Сны за полночь

– И это тоже, – тихо ответил растерянный Род.

– Да иди ты знаешь куда! Не успел прийти и на тебе, подавай ему ответы на вопросы. Вот. Это видишь?! – Рыжий ткнул кукиш в нос новичка. – Вот тебе ответ на все вопросы.

– Рыжий! Прекрати немедленно! – рявкнул Капитан, кукиш и его хозяин тут же отскочили в сторону. – Новенький не в курсе наших правил и порядков. Не налегай на него. И не смей ругаться! Что я говорил по этому поводу? Забыл?

– Капитан, он вывел меня из себя, – скупо оправдывался Рыжий, злобно зыркая на Рода.

– Я что говорил по этому поводу?! А?! – Голос Капитана гремел в воздухе. – Никто никогда не смеет ругаться в нашем сообществе, а дома тем более!

– Да, извини, Капитан. – Рыжий сжался в комок. – Больше такого не будет.

– Уж постарайся держать свой язык за зубами в следующий раз, когда тебе приспичит выругаться, Рыжий, а не то я пересчитаю все твои зубы, а язык вырву.

– Да, Капитан. – Голосок рыжеволосого мальчишки совсем сник.

– Слушайте все, – обратился главный из мальчиков. – Рода не трогать, не оскорблять, ни тем более бить. Узнаю, что кто-то исподтишка ему нагадил, выгоню! Все всё поняли?

– Да, Капитан, – практически дружно ответили мальчишки.

– Так, новенький, дело обстоит так, – Капитан обратился к Роду. – Сейчас мы все ложимся спать, и это не обсуждается. А вот ночью все карты раскроются перед тобой. И ты получишь все ответы на свои вопросы утром. Если дотянешь до утра. А теперь спать!

Род хотел было спросить ещё, но видя суровый нрав вожака группы, решил промолчать. Ему выделили место в общей лежанке, где все зарывались с головой в нанесённое невесть откуда тряпьё. Мальчик последовал примеру остальных, укутался под расползающимся от старости и влажности одеялом, пропахшим плесенью, потом и грязью.

Род долго лежал, опасаясь заснуть, за годы скитаний он отвык доверять людям, с которыми засыпал рядом. К тому же эта группа мальчишек крайне отличалась от всех прочих, с кем он пересекался, и тем самым настораживала его ещё больше. Но непрерывный гул машин снизу и тепло трубопроводов, а также согревшиеся после мокрого похода по городу ноги успокоили его и погрузили в сон без сна.

Проснулся Род в темноте, мальчишки тихо шушукались меж собою в сторонке. Мальчик выполз из-под старого тряпья и прислушался к разговорам.

– Они подобрались слишком близко, Бизон, – деловито звучал голос Рыжего, было похоже, что он второй человек по главенству после Капитана. – Чудик и Жгут… они же их встретили за километр отсюда. А это фигня.

– И что ты предлагаешь? Сниматься с места? – гнусаво спросил Бизон.

– Я бы убрался от греха подальше, – сдавлено прошептал Рыжий.

– Скорее от страха, – вставился звонким голоском Шейх.

– Я не трус! Не смей меня называть трусом! – Послышалась возня. – Ещё скажи, что ты их не боишься, что рад встречи с ними!

– Боюсь, но не улепётываю от них со всех ног! – пролепетал с издёвкой смуглый мальчуган.

– Если бы я не убежал, то они бы расправились и со мной! – возмутился Рыжий.

– Ты их бросил, Рыжий, – уныло и грустно проговорил Бизон. – Я бы не оставил парней, но меня там не было.

– Вот именно, Бизон, тебя там не было, и тебя, Шейх, не было, чтоб говорить подобную чушь! – взвизгнул Рыжий. – Их было много, парни, слышите, много. Целая стая, а нас трое! Каков исход был бы, а? Три против двадцати! Да будь мы всей группой там, они бы расправились с каждым из нас, их стая! У нас один выход – бежать.

