Иллюзион. В погоне за беглецами

Влад, несмотря на то, что прошло уже столько лет, не забыл того особого ощущения неконтролируемого детского счастья. Той непоседливости, которая заставляла исследовать каждую лужу и забираться на каждое дерево, воруя недоспевшие яблоки у вредного мужика через забор. Настоящая свобода того времени, не сдерживаемая гаджетами и зомбирующей интернетовской паутиной, добравшейся теперь уже и до отдалённых участков цивилизации.

Но время не щадит никого. И ничего. Это Орлов видел прямо сейчас, рассматривая зелёный одноэтажный дом со слепым чердачным окном. Зелёный. Когда-то он был синий. И крыльцо было другим. Не было этих ажурных перил, только крутая пятиступенчатая лестница с которой он неоднократно слетал, оступившись. Ох, сколько было слёз и ссадин. Не обошлось и без выбитого зуба.

А теперь всё приобрело до пошлости цивилизованный вид. Скособоченный, выгоревший на солнце деревянный заборчик сменил новый металлический с мудрёной ковкой, в высоту доходящий до груди. Поставленный видимо не столько для желания уединиться, сколько ради того, чтобы продовольственная четвероногая и пернатая живность не разбредалась по улице.

Сарай, где обитали курицы-наседки обрёл уверенность в стенах и больше не грозился рухнуть на прилегающую будку уже давно не нужного уличного туалета. Клумбы обрамляли цветные кирпичики, недалеко от калитки разрослось семейство белых лебедей, смастерённых чьими-то умелыми руками из старых шин, а на обочине вытоптанной дорожки припарковался детский четырехколесный велосипед.

Влад пристально сверлил его взглядом пока жёлтая краска не начала бурлить и лопаться. На её месте проклюнулась плесень, мгновенно перекинувшаяся на руль и сидение. Меньше минуты понадобилось, чтобы новенький велосипед стал похож на посланника из далекого прошлого, которого на многие десятки лет забыли на дне озера.

– Я мстю и мстя моя будет ужасна? – усмехнулись за спиной Орлова.

– Я могу хоть пару часов отдохнуть от тебя? – не оборачиваясь, раздражённо поджал губы Влад.

– Разумеется, нет, – темноволосая красотка с обручем в виде медной змеи на волосах, поравнялась с ним, растягивая кроваво-красные губы в улыбке. – Это ведь так забавно, раздражать тебя своим присутствием.

– Доиграешься.

– Пустые угрозы.

Верно подмечено. Милена, а это была, конечно, она, прекрасно понимала, что никто ей ничего не сделает. Закончившие обучение некроманты становились в своём роде неприкасаемыми. Именно поэтому их так боятся окружающие, и именно ради этого каждый из адептов годами проходит мучительные посвящения, стоящие на границе жизни и смерти.

Именно для этого их заставляют проходить через условия в которых автоматически отсеиваются слабые. Принять дар и контролировать его способен только физически крепкий и морально выносливый. Но даже такие нередко ломались под тяжестью того мрака, что с каждым разом окутывал их всё сильнее.

Закон мёртвой магии был прост, но незыблем вот уже которую тысячу лет – за своё пользование она берёт плату. Через год, два, три, десять, но оплата неизбежна. Нельзя продать человечность не продав при этом душу, а ведь именно ей и кормится некромантия. Такой вот бессрочный кредит под, казалось бы, мизерные проценты.

Звучит заманчиво, ведь кажется: что такое душа? Её нельзя потерять или продать. Это нечто призрачное, несуществующее. То, что нельзя потрогать, а, следовательно, и забрать силой. Большинство людей, причём самых обычных, не только юных адептов, свято верят, что совесть и моральные принципы – дескать, вон она, их душа. И чтобы оставаться на плаву надо быть просто не совсем “грязненьким”.

Типа переведёшь старушку через дорогу, покормишь бездомную собаку, кинешь пятак попрошайке в переходе и можешь дальше ковыряться в свежих могилах, прикола ради взращивая орду оживших мертвецов. Ну так, на будущее. Вдруг пригодится. Да и чувствовать себя повелителем, пускай и жалкой гнили, всегда ведь приятно.

И вот эта слепая уверенность в то, что можно барахтаться где-то по серединке, оставаясь между светом и тьмой – болезнь заразнее чумы. Нельзя быть чуть-чуть “грязненьким”. Убив раз человек превращается в убийцу. Укравший кошелёк у девушки на ярмарке – вором.

