились, диабетики?

– Говорила же, – бабушка бесшумно возникла в комнате и взмахом топора раскроила череп мерзкой твари, – резину в дождь не носи и под журавлями не стой, – обухом брезгливо сбросила тельце на пол. – Я на эти штуки дошлая, смысл имею. Сразу смекнула, что придет тварь, вот и приготовилась к встрече. Утром приберешь тут, тварь в печке сожги, – развернулась уходить.

– Бабушка, что это? – потрясенно прошептал я.

– Погрызень, Саша. Обычный резиновый погрызень. Ты не волнуйся. Завтра сапоги твои вместе с ним сожжем и наступит твой лучший час.

– Какой?

– Погрызень больше не придет.

– А в чем я буду ходить?

– В валенках, милый, в валенках.

Операция «Жиробесы»

Вася Коркодинов, слегка пошатываясь, шел к башне Москва-сити, а сердце замирало от восторга. Казалось, каждый из немногочисленных прохожих понимал, что этот неловко вылезший из белого лимузина парень шел к башне, а не просто так гулял. Неловко он выбрался потому, что вылезал из лимузина впервые в жизни. Да и две бутылки шампанского, выпитые непривычным Васей под шоколадные конфеты и фрукты, пьянили. А еще больше пьянили открывавшие перспективы. До таких перспектив никакому шампанскому ни в жизнь не допузыриться.

Нога шаркнула туфлей: туфли пришлось одолжить напрокат у не служившего одноклассника, днями просиживающего штаны в офисе. Благодетели предупредили, что в ресторане строгий дресс-код и без туфлей не пустят. А уж в берцах, ставших привычной обувью за время срочной службы и подавно.

Заминка в стеклянной вертушке двери. Оказывается, она вращалась не автоматически, ее надо было толкать. Благо, помог предупредительный мордоворот в строгом костюме, жестами показавший, что делать.

– Вам в ресторан? – спросил прошедшего внутрь Васю.

– Да, – смутился Вася.

– Проходите туда, – показал направление.

Вася прошел, стараясь укрыть за телом пакет, в котором предательски позвякивали две бутылки шампанского. Не выпил в лимузине, а оставлять рука не поднялась: за все уплочено, пусть и не им, а благодетелями, но все же. Все равно бы водила выпил, а так останется похмелиться, если дело не выгорит.

– В ресторан? – спросила девушка за стойкой.

– Да, я…

– Вас проводят.

Очередной любезный мордоворот, демонстративно не обратив никакого внимания ни на спортивные туфли, ни на светлый костюм а-ля шестидесятые, ни на пакет с шампанским, провел Васю к лифтам. Дождался прибытия, просунув в кабину длинную руку, надавил на кнопку «84»:

– Поднимайтесь, там вас встретят. Приятного вечера.

– Спасибо, – Вася зашел в кабину. Лифт устремился вверх так стремительно, что заложило уши. Парень сглотнул и даже не стал танцевать перед огромным зеркалом, как обычно делал, попадая в лифт. Двери разошлись, Вася вышел.

– Вы в ресторан? – душевно улыбнулся парень в смокинге. Точнее Вася, сроду смокингов не видевший, подумал, что на парне смокинг.

– Так точно.

– В какой?

– Это… – Вася растерялся. Он не знал, сколько тут ресторанов.

– На открытом воздухе? – пришел на помощь носитель смокинга.

– Да, – ляпнул наобум. Если и не туда, то хоть полюбуется Москвой с высоты.

– Проходите к лифту, – служащий указал налево. – В нем нажмете кнопку R.

Следующий лифт, следующий охранник в очередном холле.

– Туда.

– Заказано? – милая девушка за стойкой.

– Меня ждут.

– Василий?

– Так точно.

– Проходите.

Откуда-то вынырнул улыбающийся паренек, повел Васю мимо столов с отдыхающими людьми: компаниями и парочками. Каждый встречный из обслуги сердечно здоровался с гостем, словно с лучшим другом.

