Хроники Пальмирро. Миссия «Гекта»

Спрыгнув с пассажирского сиденья, она немедленно направилась ко входу в жилище.

Едва Мидея сделала первый шаг, как вокруг нее закружились, разбуженные прибытием гостьи, роботы Грума. Аккуратно огибая их раздутые и несколько закругленные книзу, металлические тела, белокурая красавица добралась к двери. Та сразу же распахнулась. На пороге стоял Грум.

– Система оповещения донесла о твоем приходе, – пояснил бывший наставник.

– Ясно. Алоис, как я понимаю, еще не проявлялся?

– Судя по твоему вопросу, домой он также не приходил.

Мидея покачала головой:

– Курт еще спит?

– Я не стал его будить. Пусть эмоции улягутся. Ты завтракала?

– Да… не беспокойся об этом…

– Ясно. Побудешь одна? Я смотаюсь в душ, и позже мы вместе перекусим.

– Делай свои дела, – погрузившись в мысли, пробормотала она.

– Я быстро.

– Не торопись, – она аккуратно присела на край гамака. – Я в любом случае жду пробуждения сына.

*

От Алоиса не было вестей вплоть до самого вечера. Курт с большим трудом сохранял спокойствие. Даже Мидея проявляла признаки озабоченности. Волновалась ли она за супруга, хотела ли устроить судьбу сына или же, напротив, убедиться, что Карина окончательно покинула мир живых. Вариантов было множество, но Мидея ни за что бы ни открыла свои мысли ни Курту, ни его другу. Был ли причиной тому страх? Вряд ли белокурая красавица кого-то, в действительности, боялась. Скорее данное поведение было результатом давней привычки. Курт слышал, что первопроходцы давних рубежей вообще малоразговорчивы и у остальных жителей Пальмирро часто складывается впечатление, что те скрывают какую-то важную тайну. Впрочем, Вершители настойчиво утверждают, что это не так. Вот только… можно ли безоговорочно доверять их словам, учитывая, что, в большинстве своим, они-то как раз этими самыми первопроходцами дальних рубежей в прошлом и были.

Обычные оперативники становились Вершителями куда реже. Для этого им требовалось немыслимое геройство, которое бы посчитали таковым сами Старшие вершители. Вот только это геройство никогда не было известно широкой публике. Нет, данные о нем попадали в архивы. Только физических свидетельств этих самых геройств почему-то было уж очень трудно отыскать.

Впрочем, бывали случаи, когда Вершителями становились граждане, добившиеся своего статуса трудом и упорством. Но этот самый труд оценивался исключительно Старшими вершителями. Найти стопроцентное объяснение, как тот или иной человек становился Вершителем, было трудно.

Впрочем, никто разбираться в этом и не пытался. Все жители Пальмирро молча признавали статус нового Вершителя и спокойно жили дальше.

Так было легче, так было проще, и так было правильно. Сомнения в системе не допустимы. Как преподаватели говорили молодому поколению Пальмирро, во время прохождения обучения: «сомнение – враг, оно разрушает благо, которое сопутствовало Пальмирро долгие тысячи лет».

Курт в это утверждение верил. Все верили. А как не верить, если эти слова говорит каждый, ответственный за образование, Вершитель? Ведь так было легче, так было проще, так было правильней…

– Алоис! – тихий оклик матери выдернул Курта из размышлений, в которые тот успел погрузиться.

Подойдя к Груму, который ожидал гостя, уперев кулаки в бедра, он наблюдал за приближением отчима. Курт подозревал, что столь длительная задержка Алоиса означает, что сомнения бывшего наставника не случайны. Только оперативник не знал, к чему все это приведет. А главное: как это поможет Карине? И поможет ли вообще?

*

Остановив аэрокатер неподалеку от Грума, Вершитель спрыгнул на землю и посмотрел на стоявшую позади сына супругу. Вид у Алоиса был мрачный и изможденный. Отчим будто, несмотря на сыворотку молодости, постарел за последние сутки на добрый десяток лет.

Приблизившись к Курту вплотную, он неожиданно прижал его голову к своей груди и, поцеловав сына в лоб, уселся на бордюр у грота.

Вода из водопада обдавала его холодными брызгами, но Вершитель этого не замечал.

– Что случилось? – нарушила озадаченное молчание, переглядывающихся Грума и Курта, Мидея.

– Они требуют к себе нашего сына и его бывшего наставника, – опустив голову на ладони, пробормотал Алоис.

