Маги и люди

С поклонниками София особо не церемонилась, лишь выбирала себе подходящего, а наутро просто вышвыривала из дома, предварительно затерев ему память, после чего бедный самец пребывал в полнейшей прострации, да еще страдал амнезией: помню, что было хорошо, а вот где и с кем…

В деньгах она тоже нужды не знала: София могла материализовать буквально из воздуха драгоценные камни и не менее драгоценные металлы.

Вот и сейчас она придирчиво рассматривала кроваво-красный рубин, лежащий на узкой ладони. Взяла его двумя пальцами, примеряя к возвышающемуся за окном куполу Казанского собора. Скудный луч заходящего питерского солнца вдруг пропал, спрятавшись за свинцовую тучу. София недовольно взмахнула ладонью левой руки, расчищая небо.

Раздалась телефонная трель.

Она слегка повела красивой бровью, и лежащий на столике смартфон сам переключился на громкую связь.

– Ну?

– София, привет! Это…

– Я узнала тебя! – бросила София, не отрываясь от своего занятия. – Что хотела, Вика?

Вика рассказала ей все в деталях, начиная с визита приемных родителей девочки.

– … Такие вот дела. Подумала, что ты можешь помочь, – закончила свой рассказ она. – Ты – одна из сильнейший магов, которых я знаю. Там явно что-то не то. Мы сначала думали, что девочка сама закрывается, но потом поняли: нам кто-то сильно мешает.

София вытянула перед собой руку, любуясь безупречным маникюром.

– Скучно. У меня другие планы, – ответила она. – Ничем не могу помочь.

– София! Послушай…

Взмах руки и телефон отключился. София зевнула и потянулась. Делать ей больше нечего, как искать потерявшуюся девчонку – живая, и ладно!

Телефон пискнул – пришло сообщение.

Она подумала немного, взяла в руки гаджет. Прочитала:

«Знаешь, София, я всегда знала, что ты редкостная сука! Если бы не обстоятельства, никогда бы к тебе не обратилась – слишком много чести! Иди на хрен!»

София улыбнулась, отложила телефон. Он снова пискнул.

«И еще раз: иди на хрен!»

София рассмеялась. Нажала на зеленую иконку с изображением телефонной трубки.

– Фотографию мне ее вышли. Посмотрим, что можно сделать. Жду.

Через минуту она уже всматривалась в симпатичное конопатое лицо с добрым, даже наивным взглядом. У Софии были свои методы поиска людей: глаза не закрывала, руками над фотографией не водила, ментально связаться не пыталась. Она просто долго и пристально всматривалась в глаза разыскиваемого, пока перед внутренним взором не возникала картинка того, что видит он. И не только видела, но и слышала. К слову, София была единственной, кто умел считывать информацию с бездушного цифрового изображения (с экрана смартфона или монитора – не важно), тогда как остальные поисковики работали только с живым бумажным носителем.

После минутного пристального взгляда небесная синь глаз Евы разверзлась, и София провалилась в туман, плотный и вязкий, который стал быстро рассеиваться, открывая вполне отчетливое изображение ярко накрашенной и вульгарно одетой девицы.

– Не надо мне тут на уши приседать! А нечего предъявить, так открывай клетку и выпускай! Я законы знаю, ты не имеешь права нас тут держать! – проститутка высунула руку через прутья решетки и быстренько сдернула с дежурного фуражку. Под общий хохот остальных жриц любви закинула ее вглубь обезьянника.

– Эй, фуражку верни! – потребовал совсем молоденький полицейский и многозначительно провел дубинкой по решетке.

– Зайди и возьми, мой генерал! Меня и свою фуражку! – девушка распахнула куртку, выпячивая вперед грудь, туго обтянутую футболкой. Хохот в камере усилился. Кто-то из путан напялил фуражку и строевым шагом, под всеобщее веселье расхаживал по камере, цокая высокими каблуками.

