Жить с вами

На даче вместе с бабкой провел два лета и один сентябрь, время особенно громких родительских склок: после первого лета обнаружил разбитый телевизор, порванные занавески, разрезанные отцовы рубашки, которыми полнился ящик для ветоши, и почти постоянное отсутствие самого отца, который, по словам матери, неделями пропадал на конференциях, мать же в редкие дни его присутствия обязательно читала лекции вечерникам и засыпала в гостиной, утомившись от проверки контрольных работ. Я, как и всё (почти) лето на даче, валялся на диване: читал (зимой я отрыл среди отцовых книг, которые то упаковывались в коробки, то снова возвращались на полку, Харитонова, и никак не мог остановиться в перечитывании) и задумчиво курил, что, кстати, напоминало: не все лето было проведено так. К августу, устав от бабкиных монологов (она, видимо, полагала, что некто в тринадцать может с интересом слушать историю интриг, развернувшуюся в городской поликлинике лет сорок или того больше назад и местами уворованную из сериала про скорую помощь, который вечерами иногда некто слышал, скучая над томами летнего чтения, привезенными матерью в прошедшие выходные), стал ходить на реку, где случайно был обнаружен не занятый веселящимися компаниями незнакомых мне сверстников и закрытый тенью двух крупных дубов и трех плакучих ив берег, и сидеть в этом укрытии днями: так же читал, бросал ветки или камни в воду, мастурбировал – мысль быть застигнутым не оставляла и несла особенное удовольствие; жаль, дебри никого не прельщали, лишь однажды девушка пристроилась поссать в укрытии ивовых листьев (мне достался блеск влажной ее спины), но, видимо, окрапивившись или испугавшись моего резкого выдоха, взвизгнула и убежала, или, раскорячившись животом в землю, обнаружил под дубом прикрытую листом подорожника и россыпью гальки пачку сигарет, сразу же выкурил две (на второй сильно раскашлялся) и стал думать об их владельце, представлять его (ее сразу стала отброшенной) и, чтобы сличать, решил дождаться и подглядеть, укрывшись в глубине дебрей, где роились жирные мухи, несло стоялой водой, и нога угодила в неопределенного происхождения густо-черную слизь. Купальщиков уже не было слышно, видимо, устав радоваться, разбрелись по домам, и глухой свет едва пробивался сквозь прибрежные заросли, проявляя наросты паутины на ветках, и в набухающем стрекоте кузнечиков слышалось сопение и шарканье, когда был ошарашен внезапной вспышкой возле воды, словно взрывом фейерверка, и хотел было бежать к этому всплеску, но удачно себя удержал на месте, чтобы сбросить зловонные кеды и босиком прокрасться туда, где на корточках лицом к воде с короткими темными волосами и в черном балахоне сидит он – приподняться и передернуться, резкий поворот, тяжелый или гневный взгляд, несколько секунд совершенной тишины (глохнет стрекот и шорох) и едва переносимые муки ожидания, и глаза, в темноте не разобрать, но, кажется, карие и подсвеченные сигаретой. Он тяжело вздохнул и снова отвернулся.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.