– Что, с-ки, бездельники, досачковались! Все теперь спать перестанете, будете пахать, как проклятые, у меня и днём и ночью! В чем, я вас спрашиваю, дело, почему эти четверо до сих пор не одеты? Вам мало, что довели людей, которых Министр обороны призвал на срочную службу, до того, что они вынуждены самому командующему округа на вас жаловаться.

– Товарищ полковник, стоя «навытяжку», обратился майор, я дал уже команду вскрыть склад и выдать необходимое обмундирование.

– Тебе проще закон нарушить и вскрыть склад, чем своего прапорщика к ногтю прижать. Как вы контролируете своих подчиненных, где, я вас ещё раз спрашиваю, весь день пропадал ваш подчиненный? Доставить его немедленно хоть мертвого из-под земли и пусть выполняет свои обязанности, за которые он получает деньги и не малые деньги, надо сказать!

В конечном итоге эта волна, поднятая звонком командующему, докатилась и до главного героя дня – прапорщика.

Он появился просто ниоткуда, материализовался из воздуха!

С деловым видом, как будто всё происходящее его совершенно не касалось, он вскрыл свой склад и пригласил первого призывника для получения предписанного обмундирования. В это время на складе погас свет. К этому времени под деревьями сумерки сгустились, так что на складе видимость свелась к «нулевой».

Начальник склада, спокойно и без какого – либо страха вышел на улицу и замкнул за собой дверь. Никому, ничего не докладывая, он спокойно направился в сторону проходной.

Его окликнул полковник.

– Товарищ прапорщик! Вы куда направились, почему склад закрыли?

– Ну, так света нет на складе, темно, работать нельзя. Пусть завтра приходят, я их всех обслужу.

– Отставить! Да ты совсем страх потерял! Ты что же делаешь? Весь день отсутствовал на рабочем месте и теперь всё бросил и пошел спакойненько домой! Немедленно вернитесь на рабочее место и выполняйте, что вам поручено! Никаких претензий я не принимаю, а за прогул завтра утром ко мне на ковер с письменным рапортом отчитываться!

– Товарищ полковник! Темно, ничего не видно!

– Значит так! Все машины установить так, чтобы свет фар попадал внутрь помещения, товарищ майор, принесите из своей и моей машины сигнальные фонари, а ты, прапорщик, у себя на складе включай резервное освещение, и, если скажешь, что оно не работает, то завтра же распрощаешься со своим тепленьким местом.

Начальник склада, молча, нахмуренный вернулся на рабочее место и продолжил выдачу.

Полковник подозвал к себе майора и распорядился:

– Дождаться пока последнего офицера кладовщик закончит одевать, после этого, поскольку времени уже у парней в обрез, посадить всех на свою машину и доставить к поезду.

– Товарищ полковник, разрешите обратиться? – вновь на себя взял смелость Говердовкий, у нас ещё личные вещи в гостинице, да там и рассчитаться ещё надо.

– Значит, майор, повезешь их по указанному маршруту: гостиница – вокзал и доставишь прямо на платформу, поскольку вещей будет очень много.

– Товарищ полковник. Вещей действительно очень много, я их всех у себя не помещу.

Полковник немного задумался, а потом говорит:

– У тебя вон начальник службы с персональной машиной под задницей, его привлеки, и, немного подумав, добавил, в таком случае я тоже остаюсь, и вместе их доставляем. Тем более, мне надо будет ещё доложиться генерал-полковнику о выполнении.

Прапорщик работал молча и быстро. Он прекрасно ориентировался в хозяйстве своего склада и по предназначению обмундирования и по её размерам. Если бы он днём был на месте, то вся процедура заняла бы не более часа.

Он посмотрел помеченный галочками аттестат Соломатина и сказал:

– Верно, вам пометил капитан, всё самое необходимое, остальное получите на месте. Вот только, чтобы всё это уволочь, я вам ещё выдам плащ-накидку. Будем всё складывать на неё.

Он принес плащ – накидку, расстелил её на полу. Она по площади оказалась, как простыня с двуспальной кровати. Навалив на неё огромную кучу одежды и обуви, он противоположными углами накидки связал всё в тугой узел и пригласил следующего.

Уже в полной темноте офицеры штаба усадили призывников по машинам и в таком составе проехали вначале в гостиницу, затем на вокзал. Времени было в обрез, поэтому «провожаемых» подвезли не просто на платформу, а к самой двери вагона, помогли загрузиться на места и на прощание пожелали счастливого пути, легкой службы и напомнили, что им на месте представляться уже необходимо в форме, поэтому, прежде чем начнёте пьянствовать в дороге, оборудуйте свою форму.

