Очерк истории уральского сундучного промысла

Обмен знаниями, взаимовлияние различных традиций часто происходили в местах крупного сбыта изделий170. В этом отношении огромную роль в существовании русского сундучного производства сыграла Нижегородская ярмарка, куда привозились невьянские, тагильские, вятские, макарьевские, павловские, великоустюжские, холмогорские сундуки и шкатулки. О количестве привезенной сундучной продукции В. П. Безобразов писал: «Как ни изумительны массы сундуков в сундучной линии, однако не меньшие массы их можно встретить и в разных других местах»171. Огромные цифры, характеризующие количество привезенных и проданных на ярмарке сундуков, приводил П. Мельников172. Поэтому Нижегородская ярмарка для сундучников имела не только культурное, но и экономическое значение.

Во многих губерниях сундучный промысел стал неотъемлемой частью местной культуры, ее лицом на различных ярмарках и выставках. Не стал исключением и Урал, который во II половине XIX века занял ведущие позиции в производстве художественных сундуков и шкатулок в России.

Глава II. История сундучного производства на Урале (XVIII – XX века)

Организация и технология

В каталогах и статистической литературе, где есть разделы по истории и организации уральского сундучного промысла, после короткого вступления об его «старинном происхождении», как правило, сразу делается переход ко II половине XIX – началу XX века – периоду, который справедливо считается расцветом производства. О XVIII столетии в истории промысла написано очень мало. Между тем, уже в I половине XVIII века в домах уральцев широко бытовали сундуки. Например, в 1735 году у берг-гешворена {горный чин, соответствующий рангу армейского подпоручика – Г.П.} Федора Неклюдова, возглавлявшего заводскую контору в Екатеринбурге, их было восемь. У Евдокима Яковлева, служившего в личной канцелярии В. де Геннина, находилось три сундука. Все они были окованы железом и имели внутренние замки. Другие вещи, например, принадлежащие вдове горного офицера Афанасия Метенева, были обиты не только железом, но и красной кожей. У хозяйки дома «на Большой проезжей дороге, напротив Канцелярии» Татьяны Владычиной сундуки были обиты нерпичьей кожей. В них хранились очень разнообразные вещи, начиная от овчины и заканчивая китайскими веерами173. Судя по материалам и техникам, использовавшимся при производстве упомянутых сундуков, не все они имели уральское происхождение. Большое количество было изготовлено холмогорскими и великоустюгскими мастерами174.

Однако ко II половине XVIII века уральское сундучное производство уже предстает достаточно развитым явлением. Сундуки в этот период широко использовались местным населением для хранения книг, документов, одежды, полотенец, украшений, нитей, оружия, медной и оловянной посуды и т. д175. Сундуки стали привычным предметом интерьеров заводских изб, производственных и административных помещений176, использовались при транспортировке заводской продукции177.

Время возникновение промысла можно отнести ко времени основания заводов, то есть к I половине XVIII столетия. По словам П. Н. Зверева, «невьянский сундук уже не был оригинальным произведением одного мастера, а нескольких лиц…, форма и разновидности сундуков… установилась не сразу, а прошли длинный ряд изменений и усовершенствований, сообразно вкусу потребителей, их национальности и смышлености мастеров»178.

Необходимо указать на то, что промысел был тесно связан с другими художественными явлениями, развивавшимися в то время на Урале, в частности, с производством медных изделий. Однако «дело» сундуков, в отличие от последнего, никогда не относилось к числу заводских операций. Поэтому оно не так «осязаемо» в производственной документации XVIII века. Это было дополнительным занятием уральцев. В тот период существовали мелкие домашние мастерские, в которых производились все виды работ по созданию сундуков. Их продукция была ориентирована по большей части на местный рынок. Время крупных сундучных заведений и влиятельных фабрикантов было еще впереди. Значительного разделения труда и найма большого числа работников еще не существовало. Но путь развития сундучного промысла был именно в этом увеличении числа крупных мастерских с развитой специализацией и попытками внедрения различных механизмов.