– И зачем? – мать смотрела на супруга вызывающе. – Что ты наплел Старшим вершителям?

– Правду.

– Какую еще правду? – Мидея напоминала кобру перед броском.

– Ту, что сын мне рассказал.

– Обязательно было втравлять в это Курта?! – она еще больше вытянулась.

– Я не мог врать ИМ.

– Это так сложно? – она презрительно повела бровью.

Вершитель не ответил.

– Для чего им Курт?

– И его друг, – уточнил Грум.

– Они не сказали.

– Старшие Вершители какие хоть эмоции излучали? Удивление? Ярость? Радость? – настаивала она.

– Я не знаю.

– Как это возможно? Ты под столом сидел? – глаза Мидеи сверкали как пульсары.

– Я думал о Карине и не особо обращал внимание…

– Понятно, – еще большее презрение отразилось на ее лице. – Я поеду с ними, – твердо заявила она.

– Старшие вершители приказали мне доставить их двоих.

– А мне плевать на то, что тебе приказали! – выкрикнула она и, кивнув сыну и его другу, громко добавила. – Мой катер готов к отправке. Садитесь мальчики. Заставлять Старших вершителей ждать – не в наших интересах.

Не удостоив супруга более ни единым взглядом, она горделиво села в катер. Курт и Грум, озадачено переглянувшись и, взглянув на выглядевшего крайне потерянным Алоиса, уселись по обе стороны от белокурой красавицы.

Аэрокатер тотчас сорвался с места.

*

Резиденция Старших вершителей находилась на самом крупном острове Пальмирро. Острые как шпили, скалы пронизывали зеленоватые небесные облака.

Голубоватая энергия вспышками петляла по склонам скал и по башням замка, не уступающего им высотой. Размером замок мог конкурировать со средним городом любой развитой планеты.

Замок был выстроен ступенями, где каждый уровень построек возвышался над предыдущим и был окружен дорогой, опоясывающей резиденцию. Та тянулась от низа и до самой вершины замка, подобно наброшенному сверху конфетти.

С внешней стороны дорога была огорожена невысоким зубчатым ограждением, испускающим частые вспышки оранжевой энергии.

Основание замка и всех, сопутствующих ему, построек были идеально круглой формы. А каждая крыша, без исключения, напоминала вытянутый конус, на вершине которого возвышался энергетический, ярко-зеленый шпиль, проецирующий голограмму, символизирующую Старших вершителей.

Голограммы были сравнительно небольшими, что не давало возможности детально рассмотреть символику. Все, что можно было увидеть невооруженным взглядом – это множество сфер, нанизанных на нити, поддерживающие форму эллипсов. Сферы были всевозможных цветов и размеров, и находились в постоянном движении. А в самом центре символики располагался белоснежный, постоянно пульсирующий, сверкающий белоснежный шар.

На первый, не осведомленный взгляд, можно было предположить, что символ Старших вершителей представлял собой схему звездной системы. Однако, каждый житель Пальмирро знал, что перед ним не модель какой-либо одной системы. Что сфер гораздо больше, чем способен уловить человеческий глаз, и далеко не все из них движутся в одном направлении. Но этот факт нужно было именно знать, поскольку, пусть бы эмблему пришлось изобразить размером с Пальмирро, и то не удалось бы отразить всех деталей. Ибо гербом Старших вершителей была не система и даже не галактика. Символом Старших вершителей была точно воспроизведенная модель Вселенной. Той Вселенной, которую они знали, и до которой могли дотянуться с помощью своих, расположенных на самых дальних рубежах, телескопов. И по мере освоения Вселенной, открытия ее новых тайн, герб Старших вершителей добавлял в себя новые и новые детали.

Сами Старшие вершители никогда не покидали свой остров. По крайней мере, так было последние тысячи лет. Так что, гигантский замок служил им одновременно и резиденцией, и домом.

Никто не мог сказать точно, как долго он уже существовал. Доподлинно было известно лишь то, что сам замок, и сопутствующие ему постройки были высечены с помощью юниум энергии из одной, гигантской, серо-голубой скалы. При их строительстве не было задействовано ни единого стыка или крепления. Лишь огромной силы энергия, да, обладающий неиссякаемой тягой к прекрасному, творец.

