Сага о розах. Книга первая

Оррин по-прежнему прижимал меня к себе, согревая, но мы не сидели, а лежали. Точнее лежала я, а он полусидел, опираясь на локоть левой руки и с улыбкой смотрел на меня. Из-за смущения я предпочла поскорее принять сидячее положение и первым делом глянула на небо. Скромно выглядывающее из-за тёмно-серых облаков солнце говорило о том, что уже далеко за полдень.

– Какой кошмар, уже так поздно!

– Да, мы с вами попали в очень компрометирующую ситуацию, – согласился он и, тоже сев, провёл пальцами по моим волосам. – Быть может, ваша подруга сможет как-то её сгладить?

Мне оставалось только отрицательно покачать головой и радоваться тому, что отец чего-то подобного и ждал. Но, видимо, мои глаза были полны отчаяния и тревоги, раз Оррин взял мою ладонь в свою и, вздохнув, постарался утешить.

– Что же, значит мне придётся разрешать проблему самому.

– Как же вы её разрешите?

– Есть способ. Вот только…

– Что «только»?

– Мне бы хотелось, чтобы вы немного скрасили предстоящее.

Его лицо приблизилось к моему. Я видела, что он хочет поцеловать меня. Мужские пальцы с лаской провели по моей щеке, и я невольно потянулась к Оррину. Мне хотелось попробовать запретный плод. Однако стоило его губам дотронуться моих, как я в испуге извернулась и резко поднялась на ноги.

– Простите, что дала вам повод поступить так, но… я не такая девушка, господин Грейфф!

Сказав так, я начала нервно мять руки, а он, восхищённо и жадно глядя на меня, засмеялся.

– У меня не было в этом сомнений, мисс. Но я был бы глупцом, если бы не рискнул попробовать получить вашу благосклонность.

– Будьте осторожнее, вы рискуете получить моё презрение! – даже я сама не поверила в свои слова. Что уж говорить об Оррине? Но приставать ко мне он перестал.

Вскоре наши лошади бок о бок потрусили обратно, но больше я не беспокоилась. В какой‑то момент мне стало яснее некуда, что я не стану оправдываться перед отцом. Если он хоть что-то выскажет мне, усомнится в моём целомудрии или спросит, отчего я не воспользовалась ситуацией, чтобы помочь Сабрине, то я просто‑напросто оповещу его о своём отъезде и уеду. Я не буду трусливо сбегать, поджав хвост. Он и то имел смелость высказать мне в лицо, что я нежеланная дочь. Так пусть знает, что и я не желаю иметь такого отца!

Мой нос гордо поднялся, когда мы с Оррином въехали во двор. Мысленно я себя накрутила так, что была готова ко всему. Смелости во мне было на целую армию. Вот только первой вместо отца я увидела встревоженную Сабрину. Судя по всему, она даже плакала недавно.

– Омико! Боже мой, Омико, я так за тебя переживала! – бросилась она мне навстречу, и от радости у меня комок в горле возник.

«Милая сестричка, хотя бы ты меня любишь», – оказалось согрето моё сердце.

Затем я спешилась и передала заботам подошедшего конюха свою лошадь. Оррин поступил также, и после галантно предложил мне взять его под руку. Подумав о предстоящем разговоре с отцом, я мстительно согласилась. Сабрина между тем ухватилась за другую мою руку и начала верещать о том, как меня хватились, как искали…

«Приятно слушать такое, пока ты ещё жива», – решила я, и ко мне закралось сомнение – а стоит ли рвать связь с отчим домом?

Между тем в одном из окон промелькнуло бледное лицо папы. Он пока ещё был на втором этаже, а потому первыми на крыльцо вышли Торах и Снорр. При этом лицо последнего так было перекошено от гнева, что у меня аж мурашки по телу пробежали.

– Вас чрезмерно долго не было, господин Грейфф, – первым делом крайне недовольно произнёс Торах.

– Прошу прощение, виной тому непогода.

– Непогода и мисс Омико, – злобно добавил Снорр, и его ноздри раздулись. Он принюхивался как зверь, и его зрачки стали совсем вертикальными, когда он вновь посмотрел на меня.

Вид Хранителя Неба был страшен. Я испугалась до глубины души, но Оррин, заслоняя меня своим телом, на замечание Снорра ответил спокойно.

– Да, мисс Омико тоже. Я знаю, что мой долг находиться вблизи Хранителей Неба, но было бы безрассудством требовать от мисс садиться в седло в грозу. И оставить её одну по понятным причинам я тоже не мог.