Навстречу поднялся солидный мужчина лет пятидесяти.

– Здравствуйте, Василий, – крепко пожал руку. – Андрей Михайлович. Пакет поставьте вон туда, – указал в угол за стол, – и присаживайтесь.

Словно по волшебству рядом возник человек:

– Меня зовут Алексей. Я буду вас обслуживать. Как фокусник достал громадный лист меню. – Заказывайте.

– Я сейчас, – Вася посмотрел в меню и растерялся. Буквы вроде все и русские, только складываются во что-то непонятное: ризотто, рукколла, сибас, запеченный в соли.

– Рекомендую сибаса, – Андрей Михайлович словно прочел мысли. – Тут чудесно готовят сибаса. Хотя, – улыбнулся, – тут все чудесно готовят.

Сибас стоил почти три тысячи. Вася сглотнул.

– Вы выбрали? – спросил Алексей.

– Сейчас… – Вася поводил взглядом, потыкал пальцем в меню, – креветки с рукколой и это… палтуса с ризотто.

– Хлебную корзинку не желаете?

– А? Нет. Спасибо.

– Вино?

– Что?

– Вам помочь с выбором? Пригласить сомелье?

– Спасибо, – взял инициативу в руки Андрей Михайлович, забрав из рук Алексея винную карту. – Сами справимся, – быстро пробежал взглядом, подчеркнул пальцем пару строк.

Алексей ушел.

– Василий, пока готовят заказ, предлагаю подняться на смотровую площадку. Вы не против?

На смотровой площадке «#Выше только любовь» у Васи в буквальном смысле захватило дух. Парень уставился на лежащую под ногами вечернюю Москву и забыл, как дышать. Так бы и задохнулся, если бы Андрей Михайлович не похлопал покровительственно по спине:

– Что, первый раз?

– Да…

– Смотрите, привыкайте. Если будете хорошо на нас работать, станете тут частым гостем.

А потом был чудесный ужин, теплые креветки в кисло-сладком соусе, палтус, белое и красное сухие вина, десерт и жасминовый чай. Идущий в туалет Вася автоматически поймал споткнувшуюся девушку с длинными светлыми волосами, уложенными в волнистую прическу.

– Ой! Спасибо! – сияющие бездонные зеленые глаза поймали сердце Васи в железный захват.

– Вы не ушиблись? – хотелось продлить чудное мгновение, тем более, девушка из рук Васи вырываться не спешила.

– Нет. А вы?

– Меня Катя зовут…

– Я Вася.

Опьяненный ароматом дорогих духов и красотой Кати, Вася привел ее за столик, познакомил с нанимателем.

– Мне пора, – Андрей Михайлович встал и, выйдя из-за стола, поманил Васю за собой. – Василий, веселитесь, поите и кормите девушку. За счет не беспокойтесь, все оплачено.

Андрей Михайлович галантно попрощался с Катей, пожал Васе руку и ушел.

– Какой деликатный у тебя друг, – восхитилась девушка.

– Это… – Вася хотел поправить, но не стал, – да.

Волшебный вечер продолжился, незаметно став ночью. Вася как во сне заказал такси, сел проводить Катю. Все дорогу до дома целовались.

– У меня родителей нет сегодня… Зайдешь?..

– Да…

Родителей действительно не оказалось, зато была сестра Кати, Лена, такая же восхитительная, но брюнетка.

– Тут дальше не интересно, – мужчина, известный Васе как Андрей Михайлович, щелкнул презентором, отключая видео, на котором в ускоренном воспроизведение шло задорное порно в формате ЖМЖ с Васей, Катей и Леной. – Если кому-то интересно, – посмотрел на собравшихся за столом в уютном конференц-зале, – то все материалы вам розданы на флешках. После презентации можете забрать. Перейдем к финалу, – щелчок.