Заявление, что пьянствовать никто не собирается, принято не было, и, даже аргумент, что у них совершенно не было времени, чтобы где-то затовариться алкоголем был воспринят с легкой, всё понимающей ухмылкой.

3. В ПУТЬ

Поезд тронулся, и парни поехали к новой, неизведанной ещё ими жизни.

– Нет! Вот ведь какие, всех по себе судят! Они в дороге без водки не могут, значит, и все не могут! – продолжал возмущаться Игорь. Вот я всегда любой пьянке предпочитал общение с девушками: и приятно и голова по утрам не болит.

– Ну да! После ночного общения с девушкой скорее что-то другое болит.

Все дружно рассмеялись.

– Вам бы только повод позубоскалить, пошляки!

– Смех – смехом, но от него сытым не будешь. Пойду, у проводницы узнаю, где можно перекусить, – сказал Соломатин.

Вернулся он быстро.

– Проводница говорит, что ресторан сегодня не откроется, буфета в поезде нет. У неё можно приобрести печенье, галеты, вафли, короче добавку к чаю. Но имеется и более существенное в продаже: рыбные консервы, тушёнка, к ним можно взять и хлеба…

– Ну так давай возьмём на всех.

– Одно «но». Всё это можно у неё купить только к водке или вину, а алкоголь она продает по ресторанным ценам.

– А, ладно! Берем! Берем одну бутылку водки, от ста граммов никто не опьянеет, купим хлеба, по одной на двоих банки рыбных консервов и столько же тушёнки, и к чаю тоже по упаковке печенья на двоих, – как всегда высказал свое аргументированное мнение Говердовский. Добавлять не будем! Нам ещё форму себе оборудовать.

Все оказались согласны.

От Н-ска до Тюмени поездом ехать примерно 12 часов, но пассажиры сели в поезд уже довольно поздно вечером, а вскоре проводник перевела режим освещение вагона на «ночной». То есть, при таком освещении видишь только контуры предметов, а не сами предметы и пришивать погоны к форме стало невозможным. Только и успели, что разобраться, как устанавливаются на погонах звездочки, и каким образом пришивать погоны.

Всё пришлось откладывать на утро. Но утро в поезде тоже оказалось коротким. Между девятью и десятью часами утра привычного для парней времени (а местного было на два часа меньше) они сошли с поезда.

Изучив расписание движения поездов, они нашли два, которые связывали Сургут с «большой землей»: скорый Москва – Сургут и пассажирский Свердловск – Ноябрьское. Оба поезда ходили ежедневно. Пассажирский проходил примерно в середине дня, скорый ранним вечером.

Парни решили, что проблем с билетами вообще никаких не будет. Кому это надо ехать на Север? А все, в огромном количестве собравшиеся пассажиры – это те, кто едет на Юг, на Запад, на Восток. Ведь Тюмень через себя пропускает всех пассажиров, движущихся по Транссибирской магистрали. Так что, прежде, чем идти компостировать себе билеты они дружно сходили в ресторан пообедать. Это был фактически первый нормальный обед за три последних дня. И это оказался их правильным ходом, поскольку они и предположить не могли, что весь, собравшийся на вокзале народ, включая всех военных, не кто иной, как их конкуренты на места в сторону Севера.

После сытного и плотного обеда призывники прошли через кассовый зал и поняли, что бесконечные очереди, стоящие за билетами просто именно «стоят», а не двигаются, и все желают попасть на один из двух «северных» поездов. А ведь поезда были «проходящими», поэтому мест в них было мизерное количество.

Всё то же самое они обнаружили и в воинской кассе. Здесь стояли в основном те, кто возвращался из командировок или отпуска, а таких, как они, вновь призванные, таких больше не оказалось.

Хорошо это или плохо, поможет это им каким – то образом или напротив, помешает? – они не знали. Но то, что в кассе им не достояться до билетов в ближайшие дни, это они поняли сразу.

– А ведь на вокзале должен быть военный комиссар, ну или кто-то в подобной должности. Пойдем его поищем, и обратимся к нему за помощью, – родилась мысль у Соломатина.

Комиссаром оказался пожилой майор. Он, наверное, по возрасту и сроку службы был уже пенсионером, но продолжал службу.

Выслушав внимательно парней и проверив их документы, он проникся к ним сочувствием.

– Да, парни! Если вы вовремя не явитесь, а вам, согласно предписания, надлежит завтра прибыть в штаб, то вы свою службу начнете со взыскания. А вот каким оно будет: гауптвахта или трибунал – это всё будет зависеть от срока вашего опоздания. Делать нечего, надо вам помогать. Пока ничего конкретного не обещаю, но у меня имеется мой личный резерв: бронь на места для срочных пассажиров. Так что, если никакой «великий» начальник не сподобится появиться у меня, то на вечернем поезде я вас отправлю в Сургут. Подходите ко мне за тридцать минут до отхода поезда.

