Сага о розах. Книга первая

…Мне просто-напросто было мерзко от того, в каком требовательном тоне отец начал со мной разговаривать.

– Ты вчера много времени провела с господином Грейффом, и я не стал мешать вашему уединению. Скажи, тебе удалось что-нибудь выяснить?

– Нет. Каждый раз, когда я пытаюсь свести разговор к драконам, от меняет тему. Но я стараюсь.

– Плохо стараешься, – бросил он с упрёком.

Мне стало так обидно, что я не выдержала.

– А как мне стараться хорошо, папа? Лезть к нему, словно падшей женщине?

– А даже если так. Он хочет возлечь с тобой на одно ложе. Так воспользуйся этим и приведи его в свою спальню! Перестань вести себя как девчонка. Соблазняй и при этом требуй своего.

От жёсткого совета у меня сердце остановилось. Я знала, что никогда не была любимой дочерью, но… чтобы настолько?

– О чём вы говорите? – до последнего, не веря в искренность его слов, прошептала я и с трудом сдержала слёзы. – Это ведь погубит мою репутацию. Как мне потом выйти замуж?

Мой ошеломлённый вид заставил отца опомниться. Он устало потёр лоб ладонью, вдруг осунулся, и резкая перемена в его поведении впервые натолкнули меня на мысль, что он не просто так порой чрезмерно погружается в прошлое, а душевно болен. И тяжело. Не даром он не смог удержаться на должности судьи и недаром до сих пор не смог найти себе никакого дела и никакого источника дохода. Даже бюджетом последние три года занималась практически я одна, а потому холодела от мысли, что однажды настанет неурожайный год и наша плантация не принесёт положенной прибыли. При тех расходах, что были сейчас, мы жили на грани. Могли себе позволить жить относительно богато, но сбережений почти не имели.

– Омико, тебе в этом году исполняется девятнадцать лет, а после девятнадцати девушки редко выходят замуж, – тихо напомнил отец. – Боюсь, наше положение таково, что тебе всю жизнь придётся провести одной.

– А Сабрине нет?

– Ты видишь, какая она яркая. В таких девушек влюбляются даже без приданого. Если следующим летом я заложу драгоценности вашей матери, то к зиме смогу обеспечить выход в свет для неё. Это даст Сабрине возможность удачно выйти замуж.

– То есть тогда, когда, мне уже исполнится двадцать? – прошептала я. От злости мой голос утратил привычную звонкость. – Тогда, когда обо мне начнут судачить как о старой деве, а потому никто не удивится, что старшая из сестёр проводит свой век в уединении дома?!

– Да, Омико, – подтвердил отец, и я испытала радость, что в его глазах промелькнуло сожаление. Хоть какая-то совесть у него осталась! – Я бы очень хотел устроить жизнь вас обеих, но это у меня не получится. Прости.

– Прости и всё?

– Тебе сложно поверить в это, но мне действительно жаль. Всё, что я могу сделать, так это хотя бы закрыть глаза на то, что может в эти дни произойти под крышей моего дома. Уединись с господином Грейффом, и заставь Хранителей Неба уехать.

Я ненадолго прикрыла веки, чтобы унять охватившее меня негодование, но оно было слишком сильным.

– Папа, – сказала я. – Ведь если Сабрина выйдет замуж за Хранителя Неба, я тоже смогу устроить свою жизнь. Ты станешь любимым дедушкой. Пусть не её, но моих детей. Разве это не тоже самое?

– Нет, Омико, – устало покачал он головой и с болью воскликнул. – В отличие от неё ты столь мало похожа на мою Марию!

Мне оставалось только хлопать ресницами. Вот в чём, оказывается, моя вина. В чреве матери мне не удалось перенять её черт лица и лёгкого характера.

И что тут можно сказать в оправдание? Разве что можно упрекнуть отца и только. Но как это сделать, видя, как из года в год память о маме сводит его в могилу?

– Уйдите, пожалуйста.

Альт ван Крауд (язык больше не поворачивался называть этого человека папой) покинул мою комнату, а я легла на кровать и разрыдалась. Моё горе было так глубоко, что что я потеряла счёт времени. Хорошо хоть завтрак уже прошёл, а потому никто не торопил меня и не требовал, чтобы я покинула свою спальню. Хотя бы выплакаться мне дозволили. Однако, чем больше было пролито слёз, тем большая крепла во мне уверенность, что мне необходимо покинуть отчий дом раз и навсегда. Наконец, я омыла лицо и переоделась. Вместо нарядного маминого платья надела своё простое и положила из шкатулки с драгоценностями в его карманы то, что некогда было мне подарено. Не так много, но зато это были мои личные вещи. И в моём праве продать их, раз уж я решилась.