– Что ты заладил, как девка, бежать-бежать? Может тебе от теней привиделось так много? – Этот голос был ещё незнаком Роду, он предположил, что говорил Ковбой либо Художник.

Они видимо уловили его приглушённое копошение, когда он выползал из-под рваного одеяла и притихли. Напряжение и таинственный страх наэлектризовали воздух, сделав его тяжёлым и чуть удушливым, не смотря на пронизывающий морозный ветер, что огибал толстые трубы.

– Проснулся, новенький? – пробормотал Шейх. – И давно ты подслушиваешь?

– Я не подслушивал. – Род подтянулся к ребятам. – Что у вас случилось?

– Скоро узнаешь, рохля, скоро узнаешь. – Нота язвительности вновь вернулась в голос Рыжего. Но от него несло страхом, этот кисловатый с примесью плесени запах был слишком хорошо знаком Роду.

– Я хочу сейчас всё знать, а не потом. Рассказывай! – твёрдо потребовал новичок.

– А чего это ты тут раскомандовался? Ты тут никто ещё, чтоб голос поднимать, – взвился Рыжий, от него ещё сильнее пахнуло тревогой.

– Или вы мне сейчас всё расскажете или я ухожу. – Род решил рискнуть, уходить в ночь ему было некуда, в тёмное зимнее время суток найти подходящее место для ночлега практически было невозможно. Тем более, города он не знал, а окраины Нью-Росса не располагали к доверию без полагающегося вечером уличного освещения. Кругом было безпроглядно темно, не считая одиноких придорожных фонарей пересечённых автобанов.

– Ну и вали отсюда! Ты мне сразу не понравился, – зашипел Рыжий. – Подумаешь, цаца какая!

– И уйду! – блейфовал Род.

– Тихо, Рыжий! Ты снова за своё! – позади мальчишек рявкнул Капитан, он отсутствовал, но вернулся как раз к началу назревавшей потасовки. – Что я тебе говорил? Спустить тебя вниз им на ужин?

– Капитан! – Голос Рыжего дрогнул и стих. – Он меня вывел из себя. Заладил, что уйдёт, если мы ему всё не объясним. А ведь мы ничего не можем без тебя рассказывать. Ты же сам велел.

– Род, подвинься ближе, время пришло тебе всё рассказать. – Капитан, игнорируя оправдания Рыжего, переполз через трубу и уселся, прислонившись спиной к её теплой поверхности.

Мальчик послушался и придвинулся ближе, следуя примеру предводителя мальчишек, с удовольствием упершись в бурлившую горячей водой трубу. Ребята расселись тесным кружком вокруг них, пустив по кругу бутылку с водой и пакет с очерствелым хлебом и отсырелым печеньем. Не бог весть какое угощенье, но Род был доволен.

– Ты парень вроде бы бывалый, не первый день на улице. Это видно. И знаешь, что люди разные бывают, – начал издалека Капитан. – Что в городах, что в деревнях, есть хорошие и плохие люди. Хорошо, когда сразу раскусишь человека и видно, каков он. Не так ли? Сразу знаешь, как с ним обращаться. А здесь, Род, в Нью-Россе живут другие, особенные люди. Их и людьми страшно называть. Не такие они, как прочие.

– Я не понимаю.

– Скоро сам их увидишь. Они охотятся стаями по двадцать, а иногда и сорок человек. Кто попадётся им в руки, пиши-пропало, больше не увидит утренний рассвет. Страшное это племя.

– Они охотятся на людей?! – Мальчику вдруг стало холодно, и по спине пробежал змейкой озноб, не смотря на то, что горячая труба старательно гудела позади него.

– Они ловят любого, кто зазевается на улицах города ночью. – Голос Капитана став глухим и отдалённым, казалось, витал зловещим призраком над трубами. – Любого. Не брезгуют бомжами и проститутками. Особенно обожают детей и таких, как мы.

– И зачем они ловят людей? – Род нервно глотнул воду из бутылки и едва не поперхнулся. – Просто чтобы убить?