В I половине XIX столетия тесные связи сундучного производства с другими промыслами еще более окрепли. Особенно это касается тагильской лаковой росписи на предметах быта. В тот период существовали не только собственно сундучные мастерские, но и «фабрики», где расписывали наряду с подносами сундуки и шкатулки. Известны заведения Ивана Малоземова, Михаила Фирсова, Дениса Сизова, Арефия Ушкова и других. Их имена встречаются среди торгующих на Макарьевской ярмарке на протяжении нескольких десятилетий XIX века179. При этом существовал строгий контроль над производством сундуков. В 1802 году Н.Н.Демидов писал: «На заводских жителей Калистрата Перезолова и Семена Чеусова с товарищи – всего шесть человек – наложить взыскание денежного штрафа за дело и отправление на мануфактурную ярманку недозволенных сундуков». Подобные сведения встречаются в 1806 году в документации Черноисточинского завода180.

В ту пору расписные сундуки отправлялись (в числе другой продукции) на мануфактурные выставки, например, в 1837 году в Пермь. Большинство лакировальных заведений существовало уже длительный период времени. Известно, что в 1857 году в Нижнем Тагиле было 6 сундучных мастерских, где работало 32 человека. В 1856 году на Ирбитскую ярмарку привезено лакированных подносов и сундуков на сумму 31400 рублей, продано – на 25400 рублей181. В 1864 году эти цифры уже значительно возросли: было привезено «сундуков разных сортов и подносов» на 100 тысяч рублей, а продано на 75 тысяч182. Также много сундуков отправлялось «к Кресту» (на Крестовскую ярмарку)183.

Многое изменилось в промысле после отмены крепостного права. Ко II половине XIX века он вырос в одно из самых заметных явлений культурной жизни Урала, по словам Е. И. Красноперова, «лучшее украшение кустарной промышленности нашего края». В производстве сундуков уже существовали узкая специализация и разделение труда. В крупных мастерских происходило окрашивание ящиков и сборка поступающих из мелких заведений деталей в одно целое. Центральные мастерские были не только местом окончательной сборки изделий и отправки их на широкий рынок, но и распределителями материалов между мелкими кустарями. Последние делали деревянные ящики и крышки, гвозди, петли, скобы, накладки, замки. Кроме того, они производили лужение, мцарирование («морозку»), чеканку, шлифовку железа и печатание на нем различных рисунков. Производством деревянных ящиков для сундуков славились кустари Петрокаменского завода, Краснопольской волости Верхотурского уезда и д. Фотеево (недалеко от Нижнего Тагила), замков – быньговские мастера. Уже с XVIII столетия они делали замки со звоном для невьянских сундучников. Известно также, что мастера Черноисточинского завода еше во II десятилетии XIX века делали деревянные детали для сундуков и поставляли их на рынок в Невьянске.

В конце XIX столетия сундучный промысел был развит не только в Невьянском и Нижнетагильском заводах и селениях близ них, но и в других заводах и уездах Урала. В литературе встречаются упоминания о мастерах Режевского, Березовского, Верхнесалдинского и Шарташского заводов. Сундучники также жили в Бымовской и Ошьинской волостях Осинского уезда, Кленовской волости Оханского. Есть указания на существование сундучного промысла в нескольких волостях Уфимской губернии184.

Большое развитие промысел получил в Кунгурском уезде, особенно в Троельжанской и Рождественской волостях. Он зародился в середине XIX века, технология была заимствована у невьянских и тагильских сундучников. Основателем сундучного промысла считается крестьянин д. Синициной Д. И. Калинин. Местные мастера делали сундуки трех размеров, длиной от 70 до 110 см. Ящики покупались чаще в Бымовском заводе (Осинский уезд) и д. Романовка (Старо-Бершетская волость Пермского уезда). Делались два вида сундуков: расписные и обитые железными полосами и «уборные», т.е. обитые «мороженым» железом, с отпечатанными на нем рисунками. Последние делались только на заказ. В росписи преобладала холодная гамма синих, голубых и зеленых тонов, дополненная желтым185. Эти цвета характерны для кунгурской росписи. Всего производилось около 1500 сундуков в год, они сбывались на сельских ярмарках Осинского, Кунгурского и Пермского уездов186.

