Пятьдесят оттенков хаки

– А средства можно тратить, в том числе, и на такую операцию? – уточнил Митрофанов, которому трудно было свыкнуться с мыслью, что теперь не надо за каждым рублем обращаться в белокаменную.

– Конечно. Это же разрешенная законом благотворительность. Направьте эту семью ко мне. Я все организую и доложу.

– Дети – это святое! – облегченно вздохнул командир. – Тут еще такое дело. Приходила ко мне местная поэтесса. Дама почтенного возраста. Принесла стихи. Хорошие, надо сказать, стихи. О людях, о том, как строился город, о крае нашем таежном. Хочет вот при жизни издать книжонку. Небольшую совсем. А денег нет – теперь ведь за все самому платить надобно. Помочь бы женщине…

– Сделаем, – улыбнулся Андрей. – Дело нужное.

– Нужное, – поддержал его командир…

Андрей сделал глоток чая и замолчал. Маша предложила ему не засиживаться в гостинице и прогуляться, захватив остатки хлеба для птиц. На улице было тепло. Возле озера собралась внушительная толпа – всем миром шумно кормили уток. В окнах детской школы искусств были выставлены рисунки. Супруги долго и с интересом рассматривали живописные работы.

– Все ясно! – обрадовалась своей догадке Маша. – Финансирование детского конкурса тоже твоих рук дело! Признайся, это же все ты?

– Не я, а фирма, которая направляла заработанные средства на различные гуманитарные проекты…

– Я имела в виду, что конкурс всем необходимым обеспечил не Петр Серов, как он вещал на каждом углу, а ты, то есть …созданная тобой фирма.

– Пусть все утверждения останутся на совести Петра. Им с супругой принадлежала лишь идея.

…Утром Тополевский по обыкновению приехал на службу раньше всех. Он расписал документы подчиненным, проверил те, что вернулись из отделов, сделал необходимые записи и включил компьютер. В дверь его кабинета постучали. Полковник машинально посмотрел на настенные часы. «И кого это принесло в такую рань? – подумал он, но вслух вежливо произнес. – Входите».

– Разрешите, товарищ полковник? Капитан Серов.

– Проходи, Петр. Что-то случилось?

– Я к вам за поддержкой.

– Выкладывай, – кивнул на стул полковник.

– В этом году исполняется полвека со дня гибели французского писателя Антуана де Сент-Экзюпери.

– «Маленький принц»?

– Да. Мы с супругой – она художник в детской школе искусств – решили предложить детям посмотреть на мир его глазами. Нужна помощь в организации конкурса.

– Вообще-то я занимаюсь испытаниями ракетной техники, – напомнил полковник, не понимая, что требуется. – Художественных способностей за мной не замечалось. Будь добр, конкретнее.

– У города нет средств и желания… Короче, нельзя ли под патронатом космодрома организовать областной изобразительный конкурс. Для этого нужны средства: пригласить участников и членов жюри, оплатить их переезд, проживание, питание и т.п. Бюджету нашей семьи все это не по карману. Короче, одним нам не потянуть.

– Вот теперь становится понятнее моя задача, – задумался Тополевский, делая пометки в блокноте. – Петр, а если этот конкурс сделать всероссийским или даже международным и пригласить к участию в нем ребят из других стран? Не такая уж и невыполнимая миссия. Сотрудники посольств, думаю, не откажут нам в этих вопросах. Дети – лучшие из пропагандистов доброй воли. Представляешь, на космодром съедутся гости со всех уголков мира?

В глазах Серова вспыхнул огонек азарта.

– Было бы здорово! Но на это потребуется столько средств…

– Под идею международного проекта привлечем деньги спонсоров. А это позволит расширить и насытить программу.

– Победителей можно будет пригласить на космодром для участия в одном из запусков, – стал развивать идею Петр.

– Думаю, на космодром следует пригласить всех призеров конкурса. Здесь же проведем и финал, а вот победителей… – Андрей сделал паузу, – можно отправить и во Францию, на родину Экзюпери.

От такой перспективы у капитана запершило в горле. Он откашлялся и, придя в себя, тихо поинтересовался:

– И где же найти столько денег?

– А это уже моя забота! Сегодня же доложу командиру. А ты, пожалуйста, прикинь, что и как на бумаге. Вечером обсудим детали.

