Сны за полночь

Он несколько раз пытался подтянуться и вскарабкаться к окну, но его рост был слишком мал, а стены подвала высоки. Тогда Марк принялся кричать, взывая о помощи, но мимо заброшенного дома редко кто ходил, только, если нужно было срезать дорогу, как опрометчиво и сделал мальчик. Он просидел пару часов, вжавшись в холодную кирпичную стену, отчаявшись на спасение и предвидя, как все в городе будут весело встречать Новый Год, а он умрёт в подвале от голода и холода. Но ведь мама ждала его дома. От этих мыслей Марк расплакался и поклялся себе самому, что если удастся выбраться наружу, то он никогда не даст себя в обиду, он будет таким же сильным и храбрым, как отец, а терпеть он больше не будет. Терпение для слабаков!

Нашёл его Эдуард. Мать встревожилась, когда сын не вернулся из магазина домой вовремя, и послала старшего на его поиски. Просто чудо, что Эдуард решил свернуть на тропинку, что вела мимо несчастливого дома, и додумался окликнуть младшего брата. Марк встрепенулся и ожил. Как он обрадовался брату, хоть меж ними постоянно существовало соревнование «кто лучше». Достаточно Эдуарду было просунуть руку в проём оконца и, крепко схватив Марка за руку, вытащить на улицу, как мир ожил в первозданном серебре, а зло тьмы осталось далеко внизу.

К удивлению Марка, в тот раз старший брат не стал бранить его, а выслушав историю как-то странно, посмотрел сверху на его заплаканное, но улыбающееся лицо и вместо слов, крепко обнял. Они вместе откопали пакет с продуктами в разросшемся от падавшего снега холме, а потом молча вернулись домой. И никто не ругал мальчика, мама обняла и погладила по голове, отец вручил коробку с гирляндой, но Марк ощутил, что в нём самом что-то поменялось за те часы в подвале. Он повзрослел.

Пару дней спустя кто-то сильно побил Филиппа и его компашку, и они больше не подходили к Марку, оставив его в покое.

Да, Марк повзрослел, но не забыл. Такое не забывается!

И теперь в этом подвале с незнакомцем и с шагами наверху он всё отчетливо вспомнил. Память вернула те детские переживания и страхи с лихвой. Марк напрягся и приготовился, что вот-вот потайная дверца сверху откинется и вслед за серым снопом света внутрь проникнет один из тех, кого боялся целый город.

– Нет! Не смейте! Она моя! Моя! Не трогайте её, сволочи! Зачем она вам?! Пустите!

Пол так и остался нетронутым, а шаги торопливо поспешили на улицу, где кто-то в отчаянии боролся с теми зловещими личностями, как подумалось Марку. Он шумно выдохнул, но тут же спохватился.

– Не боись, парень, они заняты сейчас и у нас появилось несколько минут, чтобы сделать ноги отсюда. – Вновь ожил голос незнакомца. – Только резче давай, я ждать не буду.

Марк выскочил наверх по лесенке за своим спутником, тот уже пересёк гостевую комнату, что начиналась за коридором, и коротко махнул рукой, указывая направление гостю. Мужчина устремился за хозяином и, одолев в несколько быстрых прыжков гостиную, такую же безликую и серую, как и коридор, пробежал под широкой лестницей, ведшей наверх, свернул за ней направо и, миновав крохотный коридор с узкой дверцей в боку, оказался перед задним выходом из дома. Ещё никогда в жизни Марк так быстро не проходил чьё-то жилище насквозь.

Дверь была распахнута настежь, хозяин уже был снаружи и нервно поторапливал гостя.

– Ну же, парень, я же сказал, что у нас всего пара минут, а не пара часов. Не зевай. И помоги подпереть эту дверь вон тем камнем.

У стены неподалеку действительно лежал валун размером с парочку футбольных мячей. Марк и его новый знакомый, толкая, подкатили камень к двери, и убедились, что он надёжно привалился к деревянной поверхности.

– А теперь что? – спросил Марк.