– Тебе тут шутки, что ли?! – покраснел дежурный, невольно пялясь на ее выпирающие прелести. – Сейчас закрою тебя на пятнадцать суток, посмотрим тогда!

– Да успокойся ты! – огрызнулась проститутка. – Слишком жопу рвешь на службе. Бери пример с московских ментов – им вообще все по барабану! Пару косарей отвалила – и свободна, а здесь же прям моралисты в погонах собрались. И зачем я только в этот ваш Странногорск приехала?

Изображение вдруг стало тусклым, а затем и вовсе застыло – проститутка замерла с раскрытым ртом и возмущенным выражением накрашенного лица. А потом… А потом ударила белая, ослепительно яркая вспышка.

София с воем свалилась с кровати, прижимая ладони к глазам. Жгло так, будто в глаза насыпали раскаленного песка. Да уж, видно, кто-то очень не хочет, чтобы девочку нашли. И она догадывается, кто.

Она, щурясь, прошла в ванную и вытащила из шкафчика глазные капли. Запрокинула голову и поочередно закапала в каждый глаз. Несмотря на все свои таланты, навыками самолечения она не владела, а обратиться к какой-нибудь целительнице ей не позволяла гордость. Тем более, что все целительницы и знахарки были давно ею посланы лесом. Посидела минуту, зажмурившись. Поморгала. Вроде терпимо.

Вышла из ванной. В прихожей раздвинула зеркальные двери шкафа-купе. Повернувшись в сторону комнаты, щелкнула пальцами. Валяющийся у кровати смартфон включился, самостоятельно набрал последний входящий звонок, затем перешел в режим громкой связи.

– Тебе удалось что-то выяснить? – спросила Вика.

– Она в Странногорске, – София вытянула из шкафа чемоданчик на колесиках.

– Странно, – задумчиво ответила Вика.

– Вика, я, кажется, знаю, кто за всем этим стоит, – София пинком раскрыла чемодан. – Это Лори.

– Лори? Карлица? – удивленно выдохнула Вика. – Ты не ошиблась? Она же умерла лет триста назад.

– Слишком много совпадений, чтобы в это верить. Я выезжаю в Москву. Увидимся.

Через час ее «Лексус» цвета спелой вишни, летевший по вечерней трассе М11 «Нева», словно натолкнулся на невидимое препятствие. Капот смялся, и двухтонный кроссовер, перевернувшись несколько раз в воздухе, снова приземлился на колеса.

София еле успела развести руки, выстраивая вокруг себя сферу, настолько прочную, что осколки лобового стекла и вмятые стойки не причинили ей никакого вреда. Бесполезная сейчас подушка безопасности мягко ударилась в прозрачную, словно мыльный пузырь, субстанцию.

София свела ладони и тут же резко развела. Искалеченную машину буквально разорвало вдоль. Обе половинки разлетелись в стороны, оставляя на дороге только водительское кресло и, чуть поодаль, чемодан. София огляделась. Позади застыли несколько автомобилей, испуганные водители ошарашенно смотрели на нее, не решаясь выйти или объехать. Самой первой стояла белая Тойота «Камри», за рулем сидел молодой парень, явно пребывающий в шоке от увиденного.

София подхватила чемодан и подошла к машине, вежливо постучала по крыше. Парень упрямо помотал головой. София вздохнула, приложила ладонь к стеклу. Лицо водителя мгновенно расслабилось, он заулыбался и опустил стекло.

– Красотка, ты не меня ждешь? – подмигнул он.

– Тебя, милый, тебя, – очаровательно улыбнулась она. – Мне в Москву надо.

– Садись, подруга, – водитель разблокировал двери.

София открыла заднюю дверь, закинула чемодан, затем обежала машину и плюхнулась на пассажирское сиденье. Мысленно прочитала заклинание, навешивая на машину защиту, способную выдержать прямое попадание авиабомбы.