На 1915 год в сундучном промысле Троельжанской волости существовало 12 заведений, в которых работало 26 мастеров, 5 подмастерьев и 2 ученика. Сложилась следующая ситуация: подавляющее число работников – мужчины от 21 до 45 лет, работали как члены семьи, так и наемные мастера (формы найма преобладали сдельные и помесячные), продолжительность рабочего времени – около 112 дней, для всех хозяев заведений сундучный промысел был подсобным занятием, продукция сбывалась как «на вольную продажу», так и скупщикам, материалы использовались свои. Троельжанская волость в это время была главным и единственным центром сундучного промысла в Кунгурском уезде187.

В городе Соликамске на рубеже XIX – XX веков была известна крупная сундучная фабрика Николая Егоровича Печерцева, он также торговал мануфактурными, галантерейными, скобяными и москательными товарами. За высокое качество продукции Н. Е. Печерцев получил большую золотую и малую серебряную медали188.

Согласно сведениям из Памятной книжки и адрес-календаря Пермской губернии на 1892 год, основные центры уральского сундучного промысла находились в Верхотурском и Екатеринбургском уездах, где существовало 18 и 9 заведений соответственно, в Кунгурском уезде – 5 мастерских189.

После революции в истории сундучного промысла начался новый период. Он связан с деятельностью артелей и фабрик. Например, в селе Петрокаменском в начале 1927 года группа кустарей-одиночек объединилась в артель по производству сундуков под названием «Кустарь». Позже в селе образовалось еще две артели – «Красный Урал» и «Кооператор». В 1929 году «Кустарь» и «Красный Урал» объединились в одну артель – «Заря». Последняя позже станет базой для создания местной мебельной фабрики190.

Также известно об артели «Работник», организованной братьями Гробовыми в 1921 году в селе Мурзинском {находится на восточном склоне Уральских гор, приблизительно в 80 километрах от Нижнего Тагила – Г.П.}. Мастера изготовляли поначалу «голье», затем перешли к производству кованых сундуков. После Великой Отечественной войны артель, ставшая к тому времени Мурзинской мебельной фабрикой, вошла в Петрокаменскую фабрику на правах цеха.

Следует также упомянуть о сундуках, относительно недавно изготовлявшихся в Ирбите. Это изделия больших размеров, с покатой крышкой. Их лицевая сторона и крышка украшались с помощью трафарета растительным орнаментом – изображениями листьев и винограда. Края сундуков и боковые стороны укреплялись железными полосами. Задняя стенка просто окрашивалась. Преобладающими цветами были красный и зеленый. Ныне такие изделия часто можно встретить на антикварном рынке.

* * *

В организации сундучного промысла не было ничего необычного. В год мастерские обычно работали (во II половине XIX века) 210—215 дней. Праздники соблюдались строго. Продолжительность рабочего дня в среднем была 14 часов. Начинали работать в пять утра и заканчивали в семь вечера. Но перед ярмарками (сундуки отвозились на многие ярмарки, но лучшей для сундучников считалась Троицкая) продолжительность рабочего дня увеличивалась до 16 часов и более. В конце XIX – начале XX века в промысле получила развитие т.н. truck-system. Детальщики получали плату от хозяев сундучных мастерских продукцией, материалами и другими товарами. Это объяснялось проблемой со сбытом сундуков на ярмарках и падением цен на них.

Обучение в промысле происходило путем отдачи мальчиков мастеру в ученики, без каких-либо формальностей. За учебу платы не полагалось, наоборот, мастер назначал ученику вознаграждение по своему усмотрению. Во всех детальных мастерских возраст поступления в ученики (и срок обучения) был разным, 14 лет надо признать средним по всему сундучному промыслу. Обучали по принципу подражания. Мастера старались как можно дольше держать учеников на простых работах, так как это резко увеличивало производительность мастерской.

