Сны за полночь

Вечер удался на славу – костёр горел превосходно, выбрасывая мелкие искры, и почти не чадил. Собрали всю питьевую воду, что привезли с собой и вскипятили походный чайник, который остался у Удалова ещё с молодёжных походов. Картошка, запечённая на углях, тушёная говядина в консервах и крепкий, сладкий чёрный чай – божественный пир на лоне дикой природы. А если ко всему этому ещё добавить немного вина и водки…

– Камень испокон веков ведёт исчисление своё долгой невозмутимой жизнью в руслах бурных рек, в ущельях снежных гор, в непроницаемых глубинах земли. – Словно тост звучали слова Удалова. Мужчина был настолько переполнен впечатлениями первой встречи с древней легендой, что речь его незаметно обрела оттенок сказочной таинственности. – Живой ли он, или мёртвый, бездушный кусок времени? – вопрос, висящий в воздухе с давних времён. Современность видит в камне лишь препятствие на пути, да ещё, пожалуй, превосходную живописную огранку природных натур. Но древний народ, – тот, кто верил, что все стихии имеют души, а неведомые божества управляют людской расой, – иначе смотрел на природу камня, веруя, что говоря с ним, говоришь с богом…

Единственной музыкой на поляне был нижний плеск волн Суны, да пересвист птиц вкупе с комариным писком. Но уставшие за день перелётом и походом люди, радовались каждой мелочи, видя везде знаки будущих побед и открытий.

Ночью Ларисе приснился кошмар. Она проснулась с криком на устах, мокрая от пота и взъерошенная. Вокруг было ещё темно, ночь была в самом разгаре, а до рассвета было далеко. Сердце девушки билось мощными толчками, будто до того она бежала галопом. Что ей снилось? Она не могла вспомнить. Что-то яркое и чёрное, что-то красное и серое. Крохотные обрывки сновидения быстрыми мотыльками упорхали из её головы, в глазах стояли оттенки жуткого сна. Лариса не могла вспомнить о чём был сон, но то, что ощущения от него остались самые омерзительные, не оставляли сомнений, что снился именно кошмар.

К тому же головная боль вновь вернулась, девушка на ощупь отыскала фонарик и с его помощью нашла косметичку с лекарствами, где лежали таблетки от головной боли. Только через полчаса сон соблаговолил вернуться и забрать тревогу вместе с нахлынувшей мигренью.

– Я не слишком тебе мешала ночью? – поинтересовалась невзначай у подруги утром Лариса.

– О чём ты? Я после вина спала, как младенец, – улыбнулась Люда.

– Да мне сон дурной приснился, я, кажется, кричала даже, – Лариса выглядела вялой и бледной, будто и не спала вовсе.

– Мать, да у тебя бодун! – весело заметила Люда. – Тебе надо опохмелиться.

– Да нет же, я мало выпила, да и когда ложилась отлично себя чувствовала, голова не кружилась, – возразила Лариса, закидывая в рот очередную таблетку.

– Мало ли, всё возможно, – хихикнула Люда. – Голова болит?

– Ага, ещё ночью, когда проснулась, так сильно раздирало внутри, думала, что головушка моя взорвётся. – Лариса нервозно растирала пульсировавшие болью виски, пытаясь отвлечься от очередного приступа мигрени.

– Слушай, а тебе таблеток-то хватит до конца исследований? – Люда посерьёзнела, глядя на страдание коллеги.

– Не знаю, но лучше бы хватило, иначе я здесь кони двину, – вздохнула девушка.

Завтрак прошёл в относительном спокойствии, хотя Мицкевич монотонно и продолжительно наставлял племянника, как вести себя возле Врат. Сергей терпеливо слушал напутствия дядьки, по большей части делая вид, что внимателен к словам старшего, но сам то и дело уводил взгляд к краю отвесной пропасти, где заманчиво шумела Суна. Парню хотелось спуститься вниз и обследовать реку поближе, но и маячившие над соснами прямоугольники каменных стен тоже захватывали воображение Сергея. Оттого он путался в этих соблазнах и рассеяно внимал нудному бормотанию Мицкевича.

Затушив огонь утреннего костра, группа из четырёх человек направилась вглубь сосняка, оставив за дежурного Мицкевича. На этот раз остановок для сбора ягод делать не стали, поэтому и добрались до заветной границы довольно скоро.

Лариса предупредила спутников, что дальше не пойдёт и будет вести съёмку с этого места. Все, кроме Сергея, были удивлены сим фактом, парень же увидев так близко желанную цель, полностью растворился в восторге и первым ступил на голые камни мёртвой земли.