– Мчи, милый.

Останки ее вишневого «Лексуса» вдруг покрылись ржой и рассыпались в пыль, которую тотчас развеял невесть откуда налетевший ветер. Движение возобновилось, на лица очевидцев вернулось беспечное выражение – они уже и не помнили, что произошло несколько минут назад.

Утром София сидела за столом в квартире Вики, пила чай и неспешно рассказывала:

– Угробила мою машину, видно, хотела меня на тот свет отправить. Оно и понятно, мы с ней всегда враждовали. Затаила злобу. Никак не может забыть ту стычку при Мон-Се-Жан.

– Где?! – озадаченно спросила Вика, закидывая в рот конфету.

София смутилась, мысленно коря себя за излишнюю словоохотливость.

– В историю она вошла как битва при Ватерлоо, – неохотно пояснила она.

Вика подавилась конфетой, закашляла.

– И только не спрашивай, сколько мне лет, Вика! – умоляющим тоном попросила София. – Ты даже представить не можешь, каких трудов мне стоило это скрыть!

Глава 2

Фура проехала еще метров десять, прежде чем остановиться. Ева подхватила рюкзак и побежала следом. Встала на высокую ступеньку и с трудом открыла дверь кабины огромного американского тягача. Дальнобойщик в кепке и с рыжей щетиной подмигнул.

– Куда тебе, красавица?

– Здравствуйте, в Странногорск.

– Куда?! – бородатое лицо вытянулось от удивление.

– Не по пути? – спросила она. – Ну, тогда извините.

Она уже приготовилась спрыгнуть, но водитель сделал жест: залезай. Ева забралась в просторную кабину и уселась в глубокое кресло.

– Да у вас тут жить можно! – с удивлением воскликнула она, осматривая недра просторной кабины. Даже холодильник с кофеваркой имелись.

– А то! – довольно сказал он. – И кроватка есть!

Он показал на кровать у дальней стены кабины.

– Понятно! – Ева дернула за ручку.

– Мы еще даже никуда не поехали! – удивился водитель.

– Я найду другую машину с менее озабоченным водителем, – она открыла дверь и уже высунула ногу, чтобы спрыгнуть, минуя ступеньку.

– Да ты подожди! – засмеялся он, схватив за плечо. – Я про кровать в другом смысле! В том, что да, действительно жить можно! А ты что подумала?

Ева смутилась, глядя в его простое заросшее лицо.

– У меня дочь твоего возраста! – обиженно сказал дальнобойщик. – Тебе сколько? Лет семнадцать?

– Восемнадцать.

– Вот я и говорю: практически одногодки. А ты сразу: «кровать»!

– Это не я про кровать, а вы! – еще больше смутилась Ева. – А что я должна была подумать?

Водитель вздохнул.

– Дверь закрой. Не трону я тебя.

Он вырулил на трассу и хмуро уставился на дорогу. Минут десять ехали молча, слушая мерный гул мощного двигателя под капотом.

– Вы до Странногорска? – наконец нарушила тишину она.

– Нет, мне дальше, – не глядя на нее, ответил он. – Я тебя до Ракитного довезу, это село такое, а Странногорск – он направо будет в тридцати километрах. Там автобусы ходят, доберешься.

– Спасибо. Я вам хорошо заплачу.

– Разберемся! – отмахнулся он.

– А сколько мы ехать будем?

– Ну, со всеми остановками – дней шесть, – прикинул он и глянул на ее дорогую одежду. – А почему такие сложности? Человек ты небедный, это сразу видно, могла бы самолетом долететь за несколько часов.

– Так сложились обстоятельства, – уклончиво ответила Ева. – Не волнуйтесь, проблем из-за меня не возникнет. Никого не убила и не ограбила.

Подумав, соврала для пущей убедительности:

– Меня никто не ищет. Просто захотелось дорожной романтики.

Водитель засмеялся так заразительно и громко, что она заулыбалась.