Сундучная мастерская представляла собой большое одноэтажное деревянное здание с несколькими окнами. Внутри – большая русская печь. Во всю длину оконных стен – лавки. В простенках между окнами и на глухих стенах были устроены полки, где расставлялись инструменты, различные жестяные листы и полоски железа. Кроме того, каждому сундучнику были необходимы один или несколько амбаров для хранения готовой продукции и различных деталей (замков, листов с печатными узорами и т.д.)

Кустари, работавшие в промысле, владели широким спектром технологических приемов, от простейших до весьма сложных. Ящики для сундуков делались по большей части из соснового леса. Для их изготовления требовались: топор, две пилы, большая и малая, фуганок, два рубанка, закройник, шпунт, коловрат, жамок, молоток и верстак. Пилами распиливали тесины на доски необходимой величины. Это делали не ящичники, а пильщики – специальные люди, переходившие из одного дома в другой для распиливания дерева. Высушенные доски склеивали по две-три (при этом использовался жамок – выдолбленный в середине деревянный брусок – для зажима), вновь сушили. Фуганком стругали дерево вчерне, рубанком отделывали начисто. Закройником (узкий струг) делались выемки по краям досок перед сколачиванием их. Доски сколачивали так, чтоб выступ на крае одной приходился в выемку другой. Они соединялись деревянными гвоздями, предварительно смазанными клеем (коловратом просверливались отверстия, в которые вбивались деревянные гвозди). Когда были готовы стенки ящика, прикреплялись дно и верхняя часть крышки. Шпунтом (стругом с деревянными винтами, двигающимися через коробку) намечали на боках ящика место, где должны были быть отрезаны края крышки. Она потом отпиливалась. Все названные операции над ящиком производились мастерами на верстаке (кроме сколачивания). Ящики продавались «местами», поштучно, парами. «Место» – несколько ящиков, вложенных один в другой.

Другие мастера делали петли к сундукам. Ими крышка прикреплялась к ящику. Инструментов у петельщиков было немного: ножницы для вырезания из железа петель, молоток, «прошибен» (или «бродок» – металлический гвоздь для проделывания отверстий в железе), зубило, небольшая наковальня, вбитая в деревянный чурбан, насека, вбитая в тот же чурбан, для надрезания железной проволоки. Иногда вместо зубила использовалась пробивная машинка. Принцип производства петель состоял в соединении двух приготовленных заранее (выкроенных из железа) полосок проволокой. Петли бывали трех видов: «хвостовые» (для маленьких сундуков), «прямые» (для средних по размерам изделий) и «вводные» (для больших сундуков).

Производство замков к сундукам также осуществлялось в отдельных мастерских. Особенно много замочных мастерских находилось в Быньгах. Инструменты замочников были как кузнечные (молотки, наковальни, клещи), так и слесарные (пилы, тиски, ножницы и т.д.). Замки и ключи делались из стали и различных сортов железа. Производство заключалось в ковке отдельных частей, отделке их, составлении из деталей целого замка. Особого мастерства требовало изготовление пружины и завод замка, так как при малейшей неосторожности пружина лопалась. Замки отличались только размерами: для маленьких сундуков – маленькие замки, для больших – большие.

Отдельной частью сундучного промысла было производство гвоздей. Их делали в специальной машине. Поэтому инструментами гвоздаря являются по большей части те, что служат для починки машины. Также важны большие металлические ножницы для резания железа. Сундучные гвозди делаются из железных обрезков. Мастер нарезал большое количество полосок ножницами и далее использовал машину.

По справедливым словам П. Н. Зверева, названные производства хоть и были важны для сундучного промысла, но не могли его достаточно характеризовать, так как продукция мастеров могла использоваться и для других нужд191. В отличие от них, нижеследующие отрасли сундучного промысла уже являются неотъемлемыми его частями.