Замок буквально возвышался над всем миром, требовательно взирая на пришедших. Он будто задавал вопросы: кто ты, и как посмел меня побеспокоить? Неужели твои ничтожные проблемы столь важны для Пальмирро, что ты осмелился прийти с ними ко мне?

Но одновременно с устрашающей грозностью, замок умудрялся содержать в себе нечто трогательно-изящное. Он был словно редкая, диковинная птица, свившая себе гнездо среди каменных шпилей. Его хотелось любить, хотелось защищать.

На такое двоякое отношение к своему творению, скорее всего, и рассчитывал его создатель. И если это было, в действительности, так, то его задумка блестяще удалась.

Курт был на острове впервые, и его буквально пронизывали страх и благоговение. Причем с каждым, приближающем его к дворцу, сантиметром оба чувства усиливались.

Он много раз видел изображение резиденции в различных информационных источниках, но никакие картинки или видеоролики не отдавали замку должное. Курт никогда и представить себя не мог, что от одного только вида величественного дворца его будет буквально трясти от чувства гордости за Пальмирро. Он даже и подумать не мог, что его когда-нибудь охватит настолько сильный патриотизм по отношению к родине. Да, он любил свою планету, но чтобы чувства, как говорится, перли из всех щелей! Такого Курт от себя не ожидал.

Медленно двигаясь в окружении проносящейся мимо и взрывающейся фейерверками энергии, он думал только о том, что нигде и никогда во Вселенной не могло и не может существовать ничего более прекрасного, чем этот замок. Каждый элемент постройки казался ему вершиной совершенства.

Отдавшись эйфории, Курт посмотрел на мать, надеясь увидеть в ее глазах тот же восторг, что бурлил в его венах. Но та казалась совершенно равнодушной к представшей перед ее взором картине.

– Тебе здесь не нравится? – неподдельно удивился Курт.

– Не настолько, чтобы захотеть остаться.

– Чего? Ты что имеешь в виду?

– У Старших вершителей много благ и преимуществ. Но их не настолько много, чтобы я смогла пересилить в себе желание иметь семью.

– Не понял.

– Старшие вершители не имеют права жениться и иметь детей, – пояснила Мидея.

– Да? – удивился Курт. – Что-то я не помню, чтобы где-то об этом читал.

– Читал, – заверил Грум. – Просто в том возрасте, когда ты изучал Старших вершителей, тебя этот вопрос не слишком заботил. Да, он вообще не многих заботит в принципе. Хотя почему-то всегда был важен для твоей матери. Но лично на мой взгляд, для нашей расы, способной практически на бессмертие, такой приземленный вопрос как семья и дети меркнет перед возможностью вселенского знания. Согласен, что полностью от продолжения рода не отказаться. Но для этого есть миллионы остальных жителей Пальмирро. Так что, если бы мне предложили альтернативу Старшего вершителя, я бы не стал отказываться. К тому же, если бы вдруг у меня возникли мечты о семье, я бы все провернул до ритуала. Мне абсолютно точно известно, что у некоторых из Старших вершителей есть дети, и никто не требует, чтобы они разрывали свою связь.

– Только живут не вместе, – напомнила Мидея.

– Ну и хорошо. Стольких проблем можно избежать. Никах ссор, претензий. При встрече все друг другу рады…

– В любом случае, лично тебе никто не предлагал должность Старшего вершителя, – едко напомнила она.

– Это верно. Старшим вершителем стать не просто. Их вообще мало. В сотни раз меньше, чем Вершителей.

– Когда я изучал этот вопрос в школе, их было тридцать один, – вспомнил Курт.

– И с тех пор их численность не изменилась, – сказал Грум.

Приблизившись к первому ярусу сооружения, аэрокатер замер в ожидании приглашения на территорию.

*

Замок не окружали стены, у него не было охраны и ворот. Тем не менее, проход без особого приглашения был строго воспрещен. Нет, нарушителя бы не стерли в порошок всполохи энергии, насыщавшей замок. Гигантская гильотина не рухнула бы вниз, отрубая незваным гостям головы. Просто Старшие вершители были бы разочарованы… И последствия оказались бы куда ужасней, чем простое путешествие в царство Аида.