– Они охотятся на них и съедают. Я это видел. Рыжий это видел, – произнёс Капитан.

– Что?! Они нападают на людей, как звери и едят их?! Этого не может быть! Это же город! – Род закричал от страха, ущипнувшего его за поясницу резким порывом ветра.

– А что, ты думал, в городе живут только ангелы? – напустился вновь на него Рыжий. – Ты ещё себе не представляешь, каков этот ад, этот Нью-Росс!

– Рыжий, заткнись! – осёк его суровый окрик Капитана. – Род, они хуже, чем обычные люди. Поверь мне, я видел и знаю, о чём говорю. Однажды я проследил за одним из них. Дня не пожалел, но следил за этим ублюдком. Днём он скрывал и таил внутри себя звериную сущность, но ночью, выйдя на улицу, стал подобием дикого зверя.

– Они что, оборотни? – неуверенно спросил Род, готовясь услышать поток шуточек.

– Лучше бы они были оборотнями, – выдохнул грустно Капитан. – Они ведь остаются людьми при разуме и памяти, но ночью в них просыпаются жуткие звериные потребности в убийстве и еде. Я видел, как втягивал тот тип воздух. Жадно так втягивал, как волк. И я видел, как блестели его глаза жёлтым отблеском, как он крался тёмными сторонами улиц, пригибаясь и чуть ли не вставая на четвереньки, стараясь оставаться незамеченным. Видел я и то, как расправлялись эти твари с жертвами. Ты не представляешь, Род, они терзали ещё живого человека, зубами вгрызались и отрывали куски мяса, поглощая с явным удовольствием и завыванием! Ужаснее в жизни ничего не видел.

– Это из-за них с вами нет больше тех парней?

– Да. Жгут, Чудик и Рыжий задержались у одной пищевой свалки. Там всегда есть, чем поживиться. Была их очередь, нести еду группе. За той зоной, – Капитан указал в темноту, где лежала промзона, что днем они обошли, – их уже ждали. Эти звери охотятся только стаей. В одиночку не ходят. Мы их волками кличем, очень им подходит. Так вот, там на них напали. Рыжему повезло, он шёл первым и чуть дальше от ребят, поэтому ему удалось убежать.

– Я не виноват! Что я должен был остаться и дать себя разорвать этим тварям? – Голос Рыжего дрожал, Роду показалось, что ещё чуть-чуть и тот заплачет. – Я слышал, как кричал Чудик, звал, долго кричал. Они его долго разделывали. А вот Жгута прикончили сразу. Он и пикнуть не успел.

– Они что же, голыми руками? – устрашился новичок. Аппетит пропал совсем, да и о какой еде может идти речь, когда страх наполнил собою желудок, возмутив дремавшую желчь.

– И зубами, парень. Рыжий, успокойся, – примиряющее добавил Капитан. – Никто тебя не винит. Я тем более. Это была западня. Ты мог идти позади и поменяться местами с Чудиком и Жгутом. Но такова судьба и промысел сверху. Не будем об этом. Понятно тебе, новенький? Они люди, но людского в них ничего нет.

– Вот почему вы сейчас говорили о том, чтобы сменить место, – догадался Род.

– Да. Теперь тут небезопасно. Они нас выследили или могли проследить за Рыжим. Это было два дня назад. Так что от всех требую одного этой ночью – молчать и лежать неподвижно. Нам нужно пережить эту ночь, во что бы то ни стало. Назло этим волкам. А они вернутся, зуб готов дать на это. Будут рыскать и нюхать.

– Вы поэтому днём спали? – догадался Род.

– Да, ночью мы следим сверху, а днём отсыпаемся, чтобы ночь продержаться.

– Почему вы не уйдёте из города? – поразился новичок. – Они живут только здесь?