Полутонов не существует. Это лишь иллюзия, которой любит кормить своих наивных птенцов тёмная материя. Мрак в принципе состоит из иллюзий. Прикрываться поверхностным романтизмом его любимое занятие.

Милена давно это поняла, борясь с собой практически ежечасно, а вот Влад, несмотря на короткие вспышки озарения, всё ещё лелеял надежды, что без труда способен контролировать себя. К сожалению, зацветший жизнью велосипед говорил обратное – любому понятно, что он по уши погряз в блаженном самовнушении.

Вряд ли Орлов целенаправленно пожелал испортить детский транспорт. Такое не придёт в голову и конченому шизику. Это ведь не он, а распирающая его изнутри сила, которая, взяв под контроль сознание хозяина, спроектировала свои каверзные желания, выставив их его собственными.

Хитрая многоходовочка, чтобы не привлекать внимания. Тоже самое было и тогда, во время драки Влада с Генри в Иллюзионе. Не некромант хотел причинить англичанину боль. Того требовало то нечто, что прибыло из потустороннего мира и прочно увязло в пока ещё живом теле. То нечто, что ощущало его ревность и злость и, усилив их, выплеснуло наружу, оттесняя здравый рассудок.

Милена, в отличие от Влада, стёршего границы дозволенного уже давно, куда отчетливей чувствовала этого “чужого” в себе. Как он скребётся где-то в глубинах, выпуская ядовитые жала. И была совсем не рада попутчику. Именно это и придавало ей сил бороться.

Раз пустив, приняв условия некромантов и вдохнув дыхание мёртвых, эту дрянь уже было невозможно изгнать, но можно было попытаться контролировать. Главное уметь отделять её желания от собственных. Это позволяло вытеснять сущность в дальний угол и держать её там под цепями.

Проблема в том, что невозможно сопротивляться двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю. Никто бы не смог. Рано или поздно некромант устаёт. И сдаётся. То даже не статистика, а давно устоявшееся правило. Зная это, многие сдаются сразу. Чтобы избежать бессмысленных сражений. Но Стрельцова пока боролась. И из каких-то собственных соображений пыталась тянуть за собой и Влада.

Наверное, именно поэтому, после финального посвящения, когда всех умудрившихся выжить, а их было около десятка из тридцати, без церемоний вышвырнули на улицу, навсегда закрыв двери ненавистной академии, Милена долго не думала и в первый же вечер без “здрасти” и “извините” вынесла дверь шикарных московских апартаментов, в которых успел поселиться Орлов.

По роскоши пентхауса становилось понятно, что Влад, слишком долго проживший в сырых стенах без окон, не намерен ущемлять себя в удобствах. Да и зачем? Когда по одному лишь щелчку бывший владелец скромной квартирки отправился прямым рейсом в жерло Везувия. Без сантиментов и долгих речей.

Хотя ведь можно было просто стереть ему память и отправить отдыхать в тёплые страны, на те же Карибы. Ещё одно наглядное доказательство силы власти магии мёртвых. Милена тогда отметила это, но её собственный копошащийся в грудной клетке червячок решил, что не имеет смысла горевать по уже почившему и устраивать бессмысленный разбор полётов.

– Уютное местечко, – лишь тогда вынесла вердикт она, небрежно бросая женскую сумочку размером с косметичку: всё добро, накопленное за годы учёбы, на длинный “П”-образный диван. Следом туда же приземлилась стройная девичья фигурка, с ногами забравшаяся на светлую кожаную обивку. Одобрительно качнула чёрная лаковая туфелька на шпильке. – Как раз хватит нам двоим. Где моя комната? Или будем спать в одной постели? В конце концов, не привыкать.

Орлов, вот же удивительно, и бровью не повёл на бесцеремонное вмешательство в его личное пространство. По факту, ему было наплевать: есть у него соседка или нет. Даже в толпе он умудрялся оставаться один, так что одна взбалмошная девица вряд ли могла отравить его свободу своим присутствием. К тому же, тут Милена подметила верно, симпатичная девушка под боком отлично скрашивала ночку-другую. Как никак, возраст брал своё.

Секс сексом, вот только Стрельцова прекрасно чувствовала, что, даже находясь рядом, Влад был далеко не с ней. В его мыслях просто не было свободного места не только для неё, но и для кого-либо другого. Там сидела лишь одна девушка. Единственное желаемое, что он не мог получить.