– Спасибо, Андрей Васильевич, – не верил своему счастью Серов, которого буквально распирало от радости.

В конце рабочего дня он снова прибыл в кабинет Тополевского.

– Командир поддержал идею конкурса, – вполне буднично отметил полковник. – Однако, Петр, вдвоем нам не справиться. Надо подбирать команду. Какие есть предложения?

– В смысле подготовки жилья для детей, их питания или…

– Во всех смыслах. Думаю, для начала конкурс нужно объявить через средства массовой информации. Обозначить его цели и условия, сообщить координаты оргкомитета.

– Название, тематика, возраст участников, техника исполнения, жанровое разнообразие, формат работ. Требование к их оформлению, – стал записывать Петр.

– Уволь меня от этих тонкостей. Начинай группировать вокруг себя единомышленников для встречи и сопровождения детей и членов жюри. Концерт, экскурсии мы, конечно, обеспечим. А свободное времяпровождение? А общение? – он задумался. – Нужны педагоги, причем, энтузиасты – оплатить их труд мы не в состоянии. И хорошо бы – с организаторскими способностями.

– Жена моя, Даша, – раз, – задумался Серов. – В смысле организатора, конечно, не дотягивает, но по натуре – кропотливая пчела. А больше… – он вздохнул.

– То-то и оно, – Андрей стал перебирать в уме знакомых. – А как насчет Марии Андреевны? Она по образованию педагог.

– Но у нее проблемный начальник, – посетовал Петр.

– Беру на себя, – обнадежил полковник. – Дальше.

– У жены есть подруга по школе искусств, педагог, женщина бойкая.

– У Головина там, кстати, тоже супруга работает, поможет, – вспомнил Тополевский. – Стало быть, прорвемся. Одно ясно – твоя жизнь, Петр, превратится в длительную командировку. В жюри пригласим известных художников, космонавтов, ученых, а с каждым придется встречаться. И рассчитывать только на их поддержку и понимание. А потом свести их в нужном месте и в нужное время. Короче, работы – непочатый край. Организация – на твоих плечах. Я могу помочь связями и финансами, но физически заниматься всем этим мне никто не позволит. Так что рабочая лошадка у нас – ты. Путь в Париж будет долгим и сложным. Все нестыковки и заморочки всплывут в процессе подготовки, но свернуть назад будет невозможно, – он внимательно посмотрел в глаза капитану. – Главное, чтобы жернова нашего механизма не перемололи нас самих. Думаю, мы и сами пока не представляем, куда ввязались. Выдюжишь? Семья не забунтует?

– Обязаны выстоять. А семья только поддержит.

– Смотри. Сегодня остановиться еще не поздно…

– Нет! – решительно возразил Серов. – Только вперед!

Тополевский посмотрел на него оценивающе:

– «Смелость города берет». Давай попробуем.

Непростая и непривычная работа по организации конкурса закипела буквально на следующее утро. Что-то удавалось сделать сразу, что-то тормозилось по различным причинам. Удивительно, но большое внимание подготовке уделял и Митрофанов. Закончив очередное совещание с заместителями, он объявил:

– С понедельника убываю в отпуск. Обязанности командира будет исполнять первый заместитель.

– Есть! – улыбнулся Локтев.

– Но я рядом, на даче, так что не расслабляться, – напомнил генерал и поднялся первым. – Все свободны, кроме Тополевского.

– Что-то ты зачастил к шефу, – уходя, съязвил Головин.

– Все вопросы к командиру.

Когда все разошлись, Илья попросил Андрея сесть ближе.

– Как там конкурс? Смотрел сегодня утром телевизор и диву давался – хорошие рисунки присылают дети. И так много. Не ожидал.

– Талантливые работы, – согласился полковник.

– Правда, что победители едут в Париж?

– Как обещали.

– Ну, ты молодец! Такой проект отгрохать!

– Не я один. Без вашей поддержки…

– Не скромничай, – отмахнулся командир. – Я только дал добро.

– Это уже немало.

– Только жена вот теперь переживает, что дочь не умеет рисовать, – издалека начал генерал. – А как твой сын по этой части?

– По этой – не очень. Он больше спортом увлекается.

– Я в курсе, – хитро улыбнулся Митрофанов. – При таком отце рисовать вовсе и не обязательно. Неужели наши с тобой дети не могут побывать во Франции за заслуги своих родителей? Или наши семьи этого не достойны?