– Причины понятны, но в результате них вы создали для этой девушки очень неприятную ситуацию, – кладя кузену руку на плечо, сурово укорил Торах Оррина. После чего сделал небольшую паузу и холодно сообщил. – Несколько минут назад я переговорил с мистером ван Краудом о том, что мисс Сабрина не может быть моей невестой. Поэтому я дал указание слугам и гвардейцам собираться. Через час мы будем готовы выезжать, и я рассчитываю, что вам хватит этого времени для завершения всех своих дел.

Я была шокирована. Неужели Оррин вот-вот исчезнет из моей жизни? Я только привыкла и привязалась к нему, а он… растает как мираж, да?!

– Несомненно хватит. Прямо сейчас я отправлюсь в ратушу и направлю в Церковь запрос на то, чтобы в доме Вейерманов вас встретил кто-либо из жрецов. Полагаю, вы прибудете к этой девушке практически одновременно.

– Это говорит о том, что сами вы намерены остаться, – нехорошо наклонил голову набок Торах.

– Прошу прощение, но я не могу оставить мисс Омико, – ненадолго переведя взгляд на Снорра, ответил Оррин.

– Разве?

– Да, я намерен успеть жениться на ней.

То, что я не испытала удивление от его слов произошло только по тому, что ещё больший мною был испытан ужас.

– Ты не посмеешь! – вдруг прошипел Снорр, и его человеческие черты на миг расплылись.

– Садись на лошадь и скачи отсюда. Быстро! – приказал мне Оррин, но зря он повернулся ко мне. Из-за этого у него не вышло своевременно уклониться. Рука Снорра, ставшая невероятно когтистой, прочертила яркие кровавые полосы на его теле. Часть кожи от шеи и до середины груди повисла лоскутом. Я ахнула, увидев обнажившуюся кровоточащую плоть, так как пока ещё не поняла, что всё могло быть намного хуже. Не среагируй Торах, Оррин бы уже умер! Но он остался жив и даже как-то удержался на ногах. Более того, превозмогая боль, смело потянулся за мечом, хотя какой из него сейчас был боец?

Хорошо, что оружие не потребовалось. Секундой позже Торах прижал Снорра к стене так крепко, что аж штукатурка посыпалась и стёкла в окнах зазвенели. А затем дракон ухватил кузена за плечи и уставился ему глаза в глаза. Смотрели они так друг на друга не очень долго, но всё это время Торах что-то шипяще шептал на непонятном мне языке. И, в конце концов, Снорр сдался. Он с яростью поглядел на окровавленного Оррина и решительным шагом пошёл прочь со двора на улицу.

– Вы достучались до него? – хрипло пробормотал осевший на землю Оррин, пока остальные растерянно ахали и охали, глядя на его рану.

– Да. Но постарайтесь, чтобы консуммация произошла как можно скорее!

Глава 10

Не одной мне было интересно, что за безумие нашло на Снорра, но у Тораха все спрашивать побоялись, а Оррин был слишком плох, чтобы вместо заботы о нём заниматься поиском ответов. Пусть когти не нанесли глубоких ран, но они разодрали одежду вместе с кожей в результате крови было ужас как много. Более того, не зная на тот момент утешающих подробностей ранения, когда Оррин осел (прямо-таки рухнул) на землю, я уверилась, что он умирает. Сабрина, наверное, подумала о том же, так как вскрикнула и упала в обморок. Она была настоящая барышня из романов – чувствительная красавица-блондинка. Не то что я. Так что вышедший на улицу отец, само собой, кинулся на помощь ей, а не мне. Его строгое лицо при этом вдруг сделалось беспомощным, он заскулил над сестрой, как умалишённый, трепетно прижал её к себе… Смотреть на это было страшно и мерзко одновременно. Наверное, Оррин прав, я слишком хорошо помнила своего отца другим человеком. А этот… это существо являлось лишь его жалкой тенью!

– Благие боги, сколько же крови! – между тем вскрикнул кто-то из людей драконов, и я очнулась.

Все были перепуганы, но челядь есть челядь. Как хорошо вышколенные слуги они ждали соответствующих распоряжений. Однако Снорр ушёл не пойми куда (и хорошо, что ушёл!), а Торах жёстко командовал людьми, требуя скорого отъезда. Он даже не смотрел в сторону Оррина и своими грозными приказами не дал никому из гвардейцев и прислуги прийти ему на помощь. Они попросту побоялись его ослушаться, чтобы поступить по‑человечески. Если же говорить о моём отце, то он был занят самозабвенным покачиванием Сабрины в своих объятиях, а значит… действовать я должна была самостоятельно. Больше некому.