– Какая еще дорожная романтика?! Сидишь целыми днями в кабине с остановками только на пожрать, в сортир сходить да помыться. И посты на каждом шагу, чтоб они все провалились!

– Посты? – насторожилась Ева.

– Да, посты. А что ты так напряглась? – он прекратил смеяться и остановил машину. Повернулся к ней с изучающим видом.

– В общем так, девочка. Либо рассказываешь, в чем дело, либо я тебя высаживаю.

Ева задумалась. Это была уже пятая машина, которую она останавливала. Водители первых четырех отказались по разным причинам, а стоять и голосовать на ночной трассе – удовольствие сомнительное и небезопасное.

– Со мной в соцсетях связалась одна женщина и сказала, что люди, которых я до вчерашнего дня считала родными родителями, таковыми мне не являются. Удочерили, когда была совсем маленькой. Вот еду к ней, чтобы все выяснить.

Дальнобойщик снял кепку и задумчиво потрепал слежавшиеся волосы.

– Врешь? – недоверчиво прищурился он, напяливая кепку обратно.

– Нет, – помотала головой Ева. – К сожалению, это правда.

– А поговорить с родителями?

– Они бы мне не сказали. Я-то их знаю. Особенно отец.

– Ну, хорошо. А почему не самолетом или поездом? – с подозрением спросил он.

– Отец мой… – она вздохнула. – такой человек, что наверняка поднял всех на уши, и полиция будет искать в первую очередь в аэропортах и на вокзалах. Он – человек хороший, но уж больно любит, чтобы все под контролем было. А так… улыбается даже. Иногда.

Водитель молчал, выражение грубого обветренного лица было задумчивым. Ева в очередной раз потянулась к дверной ручке.

– Ладно, проехали. Нет – так нет.

– Подожди!

– Жду.

– А этой женщине можно верить? Вдруг это шутка какая-то?

– Нет, – она покачала головой. – Не могу объяснить почему, но я ей сразу поверила.

– То есть звонит какая-то там мадам и…

– Пишет. Были только письма.

– Тем более! Ты ее в глаза не видела! Может, она сумасшедшая? Или хочет насолить твоим родителям?

– Вот и проверю, – улыбнулась Ева, глядя на него серьезными глазами человека, который все давно решил и с намеченного пути сворачивать не собирается.

– Ну, допустим, это правда. Ты узнаешь, кто твои мать и отец, а дальше что?

– Дальше – не знаю, – честно призналась она. – По обстоятельствам. Хочу в глаза матери глянуть. И отцу.

Он снял кепку и бросил на широкую приборную панель. Побарабанил пальцами по рулевому колесу, глядя вперед.

– Жизнь, – наконец философски изрек он, нажимая на педаль и выворачивая руль. Ева с облегчением выдохнула.

Он протянул ей ладонь.

– Ехать нам долго, поэтому надо познакомиться. Стас.

– Очень приятно, – она пожала здоровенную руку. – Ева.

– Хорошее имя, – засмеялся он. – Адам-то имеется?

– Пока нет, – в тон ему ответила она. – Но все еще впереди.

Они ехали неделю, останавливаясь в придорожных гостиницах, где снимали два номера, утром завтракали за одним столом и снова отправлялись в путь. К несказанному удивлению Стаса, их никто не останавливал. Ни разу, словно кто-то старательно отворачивал глаза постовых от его фуры. Он даже признался, что такое с ним в первый раз, и он сэкономил кучу времени, денег и нервов. Удачно миновав самый жадный, в его понимании, пост, он сделал вывод, что это знак свыше – когда делаешь благое дело, помогая кому-то, то все на твоем пути тебе тоже помогает. Или хотя бы не мешает.