Огромный экран на стене послушно показал запись репортажа о теракте: смертник взорвал себя в пассажирском автобусе. В углу экрана появилось фото Васи.

– Как удалось установить по записям с камер наблюдения, – привычно читала текст дикторша, – террористом оказался Василий Коркодинов – безработный, недавно мобилизовавшийся из рядов вооруженных сил.

Видео замерло на паузе. Андрей Михайлович посмотрел на покупателей.

– И что, результат сто процентный? – с едва заметным акцентом спросил похожий на жердь сухопарый мужчина в очках.

– Метод старый. Еще Хасан ас-Саббах, известный как Старец горы практиковал его. Про ассасинов все слышали? Его детище. Брал юношей, одурманивал опийным маком и устраивал «рай» с гуриями, обильной кормежкой и вином. Результат известен до сих пор. Мы только слегка модернизировали, для ускорения: немного легкого наркотика в шампанское в лимузине, немного химии в ужине, пара высококлассных шлюх с восстановленной девственностью, оральный и анальный секс. Итог: назавтра кандидат готов практически к любой работе. А мы многого и не просим. Взять груз, поехать куда-то. Наблюдатель приводит взрывное устройство в действие. Результат, – щелчок презентора вывел на экран карту с отметками терактов и наложенными на них фотографиями, – все пять подопытных. Так что, сто процентов. Цена вопроса всем известна? Думайте, господа, думайте. Затраты минимальные, результат реальный.

– Этот, в автобусе, просто опыт? – уточнил жердеобразный.

– Там заодно разборки перевозчиков междугородних были решены.

– Скажите, – переводчик, сидящий рядом с парой арабских шейхов, поднял руку, будто ученик на уроке.

– Слушаю?

– Ваш объект после армии: отвык думать самостоятельно, привык подчиняться приказам. А с более молодой и менее дисциплинированной аудиторией это пройдет?

– Учащийся колледжа вас устроит?

– Да.

– Выбирайте место, – Андрей Михайлович широким жестом указал на карту.

Переводчик, склонясь к уху шейха, быстро перевел. Шейх поднял унизанную перстнями руку, ткнул пальцем в карту.

– Керчь? – кивнул Андрей Михайлович. – Хорошо. Пусть будет Керчь.

Забудь надежду

Рассказ написан на X Чемпионат прозаиков Литкульта. Тур II – «Лифт воображения». Занял второе место в группе.

– С лунным мясом пирожок, быстро съешь его, дружок, – противный вкрадчивый голос плавал вокруг, будто проникая под кожу, пульсируя в такт ударам сердца, обволакивая и лишая способности к сопротивлению. – Дружок – пирожок. Хорошая рифма, да?

Петя промолчал. Петя был пионером, а пионеры фашистов не боялись и молчали на пытках в гестапо. И пускай ходящее вокруг привязанного к стоматологическому креслу мальчика существо фашистом не было, но Петя изо всех сил старался его не бояться. Луна лезла в квадраты разбитых окон, делая происходящее похожим на жуткий сон, но сильная боль настойчиво твердила, что это вовсе не сон. Щупальце, заменявшее существу левую руку, длинной метра в два, не меньше. Когда тварь не пользовалась этой конечностью, то перекидывала ее через плечи крест-накрест, как пулеметные ленты на матросах из любимых бабушкой фильмов про революцию.

– Что молчишь, как партизан на допросе?

Петя отвернулся. Напрасно: ухо пронзила вспышка боли. Щупальце стремительно хлестнуло мальчика, оторвав кусок мочки. Петя закричал.

– Вот что бывает с непослушными мальчиками, – существо поправило замызганный докторский халат. – Хватит орать, пионэр. Ты мешаешь мне думать.

Петя продолжал кричать.

– Не заткнешься, мой юный друг, оторву язык.