Говорить о несчастной любви уязвленная подобным равнодушием Милена, конечно, не рискнула бы. В случае с Региной любовью там и не пахло. Обидой, уязвленным эго, страстью, одержимостью, злостью за то, что нет возможности получить то, что хочется, да… Чем угодно, но не любовью.

Как бы то ни было, в этих физических и ментальных страстях они вполне дружно жили вот уже три года. Вроде как вместе, но при этом порознь. Милена никогда бы не призналась кому-либо, но за это время она успела прикипеть к Орлову. Может даже слегка влюбиться. Максимально слегка. Настолько насколько на это были способны сделать такие, как она. Порой Стрельцова очень жалела, что некроманты не знают, что значит по-настоящему любить. И вряд ли когда-нибудь узнают.

Это как сказать таракану: “давай, лети, отращивай крылышки и вперед. Ну чего ты тупишь?” А таракан и рад бы, да не может. Не умеет. Вот и Милена в редкие моменты мысленного самокопания ощущала себя таким тараканом. Букашкой, от которой вроде ничего и не требуют, но которая всё равно словно что-то кому-то была должна. Тупое состояние.

Поэтому сейчас, стоя с Орловым перед домом его детства, ей хотелось проявить немного человечности и слегка приободрить Влада.

– Может, зайдешь. Поздороваешься? – спросила она, искоса наблюдая за мрачным мужским лицом.

Некромант её не слышал. Всё его внимание занимал горящий в окнах первого этажа свет. На улице уже стемнело, так что посторонних не ходило, однако было ещё рано для того, чтобы ложиться спать. Периодически за тюлем мелькали силуэты. Женщина, мужчина, ребёнок лет шести сидели в гостиной. Они, видимо, смотрели телевизор, но изредка то один, то другой ходил куда-то. Судя по детской коляске, стоявшей у входа на крыльце, проведать младенца.

– Зачем? Им и так неплохо, – наконец, безразлично дёрнул плечом Влад, но это его безразличие могло обмануть только мимо походящего. В голосе чувствовалась плохо скрываемая обида.

– Прошло много лет. Они ведь должны были жить дальше, – заметила Милена, опасаясь, что крыша дома сейчас вспыхнет. Кто знает, что на уме у Влада.

– Да. Они долго не горевали. Подумаешь, трагедия: сын пропал.

– Скучаешь?

– Мне наплевать.

– Тогда почему приходишь сюда снова и снова?

– Напоминаю себе.

– О чём?

– О том, что никому нельзя доверять. Тем более семье.

– Ты ведь знаешь, что это не так.

– Правда? – насмешливо воззрился на неё некромант. – До сих пор в это веришь? – не дожидаясь ответа, он развернулся и пошёл вдоль песчаной дороги подальше от треклятого дома.

Милена на своих пятнадцатисантиметровых каблуках нагнала его лишь на перекрестке, зловеще светящемся в лунных сумерках. Ветер сбивал в кучу тёмную вату туч. Скоро должен будет начаться дождь. Да и в Москве тоже, но, наверное, позже.

– Давай сходим куда-нибудь? Мне понравилось как в прошлый раз, – намеренно уводя Влада от печальных мыслей, предложила Стрельцова.

И у неё получилось. На лице Орлова промелькнула улыбка.

– Тебе ведь понравилось в том ресторане. Зачем было его сжигать?

– Не знаю, – на полном серьёзе призадумалась та. – Администратор был не очень вежливый.

– Он не понимал по-русски.

– А я по-итальянски. И что? Набирают кого попало.

– И правда. В Италии итальянец в итальянском ресторане не понимал по-русски. Какое невежество.

– Вот и я о чём! – согласно закивала Милена. – И вообще, клиент всегда прав. Ну так что? Как смотришь на то, чтобы сгонять куда-нибудь? М-м-м… может во Францию? Париж, ля-мур, мон-амур и все дела?

По незнанию, Стрельцова мазнула по больной мозоли. Влад поморщился. Перед глазами всплыло уличное кафе с видом на Эйфелеву башню, горячий кофе и Регина в зелёном платье. И пусть тогда они были в ненастоящем Париже, а всего лишь в выстроенных декорациях сна, это место теперь ассоциировалось у него только с одним человеком.