После недолгих пререканий меж девушками, раздосадованная Люда отправилась следом за Удаловым. Она не могла поверить, что её коллега вот так просто оставила её одну, без поддержки с этим чванливым зазнайкой-учёным. Хоть Удалов и был главным координатором и ответственным руководителем экспедиции, для неё он был снобом, которого нужно терпеть, пока не истекут две недели.

Лариса с облегчением выдохнула, когда троица проследовала к стенам Врат, тем самым предоставив ей свободу действий вне поля голых камней. Она чувствовала себя вполне сносно, боль покинула голову, прояснив мысли, но вот чувство тревоги не могли изгнать никакие таблетки.

Исследования продлились до полудня, тому способствовала укоренившаяся тёплая солнечная погода. Похоже, лето брало реванш после четверти месяца пасмурной прохлады. Лариса снимала на камеру Врата, то приближая их, то удаляя. Помимо натурной съёмки делались фотографии коллег за работой и панорамные кадры окрестности. Когда оператору наскучило снимать одно и то же, она решила отыскать то странное место, которое в группе окрестили захоронением, и поснимать его для разнообразия. Снимки волнистых холмиков могли добавить красочности и мистицизма материалу.

Когда она вернулась обратно, вдоволь сфотографировав древний погост, группа уже возвращалась назад. Мужчины несли в торбах набранный для анализа грунт и отбитые со стен пластинами куски камня. Люда несла в руках толстенную тетрадь, куча карандашей и ручек была распихана по карманам брюк. Запасливость была у неё возведена до уровня паранойи.

– Зря не пошла, они не кусаются, – насмешливо подтрунивала над Ларисой подруга. – Камень, как камень. Мёртвый и холодный. Правда, мне удалось отыскать один валун, его солнцем нагрело, сидеть было самое то. Вон сколько я настрочила, пока наш разудалый главарь тарахтел об истории Карельского края, да Немому талдычил по десятому кругу сказку о вратах, шаманах и кровавых ритуалах.

– А я тоже наснимала достаточно, – сказала Лариса, она оглянулась и посмотрела на ровные верхушки стен, ей почудилось, будто грифоны смотрели в её сторону. Холод не замедлил проползти под свитер липкой скользкой змейкой. – Даже то кладбище старое сфотографировала.

– Зачем оно тебе? Удалов же сказал, что это бесполезно для нашей работы, – спросила Люда, она прижимала драгоценную тетрадь к груди, и не о чём другом в данный момент думать не хотела, кроме записей. – К тому же, ещё не факт, что там кто-то был похоронен. Может, просто ландшафт такой. А ты и рада щёлкать затвором.

– Я подумала, что это может пригодиться для статьи. Ещё не знаю, как, но придумаю.

– Как знаешь, тебе виднее, ты же у нас оператор.

После короткого обеда в лагере Удалов поделился дальнейшими планами на вторую половину дня:

– Нам нужна питьевая вода, как вернёмся в лагерь, Людмила и Сергей отправятся на поиски воды.

– Но Пётр Иванович, я хочу идти вместе с Ларисой, – возмутилась таким распределением ролей журналистка.

– Лариса пойдёт со мной, запас веток истощился, нам необходимо пополнить его, – твёрдо заявил руководитель.

– Но я тоже хотела бы собирать ветки для костра! – заартачилась девушка, невольно повышая голос. – Почему бы вам с Сергеем не пойти за водой, а мы бы с Ларисой поискали хворост. У нас вчера неплохо получилось.

– Я так решил и хватит препирательств, Людмила Викторовна. – Удалов был настроен решительно.

– И что вы мне сделаете, если я откажусь идти с этим недоделанным студентом? – вспыхнула Люда, она была не робкого десятка и любой вызов принимала стойко. – Поставите в угол? Вы такой же человек, как мы все. Я не пойду за водой!

– Матерь Египетская! Снова здорова! – рявкнул руководитель, терпение которого истощилось наравне с хворостом. – Потому что я – человек, как вы сами выразились, я забочусь обо всех и думаю, как лучше для всех! Сколько раз вам приходилось жить в лесу без ваших телефонов, компьютеров и какой-либо другой связи с миром? Сколько раз вам приходилось самой разжигать огонь без помощи спичек и зажигалки? Сколько раз вам приходилось отыскивать путь в лесу, где нет ни единой тропки, а еда не лежит под деревьями и не ждёт, что вы окажете ей милость и соизволите ею полакомиться? Вы городская неженка, не знающая о жизни ровным счётом ни черта!