Петя замолчал. Теперь ему было страшно и никакие тени легендарных пионеров-героев больше не стояли за спиной. Быть героем больше не хотелось. Хотелось только одного – вырваться из этого кошмара.

– Умный мальчик. Молодец, – щупальце погладило Петю по коленке. Петя вздрогнул. – Возьми с полки пирожок. Хи-хи-хи, – мелко захихикало, тряся накладным красным клоунским носом.

Петя очень жалел, что поддался подначкам местных ребят и, желая произвести впечатление на Машу, пошел с ней в полнолуние в заброшенную сельскую больницу, закрытую несколько лет назад после оптимизации, играть в странную игру «Лифт воображения». Правил Маша не сказала, обещала, что все расскажет на месте. Рассказала… Интересно, Маше удалось сбежать от этой похожей на человека твари?

Существо прекратило трястись от визгливого хихиканья и, приблизившись, остро заглянуло в глаза мальчика, будто подслушав его мысли. Петя попытался зажмуриться, чтобы не видеть этих мертвых мутных глаза за покрытыми трещинами дымчатыми стеклами очков, но пальцы правой руки, почти нормальной, за исключением того, что на ней было два больших пальца, ухватили мальчика за ресницы и сильно рванули, вырывая их и поднимая веки.

– В глаза мне смотри, гаденыш! Рот открой!

Петя покорно открыл рот.

– Зубы давно лечил? – пальцы проникли в рот, ощупывая и пошатывая зубы. Петя попытался укусить противные пальцы, но левое щупальце крепко, как гидродомкрат, расперло челюсти, не давая лишить мучителя пальцев. – За зубами надо тщательно ухаживать и периодически их чистить. Зубы дело такое: не будет зубов, не сможешь тщательно пережевывать пищу, как следует – умрешь от недостатка питательных веществ в растущем организме. Ничего, поправим. Вот этот вроде как шатается, – пальцы, словно клещи, охватили зуб.

Рывок, хруст, рот мальчика наполнился кровью, Петя закричал.

– Нет, вроде ничего страшного, – существо приблизило зуб к очкам, внимательно осмотрело, – хотя, мог бы развиться кариес, – небрежно выбросило зуб куда-то за спину мальчика. – Заткнись, – щупальце расперло челюсти Пети так, что натянулась кожа лица и захрустели мышцы, – иначе всю челюсть удалю, для профилактики – есть подозрение на кариес.

Петя заткнулся.

– Молодец, но пирожок уже остыл. Ничего, технологии помогут нам, – существо кануло в скользкую темноту слева, которую, казалось, если бы не привязанные руки, можно было пощупать.

Вернулось, толкая тоскливо скрипящую медицинскую каталку. На каталке стояла старая микроволновка, за ней тянулся длинный черный кабель.

– Одну минутку, – вынутый из кармана монстра пирожок оказался в алчно распахнувшемся нутре микроволновки, таймер повернулся на полторы минуты.

Дверца закрылась, микроволновка загудела, задребезжала, затряслась.

– Ликуй, пионэр. Раньше были пирожки с котятами, – в мозгу Пети всплыло воспоминание о словах деревенских ребят, что в заброшенной больнице пропадают кошки, – а тебе повезло, попробуешь пирожки с лунным мясом.

Микроволновка перестала трястись и звякнула. Мучитель открыл дверцу и, ловко выхватив щупальцем из нутряной квадратной тьмы горячий, одуряюще, будто сваренный бабушкой куриный суп, пахнущий мясом пирожок, начал засовывать его в рот жертве.

– Жуй, а то придушу, как котенка!

Петя, давясь угощением и захлебываясь слезами, поедал жгучую массу. Всему когда-то приходит конец, закончилась и пытка пирожком.

– Хороший мальчик, – щупальце погладило Петю по волосам, вставшим дыбом от этой омерзительной ласки. – И аппетит хороший, как и положено растущему организму. Пионэр, – правая рука существа разгладила на шее Пети пионерский галстук, – всем ребятам пример. Это хорошо, – оставив жертву, существо отошло к окнам.