– Нет. Если хочешь, развлекайся одна. Я домой, – уже более отстранённо бросил ей Орлов и исчез в легкой дымке.

– Бросить девушку посреди леса! Одну! – театрально ужаснулась Милена. – Нет, ты видела это, Агата?

Агата этого не видела. В данный момент она находилась в спящем режиме. А если бы видела, то непременно заметила, что хозяйка явно преувеличивала. Четыре деревца и широкое поле в конце которого проглядывали очертания узкой речушки сложно было назвать лесом.

Не дождавшись ответа Стрельцова не менее театрально вздохнула, кокетливо смахнула со лба прядь волос и исчезла вслед за Владом. Только вот если после его исчезновения остался запах жженых проводов, после Милены на какое-то время на перекрестке витал приятный шлейф муската. Но и его быстро унёс с собой сгущавшийся ветер.

Ближе к рассвету в Москве начался потоп, продолжавшийся до вечера. Причём не просто потоп, а потоп с ураганом и громом. Деревья мотыляло из стороны в сторону. Сломанные ветки падали на линии электропередач, некоторые жилые районы на время лишились электричества. Автобусные остановки выкорчевывались с корнем и валились на бок. Количество аварий увеличивалось с каждым часом.

Влад и Милена пережидали бурю в пентхаусе, сидя в креслах возле панорамных окон с бокалом вина и фруктовой тарелкой. Было так приятно находиться по ту сторону и наблюдать, как в неистовстве танцевала природа под звуки барабанящего по стеклу дождя. Умиротворение и гармония – вот что объединяло их в эти часы.

– Что-то назревает, – заметил Орлов, всматриваясь в оккупировавшие Москву тучи.

– Ага. Болото и слякоть. Отличная погода для конца апреля, – кивнула Милена, меланхолично попиливая пилочкой ноготки. Ожившая Агата юркой песчаной змейкой скользила по подлокотникам кресла, раздумывая над тем, где ей на такой высоте бетонной коробки найти мышь для закуски.

– Нет. Тут что-то ещё. Странные тучи.

– Тучи как тучи, – безразлично пожали плечами. В данный момент хорошенькую женскую голову занимало другое: насколько симметрично были обработаны ногти и в какой цвет их сегодня покрасить. Красный или чёрный?

Орлов снисходительно закатил глаза. Девушки, что с них взять? Они способны проморгать даже конец света. Причём сделают это по одной простой причине – им неинтересно знать подробности, следовательно: либо говорите по делу, либо ни слова больше. Самое весёлое, что это работает даже на некроманток. Особенно на некроманток, так как конец света им, в общем-то, всё равно был не опасен.

Влада же долго не отпускала зловещая погода. Дать определение ощущениям он не мог, но интуиция безошибочно уверяла, что прошедшей ночью что-то произошло. Не желающие рассасываться грязные клочья ваты на небе словно хотели что-то сказать, посплетничать подобно саллуным барышням, но за невозможностью разговаривать лишь горестно жестикулировали, надеясь, что кто-то их поймет.

И им было о чём рассказать. Ведь именно этой ночью из Иллюзиона улетели драконы.

Глава третья. Неофициальное поручение

Гости из МежМагДепа надолго в школе не задержались. Правда, к сожалению, их отъезд не обрадовал ни учеников, ни учителей. Слишком поспешный, словно прибыли они исключительно ради того, чтобы донести уже сформировавшееся и не подлежащее обжалованию заявление. Руслан попытался выудить у матери чем закончилась встреча, но получил такой от ворот поворот, что его и без того красные уши ещё долго обиженно пунцовели.

И тем удивительней было, что этим же вечером Есения Макарова вызвала к себе в кабинет Генри и Регину. Размышляя над тем, что им устроят выволочку за незаконное проживание в одной комнате, ребята уже неохотно собирались постучаться в дверь, когда та сама распахнулась. Фокс вовремя тормознула занесённый кулак, чтобы не постучаться в плечо Леонида Афанасьевича.

– Ага! – на лице замдиректора расцвело ликование при виде аспирантки. – Сознаваться пришла, Лисовец! А я знал, что это ты разнесла четырехсотлетнюю статую Гульберта Остроносого возле кабинета астрологии!

– Да я даже не бываю на той башне. У меня и астрологии-то нет в программе, – обиделась Регина.