Как всегда, ни на кого нельзя положиться!

– Азиза, Кэти! – истошно позвала я горничных, заглядывая внутрь дома, и, углядев лицо одной из них, прикрикнула: – Быстрее воду и повязки! У нас раненый.

Однако мои оперативные действия вышли не такими оперативными. Наши дворовые оказались расторопнее. По моему поведению они наконец-то сообразили, что требования Тораха заниматься делом их не касаются, и вскоре сын конюха мчался за доктором, а сам Оррин, кое-как перевязанный, лежал в своей комнате.

– Не плачьте, – попросил он меня. – Я немного целитель, а потому могу с уверенностью сказать – через неделю у меня только шрамы останутся.

– Молчите лучше! Когда вы говорите, то двигаетесь. Кровь течёт ещё сильнее.

– Всё хорошо, – шепнул он, но послушно замолчал, так как из-за содранной с шеи кожи говорить ему и правда было очень больно.

Однако меня распирало от возмущения. Я постоянно подходила к окну, ожидая появления доктора, а потому была вынуждена наблюдать, как готовится к отъезду отряд. И это зрелище меня ужасно злило. Настолько, что мне было невозможно молчать.

– Эти Хранители Неба даже не справились о вас! – была до предела возмущена я.

– Хранитель Торах в своём праве. Утром я поступил с ним бесчестно, и он это понял.

– Молчите, пожалуйста!

Высказав свою просьбу, я прикусила язык, чтобы наконец-то перестать болтать. У меня было целое море вопросов, но для них было покамест не время.

Между тем кто-то постучался в комнату, и я, открыв дверь, увидела пожилого мужчину в ливрее. Внешне он был неказист, но усы у него воистину были шикарные.

– Что вам? – сухо осведомилась я у него.

– Я бы хотел справиться о состоянии моего господина.

– Впустите его, мисс Омико. Это Вернард, мой личный слуга.

Несмотря на прямое указание, я не сдвинулась с места и проглядела на усача с открытой неприязнью. Что это за слуга, раз он не предпринял попытки помочь своему хозяину в тяжёлый час? Отчего только сейчас улизнул от Тораха? Не иначе пришёл сюда тайком, словно вор!

– Я весь день был в городе, выполнял распоряжение моего господина, – поняв мой укоризненный взгляд, ровным голосом объяснил Вернард.

Его слова утихомирили моё недовольство. Они даже смутили меня немного – не стоит никого обвинять, если ты не знаешь о вине наверняка. Уж дочь судьи, даже отставного, должна помнить о таком нюансе. Так что я отошла на шаг в сторону, чтобы Вернард мог войти. Но, едва он переступил порог, я ухватила его за рукав и умоляюще шепнула:

– Только не говорите с ним, от этого он истекает кровью!

Вернард на миг застыл, а затем понятливо кивнул и подошёл к Оррину, чтобы самому оценить его состояние. Глазами он внимательно пробежался по наспех перебинтованному телу, и взгляд его при этом ненадолго задержался как на обильных пятнах крови, так и на побелевшем лице да ужасающей своим видом шее. А после он сказал с тревогой:

– Господин, я полностью поддерживаю мисс в том, что вам следует хранить молчание. Поэтому, чтобы уладить требующие разрешения вопросы, прошу вас в знак согласия на некоторое время закрывать глаза. Если же вы будете против, то постарайтесь держать их открытыми. Хорошо?

Оррин прикрыл глаза, и я приблизилась. Для меня было необычно такое ведение разговора.

– Узнав о том, что с вами произошло, я велел вашим личным гвардейцам покинуть постоялый двор. Сейчас они охраняют территорию особняка по периметру и среди них есть доброволец, который может стать гонцом до соседнего Альтграда. Через этот город послание до жрецов дойдёт быстрее, и господину Тораху не потребуется терять время в ожидании нового наблюдателя. Вы согласны с этим?

Оррин не задумываясь прикрыл глаза.

– Должен ли я сообщить в Церковь причину подобной необходимости?

Лёгкая задумчивость и опять моргание. Но задержка требовала пояснений. Вернард желал выяснить подробности, чтобы не доставить неприятности своему господину:

– Мне стоит сделать акцент на то, что вы осознаёте свою вину? Или описать состояние Хранителя Неба Снорра?