Житель Пальмирро потерял бы то, ради чего, собственно, жил. Все будущие перспективы, все надежды были бы мгновенно уничтожены. И вряд ли что-то могло бы это изменить. Проступок бы никогда не стерся из памяти Пальмирро. Он бы преследовал человека всю жизнь, причем так, что тот не видел бы смысла в сыворотке и в вечной жизни. Зачем жить, помня разочарованно поджавшего губы Старшего вершителя и зная, что это никогда не переменится? Вот только, жить бы пришлось сотни, а то и тысячи лет. Жить без надежды и мечты. Иначе, с точки зрения правителей Пальмирро, это не было бы наказанием.

Конечно, это был не единственный способ разочаровать Старшего вершителя. Но если житель Пальмирро имел возможность этого избежать, например, своевременно остановить катер, он всегда данной возможностью пользовался.

И по чести сказать, Старшие вершители также не проявляли излишнего рвения лишить кого-то своей милости. За всю историю Пальмирро были известны лишь единицы случаев, когда они были разочарованы.

*

Ждать пришлось недолго. Пространство перед аэрокатером пошло мелкой, дрожащей рябью, и в нем возникла арка, сияющая слепяще-белым светом. Катер медленно двинулся внутрь нее.

Курт посмотрел на мать. Та была совершенно спокойна. В отличие от Грума, который явно ощущал дискомфорт. Испытав облегчение, что не он один обеспокоен полным непониманием происходящего, Курт, щурясь, попытался смотреть внутрь проема. Но у него лишь пошли темные круги перед глазами, словно он пытался разглядывать солнце.

Едва аэрокатер погрузился в арку, слепящий свет исчез, словно его и не было, а сам катер оказался на залитом солнцем дворике с множеством ассиметричных каменных фигур. Изваяния пронизывались вспышками проносящейся через них энергии, того же цвета, что срывалась с зубчатого ограждения дороги.

Взвиваясь над статуями, энергетические молнии мчались вниз, где сталкивались с зелеными сгустками энергии, вырывающимися из хаотично лежащих на лужайке небольших булыжников. Удары порождали множественные искры, которые соединялись в лучи белоснежного цвета. Те, в свою очередь, притягивались к каменным стенам сооружений, окружающих дворик и, скользя обратным водопадом вдоль стенам, стремились ввысь, к энергошпилям.

Вокруг статуй рос низкий, аккуратно подстриженный, зеленый кустарник, между которым проходило несколько тропинок, выложенных из плитки, покрытой сверху чем-то, напоминающем жесткую резину.

Курт не знал, где при таком количестве носящейся в воздухе энергии, находиться безопаснее: внутри аэрокатера или вне его. При этом все его внутренние ощущения советовали дорожки. Почему-то всполохи и сгустки старательно избегали их пересекать. Набравшись храбрости, он собирался было поинтересоваться у матери: можно ли наконец-то сойти с катера.

В этот момент перед ветровым стеклом появилось очертание безэмоционального женского лица. Оно немного напоминало голограмму, но было воссоздано исключительно силами энергии, которой в этом месте было пронизано буквально все.

В памяти Курта возникло едва уловимое воспоминание из школьного курса о дворце Старших вершителей. Согласно учебным текстам, статуи, камни, стены и все прочее находилось в резиденции не ради красоты интерьера, а исключительно для того, чтобы обуздывать, вырывающуюся из-под земли, первобытную, чистую энергию. В противном случае, она давно бы выжгла все вокруг.

Лицо приблизилось к гостям и голосом, который звучал как натянутые металлические струны, произнес:

– Приятный сюрприз, Мидея. Неужели ты передумала?

– Я прибыла к вам с сыном, вместе с ним я буду присутствовать при разговоре, и вместе с ним уйду.

– Любишь ты выдвигать требования, Мидея, – равнодушно сообщило лицо.

– Не более того, что вы мне обещали.

– Свое обещание мы давно исполнили. И мы рады видеть тебя вновь. В прошлом, ты приносила нам удачу, Мидея. Хотим верить, что так будет и впредь. Мы приглашаем тебя присоединиться к твоему сыну и его другу. Вы, все трое, официально приглашены в Дом Старших вершителей! – торжественно завершило свою речь лицо и исчезло.

Вместо него из стянувшихся от шпилей сгустков энергии образовалось три полупрозрачных кресла.

Грум и Курт непонимающе переглянулись. Мидея же уверенно спрыгнула с катера прямо в одно из кресел, которое мягко задрожало в воздухе.

Удивленный, откуда мать столько знает, Курт последовал ее примеру. В третье кресло, также не касаясь ногами плитки, забрался Грум.