Понимая, к чему клонит командир, Андрей терпеливо ожидал продолжения.

– Наука, – шутливо окликнул генерал. – Задача ясна?

– Ясна, – кивнул полковник. – Только что люди скажут?

– А им и незачем знать такие подробности. Это же не визит президента. Вряд ли отъезд делегации покажут по телевизору.

– Думаю, да, – согласился Тополевский.

– Наши дети и жены тоже талантливые. Давай, займись их поездкой, – подытожил Илья.

Через пару дней командир позвонил Тополевскому с дачи:

– Ну, как наши конкурсные дела, Андрей Васильевич?

– Если вы о Париже, все в порядке. Вашей жене и дочери следует сфотографироваться для заграничного паспорта.

– Ну, ты орел! – восхищенно цокнул командир и крикнул в сторону. – Ада! Не забудь сделать прическу, а то скажешь, что была не готова. Как куда? На паспорт для Парижа. Да, не шучу я, серьезно. – Генерал выдержал паузу и уточнил: – А второе задание выполнил?

– Какое?

– Твоя семья тоже едет, – напомнил он и, не дождавшись ответа, возмутился. – Ты так ничего и не понял! «Едут» это не вопрос, а приказ! И обсуждению он не подлежит! Исполнять!..

Слушая рассказ мужа, Маша не удержалась от колкого комментария:

– Ты смотри, как он о своих детях пекся!

– Не спеши с оценками, – остановил ее Тополевский. – Как раз в этих вопросах Митрофанов думал не только о своем интересе. Он достаточно делал, чтобы помогать детям наших офицеров. И с лечением, и с обучением в академии, и с назначением на космодром. Илья справедливо полагал, что армии нужны военные династии и всячески способствовал их появлению.

– Только что-то Бедоносова до сих пор на него зуб имеет.

– Особый случай. Эта выскочка другого отношения не заслуживает. Можешь представить, что она творила, если сумела вывести из себя даже меня. Она тогда достала всех. В том числе и командира…

…От работы Андрея отвлек телефонный звонок. Он отложил документ в сторону и снял трубку.

– Товарищ полковник, дежурный по космодрому капитан Тищук. К вам по личному вопросу рвется некто Бедоносова. Говорит, вы ее знаете.

– Наши дети в академии учатся вместе! – донесся из трубки истеричный женский голос.

Тополевский брезгливо поморщился и уточнил:

– А как эта особа попала на территорию режимной части?

– Приехала со школьниками в музей.

– Вот и пошлите ее… на экскурсию, – отрубил полковник. – И, пожалуйста, напомните, что по личным вопросам у нас принимает командир, причем по предварительной записи.

Бедоносова, бормоча что-то себе под нос, недовольно поднялась в музей. В холле она к своей радости обнаружила на одной из дверей табличку с надписью «Приемная». Лицо дамы расплылось от предчувствия удачи. Анна заглянула. Адъютант разговаривал с кем-то по телефону. Женщина протиснулась внутрь и покосилась на командирскую дверь. Табличка с фамилией Митрофанова заметно подняла ей настроение. Прапорщик, заметив движение ее глаз, встал и на всякий случай тактично перегородил гостье дорогу.

– На прием по личным вопросам записывает отдел кадров. Прием у генерала состоится во вторник, с пятнадцати часов.

– А я совершенно по другому поводу, – схитрила дама. – Мы привезли детей…

– Командир к ним только что выходил.

По лицу гостьи скользнуло разочарование: упустила шанс!

– Неужели так сильно шумели? – поинтересовалась она.

– Есть немного. Так ведь на то они и дети.

– Вот об этом я и хотела с вами поговорить, – шепотом пояснила она. – После экскурсии перед отъездом им нужно посетить… туалет.

– Все ясно, – сообразил прапорщик и выдвинул ящик стола. – Сейчас открою им командирский, – он вышел в холл.

Бедоносова тенью метнулась в кабинет Митрофанова. Тот работал с документами и не сразу поднял голову.

– Тебе чего, Николай? – с ноткой недовольства уточнил генерал.

– Илья Федорович, прошу прощение за беспокойство, – бойко начала активистка. – Хочу обратиться к вам по старой дружбе.

От этих слов генерала передернуло. Сзади Анны появился рассерженный адъютант и пристыдил:

– Как вам не совестно, немедленно выйдите! Кто вам позволил мешать командиру?!