– Беги за мной и не задавай вопросы. На это нет времени, – всё также тихо выкрикнул мужчина и рванул прочь по узенькой каменистой тропинке, что тянулась вдоль стены его дома и соседских домов.

Дорожка была так узка, что временами, Марк задевал плечами стены жилищ, что не имели ни единого окошка по эту сторону. Казалось, дома стояли спина к спине, но на допустимом минимальном расстоянии друг от друга. Марк и седовласый продирались по каменному настилу тропки, круто бравшей направление вверх. Дыхание обоих участилось, а пот струился тёплыми крупными каплями, не смотря на то, что воздух леденел и вырывал клубы пара из недр тел.

Марк и не заметил, как стало свободнее и шире пространство вокруг него, он бежал вольготнее и легче. Оказалось, тропинка удвоилась в размерах, а затем втекла в растрескавшееся полотно, крытое некогда асфальтом, отчего бег стал приятнее и быстрее. Это старая, щербатая от времени дорога больше не вела их вверх, напротив, изогнувшись, она плавно спускалась в холмистое поле за городом, рассекая его пробором пополам.

Марк удивился, что снег, оседая на поверхность асфальта, тут же тает, будто под ногами была проложена тепловая магистраль, не позволявшая пятнать дымчатый наст белыми мазками. В то же время обочина и холмики поля обрастали крупными хлопьями снега, усилившего свой небесный залп. Что ж, во сне всякое возможно. На то он и сон.

У Марка с непривычки кололо в правом боку, а лёгкие сузились до минимума и натужно проталкивали ледяной воздух по горевшему горлу. Беглецы резко соскочили с дороги в снег и побежали по примятой и припорошенной снегом жухлой траве. Это вконец доконало Марка, он перестал бежать, и шёл, прихрамывая, умудрившись подвернуть ногу в скользкой траве. Он уже хотел было остановить своего спутника окриком, но тот вдруг прыгнул вперёд и исчез из вида. Марк тут же поспешил следом, оказался на крутом выступе пятиметровой высоты, под которым шёл песчаный откос и не успел затормозить вовремя. Он упал, точнее скатился.

Падение добавило болезненный ушиб плеча к подвёрнутой стопе и, Марк смачно выругался.

– Ты долго там собираешься валяться? Или тебе особое приглашение выслать? – послышался знакомый голос.

Развернувшись и ругнувшись ещё пару раз от острой боли в стопе, Марк обнаружил тайный лаз, похожий на вход в пещеру, находившийся прямо под выступом в песке. Потайной вход в форме круглой арки и высотой около метра имел каменную кладку изнутри и отличную ширму из сплетённых веток снаружи. Если бы спутник Марка не отодвинул древесную ширму в сторону, то догадаться о существовании среди песка и дёрна тайника было невозможно.

– Может, поможешь мне? – Марк попытался встать, но колкая боль в ноге прекратила эту попытку. – Я ногу подвернул.

– Ну, ты совсем убогий, парень, хоть и молодой. Без помощи ничего не можешь, – проворчал пока ещё безымянный знакомец, однако ж, обхватил Марка под грудью и подволок его к замаскированному входу. – Дальше сам. Ничего проползёшь метров десять, а потом можно будет встать на ноги.

Марк полез первым, в этот раз темнота в узком туннеле не напугала его даже тогда, когда позади свет перекрыли плетёной завесой. Почему-то здесь страшно не было, хоть пространство и давило со всех сторон. Как и обещал спутник Марка, приблизительно через десяток метров лаз расширился и плавно перетёк в небольшую пещерку размерами с приличную комнату. Здесь не было так темно, как в подвале дома, из которого мужчины так поспешно бежали. Откуда-то сверху просачивался жидкий свет вкупе с кислородом.

– Всё, пришли. Можешь подняться на ноги и дышать в полную грудь. – Марка вновь подхватили сильные руки и помогли встать.

– Где мы? Что это за место такое?