Воздух вокруг на мгновение задрожал, и в одно мгновенье дворик исчез. Теперь Курт, Грум и Мидея находились в центре гигантского, пустого, круглого зала. Идеально ровные и гладкие стены уходили так далеко ввысь, что разглядеть потолок, если таковой вообще имелся, было физически невозможно.

Вдоль стен, вырываясь из-под земли и несясь фонтаном вверх, текли плотные потоки энергии. А в воздухе, занимая все пустое пространство зала, плавали, излучая голубоватый свет, энергетическое руны.

Никогда ранее Курту не доводилось видеть столь мощное скопление юниум энергии. Он даже не представлял, что подобное вообще возможно.

Увлеченно вертя головой вокруг себя и безрезультатно пытаясь уловить значения проплывавших мимо рун, Курт не сразу заметил, что в зале они больше не одни.

Метрах в пяти от энергетических кресел, вполоборота стояла женщина, на вид лет тридцати или около того. Изящество ее фигуры и округлость форм подчеркивались обтягивающим, длинным платьем серебристого цвета. Длинные, густые и блестящие, темно-каштановые, прямые волосы ниспадали по платью незнакомки и достигали практически пола. Приоткрытые, ярко-алые губы демонстрировали идеально ровные, белоснежные зубки красавицы. Очень большие, ярко-синие глаза, в обрамлении невероятно длинных пышных ресниц, смотрели на сидящую в энергетических креслах троицу с некой долей насмешки.

– Здравствуй, Африда, – обратилась к ней Мидея. – Ты нам позволишь ступить на пол?

– Энергия направлена в каналы безопасности. Вы можете покинуть ваши кресла, – ответила синеглазая, махнув рукой на руны, кружившие вокруг троицы, и те поднялись наверх.

Курта очень заинтересовали руки Старшего вершителя. На каждом из ее длинных, изящных пальцев было что-то навроде наперстка с острым наконечником. Наперстки были из блестящего металла, а на самой верхушке наконечника находились крошечные, искрящиеся энергией, кристаллы. Когда Африда махнула рукой на руны, из кристаллов вырвались едва заметные искры. Столкнувшись с рунами, они буквально отбуксировали их наверх.

Искры были почти незаметны. Если бы Курт, заинтересовавшись наперстками, не смотрел на них во все глаза, он бы вообще ничего не заметил.

– Пояснишь, для чего вы позвали моего сына? – потребовала Мидея, спрыгивая с кресла, которое, в тот же миг, превратилось в желтый сгусток энергии и умчалось вверх.

– И его друга, – уточнила Африда. – Пожалуй, ты права. Обойдемся без предисловий. Сразу к делу. Именно этим качеством ты мне всегда нравилась. Я очень жалела, что ты отказалась примкнуть к нам, Старшим вершителям. Жалела вплоть до недавнего времени. Но потом я была искренне благодарна Вселенной за то, твое решение. Ибо, только благодаря ему, мы обрели новый взгляд на Гекту.

– Хотите сказать, – Грум также слез с кресла, которое приняв вид сгустка энергии, немедленно ретировалось, – что мы первые, кто заметил…

– Звездолет? – опередила его Африда. – Да, это так. Деталь слишком незначительная, а мы привыкли в гигантском потоке, непрерывно поступающей к нам информации, выделать только основное. Теперь придется пересмотреть весь наш подход к аналитикам, собранной информации со всех, изучаемых нами, планет. И, возможно, это будет не единственным, что придется изменить. Однако, вернемся к Гекте. Обретя новый взгляд на планету, мы сформировали новую задачу. Предыдущие подходы были основаны на том, что планета не имеет даже малейшего отношения к космической программе. И для нас многое оставалось непонятным, в то время как миссии проваливали одна за другой. Но теперь все встает на свои места. Хотя проще задача не становится. Нужен свежий взгляд и свежий подход. Нужны оперативники, чей разум свободен от регламентов типовой подготовки групп для Кошачьего глаза. И мы решили, что лучше всего данным требованиям соответствуют Курт и Грум.

– Что?!! – в голосе Мидеи слышалась истерика. – Моего сына на Гекту?!! Никогда этого не будет!!! Я не позволю!!!

– Старшие вершители приняли решение. Ты знаешь, что не в праве на него повлиять, – голос Африды звучал рассудительно и спокойно.

– Но он не готов, он не сможет выжить в Кошачьем глазе, тем более на Гекте, один! Он не протянет там даже часа! Ему нужна защита! Я не позволю ему отправиться одному!