Да, я решилась сбежать из дома.

***

Не знающая ничего о заботах сестры Сабрина расцвела. Пускай Снорр смотрит на неё свысока, буквально как на навязчивую болонку. И пускай господин Грейфф молчаливо ходит по гостиной, время от времени хмуро поглядывая за окно.

Неважно! Главное Торах вновь начал уделять ей внимание.

Да, для Сабрины это было намного важнее всего остального. Важнее даже непривычно мрачного отца.

«Ой, да что ему не нравится-то! – порой с недовольством бросала Сабрина взгляд на родителя. – Я буду часто писать ему письма о том, как у меня всё хорошо. Уж мне‑то Торах не откажет в такой малости как переписка с семьёй. Я ещё подберу к нему ключик».

Девушка с нежностью посмотрела на дракона, а особенно на его руки. Притягательный для неё перстень был по-прежнему надет на безымянный палец Тораха. И удивительный самоцвет на золотом ободке так манил, что Сабрина не выдержала. Начав рассказывать весёлую шутку, она сделала променад по комнате, а после села подле дракона и, словно невзначай, положила свою ладошку на его ладонь.

– Мисс Сабрина, – тут же начал было Торах с каким-то нехорошим рычанием в голосе, но затем кашлянул и с великолепной улыбкой осведомился. – Вы очень хорошо поёте. Быть может, порадуете наш слух вашей любимой песней?

– О, конечно, – окинула она его нежным взором. – Только так жаль, что не будет музыки. Когда я пою в храмовом хоре, там всегда играет орган.

– Я немного играю на фортепиано, – оживился господин Грейфф. – Если у вас есть инструмент, то…

– Нет у нас инструмента!

– Да, инструмента у нас нет, – с грустью подтвердила Сабрина, рассчитывая вздохом снять резкость папиных слов. – Но мне всегда хотелось, чтобы здесь, у окна, стоял белоснежный рояль.

Она подошла к месту, о котором говорила, и провела по воздуху ладонью.

– Девичьи желания столь просты, но почему-то не всегда осуществимы, – придав словам оттенок горькой задумчивости, добавила она и многозначительно посмотрела на Тораха. Сабрина не представляла себе ухаживаний без достойных подарков.

– Отчего же? Некоторые девичьи желания очень даже осуществимы, – вдруг усмехнулся Снорр с непонятным ей огоньком в глазах. – Главное идти к ним как можно настойчивее, и тогда перемены в жизни не заставят себя ждать.

– Да?

– Определённо, – хищно улыбнулся Снорр. – У меня есть определённый опыт, чтобы утверждать это.

– Хм, мисс Сабрина, – вмешался в интересную для неё беседу господин Грейфф. – Позволите ли вы поинтересоваться, отчего ваша сестра всё не радует нас своим обществом?

– Ой, ничего такого, – окинула она недовольным взглядом мужчину и, пребывая на эмоциях, позволила себе фыркнуть. – Омико часто ведёт себя как затворница. Она любит проводить время в одиночестве, а последние дни вышли насыщенными. Не иначе ей хочется побыть наедине с собой.

– И она намерена провести так весь день?

– Ну уж нет, – жёстко ответил за Сабрину отец. – К обеду она спустится, за это не переживайте.

Если бы Альт ван Крауд не вёл себя столь странно последние дни, то Сабрина определённо насторожилась бы. Однако она лишь в очередной раз укорила отца за упрямство. Где он ей отыщет мужа лучше, чем всамделишный Хранитель Неба? Да стоит подружкам узнать кто её жених, так они все разом умрут от зависти! Даже столичные фифы и то о драконах только мечтают, а она, Сабрина, вот-вот супруга одного из Хранителей.

Девушка снова с нежностью поглядела на дракона. Её взгляд ласкал его, как взгляд собаки ласкает отрезаемый рыночной торговкой кусок ароматной колбасы.

– Эм-м, прошу простить меня. Я временно покину ваше общество, – вдруг ни с того ни с сего решил господин Грейфф, и Сабрина искренне обрадовалась. Вот уж без этого типа никто не помешает ей вести беседу с драконами как хочется.