– Не трогайте, у меня больная рука! – приготовилась к обороне активистка. – Мы старые знакомые с генералом, он джентльмен и не оставит меня в беде.

Митрофанов, насупившись, хранил молчание.

– Илья Федорович, мне требуется ваша помощь!

Командир поморщился, выразительно посмотрел на прапорщика и жестом отпустил его. Бедоносова спешно прошла и села напротив.

– Илья Федорович, вы ведь знаете, что старший сын Тополевского в этом году выпускается из академии?

– Вы пришли сообщить мне эту новость?

– Нет. Просто Денис учится вместе с моим сыном. И я надеюсь, служить мальчики тоже будут вместе.

– Надейтесь, – генерал опустил глаза в документы.

– Вы мне это твердо обещаете? – с вызовом уточнила Анна, но, понимая, что ее тон слишком резок, стала заискивать: – Вы же знаете, как нам дороги дети. Я всю жизнь отдала общественной работе, заботясь исключительно об интересах других…

– У вас все?

– В общих чертах…

– Тогда всего доброго, – Митрофанов углубился в чтение.

– А как насчет сына? – голос дамы задрожал от бессилия.

– Будьте уверены: лейтенанты российской армии не остаются без места службы. Не беспокойтесь, ваш сын обязательно будет служить!

Анна просияла и, почти кланяясь, засеменила к выходу.

– Служить будет, но не на космодроме… – едко завершил свою мысль генерал, едва хамка вернулась в приемную, – …а очень далеко от него, – сквозь зубы недобро процедил он и снял телефонную трубку.

Бедоносова промчалась мимо прапорщика, едва не сбив того с ног. Николай так и не успел высказать ей заготовленную тираду. В бессилии махнув рукой, он продолжил работу.

Экскурсия в музее близилась к завершению. Маша остановилась перед капсулой, в которой в космос отправляют обезьян. Школьники окружили аппарат и с интересом рассматривали его устройство.

– Ребята! Кто из вас может догадаться, каким образом наши космонавты питаются на орбите?

Дети стали размышлять вслух:

– У них под креслом сумка с продуктами, а доставать запасы научились еще на земле.

– Холодно.

– Они вообще не едят!

– Морить космонавтом голодом – не гуманно.

– Я знаю, – уверенно выкрикнула веснушчатая девчушка. – Они едят через эти вот трубочки. Я по телевизору видела.

– Умница, – Маша поаплодировала догаде. – По одной из них поступает пища, по другой – жидкость. Твой товарищ был прав: обезьянок заранее учат этим нехитрым навыкам.

– Условный рефлекс, – со знанием дела уточнила девочка.

Маша с удивлением посмотрела на нее:

– Откуда ты знаешь?

– Машка у нас дрессирует всех подряд. Она будет биологом!

– И буду! – едва не расплакалась девочка.

– Так ведь это здорово. Представляете, моя тезка вскоре станет ученым с мировым именем и займется подготовкой к полетам наших хвостатых космонавтов! А пока мы попросим ее придумать имя обезьянке, которая уже готова стартовать, – Маша улыбнулась и хотела погладить гостью по голове, но та решительно отстранилась.

– Не буду! Заставлять беззащитных животных лететь в космос – жестоко и несправедливо. Это просто издевательство над ними!

Установилась тишина. Одноклассники замолчали в ожидании продолжения и с интересом следили за полемистками.

– Не вы ли только что сказали, что программа биологических исследований в космосе существует только в нашей стране?

– Было такое.

– А не потому ли, что во всех цивилизованных странах эксперименты над животными запрещены?

Девочка с вызовом посмотрела в глаза экскурсоводу. Та на мгновение растерялась, но честно призналась:

– Пожалуй, ты права.

– Вот! – торжествовала Маша-школьница.

Ребята с уважением поддакнули и, словно по команде, подтянулись ближе, в ожидании аргументированного ответа сверля взглядами хозяйку музея. Та задумалась:

– Маша, ответь честно, как ты относишься к тому, что биологи и врачи испытывают на животных лекарства?

– Плохо отношусь! – с вызовом бросила девочка.

– Но, если этого не делать, многие люди просто умрут, – спокойно заметила ее визави. – Ученые проводят эксперименты, чтобы победить болезни. К сожалению, для этого приходится жертвовать жизнью животных. Это горько, больно, но иного выхода нет. Или пусть люди умирают от рака или СПИДа?