– Он не будет один. С ним будет его лучший друг, Грум, опытный оперативник с дальних рубежей.

– Кто?! Грум?! Да он провалит миссию!

– Почему ты так считаешь, Мидея? Ты так давно его знаешь и не доверяешь ему? Разве ваши совместные операции не показали его, как надежного напарника?

– Да он жив исключительно благодаря мне!!!

Курт удивленно посмотрел на бывшего наставника: неужели тот просто так проглотит столь обидное обвинение?

– А что? – ответил на немой вопрос друга Грум. – Она права.

– Хочешь сказать, что для того, чтобы миссия имела успешное завершение, необходимо твое присутствие? Пусть будет так. Мы не возражаем, – с улыбкой заключила Африда.

– Так вот вы как? Значит, за всем этим стояли вы… – прошипела мать Курта.

– Весьма размытое обвинение. Мы стоим за многими событиями. Уточни, пожалуйста, что именно имеешь в виду ты? – с кроткой улыбкой попросила Старший вершитель.

– Ну, конечно, вы. Вы заподозрили, что с Гектой что-то неладное уже давно. Все ваши действия не работали. Вы стали думать, кто из успешных первооткрывателей способен помочь. Кто вообще уцелел. Но так уже получилось, что нас осталось совсем мало. Нас и было немного. Лучшая группа, единственная, работавшая без потерь. Четыре человека. Три из которых, теперь Старшие вершители, а значит, они не могут покинуть Пальмирро. Слишком сильна их связь с юниум энергией. Не разорвать. А раз так, то остаюсь только я. Но как меня заманить? Как заставить делать то, чего я не должна, по нашему с вами соглашению? Конечно… – она презрительно скривилась, – как же еще, если не через моего сына. Вы пристально за ним следили через Алоиса. И вы были бесконечно рады, узнав о его чувствах к Карине. Не удивлюсь, если с Карлушем Карину свели также вы. Естественно, Карина могла обойти систему и оказаться на борту звездолета лишь благодаря вам. Ни у кого больше нет такой силы и власти. А допросы Алоиса – дело показное. Вы их устраиваете исключительно для того, чтобы не вызывать подозрений у остальных жителей Пальмирро. Вы и мою бдительность усыпили. Даже когда я прилетела на остров, вы заставили меня поверить, что мой прилет случайный, и меня никто не ждал. И вот когда мой влюбленный дурачок-сын готов на все, чтобы спасти предавшую его возлюбленную, вы дергаете за нужную нить. Он хочет отправиться на ее спасение, но не может. И дело не только в его непригодном для этого звездолете, а в том, что, в действительности, вам не нужно, чтобы летел именно он. Вам нужна я! Но я ведь без него не полечу? А значит, он должен лететь обязательно. И он полетит. Полетит, даже если вы дадите ему выбор отказаться от миссии. Полетит, потому что поймет, что вам нет дела до Карины. Вы не планируете ее спасать. Если он хочет, чтобы девушка уцелела, то заняться этим должен именно он. А вам! Вам нужно не просто установить точки наблюдения. Вам нужен полноценный шпионаж. То чем я, в действительности, в Кошачьем глазе и занималась. Я была единственным руководителем опергруппы дальних рубежей, кто ни разу не утратил, ни одного бойца. Вам нужен мой подход, мое мышление, моя осторожность. Но есть проблема: я не занималась этим очень много лет. И почти ничего не помню. Значит, вряд ли вам помогу. Так что, зря вы все это затеяли, Африда, – с вызовом глядя на Старшего вершителя, она закончила монолог.

– Очень проникновенно, Мидея. Твоя вера, что мы способны просчитать на тысячи шагов вперед искренне всем нам льстит. Да, кое к чему из того, что ты описала, мы имеем отношение, но, в большинстве своем, все это удачное для нас стечение обстоятельств. Если же ты успокоилась, и твои эмоции полностью выплеснулись, позволь тебя избавить от страхов по поводу твоих утерянных навыков. Все они хранятся здесь, она обвела рукой зал. Мы бережно сберегли все, что связано с нашим лучшим, в истории освоения Кошачьего глаза, оперативником. Единственным, кто отверг высокую награду и потому может сейчас помочь всей нашей планете. Мы загрузим их в твой разум, и утраченные годы сотрутся, а ты вновь обретешь присущую тебе зоркость и неуязвимость.