– Хранитель Снорр, – решила девушка вернуться к прерванной беседе, когда господин Грейфф вышел из гостиной.

***

Мою уверенность в правильности поступка ничто не могло поколебать. Я была расстроена так, что всё, что ранее заботило меня, перестало иметь значение. Даже Сабрина, о которой я искренне беспокоилась, вдруг сделалась сродни врагу.

Ревность ужасное чувство. Оно заставляет смотреть на мир с бессмысленной ненавистью.

Но, стоит сказать, рациональность не так уж покинула меня, раз я взяла с собой то, на что в будущем смогла бы прожить, и даже попросила конюха оседлать мою лошадь. Я понимала, что уехать столь далеко, чтобы никто не смог найти меня, верхом будет проще.

При этом воображение то рисовало мне картины, как отец не может найти себе места от горя. То мне наоборот представлялась, что только когда слуги начнут расспрашивать его о том, где я, моё семейство забеспокоится. Но в этом случае отец не станет горевать долго. Ему будет всё равно, что через месяц меня похоронят в глубокой могиле, потому что нет сомнений – в чужом городе надо мной надругаются и от позора я покончу жизнь самоубийством.

От жалости к самой себе я едва не расплакалась на глазах у конюха.

– Мисс Омико, я выглянул в окно и заметил вас у конюшни. Вы куда-то уезжаете? – с удивлением осведомился вышедший из дома Оррин.

– Да.

– В такую погоду? – он выразительно посмотрел на затянутое тучами небо. Именно из-за них за завтраком было решено остаться дома. Под проливным дождём мокнуть никому не хотелось… никому, кроме меня. Я живо представила, как моя кобылка поскальзывается на мокрых досках моста, и из-за этого я падаю в реку. А там я непременно утону! Непременно! И да, пусть течение вынесет моё холодное безжизненное тело на берег вблизи Омьграда. Пусть стирающие бельё крестьянки заохают и отправят кого-либо к отцу рассказать о произошедшей трагедии. Вот только поздно ему будет мечтать пытаться что-то исправить…

– А что не так с погодой? – притворилась я идиоткой и солгала. – Пока нет дождя успею доехать до подруги.

Услышав эти слова, конюх бросил на меня подозрительный взгляд. Если Сабрина ещё дружила с парой девочек, вместе с которыми пела в церковном хоре, то у меня никаких подруг не было. Любимая сестра-погодка умерла, а та, кто могла скрасить мои печали, уже пятый год не общалась со мной. Она сказала, что ей запретили родители. Но я не поверила и в результате стала ещё нелюдимее прежнего.

– Одна? И не в коляске?

– Я ведь тоже люблю конные прогулки, – прозвучала очередная ложь.

– Выходит, едете загород?

– Да.

Согласиться было логично. Живи моя подруга в городе, то удобнее было бы навестить её пешком или нанять кэб. Вряд ли бы Оррин поверил, что я настолько экстравагантная особа, чтобы разъезжать по улицам как кавалерист. А вот отправиться в пригород в седле для девушки моего сословия было не так уж зазорно.

– Тогда вы не будете против, если я хотя бы немного провожу вас? За время путешествия мне довелось сделать неприятный вывод, что в здешней округе не очень‑то спокойно.

Слова меня встревожили, но никакой компаньон мне не был нужен. Так что я повернулась в сторону лошади, похлопала её по шее и уверенно отказалась от сопровождения.

– Мне приятна ваша забота, и всё же я бы предпочла остаться в одиночестве.

– Странно, что мистер ван Крауд позволяет вам так рисковать, – сурово нахмурился мужчина, и я поняла, что если оставлю его тут, то потеряю фору. Он непременно выскажет что‑нибудь моему родителю, и в результате побег станет раскрыт раньше времени.

– Наверное, я сама виновата. Люблю риск.

«Да уж, – при этом мысленно фыркнула я. – Люблю риск превратиться в мумию в своей библиотеке!».

Но вслух с наигранной улыбкой сказала.

– Знаете, если ваше предложение ещё в силе, то почему бы и нет? В вашем обществе мне будет приятнее ехать. Только вы не против, если мы отправимся прямо сейчас?

– О, я не заставлю себя ждать.