– Да как вы смете! – взвизгнула Люда, её лицо покрылось неравномерными багровыми пятнами и утратило милую привлекательность.

– Довольно! Я всё сказал. – Удалов демонстративно повернулся спиной к принявшейся ругаться по-мужски девушке. – Что и требовалось доказать. Кроме ругательств, вы ни на что не годитесь. Так я и доложу вашему руководству в отчёте.

– Люда! Люда! Опомнись! – пыталась перекричать зарвавшуюся коллегу Лариса, её пугал первый разлад в хрупком мире походной жизни. Но распалившуюся Людмилу было не остановить.

Сергей, у которого при себе оказалась фляга с водой, глядя на это безобразие, ровным счётом не сулившее ничего хорошего, придумал только одно – плеснул воду из фляги в лицо разгорячённой спором девушки. Эффект возымел действие – в то же мгновение Люда смолкла и уставилась на смельчака округлившимися глазами, подобной наглости она давненько не встречала. Для неё это было сродни пощёчины, но только интеллигентной и… мокрой.

– А ты куда лезешь, немой?! – зашипела было она, но тут её резко и довольно болезненно ухватила за плечо и одёрнула Лариса.

– Прекрати собачиться! Люда, мне стыдно за тебя! – Лариса была бледна, кровь отхлынула от лица и шеи, а глаза блестели. – Сколько можно? Это тебе не город, где все привыкли орать друг на друга и унижать, чтобы на полшага выделиться. Здесь не город, Люда, здесь другая жизнь. Забудь ты эти волчьи правила. Здесь нужно быть человеком. А зверья и без тебя хватит.

– Лариса ты на их стороне?! – с укором прокричала Люда. – Я считала, что мы заодно, что мы подруги. Как ты можешь?!

– Пока ты не поймёшь, мы заодно не будем. Не потому, что я не хочу, а потому, что ты не желаешь, – горестно ответила Лариса. – Зачем ты нагрубила Петру Ивановичу? Он тебе ничего такого плохого не желает. Тебе учиться нужно у него, а не на дыбы вставать, как необъезженная кобыла, от каждого его слова.

– Но он ведёт себя, как напыщенный осёл! – возмутилась ещё больше Люда. – Почему я должна ему подчиняться?

– Потому что он старше и мудрее. У него опыта более, чем у всех нас взятых вместе.

– И всё-таки…

– А Сергея зачем ты оскорбила? Парень тебе не сделал ровным счётом ничего, а ты взъелась на него с первой встречи.

– Он меня выводит из себя. Немой и какой-то недоделанный! – буркнула Люда.

– На себя посмотри лучше! – не выдержала Лариса и выкрикнула в лицо коллеге. – Парень просто хорошо воспитан и скромен, а ты этого не различаешь. Привыкла иметь дела с развязанными мажорами в клубах. Конечно, на их фоне такие парни, как Сергей не абы ах. Но именно такие как он – настоящие! А ты, дурочка, этого никак не понимаешь.

– Не кричи на меня! Как ты можешь, Лара?!

Люда сорвалась с места и побежала вглубь деревьев, подальше от лагеря. Никто не должен был видеть её слёз. Не дождутся, чтобы она распустила нюни и порадовала их самолюбие. Не бывать этому!

Лариса не стала её окликать и звать обратно. Пусть себе побудет одна и подумает, может, мозги на место встанут. Люда не была плохой, какой временами старательно хотела казаться, Лариса, проучившаяся с ней в университете на параллельном курсе, прекрасно знала всю подноготную жизни подруги и причины, вынуждавшие девушку временами надевать маску упрямого вздорщика.

Как и договаривались, Удалов с Ларисой отправились собирать ветки для костра, а Сергей в одиночку спустился по найденному прошлым днём лазу вниз к реке. Мицкевич посоветовал искать родниковую воду среди камней вблизи беспокойной Суны.

Сергею повезло. Бредя по берегу, представлявшему собою сплошь неряшливые нагромождения булыжников с натыканными в них каменными монолитами в человеческий рост, а то и выше, он наткнулся на ручеёк, напоминавший Суну в миниатюре. Родник с ледяной, но сладкой и по-зимнему свежей водой пробивался средь двух каменных громадин, протискиваясь струящимся каскадом по малым камням и растворяясь средь мелкого щебня у речной кромки.