– Здесь или где ещё, какая разница? – небрежно отозвался белобрысый мальчик с пушком под носом. – Ты сам прекрасно знаешь, какие шансы протянуть зиму в любой паршивой деревеньке или городке. Но здесь у нас есть такой шанс, здесь для всех хватит места и еды. Ты не представляешь, сколько даровой еды отменного качества можно найти на свалках Нью-Росса! Люди бросаются едой направо и налево. Нам нужно сменить место ночлега и всего то.

– Но вы сами еда для других! Найдёте другое место, а сами будете бояться темноты и не спать ночами, карауля тени за спиной у себя. Если на вас напали один раз, могут напасть и в другой, и в третий. Пока всех не прикончат. Неужели вы думаете, что доживёте до весны?!

– Лучше рискнуть всем и попытать удачу здесь, чем околачивать нищие улицы где-то там в одиночку, – отрезал Капитан.

– Это чушь! Там тоже можно жить, – разволновался Род, он тёр ладони, пытаясь согреть оледеневшие кончики пальцев.

– Тогда что ты забыл здесь? Зачем припёрся в Нью-Росс, если тебе так хорошо там? – съязвил Рыжий.

– Да, братан, ты что-то не похож на счастливчика и любимца судьбы, – вставился Ковбой. Глаза Рода уже привыкли к темноте и хорошо различали четкий силуэт нелепой шляпы.

– Я хотел посмотреть, – ответил мальчик.

– Просто посмотреть? Да брось! Ни фига ты не хотел смотреть, ты сразу хотел получить себе прописку на улицах Нью-Росса. – Неожиданно вступил в беседу Шейх. – У тебя на лице всё написано-прописано. Правда, Художник? Наш Художник сам, что хошь нарисует.

– Ну, я… – замялся Художник.

– Мямля ты! – обозвал его Бизон. – Хоть и малюешь правильно, но мямлишь, аж раздражает. Разве пацан так должен говорить?

– Так. Успокойтесь все! Тихо! – шёпотом прикрикнул на ребят Капитан. – Вы чего галдите? Забыли про уговор? Может, ещё сами спуститесь и горло им подставите? Идиоты!

Мальчишки стихли, и повисла тишина меж гудевших труб.

– Эй, Род, – тихо позвал Капитан мальчика. – Подползай сюда. Отсюда всё хорошо видно. Только молчи. Чтобы ни происходило, лежи, словно мёртвый.

На маленьком пяточке площадки, за трубами, ближе к краю Капитан постелил несколько старых, рваных курток, принесённых из общей кучи тряпья, и улёгся с одной стороны, оставляя место новичку подле.

– А другие? – спросил Род.

– Бизон и Рыжий на другом краю дежурят, а Художник и Ковбой будут спать. Они днём дежурили.

– Но ты же сказал, что днём опасность не угрожает.

– Опасность может возникнуть всякая, не только от волков, да и в любой момент. В группе должны быть люди, следящие за остальными, кто спит днём. Чтобы разбудить вовремя. А ночью мы их стережём. И разбудим, если надо будет.

Род лёг на живот и почувствовал под собой выпирающие бугры слежавшегося тряпья, которые захотелось расправить, чтоб было не так неудобно лежать.

– Не ёрзай. – Предостерёг его Капитан. – Тебя заметят или услышат. Ты не представляешь, какой у них слух.

– Вы давно вместе? – шёпотом спросил Род после минутного молчания. Ему было не по себе, а сгущавшаяся внизу темень беспокоила всё сильнее.

– Чуть больше года, еслис не считать Шейха и Художника. Они присоединились к нам полгода назад, – не сразу ответил Капитан, он тоже лежал на животе, его бледное лицо упиралось острым подбородком в сложенные накрест руки. – Бедняга Жгут, мы с ним объединили этих ребят, собрали нашу группу.

– Давно его знал?

– Он стал первым моим настоящим другом после того, как я оказался за бортом. Понимаешь о чём я?

– Конечно, – ответил еле слышно Род, готовясь внять истории с несчастливым окончанием.