На седьмой день он высадил Еву у указателя и, категорически отказавшись от денег, помахал рукой на прощание. Ева долго смотрела вслед мигающей габаритными огнями тяжелой фуре, мысленно желая Стасу того, о чем мечтает каждый водитель: ни гвоздя, ни жезла. Выражение это, кстати, она услышала от него же. Вообще, словоохотливый Стас многое ей рассказал про дальнобойщиков, из чего она сделала вывод, что не такая уж она и романтичная, эта дорожная жизнь.

Ева подхватила рюкзак и не спеша пошла в сторону остановки. Спросила у бабушек, торгующих вареными яйцами и пирожками, доедет ли она до Странногорска, и, получив утвердительный ответ, купила пару пирожков. В Странногорск Ева приехала уже поздно вечером.

***

Парней было трое. Они лениво переговаривались, роняя искры от сигарет. Чему-то смеялись, прикладываясь к бутылкам и сплевывая на асфальт.

Ева, проходя мимо, плотнее натянула капюшон толстовки.

– О, девушка! – услышала она. – Куда такая на ночь глядя?!

Ева ускорила шаг.

– Стой, к тебе обращаются! – снова окликнули ее. Послышался топот ног, через секунду вся троица уже стояла перед ней. Молодые лица кривились в сальных ухмылках, в пьяных глазах плескалась похоть. Не самая лучшая компания для времяпровождения на ночных улицах незнакомого города.

– Мне идти надо. Пропустите, – сказала Ева.

– Да ладно, куда там тебе надо? Давай с нами? Выпить хочешь? – предложил один.

– Нет! – она двинулась вперед. Парни сомкнули плечи, образовав живую стену на ее пути.

– Пройти дайте! – потребовала Ева.

Шагнула влево – они сместились в ту же сторону. Один протянул руки, вцепился в лямки ее рюкзачка. Притянул к себе. Ева поморщилась от запаха перегара и табака.

Двое его дружков обошли девушку и схватили за ноги, приподнимая.

– Тащи ее! – мерзко захихикали они.

Что произошло в следующий момент, было трудно объяснить. Все трое вдруг разом разжали руки, роняя ее на землю. Одновременно схватились за головы и заорали от чудовищной боли, сдавившей виски. Затем у одного тонкой струйкой потекла из носа кровь, он стоял и в панике прижимал руки к лицу, роняя крупные алые капли.

Второго неожиданно скрючило пополам и стошнило. С гортанным звуком он изрыгал полупереваренную пищу на собственные кроссовки.

Третий вдруг наклонился и, разбежавшись, ударился головой в бетонную стену гаража. Упал и завыл, катаясь по земле.

Ева отползла в сторону, затем вскочила и побежала прочь по плохо освещенной улице. Бежала, не оглядываясь, быстро перебирая ногами. Но ее никто не преследовал, лишь сверху, с покрывающегося первыми звездами неба доносился слабый гул. Звук с каждой секундой усиливался, приближаясь, пока не ворвался в уши оглушающим воем пролетающего совсем низко серебристого «Боинга».

Она свернула в переулок, привалилась к сетчатому забору, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Откинула голову на крашеную серебрянкой сетку и закрыла глаза. Отдышавшись, поднялась и пошла в сторону парка, изредка поглядывая на карту навигатора в смартфоне.

В парке было пустынно, она присела на первую же скамейку и сняла рюкзак. Вытащила купленные на автовокзале гамбургер и бутылочку минеральной воды. За спиной послышался шорох и треск ломаемых веток. Она повернулась. Из кустов вылез неопрятный человек – не то чтобы прямо маргинал, но очень близко к тому.

– Деваха! – проскрипел он. – Это моя скамейка! Кыш!

Ева нехотя пересела на другую, стоявшую в пяти метрах поодаль.

– Там тоже моя скамейка! – рявкнул незнакомец и вылез на дорогу.

Роста он был огромного, прямо какой-то городской Йети. Джинсовый костюм его уже давно требовал основательной стирки, а гигантские кеды и вовсе следовало выбросить – до того они были старыми и разорванными. Лицо, грязное и заросшее, было покрыто гнойниками и свежими царапинами.