Обрадованный находкой, парень наполнил водой флягу до краёв, а затем и пару прихваченных вёдер. Сергей отметил место флажком, врученным Удаловым, дабы любой из группы в дальнейшем без проблем мог отыскать источник.

– Очень хорошо, Серёж, – похвалил его Мицкевич, отхлебнув воды из фляги. – А вода-то какая вкусная! Пломбир напоминает. Чудо, а не вода. В городе такой и не попробуешь.

Вернувшиеся чуть позже Удалов с Ларисой тоже расхвалили Сергея, отчего он покрылся румянцем и глупо улыбался. Ему так хотелось быть полезным во всём и доказать старшим, что он полноценный член экспедиции. Люда всё ещё была где-то в лесу, но Удалов заверил всех, что ей это на пользу и беспокоиться не зачем.

А пока на разведённом огне установили на высоких металлических подпорках походный котелок, прихваченный в поездку Удаловым, и сварили незатейливый суп из тушёнки с вермишелью. Было вкусно, а Лариса согласилась с мужчинами, что города потеряли вкус настоящей простоты. На Люду порцию оставили. Ссоры ссорами, а есть должны все.

После супа группа разделилась по делам: Удалов с Сергеем вновь ушли к Вратам, Лариса решила насобирать морошки, из неё она хотела приготовить вечерний десерт, пересыпав ягоды с сахарным песком. Но её основной целью была Люда, её продолжительное отсутствие беспокоило Ларису всё сильнее.

Мицкевич терпеливо прождал товарищей до первых сумерек, он страстно желал стоять у стен скалистых Врат, ощупывать их глянцевую поверхность, обойти их и познать тайну прошлого, что была запечатана высоко в застывших ликах грифонов, но святые обязанности дежурного были превыше его амбиций и мечтаний. Да, и как правильно сказал Пётр Иванович, впереди ещё уйма времени для исследования, а завтра уже будет другой день и дежурить будет кто-то другой.

Люда вернулась первой, тихая и пришибленная, с раскрасневшимися глазами и опухшим лицом. Она уселась у костра, предварительно подбросив в него несколько толстых веток. Мицкевич, ни слова не сказав, налил остаток супа в тарелку и вложил её в дрожавшие руки девушки. Суп был тёплым благодаря небольшому термосу, взятому Ларисой в путешествие. Люда благодарно кивнула и довольно скоро управилась с трапезой.

Лариса вернулась после мужчин, последней она вышла к костру, солнце уже полностью скрылось за деревьями, и небо высвечивало серо-малиновые переходы, готовясь сменить дневные одежды ночным покрывалом. Огонь костра освещал людей, сновавших меж палатками, раскрашивая их медовыми и апельсиновыми красками. Воздух уютно гудел комариным писком и просыпавшимися ночными птицами. Пахло жжёной смолой и горевшей сосной. И никакого ветра, полный штиль.

– Прости, – чуть слышно проговорила Люда, когда Лариса с облегчением обнаружила её в лагере. – Ты была права. А я – гадкая. Он правду сказал, кроме амбиций у меня ничего нет за душой.

– Глупышка, упрямая глупышка, – Лариса обняла подругу, та отчего-то была сильно бледна, да и руки источали холод, несмотря на исходивший от огня жар. Аккуратная дотоле коса сильно растрепалась, придавая хозяйке неряшливый вид. – Всё у тебя есть, просто пора забыть про свои иголки и протянуть людям руки.

– Я постараюсь, – вздрагивая, еле слышно отозвалась девушка.

Перед тем, как приступить к ужину, Люда извинилась перед Удаловым и остальными. Огонь, как первобытное напоминание о начале времён, подбадривал Ларису и, всматриваясь в центр живого света, она чувствовала, что в город уже не вернётся прежней.

Ночью Лариса вновь проснулась. На этот раз она сдержала крик, рвавшийся из недр её тёмного мрачного сна, суть которого она опять-таки не смогла запомнить. Он стёрся тут же, как дворники сметают потоки дождя с лобового стекла машины, оставляя разводы. Кратчайшие мгновения, ощущения страха и бегства от чего-то далёкого и ужасающего, вымазанные мрачными красками – всё, что чувствовала девушка. Голова раскалывалась, боль стала настолько нестерпима, что одновременно с ней подкатила волна тошноты, и Лариса поспешно выползла из спального мешка, покинув палатку. Добежать удалось до ближайшей сосны, где её обильно прочистило.