Казалось, лунный свет проходит сквозь него, не замечая, и Петя перестал видеть мучителя. А ведь все из-за галстука и получилось. Бабушке было уже далеко за восемьдесят и она, бывшая пионервожатая, торжественно повязав внуку галстук, рассказывала про пионеров-героев. Пете приходилось носить галстук, чтобы не расстраивать бабушку и стойко выдерживать нападки соседских ребятишек, смеявшихся над давно забытой в этой глуши пионерией.

– Если ты пионер, – сказал рыжий веснушчатый Ванька, – то должен быть смелым.

– Я и не боюсь, – осторожно ответил Петя.

– И в старую больницу не побоишься сходить? – прищурился тощий Колька с выгоревшими на солнце волосами.

– Чего там бояться?

– А ночью? В полнолуние?

– Могу и ночью, – Петя покосился на соседку Машу.

– Смотри, за язык тебя никто не тянул, – нахмурился Ваня. – Пацан сказал – пацан сделал.

– Схожу.

– Я с ним ночью пойду, – сказала Маша. – Поиграем в «Лифт воображения»

– Поиграйте, детишки.– Нехорошо улыбнулся Ванька. – Смотрите, только не заиграйтесь…

– Хорошее мясо, в сиянии Луны выдержанное, – существо вернулось, таща очередную каталку, с громоздящимся на ней подносом, заваленным посудой и столовыми приборами, – полноценный завтрак, обед и ужин.

Петя дико закричал.

– Кричи, не кричи – до утра никто не услышит, – добродушно оскалилось существо, фосфорически светясь зубами, – а к утру уже и кричать будет некому. А если на Машу надеешься… Забудь надежду, она тебя специально сюда привела, чтобы смартфон твой себе забрать… Технологии…

Оно вновь шагнуло к окну, растворяясь в лунном свете.

Сапоги дорогу знают

Рассказ написан на конкурс «Черная метка 2020»

Иные подарки, сделанные от чистого сердца, потом выходят боком…

Дорогу перебежала лиса. И ладно бы просто перебежала – села на траву перед лесозащитной посадкой и оскалилась. Сидевшая сзади Лена, моя престарелая, но еще очень даже крепкая тетя, истошно заорала:

– Бешеная!

– С чего она бешеная? – обернулся сидевший за рулем Сергей Александрович, гражданский муж тети.

– За дорогой следи! К людям бешеные выходят! – Тетя Лена перекрестилась. – Или бешеная или вовсе оборотень!

– Оборотней не бывает, – сказал я.

– Это у вас, в городе, не бывает, а у нас тут всякое бывает.

– Всякое, – покивал Александрович. – В позапрошлый год в Большой островке, до нее пять километров от нас, оборотень овцу у фермера Миколая унес и младшую дочку обрюхатил. Родила волосатого ребенка.

– Насчет дочки, допустим, – встряла тетя, – всякое могло случиться, но овцу точно оборотень утянул.

– Что там могло случиться? – он лениво закурил самокрутку с душистым самосадом.

– Комиссия ездила медицинская перед этим по районным школам, а гинеколог при ней молодой был, только с мединститута. Мог и позариться на девчонку.

«Нива» соскочила со свежеположенного асфальта на грунтовку – отнорок и запрыгала по улице.

Машина замерла перед домом, тетя потопала открывать крашенные шаровой краской жестяные ворота. Александрович загнал машину во двор, подъехал к гаражу. Я вылез из «нивы».

– Коля, – тетя стояла на крыльце, – сходи, помой руки. Положено с дороги руки помыть, чтобы никакая нечисть к человеку не прицепилась.

– А Сергей Александрович? Он руки не мыл.

– Он тут местный, – как отрезала тетя. – К нему никакая нечисть не привяжется.