Ну, хотя бы однажды, парням должно было повезти? Так вот им повезло с обращением к военному коменданту. Он не просто посочувствовал парням, а ещё и сумел их отправить обещанным поездом.

Но такого поезда им ни разу в жизни видеть не случалось.

Несмотря на то, что их вагон был плацкартным, и каждый имел персональное место, это была чистой воды профанация.

Пассажиров набилось не меньше, чем набивается в общий вагон, некоторые даже стояли. Причем никого не интересовало, каким образом ты попал в поезд, законным, по билетам, со спальным местом, либо купил какой-нибудь «дополнительный» билет в кассе, а может быть приобрёл право проезда, дав «на лапу» проводникам. Все располагались простым принципом: детей укладывали на возможные места, а эти места свободно «отжимались» мамашами у законных пассажиров, а последним, в лучшем случае, предоставлялось право сидеть на своей полке, теперь занятой ребенком. Мужики даже не смели возражать, а собирались в тамбурах и там всю дорогу курили и пили пиво. Но, самое главное, что все ехали туда, куда им было нужно.

Вот в таком бедламе к закату дня добрались до Тобольска, а впереди была ещё долгая дорога, длиною на всю ночь.

Рано утром поезд благополучно прибыл на конечную станцию – город Сургут.

Уставшие от нелегкой дороги, пассажиры покидали вагоны, и на перроне стоял дикий гвалт и крик. Причем взрослые в этом умении легко обставляли детей.

Все, как и полагается, стремились на транспорт.

Приехавшие на службу в незнакомый город, парни затравлено озирались по сторонам: вот поезд, вот перрон, вот старенький, невзрачный, деревянный вокзал, рядом, за забором виднелось строящееся большое здание нового вокзала, вот, даже автобусы для доставки пассажиров… А город – то где?

Как – то более привычно, что железнодорожный вокзал всегда находится в самом городе. Это аэропорт всегда выносят подальше, чтобы они не мешали друг другу. А железная дорога, которая проходила где-то далеко от города – это нонсенс.

Автобусы отходили от привокзальной площади набитые до того, что двери у них не закрывались, и с площадки, буквально свисало по три – четыре человека. На «большой земле» такого бы не допустил ни один водитель, а здесь всё оказалось в порядке вещей.

– Смотрите, они и в автобусе также ездят, как в поезде. Тут, чтобы куда – то уехать, надо иметь большую сноровку и «морду тяпкой» – озвучил, наконец, Игорь Юрьев свои впечатления. Вот только мы со своей поклажей в такой автобус не влезем. Что будем делать?

– А вот что! – вновь проявил жизненный опыт Федор. Мы сейчас вначале найдем справочное и там узнаем, каким образом мы отсюда можем добраться до штаба бригады, в которую нас направили. За это время основная часть пассажиров, всё же разъедется, и мы сможем в автобусе уехать.

Они так и поступили.

Получив исчерпывающую информацию, парни прямым маршрутом доехали до места.

4. КАЖЕТСЯ, ДОБРАЛИСЬ

Время приближалось к обеденному, когда они все вошли в помещение политотдела штаба бригады. Штаб располагался на первых двух этажах большого восьмиэтажного здания. Выше, на остальных шести, размещался воинский батальон.

В политотделе новобранцев приняли совсем неласково.

Посмотрев предъявленные ими документы, их ошарашили первым вопросом:

– Вы, почему опоздали на службу?

– Никак нет! Мы не опоздали. Нам, предписано сегодня явиться, мы сегодня и явились.

– Это кто здесь такой разговорчивый?

– Старший лейтенант Соломатин, – ответил Андрей, как учил капитан из приемной управления кадров.

– Так вы считаете, что, если бы вы явились к 18-00, тоже не опоздали?

– Я считаю, что если бы нам было указано время прибытия, то такие претензии были бы вполне уместны. А так нам указана только дата и мы это исполнили. Причем с огромными трудностями.

– А вы не думали, что мы вас ожидали ещё вчера? Нам сообщили, что вы отбыли из штаба округа позавчера, а тут езды всего-то…

– Езды, чисто в пути, больше суток, товарищ майор! А ещё пересадка в Тюмени, где нам очень помог военный комендант вокзала. А так там можно было «заторчать», наверное, неделю!

– Это нам известно! А вот почему вы добирались сюда поездом, а не самолётом?

– Нам проездные документы выписали на поезд. Как же мы могли лететь самолётом?

– Нам всем всегда выписывают на поезд, но мы их меняем на самолёт. Тут цена проезда на поезде и пролёта на самолете совершенно одинаковая: на самолете стоит 25рублей 50 копеек, а на поезде в плацкарте 24 рубля 70 копеек.