– Это старые катакомбы, – ответил мужчина, голос его теперь был более расслабленным и спокойным. – Всё, что и осталось от старого мира. Всё, что нужно, чтобы спрятаться от Стирателей.

– Стирателей? Кто это? Те люди, что были на площади? Это от них мы убегали?

– Я так понимаю, ты не здешний и из очень далёких мест, – задумчиво проговорил спутник Марка. – Это заметно по одежде и нелепому выражению твоего лица. Пройдём немного вперёд, эта пещера вроде приёмного отсека, а та, где мы спрячемся, находится глубже.

– Погоди, ты обещал всё рассказать, как только мы уйдём из города, – завёлся Марк. – Мы ушли. Так поведай мне, где, чёрт побери, я оказался и что у вас творится?

– А ты знаешь такую поговорку: всему своё время и своя цена? – нисколько не обращая на повышенный тон собеседника, продолжил мужчина. – Я уверен, что в тепле и сытости, а также сидя, а не стоя на больной ноге, ты будешь расположен к беседе более лояльно и благожелательно.

– Долго ещё идти? – буркнул Марк.

– Парочка пещер.

Они сидели в аккуратной отделанной деревом и кафельной плиткой квадратной пещерке, свет здесь был от электрической лампочки, вмонтированной над входом. Факт наличия электричества в этом месте поразил Марка, но потом он вспомнил о дороге, на которой плавился падавший снег, и решил, что не всё так уж и плохо. Помещение было просторным с вентиляцией в стене и более всего напоминало жилую комнату. Здесь имелась пара узких кроватей, стоявших в одной части пещеры, в центре стоял круглый стол и шесть круглых табуретов вокруг него. Тут же находилась походная плита, на которой можно было приготовить пищу и необходимая для этого посуда. Этакая мужская берлога.

– Как тебя зовут? – поинтересовался Марк у мужчины, уже включившего плиту и поставившего на её разогревавшийся блин металлический чайник с водой. – Так глупо, мы столько прятались и бежали, а познакомиться не успели.

– Глупо было бы, если нас поймали ещё там, в моём доме. Тогда твоё и моё имя значения бы не имели, – сухо произнёс спутник Марка. – Ничего не глупо, кроме смерти.

– Меня зовут Марк, а как твоё имя? – не обращая на раздражительное брюзжание, повторил вопрос гость катакомб.

– Лавр,– неуверенно ответил мужчина, будто сомневаясь. – Но это было так давно, что имя утратило для меня своё значение. После того, как я попал им в руки…

– Кто они, Лавр? Расскажи мне всё о них, об этих Стирателях, – попросил Марк, выбрав один из табуретов и с удовольствием плюхнувшись на него. – Я должен знать, от чего я бежал, как угорелый.

– Такие истории лучше рассказывать под крепкий горячий чай. – Лавр скинул свою заношенную куртку, откинув её на ближайшую кровать, его спутник же решил остаться в своей верхней одежде, на всякий случай. – Подожди ещё пару минут. Ведь что такое эти минуты по сравнению с той жизнью, которая пролетела за тридцать два года?

– Тебе столько лет? – спросил Марк.

– Да. Но чувствую себя стариком на шестьдесят два, – ответил Лавр.

– Мне тоже тридцать два. Недавно исполнилось, – оживился Марк.

– Подумаешь. Эти года, словно пыль, как налёт пепла, от которого никуда не убежать. Он везде.

– Да, я заметил, что здесь серовато чересчур. Почему?

– А это, приятель, всё следствия причин, – не весело произнёс Лавр. – А причин было предостаточно.

Вода в чайнике закипела, струясь обильным парком из поросшего накипью носика. Лавр заварил в две щербатые заскорузлые кружки чай, выудил откуда-то бутылку с коричневатой жидкостью и плеснул от души в заварочные ёмкости.

– Эй, что это? – С любопытством и опаской гость следил за заварочными манипуляциями.

– Не боись, это ром, – заверил его Лавр. – Старые запасы. Проверенные годами и людьми.