Неприятно когда тебя подозревают, а ещё неприятней когда в самом деле не виновата в таком эпичном преступлении. Ту статую дряхлого астролога, светилы магического мира, с крючковатым носом и пышным париком, оживающую всегда некстати и забалтывающую ребят старческой тарабарщиной, от которой вяли уши, недолюбливал каждый второй. А после того, как кто-то проклял мраморное изваяние и то окончательно тронулось умом, путая времена, даты, эпохи и пол собеседника, и вовсе старались обходить стороной.

Подозрительность Фени могла бы брать золотые награды. Ученикам он не доверял из врождённой вредности и всегда всех во всём подозревал. Говорят, даже пухленькую книжечку с компроматом имел, где записывал проступок каждого, начиная с момента первого появления бедняги на пороге школы.

– В подвале занятий тоже не проходит, но тебе ведь не помешало разбить иерусалимский щит и выпустить на свободу заточённого в него духа разрушений! ― резонно заметил он.

– Это было шесть лет назад, – надулась, потупившись, Регина. – И его тогда почти сразу поймали.

– Спустя неделю. Неделю! Будь моя воля, я бы тебя…

– Леонид Афанасьевич, – донёсся из глубин кабинета голос директрисы. – Не задерживайте, пожалуйста, аспирантов. У меня к ним крайне срочный разговор.

Феня без особого восторга подчинился и, прижавшись к косяку, оставляя тем самым небольшой свободный участок, дал как бы понять, чтобы они проходили. Вернее, протиснулись. С трудом и втянув живот. Только после того, как ребятам это с горем пополам удалось, чуть повеселевший замдиректор демонстративно вышел из кабинета, оставив дверь нараспашку.

Есения Макарова, сидящая за большим письменным столом, покачав головой, почти неуловимо качнула пальцем, и дверь мягко закрылась, отрезая их от внешнего мира.

– Не обращайте внимания, – попросила она миролюбиво. – Леонид Афанасьевич просто злится, что я не посвящаю его во все детали.

Ого. Макарова динамит Феню? Свою правую руку? Того, кому она беззаветно верит. Вот это да.

– Присаживайтесь, – директриса подозвала к столу два кресла с высокой спинкой. Те послушно соскочили с привычного места у окна, перебежали на оживших ножках и замерли в положенном месте.

Регина робко присела, разглядывая чирикающих экзотических птиц всевозможных расцветок, висящих на цепях в золотых клетках под потолком. Всего клеток в кабинете было около дюжины. Просторные, с изящным плетением прутьев. Есения Макарова обожала разводить птиц. С бесконечным трепетом ухаживала за ними, кормила и частенько выпускала полетать.

Больше пернатых директриса любила только порядок. Книги на высоких стеллажах стояли не только по алфавиту, но и в строгой цветовой гамме. На дубовом столе каждая ручка гармонировала с органайзером. Стопки бумаг идеально ровно высились небольшой баррикадой, поделённые цветными ярлычками во избежание путаницы.

Пиджак аккуратно висел на плечиках. Цветы стояли в одинаковых горшках. Отличались только размеры – от совсем крошечных до огромных напольных. Эх, и почему чистоплотность не передаётся по наследству? Её сыну бы не помешало. Руслан даже когда чистил зубы, умудрялся всё зеркало заляпать пастой и снести половину тюбиков с полки.

– Итак, – директриса облокотилась локтями на столешницу, сцепила руки в замок и слегка устало положила на них подбородок. – Полагаю, вы в курсе последних новостей.

– Вы о драконах? – кивнула Регина.

– К сожалению, да. Случившееся нонсенс. Такого не должно и не могло случиться. Однако случилось.

– Почему? Потому что они сумели пробить защитное поле?

– Защитное поле пробила гроза, – Фокс недоверчиво сморщила нос. Директриса утверждающе кивнула. – Именно. Самая обычная гроза без какого-либо магического вмешательства. Это и переполошило Международный Департамент. Объяснение, что защитный купол при попадании в него молнии на доли секунды превратился в подобие тонкого стекла, их не успокоило. Вместо этого они разразились гневной тирадой, что, значит, мы здесь, дескать, все эти годы ставили опыты над драконами, раз глупые по натуре создания догадались поломить черепушкой барьер именно в этот самый момент. Ни позже и ни раньше.

– Драконы вовсе не глупые, – обиделась за них Регина.

– А предположить, что это чистая случайность ни у кого мозгов, конечно, не хватило? – усмехнулся Генри.