Подготовка лошади Оррина действительно много времени не заняла. Не стал мужчина и в дом возвращаться. Всего-то предупредил одного из слуг, чтобы не возникло суматохи из‑за его отсутствия, и мы сразу выехали за ворота.

Все остальные были заняты так, что совсем не заметили нашего отъезда.

Глава 9

Омико что-то замыслила. Оррин в этом был уверен, так как на дела такого рода у него давно выработался нюх. Кроме того, он обратил внимание на красноту её глаз и растерянность. И, быть может, девушка отнюдь не лгала насчёт некой подруги и всего‑то хотела спонтанно приехать к ней, чтобы рассказать о внезапно настигшем её горе… Вот только почему тогда на его вопрос, где её сестра, Сабрина с усмешкой сказала, что та постоянно проводит время в одиночестве словно затворница?

– Вам не будет холодно? Быть может, пока мы не отъехали далеко, мне вернуться за плащом или накидкой для вас?

– Нет, спасибо.

Омико снова погрузилась в себя. Её лицо омрачилось. Она была непривычно грустна и задумчива. Контраст со вчерашней весёлой девушкой был очень ярким, а потому он некоторое время ждал, что она скажет хоть что-нибудь. Но Омико молчала. И в результате, когда они покинули пределы Омьграда, расспрашивать начал он сам.

– А где живёт ваша подруга?

– Там, – предварительно покрутив головой по сторонам, указала направление Омико, и ему стало окончательно понятно, что она лжёт. Однако говорить об этом было покамест невежливо, а задавать дополнительные вопросы, рассчитывая таким образом вывести спутницу на чистую воду, означало только настроить её против себя. Поэтому Оррин посчитал за лучшее создать доверительную атмосферу, чтобы девушка добровольно призналась в том, что её гложет.

– Вы вчера много страниц прочитали? Мне кажется, «Династии» сложны для чтения.

– Да, у них тяжёлый слог, но я не в первый раз читаю эту книгу, а потому дошла до второго раздела.

– Значит, вы остановились на Доме Гилбертов?

– Вы хорошо помните содержимое, – с искренней улыбкой сказала Омико, и он понял, что лёд между ними треснул.

– Не настолько, чтобы знать его постранично, мисс. Просто этот Дом мне интересен.

– Согласна с вами, он очень любопытный. Всегда бывает, что яркие личности чередуются с более посредственными предками или потомками. Но в этом Доме всё не так. Каждый его глава оставляет значимый след в истории.

– Верно. Из-за этого представить страшно, какие мысли могут возникнуть у наследников его крови.

– Отчего же? – недоумённо посмотрела она на него.

– Чтобы оставить такой след в истории необходимо принять участие в каком-либо серьёзном деле. И кто знает? Быть может катаклизм возник только из-за того, что ты… точнее такой ребёнок появился на свет.

– Может и так, – пожала Омико плечами. – Но мне ближе видение, что это человечество не может жить спокойно. Каждое десятилетие хоть что-то, а случается. Даже в отдельно взятой местности, а не только по всей стране.

– И что же за десять лет изменилось в вашем городе?

– Ну, – задумалась она и нервно сказала. – Теперь у нас несколько новых судей.

– Это вы сейчас об отце? – девушка хмуро кивнула, и ему стало понятно, что расстроена она именно из-за мистера ван Крауда.

… И, сказать по чести, у него даже отлегло от сердца, что неприятность оказалась не связана с драконами.

– Вам тяжело с ним жить, это видно, – мягко произнёс он.

Не заметить нелицеприятные качества мистера ван Крауда, живя в непосредственной близости от него, было невозможно. Этот старик был человеком со склонностью хитрить и действовать исподтишка. И, возможно, некогда он был удачлив в своей стезе. Но на сегодняшний день это было не так. Совсем не так. Возможно, сказывалась старость. Но, скорее всего, причина заключалась в другом. Его движения, перескакивания с одной темы на другую, частая рассеянность, порывы к самодурству и едва сдерживаемый дурной нрав – всё говорило о том, что этот человек стоит на грани сумасшествия. Хотя первое впечатление о нём создавалось исключительно хорошее.

Да, наверное, не зря традиции рекомендуют мужчинам перед заключением брака пожить некоторое время вместе с родом невесты. Вблизи становятся очевидными нюансы, на которые до этого не обращаешь внимание. Причём как в отрицательную, так и в положительную сторону. На улице бы Оррин прошёл мимо такой девушки как Омико Иви ван Крауд. Но узнав её, ему захотелось разобраться в ней глубже. Его манила её душа ровно так же, как её прекрасно очерченные губы. Такие яркие и нежные.