«Может, я заболела? Подхватила какую-нибудь инфекцию?» – размышляла она, отпивая воды из чашки, благо вёдра с родниковой водой и укрытые брезентом, стояли неподалёку.

Голову потихоньку стало отпускать, и девушка вернулась на своё спальное место, где скоро забылась беспокойным сном.

Следующий день прошёл без эксцессов, Люда вела себя скромно и послушно, беря пример с подруги. Вчерашняя трёпка и одинокие размышления в лесу, вероятно, вылились в определённые выводы. Дежурной вызвалась остаться Лариса, она с радостью это сделала, после ночного кошмара слабость и недомогание ещё ощущались, но девушка предпочла скрыть самочувствие от остальных, дабы не обременять коллег своими проблемами. А ещё она была рада на сутки отсрочить поход к Вратам, верхушки которых плотоядно взирали на неё поверх соснового леса.

Когда товарищи по лагерю удалились к каменной гряде, Лариса решила спуститься вниз. Она быстро разыскала спуск, о котором подробно поведал Сергей, узкий, но вполне безопасный путь меж валунов, служивших надёжной опорой и выпиравших в вертикальной стене обрыва, даже понравилась девушке. Флажок был виден отчётливо, но торопиться к нему не хотелось. Сперва Лариса подошла к безудержно спешившей Суне, от воды поднималась приятная волна свежести и прохлады. Хоть солнце ещё и не разошлось в полную силу, духота, скрупулёзно хранимая лесом, уже начинала раздражать, да и к тому же, здесь не было видно этих невыносимо тягостных каменных монолитов, от которых не могли укрыть даже самые высоченные деревья.

Лариса зачерпнула в ладони воды и с наслаждением плеснула её в лицо. Ледяная бодрость тут же сняла остатки ночной вялости. Как одержимая, девушка черпала и выплёскивала на себя живительную влагу гудящих быстрокрылых вод. Она не заметила, как смех и крик радости вырывались на свободу, унося тревогу. Беззаботность накрыла её с головы до ног, она скинула одежду и, ступив по колено в Суну, обтирала тело водой, ещё сильнее вскрикивая от удовольствия и чувствуя, как свежая прохлада проникает в поры кожи. Купаться Лариса не решилась, это было чистым безумием – течение поверх скользких камней так и норовило сбить с ног и утащить в таинственном направлении, куда стремительно бежали воды.

«Живая вода! Живая вода!» – так окрестила Суну благодарная девушка.

После обсохнув и натянув одежду, она наполнила вёдра родниковой водой, и уже поднимаясь по вертикальной тропинке, на середине подъёма вдруг поймала себя на странной мысли.

«Запахи. Лес кишит ими. Сосны, травы, насекомые, земля. Даже вода в реке и та пахнет».

Она остановилась от назойливой, как комар, навязчивой мысли, что что-то упускает из виду. Что-то так настойчиво тревожило её сознание, что-то лежало прямо перед глазами на ладони. Но что? Что так встревожило её только что?

«Они не пахнут!» – Молния полыхнула в мозгу. – «Эти проклятые Врата и земля вокруг них не пахнут! Я же сразу это почувствовала, но у меня так разболелась голова, что я пропустила это мимо и задвинула глубоко и на потом. Даже пыль не имеет запаха! Это мне не нравится, совсем не нравится!».

Речная вода оказалась и впрямь животворной, открыв, наконец, источник навязчивой тревоги, не отступавшей от Ларисы с первого дня на этом плато.

Однако поднимать панику и предаваться мрачным думам девушка не спешила, она отдалась дневным заботам лагерного быта, быстро увязнув в уборке палатки и вокруг кострища, готовке обеда, а потом её хоть и ненадолго сморил-таки сон.

Остаток дня Лариса скоротала над изучением отснятого материала, она тщательно просматривала каждый кадр снимков и раза четыре промотала видеоролики.

У костра вечером Удалов и Мицкевич радостно делились новыми открытиями исследования, Сергей их поддерживал в дебатах. Похоже, эта экспедиция снимала его внутренние барьеры стеснительности и робости, парнишка мужал и обещал по окончании срока перерасти в уверенного молодого человека с твёрдой целью в жизни.

Лишь Люда сторонилась мужских прений, она торопливо и увлечённо писала что-то в тетради, временами отвлекаясь и односложно отвечая на вопросы коллег. Ночь задалась беззвёздной, Лариса задумчиво смотрела в темноту над деревьями, за которыми хоть было и не видно, стояли древние камни, к которым на утро вновь предстояло идти.