– Об этом я сообщу сам. Пишите факты.

– Простите, я задал вопросы неправильно, – смутился Вернард, глядя как напитывается кровью ткань у шеи, и осведомился: – Следует ли мне подыскать более достойное вас жилище?

А вот здесь Оррин стал возмущённо пялиться на своего слугу так, что я едва не рассмеялась. Мне вдруг стало очень приятно. Настолько, что, когда Вернард ушёл, я села подле Оррина и положила свою руку поверх его.

И, наверное, больше ничего мне и не надо было на этом свете.

***

Из-за того, что он сосредоточился на Снерше, этот человечишка смог манипулировать им! Заррах был невероятно зол на дерзкого мальчишку и вместе с тем на себя самого.

Глупо было думать, что внимание храмовника к мисс Омико связано только с тем, чтобы максимально оградить её от его кузена! Глупо было считать, что этим он намерен помочь как самой девушке, так и драконам. Этот негодяй ничуть не думал о соблюдении договора с Церковью!

– Тебе не стоит приближаться к ней, – глядя на перекошенное лицо Снерша, как можно спокойнее сказал Заррах, хотя внутренне тоже пылал от гнева.

– Она так пахнет.

– Да, я заметил. Она и близко не стоит с сестрой, но тебе следует унять в себе зверя. Мы можем забирать только тех, кого отметил ритуал.

– Какая глупость!

– Согласен, но эта глупость ограждает нас от многих проблем. Если мы расправим крылья и начнём забирать себе всё то, что нравится, то в конце концов не сможем остановиться. Мы возьмём больше, чем нужно, и люди восстанут против нас. Их вера в наше благородство глубока, но, когда начнутся неприемлемые для них поступки, она утратит своё значение. Нам придётся уничтожить их, и в результате мы вымрем сами.

– Поэтому нам стоит поработить их! И почему бы не начать прямо сейчас, а Заррах? Даже вдвоём мы сможем посеять великую смуту.

– В тебе сейчас говорит зверь. Я знаю, мы заперты в этом мире так, что порой кажется драконы вот-вот превратятся в людей. Но это не так, Снерш. Люди помогают нам контролировать наше безумие.

– Ха. От того, кто из нас займёт место императора, будет зависеть многое, – оскалился в ухмылке дракон, и его кузен был полностью согласен с этим мнением. Именно из-за различия во взглядах с братом Заррах пришёл к решению всё же начать поиск своей женщины, и… судя по всему у мира имелось крайне мало шансов на спокойное будущее.

***

Пусть доктор сообщил утешительные новости, однако то ли у меня получилось выспаться под мостом, то ли события взбудоражили меня сильнее, чем мне думалось, но всё же я почти не спала этой ночью. И следующей тоже. И послеследующей.

… Наверное, я слишком переживала из-за Оррина.

– Глупости, мисс Омико, я в состоянии спуститься к завтраку, – вместо приветствия сказал с улыбкой Оррин, когда мы столкнулись подле лестницы. – Я и так вчера лежал в постели исключительно из-за того, чтобы вы очень мило волновались за моё здоровье.

– Мне сложно поверить, что рваные раны так быстро заживают.

– Позволю себе заметить, что это и не раны вовсе. Со мной бывало похуже.

– Ну, хорошо, – смирилась я с кислым лицом.

– Улыбнитесь, прошу вас. Для меня это лучшее лекарство.

Конечно, я тут же улыбнулась. Мне было приятно видеть, что Оррин всё же встал на ноги. Грустила-то я из-за того, что теперь он может уехать. Для меня настало время неопределённости, так как я стыдилась спрашивать его о том, говорил ли он правду драконам, что намерен жениться на мне. Ни одного повода затронуть эту тему не возникло, вот я и не решилась. А между тем это было для меня очень важно. Мои чувства к Оррину за дни, что я провела, ухаживая за ним, стали намного глубже. Они пустили прочные корни. Теперь я была убеждена, что влюблена в него, и мне становилось страшно от предположения, что это не взаимно. Что он, как и положено умелому ловеласу, только играет со мной. Что я новое его развлечение и всего-то. Меня даже не утешал его сан храмовника. Сложно верить в благородство и честность, когда ты неистово боишься.

Да, во мне жил страх не менее сильный нежели любовь.