Я потащился в дом. Начал мыть руки в раковине на кухне. Тетя стояла позади и через мое левое плечо заглядывала в зеркало.

– Что вы там высматриваете? – не выдержал я.

– Нечистая сила в зеркалах не отражается…

– Вы серьезно? – натянуто улыбнулся я.

– А ты как думал? В позапрошлый год…

– Знаю, знаю: оборотень овцу украл…

– Тебе хиханьки, а у нас в прошлом годе тыквенный человечек все кабачки на огороде пожрал.

– Чего? – не понял я, подумав, что ослышался.

– Тыквенный человечек. Такая тварь с головой-тыквой. Жрет кабачки, патиссоны и тыквы и ходит дергано, как марионетка на ниточках.

– Да откуда вы все это выдумали?!

– Ничего я не выдумывала, – насупилась она. – Они у нас давно появились, после Чернобыля, я еще в девках ходила. Только раньше прятались, а теперь, в кризис, обнаглели и жрут, что ни попадя, твари тыквоголовые!

Я промолчал, в голове всплыли слова матери, что Лена слегка не в себе после того, как ее, сбитую КАМАЗ-ом, пьяные врачи приняли за мертвую и отправили в морг. Ее едва не похоронили, но она очнулась на похоронах в гробу. С тех пор тетя щедро красила хной поседевшие волосы и носила репутацию слегка странной.

– Ладно, иди Сереже помоги.

Александрович разгружал в гараже багажник.

– А это что? – он потряс двумя пакетами, вынутыми из салона.

– Сапоги, от тестя покойного остались. В гараже у него были.

– Сапоги – дело хорошее. На рыбалке пригодятся.

Он был завзятым рыбаком, в аккурат, как бросил пить, сойдясь с тетей Леной, так слегка помешался на рыбалке.

– Сапоги штука нужная, – не унимался Александрович, вынимая из пакета высокие черные резиновые сапоги. – Они дорогу знают, – любовно осмотрел обновку, подняв к глазам, и внезапно расцеловал.

Не меня, сапоги расцеловал.

– Ладно, я в дом пойду, – преодолев оцепенение, сказал я.

Я поспешно выскочил из гаража и вошел в дом.

– Что там? – тетя выглянула из кухни.

В руках она держала не сковородку, а топор.

– Проходи в гостиную, – показала на видневшуюся за узким коридорчиком комнату. – Обед разогрею, выпьем за твой приезд.

Я прошел в гостиную. Громко хлопнула дверь. Дверной проем загородил Александрович с сапогами в руках.

– Са-по-ги? – голос, как и мертвенно застывшее лицо, не предвещали ничего хорошего.

– Сереж, в чем дело? – в комнату скользнула тетя.

– Да ни в чем, – словно выплюнул. – Только они оба на правую ногу… Смотри, горожанин! – сунул мне в лицо сапоги, едва не ударив ими.

– Сереж, может напялишь как-нибудь на левую-то ногу?

– Напялю?! – лицо Александровича побагровело от гнева. – Они на разный размер, дура! Один 40-го, второй – 43-й! А у меня 45-й! – со злости бухнул сапогом в стену, испачкав обои.

Лицо было уже просто оранжевое.

– Коля, нехорошая шутка получилась, – холодно сказала тетя, сверля меня взглядом. – Я понимаю, вы там, в городе своем вонючем, думаете, что мы любое говно сожрем! Где левые сапоги?!

– Да не было их!!! Я так их и нашел!!! В пакетах!!!

– Брешешь, сука!!! – он схватил меня за горло и начал душить. – Отдай сапоги!!!

– Сереж, может одноногому какому-нибудь отдадим?

– Лен, где я найду двух одноногих? Да еще и с ногами разного размера?

– Тогда да, – шагнула к нам и крепко врезала сапогом мне в затылок.

Перед глазами и так уже плыло из-за удушья, и мозг, с некоторым даже облегчением, вырубился.