– Теперь можно? – Марк подтянул предложенную ему кружку с чаем.

– Вот теперь можно, – Лавр достал из деревянного с коваными углами рундука, мостившегося у стены подле кроватей, две жестяные коробки, размером с ладонь. – Будешь? Под такие прелести история, как мазанная, пойдёт.

В одной коробке было штук шесть сигар, а в другой аккуратной стопкой сложены плитки шоколадок.

– Я не курю, но от шоколада не откажусь.

– Твоё право. А я выберу толстуху Эльзу. Так мы называли раньше эти патроны табака, – усмехнулся Лавр.

В этот момент Марк поразился внешней схожести своего нового приятеля с самим собой. Лавр был более худ, сутуловат, волосы покрыла ранняя обильная проседь, но даже морщины не могли изменить глаза, нос и линию губ, как у Марка. Это живое отражение, сидевшее напротив и раскуривавшее сигару, поразило до немоты и обездвижило Марка, но взяв себя в руки и отхлебнув горячего чаю, он решил, что ему просто почудилось сходство, и он позволил алкоголю расслабить мышцы тела. К тому же, хоть шоколад постарел белым налётом и давно потерял срок годности, был, тем не менее, весьма съедобен, а вкупе с алкогольным чаем, божественен.

– Началось всё давно, для меня века назад, – начал историю Лавр, выдохнув в воздух густое и горьковатое облако.

Табак был не лучшего качества, Марк не курил последние полтора года, но имея приличный стаж курильщика за спиной, по запаху вполне мог отличить качество сигар или сигарет. Да и природа наделила его чересчур тонким обонянием, что порой сказывалось побочным явлением в виде сильных головных болей.

– Ты был мал, когда поменялся твой мир? – осторожно поинтересовался Марк.

– Да нет, я уже был вполне взрослым и мог сам отвечать за свою жизнь, – лениво продолжил Лавр, чай с ромом и сигара действовали на него успокаивающе, даже часть морщин разгладилась на расслабленном лице. – Я оканчивал школу, эту адову клоаку, порождавшую напыщенных гениев и тупорылых неудачников. Конечно же, я относился ко вторым. Всегда считал, что школы – тупиковые инкубаторы, стригущие мозги под одно лекало. А как в них любят делить на отличников и плохишей?! Если тебе поставили чёрную метку, хоть усрись, а так и останешься дерьмом в глазах этих взрослых, которые упиваются властью на кончике указки. К чему это я? Ах да, именно из стен одной из этих школ вышел так называемый гений, которого годами обучения холили и уверяли, что он надежда человечества, а его мозг бесценен. Если бы я знал тогда, к чему идёт, я бы ему раскроил череп монтировкой, достал мозг и кричал бы, глядя в мёртвые глаза: «Ну что теперь создашь, умник? Что ты теперь придумаешь? Сможешь оживить себя, чёртов сукин сын?».

– Что он натворил, Лавр? – тихо спросил Марк своего вмиг разгневанного собеседника.

– Этот чёртов гений после школы закончил один научный институт, и его целиком заняла идея усовершенствования человека. У этого парня снесло крышу. Он сутками пропадал в лаборатории одного частного медицинского учреждения. Один бог знает, что он там творил. После этот чёртов идиот оправдывался, что все его труды были направлены на улучшение человеческой ДНК с устранением ненужных и лишних качеств. Но он умолчал, что этими ненужными качествами были те, что делают человека человеком. Как я уже говорил, я оканчивал школу и мечтал о свободной самостоятельной жизни, где меня бы больше не тыкали лицом в исписанную мелом доску и не дырявили бы мне грудь чёртовой указкой. Тогда-то и появились первые тревожные репортажи о странных людях. Это был первый звонок для нашего зажравшегося общества. Все были уверены, что это быстро остановят и жизнь не вылетит из привычной колеи. Но она вылетела, да как! С треском и навеки вечные!

– Что произошло?