«Я ведь даже не знаю, взаправду ли его зовут Оррином Грейффом», – ужасалась раз за разом я, глядя на вписанные в альбом нежные строки.

Правда, ну почему они остались не подписаны полным именем?

– Вот так-то лучше. Мне очень хочется, чтобы вы сегодня были счастливы.

«Только сегодня?» – поддел внутренний голос.

– Да, сегодня отличный день. Не стоит портить его хмурым настроением.

– А оно у вас хмурое? – обеспокоился Оррин.

– Нет, что вы. Вы же сами видите – мы встретились и вот я уже улыбаюсь.

– Я очень рад этому, мисс Омико, – сказал он и, взяв мою ладонь в свою, поцеловал кончики пальцев. У меня аж мурашки блаженства по телу пробежали!

Затем мы спустились в столовую. Отец уже сидел там, но Сабрина отчего-то задерживалась. Наверное, опять пребывала в печали из-за того, что дракон отверг её. Ни доводы разума, ни сочувствие, ни обещания обновок, ни рассказанный по секрету план вывести её в свет – ничто не могло развеять тоску моей сестры. Сабрина была убеждена, что лишилась счастья всей жизни и, кажется, втихомолку точила на меня зуб. Она сопоставила, что Торах решил отказаться от неё в момент, когда из-за нашего с Оррином исчезновения все стали беспокоиться, но пока не бросалась обвинениями ни в лицо, ни за спиной. Взбалмошная девчонка как-то поняла, что значит для меня Оррин, и, примерив ситуацию на себя, догадалась покамест промолчать о своих подозрениях. Во всяком случае, до первой ссоры своё фи она бы мне не высказала.

– А, вы почувствовали себя лучше, господин Грейфф! – добродушно поприветствовал нашего гостя отец. Все эти дни он был в приподнятом настроении.

– Да, – склоняя голову в приветствии, ответил мой любимый.

– Омико, попроси Урсулу поставить ещё тарелку и приборы.

– Конечно, папа.

– Нет, мисс Омико, я бы просил вас задержаться, – тут же обратился ко мне Оррин и вновь посмотрел на моего отца. – Мистер ван Крауд, я понимаю, что такие разговоры мало подходят для столовой, но мы сейчас наедине, а по причине здоровья я достаточно тянул с намерением поговорить с вами.

– О чём же вы хотели поговорить?

– Я намерен просить руки вашей дочери. Мисс Омико Иви тронула моё сердце и отныне я не вижу своё будущее без неё.

От счастья у меня даже дыхание перехватило. Кто бы мог подумать? Неделю назад подобное больше походило на безнадёжную мечту, и вот она стала правдой!

– Я вынужден ответить вам отказом, – категорично ответил помрачневший отец и, глянув в мои округлившиеся от удивления и обиды глаза, соизволил пояснить. – Несомненно, в мои намерения не входит разлучать тянущиеся друг к другу сердца. Но о вас, господин Грейфф, я почти ничего не знаю, а потому было бы безрассудством вручать в ваши руки судьбу одной из ван Краудов. Ваш род не известен в Омьграде, вы устроили скандал в моём доме и неизвестно ещё, как скажется на вашем положении ваше отступление от долга.

– Но папа, – умоляюще прошептала я, хотя разумом понимала – он абсолютно прав.

О, если бы только отец на этом остановился, то, может быть, всё было бы хорошо. Но нет! Моя глупая мольба спровоцировала его сказать следующее:

– Нет, Омико. Я не отдам тебя в жёны человеку, который быть может вскоре будет повешен, как преступник, а то и вовсе сожжён инквизицией. И не хочешь думать о себе, так подумай о Сабрине! На её судьбе это тоже плачевно скажется.

– Сабрина, Сабрина, Сабрина! Всё время Сабрина! – не выдержала я.

Конечно, даже в такой момент отец думал прежде всего о ней.

– Да, она. Потому что она не сбегает из дома! Или ты думала, что я не понял, куда ты тогда подевалась? – привстал со своего места отец, и его седые плохо чёсаные волосы некрасиво упали ему на плечи. А затем он погрозил мне кривоватым пальцем. – Я просил тебя угодить этому человеку. Чтобы спасти сестру, тебе следовало разделить с ним ложе. Но ты, что ты сделала вместо этого, а? Оказывается, ты удумала пойти за первого встречного под венец! О чём ты там сговорилась с ним? Не-е-т, я ещё разберусь в том, что за интриги плетутся моей спиной! Я выбью из тебя истину и, если надо, то силой!