В зале установилась пронзительная тишина. Одноклассники с сочувствием смотрели на подружку, губы которой тряслись от напряжения. Она вдруг расплакалась и крикнула:

– Так не честно! Люди умирать не должны, но умирают!

– Ребята, познакомьтесь пока с макетами космических аппаратов, – предложила Маша, обняв девочку за плечи. – Только, пожалуйста, учтите, если вы их сломаете, вашим друзьям и знакомым больше будет ничего смотреть и трогать.

– Так их что ли и трогать можно? – удивился толстяк.

– И можно и нужно, только осторожно, ведь они хрупкие.

Маша присела возле девочки, вытерла ей слезы и посмотрела в глаза.

– Машуня, не плачь. Ты подняла очень важную проблему. Над ней давно уже работают ученые всего мира. Ты поскорее расти и помогай им. У тебя доброе сердце, а это значит, ты многое сумеешь.

– У меня мама умерла от рака, – всхлипнула девочка.

– Прости, я не знала, – Маша уткнулась в детское плечико.

– Но животных все равно жалко, – доверчиво призналась юная тезка.

– Хорошо, что ты это понимаешь. Когда вырастешь, наверняка сумеешь решить эту проблему как-то иначе. Так? – женщина вытерла слезы на бледном детском личике и пощекотала гостье кончик носа.

– Я постараюсь, – улыбнулась сквозь слезы та.

– Хочешь попасть в лабораторию, где обезьян готовят к полету?

– А можно?

– Тебе – да. На днях очередной запуск спутника, животные проходят завершающие операции. Я сегодня же договорюсь с твоим отцом и познакомлю тебя с сотрудниками лаборатории и хранителем тамошнего музея. Будешь приходить, когда захочешь, и помогать, если понравится.

Девочка слушала и благодарно кивала в ответ. Плакать она перестала и остаток экскурсии ходила за Машей буквально по пятам. Простившись с ребятами, журналистка проводила их к выходу. У двери ее уже караулила Бедоносова.

– Машенька, удели мне минутку своего драгоценного времени, –учтиво попросила она.

– Слушаю вас.

– Для начала позволь немного покритиковать последний сюжет с утренника, где ты сняла свою лучшую подругу.

– Я хорошо помню эту программу, – прервала ее Маша.

– Поверь моему опыту, другим детям обидно: они тоже хотели попасть в телевизор.

– Анна Алексеевна, я в курсе, что в другую смену работали именно вы, и на вопрос, почему я снимала Арину, отвечу честно: мы показываем только лучшее.

– Выходит, хорошо работает только Карина?

Маша посмотрела на нее с сожалением:

– Кто как работает, судить не мне. На то есть руководство, коллеги и родители. Вот они-то и позвонили в студию, предложив снять сюжет об утреннике Карины. Какие ко мне претензии?

– Меня родители тоже ценят и любят, – обиделась Бедоносова. – Я вон от напряженной работы даже захромала.

– Соболезную.

– Но пришла я совсем по другому поводу, – насупилась гостья. – Помнишь, ты снимала сюжет про моего сына?

– Да, мы рассказывали о войсковой стажировке.

– А сейчас Сережа распределяется. Может, попросишь генерала за него? Скажи, толковый, мол, парень, перспективный, надо помочь ему получить направление на космодром.

– Не обижайтесь, Анна Алексеевна, но это не в моей компетенции: не тот уровень, знаете ли. Я даже не решусь заговорить с Митрофановым на тему, кого и за какие заслуги брать на космодром.

– Боишься его что ли?

– Соблюдаю субординацию. В армии иначе нельзя.

– Да брось ты! Все знают, что тебе как раз все можно.

– Это почему же?!

– Потому что ты крутишь романы со всем руководством сразу! Жены всех начальников на тебя в обиде! Я вот тебя всегда защищаю, а, выходит, зря! Ты отказываешься помогать добрым людям. Смотри, генеральша и на тебя порчу нашлет. Ада на всех, кто рядом с мужем хоть раз постоял, напасти насылает, – глаз Анны нервно задергался.

Возмущение Бедоносовой покатилось бы в гору, но, к счастью Маши, в холле внезапно появился Тополевский. Заметив полковника, гостья переметнулась к нему:

– Андрей! Командир обещал мне похлопотать за сына.