– Вы купили здесь все, что ли? – не выдержала девушка. – Я поем и уйду!

– Купил или не купил – это не твое дело! – выкрикнул он. – А ну, давай отсюда!

Ева посмотрела на остальные скамейки: все они были пусты и наверняка тоже «принадлежали» ему.

– А остальные – тоже ваши? – на всякий случай поинтересовалась она.

– И остальные – тоже! Хочешь присесть – плати!

– И сколько? – ухмыльнулась девушка.

– Ну… – вопрос застал его врасплох. – Ну, сто рублей.

Ева пошарила в кармане и вытащила пятисотку.

– Держите!

Йети мигом оказался рядом. Сграбастал огромной пятерней деньги.

– Сдачи нет. Но можешь купить пять скамеек.

– Не надо сдачи, мне и одной хватит, – отмахнулась девушка. – А теперь можно я поем? Одна!

– Конечно, можно!

Но он никуда не ушел, а стоял рядом, нависая глыбой и заслоняя свет фонаря.

– Что еще?

– Может, еще деньжат подкинешь? – нагло поинтересовался он.

– А вам не кажется, что это уже слишком? – возмутилась Ева. Залезла в карман, вытащила тысячную купюру. – Вот! И оставьте меня в покое!

Йети задумчиво почесал заросшую шею. Расстроено вздохнул. Взял тысячу.

– Приятного аппетита, – пожелал он и, повернувшись, исчез в кустах.

Голос его не был похож на голос счастливого человека, продавшего воздух за полторы тысячи рублей. Голос был расстроенным и даже разочарованным.

Ева прикончила гамбургер, запила водой. Потянулась к урне, чтобы выкинуть упаковку и пустую бутылку. Затем взялась за лямки рюкзака. От удивления разжала руки. Из переднего кармашка рюкзачка торчали две купюры: тысячная и пятисотенная.

***

Девочка в джинсовом комбинезоне рыдала так сильно, что плач гулким эхом разносился по всему пустынному парку. Ева свернула с аллеи и поднялась на маленький горбатый мост через узкую речку.

– А ты чего тут одна, да еще ночью? Потерялась? – спросила она. Погладила по черным, словно воронье крыло, волосам.

Девочка терла кулачками глаза, роняя крупные слезы.

– Ну-ну, не плачь, – Ева обняла ее, успокаивая.

– Котено-о-о-к! Упа-а-ал! В реку-у-у! – прорыдала девочка.

– Котенок? – спросила Ева. Перегнулась через чугунную ограду, всматриваясь в темную воду. – А как он…

Чьи-то сильные руки приподняли ее за ноги и перекинули через ограждение. Ева с воем преодолела четырехметровую высоту и рухнула в реку. Вода моментально пропитала одежду, а легкий рюкзачок, вдруг оказавшийся словно набитым кирпичами, камнем потянул вниз. Ева вынырнула, хватая ртом воздух. Девочка смотрела сверху, глаза полыхали желтым огнем. Она развернулась и побежала прочь, лишь волосы, иссиня-черные в свете фонарей, развевались на бегу.

Ева выругалась ей вслед, сбросила тянущий вниз рюкзак. Быстро работая руками, доплыла до берега. Выбравшись на каменистый, загаженный окурками и битым стеклом берег, упала навзничь, тяжело дыша.

Затем сняла кроссовки и вылила из-них воду. Разделась до белья и, дрожа от холода, принялась выжимать одежду.

Внезапно вспомнила, что в рюкзаке у нее был паспорт и пакет с наличностью. Поежившись, разбежалась и бросилась в реку. Ныряя, ощупывала руками илистое дно. Порезалась о бутылочное стекло, сломала ноготь о корягу, но через десять минут рюкзак все-таки нашла. Вынырнула и швырнула его на берег. Выплыла следом.