Первая из них – печатание узоров на железе. Лист черного легковесного железа намазывался олифой (использовалась щетинная кисть), затем сушился в печи, чуть позднее измененным составом олифы на нем печатались различные рисунки (поначалу для этого использовали бумажные трафареты, постепенно сундучники начали отдавать предпочтение кускам березовой пробки с вырезанными на ней узорами, еще позднее печатальщики придумали пробочный каток, который просто прокатывался рукой по поверхности листа), вновь сушили, потом натирали киноварью, покрывали олифой и снова ставили в горячую печь. Главным в ремесле печатальщика было сварить хорошую олифу, так как от ее качества зависел результат всей работы. Надо отметить, что печатание узоров на листах относилось к самым вредным для здоровья производствам (наряду с нижеследующими).

Сундуки украшались не только печатными рисунками, но и листами прочеканенного железа. Инструментами чеканщика были чеканы разного профиля, молоток, деревянная доска, покрытая слоем смеси из смолы и песка (к ней прибивался железный лист). Работа производилась в домашних условиях. Рисунок переводился с бумажного листа на жестяной (через отверстия, по которым проводили мешочком с толченым мелом). Лист жести с рисунком прибивали к доске со смолой и песком, замораживали этот состав. После чеканки лист снимали. Техника чеканки мало изменялась со временем.

Вероятно, самой эффектной техникой, применявшейся в сундучном промысле, была «морозка» жести. Не исключено, что она была заимствована из Англии (как об этом писал П.Н.Зверев192). Технология «морожения» железа основана на кристаллизации расплавленной полуды (смеси олова и свинца), при добавлении капель воды, и химической реакции на кристаллизованную полуду смеси серной и азотной кислот. Брали жестяной лист клещами и держали стороной, покрытой полудой, над огнем, до полного расплавления полуды, затем снимали лист с огня и клали на доску, из лейки лили воду на лист. Потом его протирали сухой тряпкой и обрабатывали смесью купоросного масла, водки и воды. Потом лист сушили (летом – на солнце, зимой – в печи) и лакировали. Если необходимо сделать его цветным, то покрывали не лаком, а олифой. Листы с зеленой «морозкой» получали при покрытии их веницейской ярью, смешанной с масляным лаком (и позднее – просушивании в продолжение суток).

Другая весьма эффектная техника уральских сундучников – производство железных зеркал. Инструментами зеркальщиков были различные пилы, несколько деревянных вальков, ножницы, верстак и тиски. Зеркала делались из черного железа. Сначала мелом на листе рисовали необходимые формы зеркал и вырезали их ножницами. Для придания вырезанным кусочкам выпуклой формы их обрабатывали молотком на чугунной «лежанке». Несколько зеркал зажимали углами в тиски. Поначалу их обрабатывали наждаком или растертым в порошок точильным камнем. Эта операция производилась последовательно над каждым зеркалом, вставленным в тиски. Потом обрабатывали пилой с мелкими нарезами и шлифовали. Глянцовка при необходимости производилась гладким вальком. Считается, что после 1912 года железные зеркала как способ украшения сундуков вышли из моды.

Мелкие детали сундуков – скобы, накладки, пробои – производились в кузницах обычными кузнецами193.

Мастера, участие в выставках, произведения и их художественные особенности

Невьянск

Завод находился на Среднем Урале, на реке Нейве, был пущен в 1701 году. На следующий год Петр I передал его Никите Демидовичу Антуфьеву (Антюфееву), ставшему основателем династии промышленников Демидовых. Прокофий Акинфиевич Демидов, внук Никиты Демидова (Антуфьева, Антюфеева), в 1769 году продал завод С. Яковлеву.

Значительную часть мастеровых и работных людей составляли выходцы из Московского и Тульского уездов, а также северных уездов России: Тотемского, Устюжского, Сольвычегодского, Каргопольского, Олонецкого и др. Кроме того, в 1759 году среди жителей отмечены выходцы из Переславля-Залесского, Ростова, Костромы, а также из Осинского уезда194.