– Этот гениальный ублюдок напортачил с ДНК и вместо того, чтобы усовершенствовать испытуемых людей, испортил их окончательно.

– То есть как? Мутация? – осторожно спросил Марк, тихо отхлебнув чаю.

– Нет. Это не мутация. Это было создание существ на треть внешне схожих с людьми, но вторые трети были чудовищны и недопустимы. Впрочем, всё произошло, как в лучшем жанре ужаса. Эксперимент вышел из-под контроля. Эти твари разбежались и даже попытались размножиться. Но к счастью для нас, этот гений-дебил не успел внести в них положительные коррективы для обретения потомства.

– Но подобные эксперименты незаконны и запрещены! – искренне возмутился Марк. – Или уже не так? Я чего-то не знаю?

– Какой ты всё-таки наивный, парень! – Лавр смачно сплюнул на земляной пол, настилом которого служил мелкий речной гравий. – Конечно, такие эксперименты запрещены. Но вот что я тебе скажу: во все времена на величайшие открытия отваживались отчаянные сорвиголовы. Их деяния всегда находились за гранью дозволенного и под грифом «Секретно». Разница лишь в том, что от конечного результата зависел статус исследования. Если итог имел внушительные данные и удовлетворял запросу «вышестоящих», то ему давали зелёный свет и одобренное законом покровительство. Естественно, если всё шло наоборот, то исследования оставались тайной или прекращали свою жизнь.

– Но если Стиратели вышли в свет, то выходит, они кому-то были нужны?! – Глаза Марка округлились от неприятного вывода.

– Вот! Теперь ты догоняешь суть дела. – Лавр вновь с явным удовольствием сплюнул на пол.

– Но кому? Правительству? Но оно же само село в лужу размером с океан, – не унимался Марк.

– Я же тебе сказал, что всё пошло не так, как предполагалось. Такие вещи всегда идут не так. А знаешь почему? Потому что это уже область бога и человек не сможет стать богом, как бы он ни рвался ввысь.

– И много их было? – спросил Марк, руки у него отчего-то легонько дрожали.

– А никто точно не знает. Кто говорил, что сотня, кто – триста, сам горе ученый заверял, что у него было только тридцать четыре испытуемых. Но эти твари так уделали наш мир! Никакие армии с ними не сравнятся.

– Их нельзя убить? – поразился Марк.

– Никаким известным тебе способом, – уныло произнёс Лавр. – Только бежать со всех ног от этих тварей!

– Что они делают с людьми? – Хоть Марк и задал вопрос, но не был уверен, что ответ ему нужен.

– Не боись, они не убивают и не обращают в себе подобных. Хотя я порой думаю, что лучше бы они забирали жизнь после того, что делают. – Лицо Лавра совсем скрылось за завесой едкого дыма, но голос был рядом и бил гневом.

– Что же они такое делают?! – Марк отставил в сторону пустую чашку, последнюю четверть содержимого он осушил одним глотком.

– Их называют Стирателями, так прозвал их простой люд. Тот же, кто их создал, дал им куда менее звучное имя – Мучимые Жаждой Знаний и Цвета, а сокращенно МЖЗЦ. У этих тварей нет пола и возраста. Они не постареют, так же, как и не родятся. Эти существа застыли вне времени и пространства. Они так совершенны умственно, что научились прятаться в воздухе и появляться из ниоткуда.

– Это как же? – Марк поддался чуть вперёд, пытаясь лучше рассмотреть глаза Лавра в сигарной пелене.

– А вот так. – Тон собеседника стал каким-то отстранённым, похожим на лекционный и поучительный. – Стоишь ты, к примеру, на дороге, пустой и уходящей за километры в горизонт. Ты прекрасно видишь округу со всех сторон и знаешь, что никого нет. И тут пространство вокруг тебя электризуется и гудит, как трансформаторная будка, хотя на небе ни облачка, а солнце шпарит так, будто ему заплатили на миллиард лет вперёд. Затем ты начинаешь различать, что воздух-то стал плотнее и в нём даже можно что-то вроде бы различить. А потом наступает апофеоз: их структура плотнеет и они вылезают из того пяточка, где прятались.