– Да что происходит?! – заорала она.

Рухнула на колени, в гневе вскидывая руки. Огонь, вырвавшись из ее пальцев, пылающим трассером устремился в кроны прибрежных деревьев. Листва мгновенно вспыхнула, на берег посыпались жареные вороны.

Ева испуганно икнула. Подхватила рюкзак и одежду, побежала прочь вдоль берега. Камни больно впивались в голые пятки.

– Стоять! Это что за дела?! – свет фар патрульной машины ударил в глаза. Она бросила одежду и рюкзак, подняла руки. Отвернулась от яркого света.

– Кто такая? Документы! – потребовал полицейский. Оглядел фигурку девушки, хмыкнул одобрительно. – Почему в таком виде?

– Упала в реку. Паспорт в рюкзаке, – ответила Ева. – Можно я оденусь?

– Пьяная? Трезвая?

– Да.

– Что да? Пьяная?!

– В смысле трезвая.

– Доставай паспорт.

Руки расстегнули молнию на рюкзаке, достали из внутреннего кармашка влажный паспорт.

– Так-так, посмотрим. Михайлова Ева Сергеевна. 2002 года рождения. Город Москва. Далековато. В Странногорске что делаем?

– В гости приехала. Э-э-э… к подруге. Можно я оденусь? Холодно.

– Одевайся. В рюкзаке что?

– Вещи.

– Показываем.

Среди мокрых вещей обнаружился черный пакет.

– В пакете что?

– Деньги.

– Показываем.

В пакете обнаружился большой комок слипшихся от воды пятитысячных купюр. Этого оказалось достаточно, чтобы Еву затолкали в машину и повезли в отделение. Для выяснения.

***

Девочка в джинсовом комбинезоне открыла дверь полицейского участка и бесстрашно направилась к дежурному. Тот отложил огромный бутерброд, привстал и уставился на маленькую гостью.

– Девочка! Ты куда?

– Дяденька! – девочка подняла ладошку. – Смотри сюда!

– Куда? – нахмурился дежурный. Взгляд его остекленел. Он замер с открытым ртом, из угла которого свисал кусок колбасы.

– Сейчас ты отдашь мне ключи от камеры, – ровным голосом сказала девочка, держа ладошку перед стеклянными глазами сержанта.

Сержант медленно отцепил от ремня связку ключей, протянул в окошко.

– А теперь ты садишься и спокойно жуешь свой бутерброд, – приказала девочка.

Полицейский сел, взял бутерброд и медленно поднес ко рту. Челюсти медленно перемалывали белый хлеб с колбасой, глаза продолжали смотреть в одну точку.

Девочка толкнула вертушку, та легко провернулась, пропуская ее. Из коридора вырулил еще один полицейский, совсем молоденький. Он обиженно что-то бурчал под нос, отряхивая фуражку. Маленькая гостья вперила в него взгляд черных глаз, затем показала пальцем в сторону стенгазеты.

– Читать! – коротко приказала она. Полицейский зачарованно кивнул и послушно подошел к стене.

Она прошла по коридору и подошла к решетке. Безошибочно выбрала из связки нужный ключ, вставила в замок. С лязгом отворила дверь. Задержанные обалдело глядели на нее.

– Ева, на выход, – поманила пальчиком девочка.

Ева, узнав девчонку, нахмурилась. Ведь это из-за нее она оказалась за решеткой, в обществе развязных проституток.

– Лори ждет! – властно сказала девочка.

Услышав это имя, Ева послушно вышла из камеры. Девочка пошла за ней, вдруг обернулась и подмигнула притихшим путанам.

– Эй, рабы любви! А вы чё морозитесь? Свободны! Я сегодня добрая!

Дважды говорить не пришлось: проститутки с веселым щебетом очистили помещение. Девочка заставила жующего в трансе сержанта выдать личные вещи Евы, и обе вышли во двор полицейского участка.