«Интересно, целовал её хоть кто-нибудь?» – подумал он и ощутил стойкое желание попробовать вкус поцелуя этой прелестницы.

– Моей сестре не тяжело с ним жить, – между тем сухо ответила девушка. – Это я такая, господин Грейфф, что мне тяжело находиться вблизи родного отца.

– Я бы на вашем месте не осуждал себя. Хотя… в чём-то вы, несомненно, правы.

Само собой Оррин имел в виду различие между мистером ван Краудом и его дочерью. Коварный старик и нежная красавица были слишком далеки в своих помыслах друг от друга, чтобы вдруг найти общность кроме кровного родства. Но его слова заставили Омико заинтересованно посмотреть на него. Она ждала продолжения, которого он не смел произнести. Вряд ли эта наивная девушка знала насколько дурной человек её отец, и любое его неприглядное слово о нём могло быть воспринято ею за оскорбление. Поэтому Оррин подумал и сказал следующее.

– Я заметил, как вы смотрите на мистера ван Крауда, когда он начинает вспоминать о вашей матери. Вам тяжело видеть его таким беспомощным и растерянным. Но мисс Сабрина значительно младше вас, она его другим плохо помнит. Из-за этого она воспринимает его иначе. Но, поверьте, всё познаётся в сравнении. Вам ещё повезло. В мире много родителей, от которых не зря дети сбегают.

Оррин сам не знал, по какому больному месту сейчас ударил. Он покамест считал, что мистер ван Крауд относится более тепло к Сабрине, так как вот-вот может потерять её. Он даже не предполагал, что Омико до смерти ревнует отца из-за сестры. Ему не было ничего известно о разворачивающейся семейной драме, поэтому он озвучил глубокий вывод… но этот вывод всё равно оказался поверхностным.

– А от каких родителей, по-вашему, сбегать следует? – с вызовом спросила Омико.

– Один раз в невесты дракону стала предназначена девушка, которая с самого рождения не выходила из своей комнаты, – с содроганием вспомнил он. – Ей разрешалось общаться только с няней и с отцом, ни один из которых не проявил к ней хоть каплю доброты или милосердия. А обстановка… вы бы видели, в каких условиях она жила, мисс! Из мебели в комнате имелись только стул и подстилка. Полагаю, даже платье на ней было надето только по случаю представления жениха. Это было несчастнейшее создание.

– Ужас какой, – поразилась Омико и недоверчиво посмотрела ему в глаза.

– Я говорю вам правду. Клянусь. Отец обвинил бедное дитя в убийстве родной матери, так как его жена умерла при родах. И по этой причине он четырнадцать лет содержал её в своём доме хуже, чем порой приходится заключённым в тюрьме.

– Но… Хранитель Неба забрал её всё-таки в невесты?

– Нет, – покачал он головой. – Он бы и хотел, вот только никак не мог её забрать. Видите ли, отклика между ними не возникло… Но не думайте, что мы со спокойным сердцем уехали оттуда! Нет, это было невозможно для того, в ком есть хоть капля чести и достоинства, будь он дракон или человек. Поэтому я и этот Хранитель Неба устроили для этой девушки побег.

Теперь глаза Омико излучали восхищение. Оррин даже приготовился отвечать на расспросы о том, как всё произошло и что стало с той девушкой после… но его спутница, как всегда, заинтересовалась драконами. Она сосредоточила своё внимание на другом.

– А что такое отклик?

От необходимости отвечать его спас раскат грома. Это был мощный гул, после которого с неба сразу полило как из ведра. Они вмиг вымокли до нитки.

– Здесь есть где укрыться от непогоды, мисс? – громко спросил он.

– Разве что под мостом, господин Грейфф, по близости нет даже хороших деревьев. Здесь только злаковые поля.

– Скрываться под деревьями в грозу сущая глупость! Где ваш мост?

– Там, совсем близко.

***

Мост, конечно, был не ахти какой высокий, так как река Омь в этом месте была узка и мелка. Но укрыться под ним вместе с лошадьми вышло. Как говорится, в тесноте да не в обиде.