– Я не родился на улице, как впрочем, никто из нас. У меня были мать и отец, – продолжил Капитан. Голос его преобразился, из него исчезли остатки детства, будто с Родом говорил зрелый мужчина. – И я думал, что я самый счастливый из детей. Все так думают, Род, до определённой поры. Все. Просто у каждого в свой черёд заканчивается детство, и вся сказочная мишура осыпается, становясь грязным мусором. У Рыжего это случилось четыре года назад. Он сбежал из дома от отчима-садиста, который растил его на правах опекуна, мать-то его отдала Создателю душу, и больше некому было защищать парня от издевательств и побоев. У Бизона и вовсе не было семьи, он рос в детском доме, в котором нетерпимость и суровость граничили с тиранией и бездушием. Он удрал оттуда год назад, и мы приняли его в свою группу, здесь он нашёл свою первую семью, Род.

Капитан замолчал, новичок хотел что-то спросить, но передумал, в подобных разговорах неуместны излишние расспросы, история сама себя выскажет.

– А Шейх, этот пронырливый шайтан, – внезапно продолжил светловолосый мальчик, – Он же рос в благополучной семье. У него были хорошие родители, братья и сёстры. Семья большая, а он самый младший в ней. Как он попал на улицу? От подобного не застрахован никто! Пожар одной злополучной тёмной ночью забрал у Шейха всё благополучие и всю семью. По счастливой случайности он захотел в туалет ночью и проснулся. Кто-то поджёг в тот момент дом, завистников и недругов всегда в избытке у людей с достатком. Шейх стоял на улице и смотрел, как горел его дом и слышал, как кричали его близкие, задыхаясь в дыму и умирая. А после он никому не оказался нужен из родни, от него избавились и сплавили в детский дом, в котором он познакомился с Бизоном. Вместе они и убежали.

– Сколько зла от людей! – вырвалось из уст Рода.

– Ровно столько же, сколько и добра. Одно не может без другого, – ответил Капитан. – Если человек знал добро, он его никогда не забудет. Его запах, его звук, его пение и мысли. Тоже самое и со злом. Не бывает абсолютно злых или абсолютно добрых людей. Может быть лишь перевес сторон, но полного единоличия нет. Иначе суть человеческая умрёт, и вместо человека будет робот.

– Ты оправдываешь тех, кто так поступил с твоими друзьями и с тобой? Ведь и тебе наверняка досталось по полной!

– Род, в той прежней жизни у меня было имя, меня звали Кристиан. Мой отец учил меня прощать и понимать людей, принимать их с недостатками. Он был буддистом и передал мне свою любовь ко всему живому. После его смерти первое время во мне с трудом уживались миролюбие к окружающему меня миру и отторжение к той непонятной злобе, которую питают люди за пределами своих домов. Но я сохранил в себе учение отца и свет памяти о нём.

– А мать? Ты не сказал о матери.

– Она ушла в лучший мир давно, мне не было и четырёх лет, – выдохнув облачко пара, сказал Капитан. – Меня вырастил отец.

– Почему ты отказался от имени и взял себе прозвище? – спросил Род.

– Капитаном меня назвал Жгут. Он считал, что родное имя слишком личное для улиц, которым на тебя плевать. Имя нужно беречь внутри себя. Это единственная крупица и самое драгоценное сокровище, что остаётся у бездомного мальчишки. Ты тоже можешь взять себе прозвище.

– Не хочу, я с трудов вспоминаю своё полное имя. Не хочу его полностью забыть. Не хочу забыть о них.

– О родителях. – Капитан повернул лицо в сторону Рода. – Я знаю, ты их потерял. Как и все мы.