– Омико? – в растерянности обратился ко мне Оррин и даже забыл про необходимое «мисс».

– Что я могу сказать? – глядя на него, развела я руками и ощутила, как по щекам потекли горькие слёзы. – Мой отец не знает, как ещё больше испортить мне жизнь. Ради младшей дочери он был намерен расплатиться моей честью, а теперь, когда я нашла своё счастье, он не отпускает меня. Хочет, чтобы я вечно жила в его проклятом доме!

***

Оррин понял, что совершил ужасную глупость. Не зря в его намерениях было сперва отправиться в ратушу, а только потом вести разговор с мистером ван Краудом. Начни он разговор с представления настоящим именем, то всё могло повернуться иначе. Однако он увидел возле лестницы Омико, и его чувства потребовали необдуманного поступка.

… Из-за которого он теперь просто‑напросто задыхался от ярости!

«Как она могла?!» – звучал в нём самый главный вопрос, но острота этих слов быстро угасла.

Несмотря на гнев, иное чувство было не менее сильным. Не могут так просто исчезнуть из памяти все прекрасные мгновения, если ты действительно любишь. А Оррин по-настоящему полюбил Омико. И за дни, что она часами сидела возле его постели, окончательно уверился в правильности своего выбора. Ни один благородный титул не сравнится с благородством девушки, готовой скрашивать муки страждущего своим присутствием. Омико, казалось, беспрерывно читала ему, помогала доктору менять повязки, и смотрела на него взглядом, в котором не могло быть никакой игры. Сияние этих глаз не могло быть ложью! Не могло быть обманом то, что он читал с её лица, когда будто бы ненароком касался кончиков нежных пальцев!

Оррин обладал живым умом и несвойственной его возрасту рассудительностью. Увидев за последние четыре года уйму неприглядных семейных драм, он повзрослел, казалось, на целую жизнь. И по этой причине, несмотря на неприятные эмоции, смог связать в своей голове странное желание Омико навестить несуществующую подругу и её глубокое расстройство из-за отца. Действительно, ей настолько опостылела жизнь здесь, что девушка решилась сбежать из дома! И не окажись он рядом, скорее всего, она бы уже была далеко.

– Я заберу тебя отсюда, – решительно пообещал он любимой.

– Покуда она моя дочь, вы никуда её не заберёте. И я озвучил вам почему, – садясь обратно за стол, буркнул мерзкий старик, после чего с презрением добавил. – Вы даже со своим долгом Церкви не справились.

«Да как он смеет меня оскорблять?!» – разгневался Оррин не на шутку.

Мужчине неистово захотелось отомстить будущему тестю. У него не было сомнений, что у того не хватит благородства ответить на его задумку достойно. Отправленный за информацией Вернард узнал достаточно нелицеприятного о мистере Альте ван Крауде – самодур, подлиза, интриган, взяточник. Все подозрения подтвердились. Из всего хорошего об этом человеке могли сказать только то, что он отличный семьянин. Но происходящее нынче в столовой напрочь разрушило и это скромное достоинство. Слова Омико окончательно позволили Оррину разобраться в том, какой отъявленный негодяй перед ним. И он знал – такого сорта мерзавцы ни за что не указывают на дверь таким полезным людям как он.

– Я понимаю и принимаю ваши сомнения, – демонстративно склонил Оррин голову в смирении.

– Очень хорошо.

– Поэтому не далее, чем послезавтра в полдень я сообщу вам о решении Церкви относительно моего проступка и снова попрошу руки вашей дочери. А касательно принесённых мною неудобств, я готов расплатиться за них прямо сейчас.

К счастью, чековая книжка и химический (нестираемый) карандаш были у него при себе, а потому Оррин достал их и положил на стол так, чтобы мистеру ван Крауду стал прекрасно виден каждый символ бланка. После чего написал в соответствующем поле число тринадцать, считающееся проклятым среди служителей Церкви, и неторопливо добавил к нему несколько нулей. Затем он красивым почерком вписал получившееся число прописью. В завершение осталось только поставить размашистую подпись, надавить возле неё кольцом‑печаткой, что всегда лежало у него в кармане, да вырвать бланк из книжки.

– Прошу вас.

Побледневший старик коснулся протянутого ему чека, но из-за того, что Оррин так и не выпустил бумагу из рук, вскоре удивлённо посмотрел на него. И именно этого взгляда он ждал. Сцепив пальцы на листке ещё крепче, Оррин свысока осведомился.