– Жуть какая! Но это больше смахивает на фантастику. – Гость вздрогнул.

– Не веришь?! – Лавр с вызовом выбросил сильную струю дыма в лицо собеседника. – Ты чужой. Ты ни хрена не знаешь!

– Извини. Просто в такое трудно поверить. А ты сам видел, как они появлялись?

– А моё описание не подтверждает сей факт? – понизив голос, прохрипел мужчина.

– Хорошо, Лавр. А заранее можно узнать об их приходе? – Марк решил не злить нового приятеля.

– Есть такая лазейка. Кошки почему-то их недолюбливают. Может, пахнут не так, как люди, – голос Лавра вновь вернулся в спокойный тон. – За пять минут кошки поднимают дикий крик, причём дружно так орут. А через положенное время появляются Стиратели.

Только теперь Марк припомнил, как сидя на земле в центре площади, слышал хоровую кошачью сирену, но не придал тогда значения этому звуковому сопровождению, так как сам находился в шоковом стоянии.

– Получается, что для вас сейчас кошка – лучший друг человека? – шутливо заметил Марк.

– Скорее оберег, – Лавр не оценил шутки. – Или сигнализация. Но часто и пяти минут мало.

– Лавр, что они делают? И зачем им книги? – вновь попытался дознаться до сути Марк.

– Откуда ты знаешь о книгах? – Худое лицо Лавра резко выступило из трепыхающейся стены дыма.

– Одна женщина всучила мне свёрток, умоляя его сохранить. Когда я развернул его, там оказалась книга. Вот, я тебе её покажу.

Расстегнув куртку, Марк извлёк синий потёртый томик Шекспира и вручил его в руки Лавра. Новый знакомец с трепетом перенял книгу, его пальцы нежно водили по тиснениям на обложке, погладили облезлый корешок, а затем любовно касались мятых страниц, делая мимолетные акценты на загнутых уголках.

– Это сокровище! Ты понимаешь, что в твоих руках сокровище?! – торжественно восклицал Лавр и тряс Шекспиром в руках. – Она отдала тебе самое ценное, что у неё было. Сокровище! Ты обязан сохранить его. Обещай!

– Да что у вас такое с книгами? Дефицит? – Книжка вновь вернулась к Марку, и он тут же убрал её внутрь куртки. – Что такого в Шекспире? Да, он выдающийся писатель в истории человечества, но поверь мне, эта книжка не такое уж сокровище. Вот моё собрание сочинений Уила, точно бесценно в сравнении с этим старым экземпляром.

– Боже, ты же ничего не знаешь! – Лавр был взволнован и расстроен. – Благословенен мир, из которого ты вывалился, там ещё есть книги и цвета, судя по твоей куртке и глупости, с которой ты так отзываешься о книге!

– А что не так с моей курткой?! – Пренебрежительные слова собеседника раздосадовали Марка.

– Она чёрная! Вот что!

– Я не понимаю? У вас этот цвет вне закона? – Марку вновь стало холодно, хоть включенный обогреватель сжигал воздух на максимуме.

– Очнись, парень! Ты видел, как выглядят люди? Как выгляжу я?! – Лавр ухватил ладонью свой антрацитовый свитер и выпятил его вперёд. – Всё серое! Всё до чего они дотянулись!

– Что это значит? Они разве могут…?

– О! ещё как могут!

Лавр замолчал, его взгляд безвольно остановился на деревянной поверхности заскорузлого видавшего лучшие дни стола. Он положил ладонь на испещренную бесчисленными царапинами и глубокими порезами столешницу, а затем стал медленно водить пальцами по морщинкам мёртвого дерева.

– Смотри, у этого стола накопилась богатая история. Каждая щербина, каждая черта, каждое въевшееся пятно – это его память и жизнь. Может стол и неказист, но он неповторим и уникален. Нет больше нигде такого второго. А теперь представь, что его поверхность за считанные секунды очистили и разгладили, вычистили и обесцветили. Представил?