– Они погибли. – Род считал нужным высказаться. Слишком давно он это держал внутри и далеко ото всех. – В их машину врезалась другая, когда они ехали домой с работы. Мы должны были пойти в кино все вместе. Я так ждал их, так сильно ждал. Даже тогда, когда мне сообщили, что мама и папа погибли, и я их больше никогда не увижу. Никаких кино, никаких дней рождений, никаких завтраков и ужинов вместе. Ничего! Но я ждал. Я надеялся, что это ошибка, что они вернутся. Вот-вот позвонят в дверь, и я услышу мамин смех и папин возглас. «Привет, дружище, давно ждёшь? Соскучился?». Он так всегда говорил, когда возвращался домой с работы…. Но настал день похорон, он-то и открыл мне глаза на чудовищную правду. И с того дня я остался один. Родни не оказалось у родителей, взять меня было некому, да и я не хотел быть приживалой. А перспектива интерната, как-то совсем не улыбалась. Я собрал вещи в рюкзак и ушёл из дома. Вот и вся история о Родионе, который стал Родом.

– Сочувствую, парень. Мы братья по несчастью, – произнёс тихо Капитан и вдруг напрягся. – Погоди, вроде я что-то вижу, вон там!

Род изо всех сил стал сверлить темноту, что внизу лежала жирными сгустками. Он заметил не сразу какое-то движение. В сторону перекрестка кто-то шёл.

– Это они? – спросил он Капитана.

– Нет, этот не крадётся и идёт спокойно. И он один, – ответил Капитан, но напряжение не ушло из его голоса и застывшей позы тела. – Они всегда охотятся группами. В одиночку не ходят. Ты знаешь, они даже дерутся меж собой.

– Это как же?

– Как мы поняли с парнями, существует несколько таких стай этих волков. Но меж собой они не ладят. Наверное, из-за территории. Однажды я видел, как они дрались. То ещё зрелище я тебе скажу! Такой шум стоял, визг, рычание и человеческий крик! Ни единого словца! Они не люди – это уж точно!

– Ну и жуть! – вздрогнул Род.

– Не веришь? Думаешь это всё розыгрыш новичка? – возмутился недоверчивому тону Рода его сосед. – Вот увидишь, скоро увидишь, они придут. Тогда я посмотрю, куда денется твоя вера, новичок.

– Я не говорю, что не верю, просто я привык доверять тому, что можно увидеть или услышать. Хотя и глаза могут обмануть.

Одинокий силуэт медленно приближался впотьмах к перекрёстку, стало заметно, что это мужская фигура, чуть сутулая и закутанная в объёмную верхнюю одежду. Род надеялся, что всё обойдётся, человек пройдёт мимо эстакады и продолжит свой путь по одной из четырёх дорог, минуя роковое пересечение. Но тут его внимание приковало движение чуть поодаль. Оно было странным и не похожим ни на что виденное мальчиком раньше.

Движение раздробилось и разбежалось в разные стороны, но всё же оно шло целенаправленно в ту же сторону, что и первая одинокая фигура, образуя чёткий полукруг. У мальчика перехватило дыхание от волнения, когда он различил в темноте мерцание горящих, жёлтых, парных огоньков, а после догадался, чем они являлись.

– Это… они? – Как он не хотел ответа на свой вопрос!

– Они! – утвердительно произнёс холодный и крайне отчуждённый голос Капитана. – А теперь молчи, ради всех богов мира и завтрашнего утра! Молчи, чтобы не увидел!

Лунные огоньки приближались, и теперь Род в ужасе наблюдал, как неясные движения обретали контуры и черты живых существ – не людей, но и не животных. Они приближались прыжками, пользуясь всеми четырьмя конечностями. Если бы Род сам не видел этого, то ни за что не поверил бы.

Тем временем одинокий прохожий, что первоначально привлёк внимание ребят, подошёл достаточно близко к перекрестку и попал в зону дорожного освещения, отчего его стало довольно хорошо видно. Молодой бородатый мужчина с рюкзаком, наброшенном на левое плечо поверх толстого пуховика, не казался бомжом или каким-то иным асоциальным типом, но так странно было видеть его в столь позднее время одного и в таком мрачном месте. Отчего-то Роду этот одинокий путник представился отважным путешественником или разбитным музыкантом, искателем приключений, а может, просто в его доме произошла размолвка и он, накидав сгоряча вещей в рюкзак, отправился, куда глаза глядят. Ведь именно с таких поспешных и необдуманных решений начинаются тысячи путей длиною в жизнь.