Есения Макарова неопределенно всплеснула руками. Мол, ну как видишь.

– Такой вариант порушил бы все их планы. К тому же, как бы это не звучало, полагаю, драконы действительно сделали это не случайно.

На неё уставилось две пары удивлённых глаз.

– Это как?

– Такое уже случалось. Много лет назад. И не здесь, но уж больно их поведение тогда и сейчас схоже. Сдается мне, гроза и брешь позволила драконам учуять то, что скрывалось в обычное время за защитной стеной. Вот им и сорвало голову.

Регина с Генри непонимающе переглянулись.

– Что учуять?

– Не что, а кого. Об этом, прибывшим к нам господам я, разумеется, не сказала. Ни к чему им лишние сведения. У них и так достаточно козырей. Особенно после того, как наши маленькие птички обезумели от запаха свободы этой ночью. Не смотрели новости?

– Нет, – сердце Регины ухнуло к пяткам.

– Ничего, успеете. Не сомневаюсь, эту сенсацию будут крутить ещё с неделю. Сорвавшиеся с поводка драконы устроили массовую зачистку, поиграли в поджигателей и сожрали весь скот на пастбище возле производственного завода.

– Ой… – пискнула Фокс с плохим предчувствием. – Только скот?

– Не только. Пронырливые жуки из СМИ уже выставили бедняг безжалостными монстрами, чьё существование опасно для человеческой расы. Уверена, сектор устранения последствий в предвкушении трёт ручки и со скорбным лицом всем коллективом подписывает пакт о массовом истреблении.

– Они их убьют??? – Регина в ужасе вскочила с места. – Они не могут этого сделать! Они ведь разумные существа!

– Для них это не аргумент, увы, – Есения жестом попросила её попридержать эмоции. – Всё это время они мирились с драконами, пока Иллюзион мог гарантировать контроль на ними.

– Он и сейчас может. Нужно просто вернуть их и всё снова станет как прежде, – не унималась Фокс.

– Всё не так просто, да? – Генри, в отличие от неё, внимательно следил за лицом Макаровой. – Департамент выставит всё так, что Иллюзион будет дискредитирован?

– Он уже изо всех сил старается, – кивнула та. – В ближайшее время, насколько верно я уловила суть монолога сегодняшних гостей, к нам прибудет комиссия с проверкой, после которой будет принято решение, оставлять ли школу открытой.

Регина, стоящая всё это время на ногах, плюхнулась в кресло, прижимая руки к пылающих щекам. Руслан прав. МежМагДеп только и ждал возможности поквитаться с заведением, которое столько лет отказывается жить по общепринятым правилам. Они до сих пор не простили Иллюзион за то, что тот отказался консервировать способности у стихийников. Последние Магические Игры ничего не изменили.

– Иллюзион не пройдёт проверку. Они сделают всё для этого, – шёпотом, словно боясь, что её услышат где-то ещё, кроме этого кабинета, произнесла она.

По лицу директрисы было понятно, что она того же мнения.

– Этот вопрос учителя и лично я уже возьмём на себя. Вас же я хотела попросить об услуге. Непростой. Вы вправе отказаться.

– Всё, что угодно! – не думая подалась вперед Регина. Ей не нужно было переглядываться с Генри, чтобы знать, что он тоже не останется в стороне. Хотя бы ради неё.

Есения Макарова благодарно улыбнулась.

– Спасибо. Меня, конечно, не прельщает затея втягивать вас, но за действиями учителей сейчас будут следить, а не окончивших школу детей я по определению не могу привлекать. Остаетесь вы, как лица совершеннолетние и имеющее разрешение покидать школу. Однако, по возможности, вам придётся ограничивать потребление магии. Особенно это касается перемещений, над которыми Департамент ведёт учёт. Лучше, чтобы они не знали о вашем местоположении. Уверена, несмотря на письменный запрет, который мне столь любезно сунули под нос, – Есения без особого воодушевления ковырнула ногтём разорванный конверт, лежащий на столе. – Они понимают, что я не стану подчиняться.

– Мы будем искать драконов? – понимающе кивнул Генри.

– Да.

– Они запрещают нам отправиться на их поиски? – нахмурилась Регина.

– Строго-настрого. Так как сами этим займутся и будут контролировать их, пока отдел правопорядка не решит судьбу наших крылатых малышей.