Кошмар повторился. Душный спёртый воздух палатки, казалось, пропитался потом и средством от комаров, который Люда не жалела и с щедростью маньяка распыляла в маленьком пространстве от невесть как проникавших под брезент насекомых.

Лариса выползла наружу и жадно ловила воздух ртом, волосы облепили лоб и лезли в глаза, по лицу и шее стекали капельки пота. После палатки девушке показалось, что она вновь окунулась в Суну. Воздух ещё не остыл, но некая морозность проникла в его нутро, подбадривая ночную жизнь. Комары и невидимая в темноте кровожадная мошкара, словно с голодного края, набросились на неожиданную добычу. Кусали Ларису везде, где только можно, умудрялись проникать даже через слой одежды. Однако она не спешила лезть в укрытие, прежде она хотела надышаться свежим воздухом.

Когда она улеглась в спальном мешке и почёсывала комариные укусы на лице и руках, отрывки полузабытого сна стали мелькать перед глазами, складываясь в рваное лоскутное одеяло. Ещё мгновение и пазл сложился, Лариса вспомнила тот кошмар, что навязчиво терзал её третью ночь. Но когда она полностью осознала его суть, ею овладел новый пустой сон, вобравший в себя память о предыдущем сновидении. Наутро девушка проснулась разбитой, в опухших расчёсах по всему телу и с гудевшей в затылке болью. Что ей снилось, она не помнила.

Дежурить по лагерю пришёл черёд Люды. Лариса ожидала услышать бурю протестов и возмущения, но и на этот раз подруга озадачила её своим подозрительно спокойным поведением. Отчего-то Ларисе не верилось, что всегда эмоционально свободная и раскованная в общении коллега вдруг вот так за один день круто изменилась. За потухшим и задумчивым взглядом, немногословностью и нежеланием участвовать в общих беседах что-то скрывалось от посторонних глаз и это всё сильнее беспокоило Ларису. Но назойливо лезть в чужую душу было не в её правилах. Она предпочла оставить всё, как есть. Дома, в городской суете и бешеном ритме улиц Люда придёт в себя и оживёт.

На этот раз Ларисе пришлось идти за мужчинами к Вратам, предварительно проглотив таблетку. Так как её подруга оставалась в лагере, работа требовала Ларисиного присутствия непосредственно на месте, а не в отдалении от него.

Накануне Мицкевич с Сергеем совершили крупный прорыв в работе, наполовину обойдя стены Врат.

– Я уверен, что сегодня мы одолеем их целиком, Пётр Иванович, – бодро хвалился Мицкевич. – Вчера мы поздновато решились с Серёгой на этот обход, но сегодня у нас предостаточно времени. Не так ли, Серёж?

– Согласен, Юрий Михайлович, – ответил тот. Хоть дома в неформальной обстановке он и звал дядьку не иначе, как дядя Юра, здесь, в рамках экспедиции, решил не выходить из кольца официальности, хоть Мицкевич его и попрекал за это не раз.

– Ребят, но как же обед? – спросила Лариса.

– Ерунда. Я захватил с собой воды и галет с шоколадом. Этого нам вполне хватит с Серёжкой. – Мицкевич заранее решил за себя и племянника. – Кстати, Лариса, а вы не хотите составить нам компанию? А вы, Пётр Иванович?

– Благодарю, Юрий Михайлович, но у меня сегодня в планах – плотнее поработать с той площадью камня, что я наметил себе вчера, – благодушно отозвался Удалов. – А что касаемо Ларисы Анатольевны, так она вправе решать за себя.

– Нет, я тоже воздержусь, – поспешила отказаться Лариса. – У меня тоже намечена съёмка в том же месте, где будет работать Пётр Иванович.

И тут же спохватилась, добавив:

– Тогда, Сергей, возьми мою флягу с водой. – Она протянула пластиковую походную колбу. – Так я буду уверена, что воды вам хватит до вечера.

– Спасибо, Лариса Анатольевна. – Сергей смущённо перенял воду и тут же припрятал в сумку, висевшую на плече.

– Лариса, зови меня так. Я старше тебя всего-то на три года.

– Хорошо… Лариса.

– Так я звучу на свой возраст, – улыбнулась девушка и добавила. – Если что не так пойдёт, то сразу поворачивайте назад. Хорошо?

– А что может не так пойти? – удивился Сергей.

– Не знаю, – ответила она, как можно спокойнее, стараясь не выдать свой страх. – Но если что, возвращайтесь.