Мальчику захотелось крикнуть незнакомцу, предупредить об опасности. Но он молчал, кричало его сердце, задававшее бешеный ритм крови. Род не мог подставить ребят, принявших его в свою пусть временную, но обитель, деливших с ним хлеб и воду и спавших рядом с ним. Это было бы предательством, а ещё это было бы равносильно сумасшествию.

Мужчина с рюкзаком что-то насвистывал, может, отгоняя тревожные мысли, а может, отпугивая ночь и то, что в ней таилось. Но он замолчал, он тоже почувствовал неладное позади себя, потому что резко развернулся и замер.

«Беги! Беги быстрее! Не стой! Нельзя стоять!» – кричал во всю глотку внутри себя Род. Он боялся оторвать лицо от рук, в которые до боли упирался подбородок. Тело налилось свинцом, а ноги стали ватными. Сейчас он казался себе монолитом, гранитной глыбой, которую не сдвинуть никому. Он мог лишь зажмурить глаза и предоставить ушам наблюдать дальше, но не смог. С отчаянием мальчик наблюдал, как быстро сокращалось расстояние между жертвой и её охотниками.

Мужчина, наконец, различил жёлтое мерцание и тех, кому оно принадлежало и тут произошло следующее. Лицо его перекосилось от ужаса, он ещё секунду стоял, как вкопанный, парализованный страхом, но потом рванул в сторону перекрестка. Вязкий снег мешал и тормозил большие отрывистые броски ног, пару раз бородач спотыкался, один упал.

Полукруг погони сузился, существа стали видны глазу мальчиков и того, за кем шла погоня. Род чуть не вскрикнул от ужаса, когда рассмотрел их ближе, но вовремя стиснул губы и для уверенности зажал себе рот ладонями.

Голые сальные человеческие тела с выгнутыми по-звериному спинами, по бокам с проступающими ребрами, с неестественно вывернутыми руками и ногами и с разинутыми ртами, из которых хищно торчали клыки и по которым стекала слюна – картинка не для слабонервных. Волосы слипшимися неровными патлами спадали на блестевшие от пота лица, лишь глаза были хорошо видны. Они не были человеческими, Капитан правильно назвал новую породу людей волками, ибо эти жёлтые, как луна, светочи могли принадлежать только животным хищникам, но не человеческим отпрыскам.

Жуткое рычание полукругом гнало свою жертву, стягиваясь всё уже. Бородач что-то закричал, он наконец-то, добежал до дороги и выбежал на проезжую часть, отчаянно размахивая руками и пытаясь привлечь внимание водителей. Род болел за него, он страстно желал спасения этому незнакомцу. Но те машины, что ещё колесили четыре стороны дорог в полуночную пору, лишь громко предупреждали безумца сигналами клаксонов и уворачивали от него свои машины, будто он был чумной или сумасшедший.

Мужчина хотел было скрыться от преследования по другую сторону дороги, но Род хорошо сверху видел, что погоня, сперва казавшаяся полукольцом, была разбита на две части. С противоположной стороны дорожного полотна к несчастной жертве подкрадывался второй полукруг. Бородач тоже это заметил и, обезумев от страха, заметался на проезжей части, едва не угодив под колеса одной легковушки. Ему поневоле пришлось вернуться на обочину, теперь его и охотников разделяло всего несколько метров рассеянного света от придорожного фонаря.

Страх может довести жертву до исступления и безумия, а безумие до отчаяния. Мужчина схватил рюкзак и стал им размахивать вокруг себя. Это была пустая и тщетная попытка, но просто так он не хотел сдаваться. Волки на четвереньках приближались, они не торопились, их добыча никуда не могла ускользнуть, они лишь садистки растягивали себе удовольствие, мучая страхом загнанную в угол жертву.