Невьянский завод был важным экономическим центром края, привлекавшим многочисленных купцов. Г.Ф.Миллер писал: «На Невьянских господ Демидовых заводах, которые с начала заведены токмо для железной плавки, а жители там так умножились и поныне еще умножаются, что сие место со временем между знатнейшими в Сибири местами считаться может, бывает нарочитая ярманка в праздник святых Апостол Петра и Павла, и чрез несколько дней после того. Чего для в то время из окольных городов, а имянно: из Екатеринбурга, Верхотурья, Туринска, Тюмени и Тобольска купцы в многолюдстве там съезжаются, да и тамошние жители разными, как российскими, так и Китайскими добрыми товарами торгуют»195. Екатеринбургские купцы жаловались, что заводские, торгуя китайскими, персидскими, немецкими товарами, составляют им сильнейшую конкуренцию.

Колоссальное значение в культурной и экономической жизни Невьянского завода имело старообрядчество. Район Невьянска был одним из звеньев «прочной цепи, которая протянулась от Поморья до Алтая», здесь существовал «настоящий старообрядческий монастырь, при котором действовало тайное училище»196, укрывались от преследований руководители Выговского общежительства. Н. С. Попов подчеркивал: «Здесь то главное место сего толку, столько в последствии времени распространившегося оттуда вместе с заводами, и в самых сельских обиталищах, и сюда то по большей части ездят из всех мест здешней губернии старообрядцы совершать особливо браки»197.

Завод стал не только отправной точкой уральской промышленной металлургии XVIII века, но и родиной многочисленных промыслов, в том числе и художественных. Н. С. Попов писал про невьянских мастеровых, что они, «занимаясь кроме заводских работ и столь многоразличными промыслами, по большей части достаточны» и перечислял среди прочих: «16 иконописцев, 9 лакировщиков, 19 меднокотельных и литейных, 9 серебряников, 9 чеканщиков, кои чеканят листы к сундукам и делают к ним зеркала, …23 столяра, кои делают ящики (сундуки) деревянные под оковку, 56 мастеров, кои оковывают сундуки» и проч.198 Исключительное значение для художественной жизни не только Урала, но и всей России приобрела невьянская иконопись, пережившая расцвет во II половине XVIII – начале XIX века. Она имела стилевые особенности, отличающие ее от других иконописных школ. В окрестных деревнях также были развиты многочисленные промыслы. Заметным фактом в истории завода стала плавка колыванского серебра, поставляемого в 1750 году Акинфием Демидовым в Петербург для раки Александра Невского.

Производство сундуков стало одним из порождений заводской промышленности уже в первые десятилетия ее существования. Промысел был вызван к жизни наличием благоприятных условий, сложившихся в регионе в XVIII веке. К числу важнейших относятся обилие материала, большое число опытных ремесленников и наличие местного спроса на их продукцию. Немалое значение имело выгодное географическое расположение Урала на пересечении торговых путей.

«Дело» сундуков было частью горнозаводской культуры и искусства. Особенности исторической ситуации стали основой для зарождения и развития многих других уральских промыслов. Это обусловило существование множества параллелей между ними. Мастера часто перенимали технические приемы друг у друга. Считается, например, что невьянский «детальщик» Иван Антонович Овчинников заимствовал у тагильских живописцев технику нанесения печатных узоров на металлические листы. Производство сундуков было во многом родственно другим уральским промыслам.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Соболев Н. Н. Стили в мебели. – М., 1995, С. 61.

2

Фаенсон Л. Итальянские свадебные сундуки// Декоративное искусство. – 1967. – №1. – С. 21 – 22; она же. Три итальянских сундука XV в. из собрания Эрмитажа. Сообщения ГЭ, XXIX, 1968, С. 19—23; она же. Итальянские свадебные сундуки. ГЭ. – Л., 1969.

3

См.: Ritz J. M. Alte bemalte Bauernmöbel. Neubearb. von Gislind Ritz, 4 Aufl. – München, 1962; Nemec H. Alpenländische Bauernkunst. – Wien: Verlagsgruppe Bertelsman GmbH, 1966, Abb. 82, 90, 91, 96 и мн. др. издания.