– Очень рад за вас, – сухо ответил тот.

– Замолви перед ним слово и проследи, чтобы он сдержал обещание!

Тополевский усмехнулся и шагнул в приемную.

Митрофанов стоял у окна своего кабинета и наблюдал за играми детей, которые устроили на плацу веселый балаган. Молодая учительница безуспешно пыталась призвать их к порядку или загнать в автобус, но никак не могла справиться с этим до тех пор, пока рядом не появилась разъяренная Бедоносова. Она схватила за ухо самого прыткого из мальчишек и обвела строгим взглядом гарцующих рядом подростков. Школьники как по команде застыли. Анна кивнула на автобус и командным голосом зычно рявкнула: «А ну-ка по местам! Раз, два!» В мгновение ока плац опустел. Командир недовольно сжал кулаки:

– И создает же бог такое дерь…

– Илья Федорович, вот документы, – удержал его от комментариев Тополевский и протянул увесистую папку.

– Она ведь и ко мне прорвалась! – побагровел от возмущения командир. – Помоги ей, видите ли, сына распределить на космодром. И это после той грязи, которую она ушатами льет на нашу семью!

– Сын-то у нее действительно хороший парень, – заступился Андрей.

– Считай, что ему крупно не повезло! – не дослушал генерал и, как отрезал, подытожил: – Дети сволочей на космодроме служить не будут! Я уже дал соответствующее распоряжение начальнику отдела кадров…

Глава двадцать третья

Стемнело. Включили уличное освещение. Маша и Андрей, не сговариваясь, посмотрели на часы.

– Приглашаю тебя в кафе! – обнял жену Тополевский. – Устроим себе романтический ужин.

– А почему нет? Ведь тебе скоро улетать.

Официантка принесла меню, сделали заказ. За столиком у входа скандалил подвыпивший клиент. Для разрешения конфликта к нему пригласили администратора. Суть его спора была не ясна, но мужчина настоятельно твердил слово «рэкет».

– Кстати, о каком таком рэкете бубнил Никита? Шутка или требуется вмешательство? – вспомнил Андрей.

– Обычный солдатский прикол. На железнодорожном переезде машинист тепловоза раскрутил его на курево. И остался мой оруженосец без любимых сигарет. А их недостаток портит ему настроение, пожалуй, даже больше, чем отсутствие женщин. Выйдя от нас, он ведь сначала в ларек свернул, а уж потом – к барышне…

…«Волга» с телевизионщиками затормозила перед переездом, где подозрительно долго маневрировал тепловоз. Железная махина без всякого на то объяснения передвигалась вперед-назад, время от времени издавая протяжные гудки. Машинист выжидательно поглядывал в сторону автомобиля. Так продолжалось с пяток минут. Олег с Машей с пониманием переглянулись и улыбнулись. Никита нахмурился, извлек из кармана пачку сигарет и собрался покинуть салон. «Воздержись», – предостерегла его Маша. Но приятель только отмахнулся и нервно затянулся. «До финиша рукой подать», – констатировал водитель, наблюдая за поединком взглядов солдата и гостя. Спустя несколько минут оператор не выдержал и посмотрел на компаньонов:

– Ну, и долго он собирается играть со мной в гляделки?

– Теперь все зависит исключительно от тебя, – усмехнулся Олег. – Солдат по номерам знает, что в машине гражданские – прикалывается.

– Что ты имеешь ввиду?

– Будет стоять на переезде, пока не угостим его сигаретами.

– Моими? – оглянувшись, с обидой в голосе уточнил пассажир.

– А я не курю, – напомнил Олег. – Маша, по-моему, тоже.

– А в объезд никак?

– Увы, дорога только эта.

– Я пыталась тебя удержать, – напомнила журналистка.

– Могла бы сказать открытым текстом.

– Можно подумать, я с ним в сговоре! Когда-то слыхала про солдатские приколы, не более того. Думала, обычные байки.

– И почему люди не летают? – Никита извлек несколько сигарет.

– Не продешеви, – иронично предостерегла Маша. – Иначе заночуем.

– Без курева я от кислородного отравления могу окочуриться!

– Поднесем к выхлопной трубе, – рассмеялся Олег.

– Все вы тут заодно.

– Просто так совпало, и нам не повезло.