Очнулся я от острой боли и жуткого крика. Своего крика, как понял, рванувшись вверх и налетев лбом на что-то твердое. На сапог в руке тети. Если это существо с заросшим седой шерстью лицом было тетей Леной. Платье точно было ее, а вот остальное…

– Не ори, племянник, – прохрипело существо и для острастки снова врезало мне по лицу сапогом. Слегка так, сломав нос. – Сам виноват.

Я огляделся, оценивая обстановку. Полная Луна молотом била в окно, освещая комнату не хуже хорошей лампы. Я лежал на столе, руки связаны под столешницей, а Александрович с надетой на голову тыквой, рвано дергаясь, будто марионетка с запутавшимися ниточками, обтесывал мои стопы топором. Или не надетой? Тыква оскалилась так, что выиграла бы на любом Хэллоуине.

– Ничего, подправит тебе Сергей ноги, сапоги впору станут, – хрипела тетя.

– За что?! – закричал я то ли от боли, то ли от страха.

– А за что твой тесть одноногих убивал? Сергей теперь может видеть смерть владельца вещи…

Тыква кивнула и довольно пророкотала, будто большой резонирующий барабан. – Он убил пятерых одноногих…

– Я же не знал!!!

– Мы все не знали, – тетя вздохнула. – И все теперь расплачиваемся за незнание: я за заколотого вилами оборотня, Сергей за убитого тыквенного человечка.

– Но я!!! Я же никого не убивал!!!

– Что делать? – тетя поставила сапог мне на грудь. – За грехи тестя тоже надо платить. Серег, заканчивай: есть охота, обед стынет.

Левую ногу снова пронзила острая боль.

Смерть за кешбек

После приобретения мобильного телефона жизнь Василий Петровича Сидорова переменилась. Не то чтобы слегка, а вот так круто. Раз и все! Не столько даже из-за мобильника, который не разряжался каждые полдня и в котором теперь собеседник слышал речь Василия Петровича, а из-за жены. Так одно на другое наложилось, что при покупке телефона жена воспользовалась универсальной картой банка «Накрытие», открытой банком к ее вкладу «Моя дробилка». И вклад какой-то чудной: проценты и сумма на счету нигде не зафиксированы, и карта непонятная: ежели не потратить по ней в первый месяц десять тысяч рублей, то не вернут пятисот рублей, взятых за обслуживание. А если наоборот потратить, то вернут и плюсом, бонусом, как ныне говорится, три процента кешбека, то бишь, триста рублей с тех самых десяти тысяч.

Жена Василия Петровича просто заболела идеей вернуть свою кровную пятихатку и заполучить от «Накрытия» заветный кешбек. Видно, от супруга заразилась бережливостью. Тратила она, тратила и вдруг… как гром среди ясного неба, как в июле снег на голову. Пошла в травмпункт с больным ногтем, а полупьяный врач, путающий право с лево, ничтоже сумняше выдрал ей ноготь на большом пальце ноги. Жена позвонила Василию Петровичу, скромно вкушавшему ужин из банки просроченного цыпленка в собственном соку, найденной на помойке возле оптового склада.

– Василий, ты можешь забрать меня из больницы? – жена спросила без предисловий, благо теперь Василий Петрович тоже хорошо слышал собеседника в новой трубке. – Я на третьем этаже, возле кабинета 322.

– Могу. А что случилось?

– Мне ноготь вырвали.

– Это как? – растерялся Василий Петрович.

Перед мысленным взором Василия Петровича возникла картина, как злые гестаповцы пытают усталого пионера-героя, вырывая ему ржавыми пассатижами ногти. Неужели недофинансированная отечественная медицина дошла до такого?

– Что ты молчишь? – забеспокоилась трубка.

– Думаю.

– О чем тут думать? – голос супруги опасно зазвенел металлом. – Заберешь или нет?

– Заберу, – обреченно вздохнул Василий Петрович.