– В таком виде я не могу ехать к подруге, – первым делом сказала я, как только села на траву, чтобы Оррин не вздумал предлагать ехать не пойми куда.

– Тогда подождём. Когда дождь утихнет, вернёмся в ваш дом.

– Хорошо, – буркнула я, понимая, что от плана побега остались только рожки да ножки. Как избавиться от своего попутчика я не знала, да и… одно дело пускаться в авантюры, когда тебе тепло и желудок полон, а другое – когда бушует непогода и холодно так, что в дрожь бросает.

– Вы замёрзли? – заметил Оррин, что у меня зуб на зуб не попадает.

– Немного.

– Я могу предложить вам свой дублет, но, боюсь, он промок насквозь.

– Эх, нет у нас ни сменной одежды, ни попон для лошадей, – печально улыбнулась я.

– Так что насчёт дублета?

– Нет, спасибо.

Оррин сделал несколько шагов туда-сюда, погладил своего коня по морде, а затем сел подле меня и отчего-то рассмеялся. Я тут же недоумённо посмотрела на него. Самой мне вот ни капельки смешно не было.

– Знаете, у нас не только сменной одежды нет, но и дров, – пояснил он. – Я бы мог развести костёр, но, верите или нет, а огонь должно хоть что-то поддерживать, кроме нашего горячего желания согреться.

Он говорил так смешливо, что я невольно хихикнула, но потом стала отрешённо рассматривать поверхность реки. Казалось, она бурлила. На воде из-за проливного дождя возникали пузыри, и это было очень красиво.

Оррин смотрел на Омь вместе со мной, но через некоторое время он создал в ладони светящийся шарик, и это привлекло моё внимание больше нежели виды бушующей природы.

– Настоящая магия? – изумилась я, во все глаза рассматривая чудо.

– Да. Можете коснуться света, вреда вам это не принесёт.

Мне было сложно решиться и Оррина мои сомнения определённо позабавили. Но я всё-таки провела ладонью по шарику. И ничего не ощутила. Тоже самое как гладить туман.

– Он никак не ощущается. Надо же, я думала, что такие шарики могут испепелять.

– Да, могут. Но температура этой субстанции способна возрасти только на крайне непродолжительное время. Так что костёр развести я бы смог, но не более.

– Жаль.

Оррин был удивительным человеком. И суровый, и нежный одновременно он манил меня к себе. Его благородные поступки и желание сгладить мой конфликт с отцом были достойны уважения. Он не разменивался на пустые комплименты, но вызывал во мне… желание любить его?

– Мисс Омико, я понимаю, с моей стороны не очень прилично предлагать такое, но вы дрожите и рискуете серьёзно заболеть, – сказал он и с осторожностью осведомился. – Могу я обнять вас? Нам обоим так будет теплее.

Несмотря на то, что обнять его мне хотелось самой, я понимала, что Оррин прав. Подобное стало бы выглядеть очень неприлично. Если бы кто-нибудь застал нас под этим мостом, то слухи превратили бы меня в распутницу.

Но кому могло понадобиться бродить по округе в такую непогоду?

И потому, подумав, я согласилась.

– Можете.

Не описать то необъятное смущение, которое во мне возникло, когда его горячая рука легла на мои плечи. Я впервые прижималась так близко к постороннему мужчине. Я ощущала запах его мокрых волос, его тела и мне ужасно хотелось, чтобы он обнял меня ещё крепче.

– У вас так сердце бьётся, как будто вас никто никогда не целовал, – вдруг заметил Оррин, испытывающе глядя на меня. – Неужели такое возможно?

«Соблазнитель!» – тут же мысленно возмутилась я, и холодно сказала.

– Знаете, я не готова разговаривать с вами на такие темы… Лучше расскажите, как вы устроили побег для той девушки? Это наверняка было непросто.

– Хорошо, слушайте.

Он принялся рассказывать, и рассказывал он умело. Его было интересно слушать, так как история не содержала бахвальства и оказалась в меру юморной и остросюжетной. Поэтому не могу сказать отчего я взяла да заснула. Наверное, сказались бессонные ночи, мерный стук капель и то, что я пригрелась.

***

– Мисс Омико. Мисс Омико, проснитесь.

Я непонимающе заморгала, пытаясь понять, что вокруг происходит и почему я не в своей спальне. Но в следующее мгновение всё вспомнила.

– Мне жаль будить вас, но дождь кончился. Пора возвращаться.