– Да, – тихо ответил Марк. – Но столу это явно пошло бы на пользу…

– Чушь! Если тебе стереть все извилины зараз, это пойдёт тебе на пользу?! – яростно вспылил Лавр. – Если у тебя отнять радость, страх, надежду и любовь, это пойдёт тебе на пользу?!

– Друг, они стирают мозг?! – Марка затрясло ещё сильнее, и он вцепился в край стола, чтобы не потерять равновесие и не упасть с табурета.

– Хуже! Они уничтожают всё, что делает нас людьми и даёт нам хоть каплю счастья. – Голос Лавра задрожал, и он сделал глубокую затяжку сигары. – Их не просто так прозвали Стирателями. Эти твари не знают покоя и сна. Не знаю как, но если такая тварь прикоснётся к тебе, то считай, ты уже не человек, а живой труп.

– Что они делают?! – от напряжения, скопившегося в подземной комнатке и горчившего дыма, нервы Марка сдали, и он закричал в лицо собеседнику. – Скажи же мне, наконец, что они делают с людьми?!

– Я скажу тебе, что они делают! Скажу! Эти ублюдки стирают любой цвет и оставляют после себя фирменную метку. Всё будет серым. Одежда, волосы, а иной раз и кожа, если она была смуглой. Но хуже всего, что они забираются в мозг и стирают его подчистую. Человек становится не то чтобы дебил, он лишён разума напрочь. Никакой разумной речи, никакой элементарной моторики. Это будет живая кукла-марионетка. Раньше я не любил чёрный цвет, считал его мрачным и неживым. Как же я ошибался! В нём столько жизни! Это серый безжизненен и безлик. Вот почему я понял, что ты не отсюда. Ты слишком ярок для нашего мира, парень! Мы специально носим серые одежды, чтобы не привлекать этих монстров.

– А книги? Что с ними?

– Если бы эта книга, – Лавр кинул взгляд на куртку Марка, – этот томик Шекспира попался в руки одного из них, то обложка стала бы похожа на выжатый лимон цвета гнили, а внутри бы ты обнаружил тусклые пустые страницы. Эти твари питаются любой информацией, а книги их любимое лакомство. Они стирают любую литературу с завидным упорством, а нам остаётся всё меньше и меньше, за что ещё можно держаться, чтобы не пропасть в тусклой мгле безызвестности.

– Ты говорил, что столкнулся с ними. Но как ты остался нормальным?

– Меня спасла Клара, моя жена. – Голос Лавра дрогнул, глаза смотрели вперёд, прямо в лицо собеседника и в то же время сквозь него, сквозь время. – Они появились неожиданно, рядом не было кошек, чтобы предупредить нас об их прибытии. Мы с Кларой в тот момент шли по дороге в город, это было два года назад, летом. В прошлом мы часто любили прогуливаться за пределы города, брали корзинку с едой, да шерстяной плед и устраивали себе пикник среди трав и цветов. Моя жена обожала бродить босиком по траве, напевать песни и плести венки из полевых цветов. Как же это было давно! Я порой сомневаюсь, что это было со мной. Будто чужие цветные обрывки счастья остались во мне, как укор и приговор за то, что случилось. Как я говорил, они появились из воздуха неожиданно для нас. Их было всего четверо, вроде бы ерунда, но если ты оказался в поле зрения Стирателя, то убежать от него непросто. Клара оказалась позади них, окружили эти бестии меня, а её они не заметили. Я не стал кричать, наоборот, поймав её испуганный взгляд, дал ей понять, чтоб она бежала. Я попытался максимально приковать их внимание к себе и рванул мимо двух из них, надеясь, что все твари устремятся за мной. Так и случилось. Всего я не помню, только запомнился мне крик Клары и холод от прикосновения рук этих нелюдей. Они словно подменяли тепло моего тела на их холод, высасывая цвет и знания. А потом я, видимо, потерял сознание.