– Но нам такого никто не посоветовал, а сами мы этого не знали.

– Так, далее. Почему вы явились на представление в политотдел штаба бригады в гражданской одежде? Вы обязаны были явиться одетыми по форме!

Вновь вступил в разговор самый опытный.

– Товарищ майор! Нам выдали обмундирование в 19-00, а в 21 -00 отходил наш поезд. Времени, оборудовать форму, просто физически не было. В поезде освещение почти сразу отключили, и оставалось лишь небольшое свободное время на вокзале в Тюмени. Но там такое столпотворение людей, что присесть негде, ни то, чтобы погоны пришивать.

– Я вас всех понял. Отговариваться вы научились. Посмотрим, как будете нести службу.

А теперь слушай распределение!

И он озвучил номера частей, в которых предстояло проходить службу вновь «прибывшим».

Корчагин попал именно в тот батальон, который квартировал вместе со штабом в одном здании.

Юрьеву предстояло ещё путешествие в Ноябрьск. Его должны были забрать завтра утром.

Говердовский попал в батальон, расположенный в пяти километрах от Сургута, в посёлке Солнечном.

Соломатина направили несколько дальше. Его батальон расположен в пятнадцати километрах от города в поселке «Мостоотряд».

Выдавая последнему направление, майор, который в настоящий момент замещал начальника политотдела, находящегося в отпуске, с ухмылкой сказал:

– Тебе повезло меньше всего. У тебя командир… Он замялся. Как бы так выразиться правильно? – своеобразный! Вот, точно, своеобразный! Тебя прямо сейчас с собой захватит замполит части, капитан Овчинников. Он тоже вместо командира, который в отпуске. Сиди, жди.

Дверь в кабинет открылась, и в неё вошел довольно высокий, грузный и уже пожилой человек, чей возраст Андрей оценил где-то на 45-48 лет (как впоследствии выяснилось, он ошибся в своей оценке ни много – ни мало, а почти на пятнадцать лет). Но этот пожилой военный был всего лишь капитаном.

«Вошедший» приветливо со всеми поздоровался, постоянно приглядываясь на сидевшего поодаль Соломатина.

– Этот, что ли, мой комсомолец? – спросил он, кивнув головой в сторону Андрея.

– Он! – ответил один из присутствующих.

– Значит всё, задерживаться у вас не буду, некогда, в часть надо. Ну, и как тебя величают? – обратился он уже к «ожидающему».

Соломатин поднялся со стула и представился, как его учили:

– Старший лейтенант Соломатин, прибыл для прохождения дальнейшей службы.

– Ну что же, молодец! Как заправский военный отвечаешь. Только ты пока ещё в гражданской одежде, поэтому я хотел услышать фамилию, имя, отчество и возраст.

– Соломатин Андрей Николаевич, 1954 года рождения.

– Нормально! Это тебя в двадцать восемь лет призвали на службу?

– Ещё нет двадцати восьми, в августе исполнится.

– А до этого служил в армии?

– Никак нет, товарищ капитан.

– Никакого представления об Армии и службе не имеешь?

– Только поверхностные. Обучался на военной кафедре ВУЗа, проходил тридцатидневные сборы, помимо этого последние полгода два раза в месяц отправляли на однодневные сборы в соседнюю дивизию.

– Дивизия какая?

– Танковая.

– Ну, пошли. У нас ещё будет время поговорить. Нам добираться 15 километров. Я понимаю, что вот этот баул – это твои вещи? Забирай его и иди за мной. За территорией на стоянке стоит мой УАЗик.

В УАЗике разговор продолжился.

– А почему в форму не одет? Ведь требование Устава таково, что представляться по случаю прибытия к новому месту службу положено по всей форме, более того, в парадной форме.

– Товарищ капитан…

– Так, Андрей! Во-первых, ты ещё не в форме, будешь одет в форму, будешь, обращаться по Уставу. Во-вторых, я старше тебя всего на семь лет, – от этой информации Андрею стало не по себе: «Вот, что армейская служба с людьми делает! Старит на 10-15 лет! – так что, пока, обращайся ко мне «Юрий Васильевич».

– Хорошо! В Н-ске, на окружных складах нас подвел начальник вещевого склада. Только – только успел выдать обмундирование, чуть на поезд из-за него не опоздали. Могли вообще не получить и тогда…

– Постой – постой! Так это про вас россказни идут по округу, что вы звонили командующему, чтобы получить обмундирование?

– Ну да, мы звонили. Но как могла информация так быстро дойти сюда раньше нас?

– Так вас же здесь ждали и интересовались, когда же вы здесь объявитесь.

А кто из вас разговаривал с командующим?

– Я разговаривал по телефону.

– Да ты молодец. Смелый парень. Ты мне уже нравишься.

– Ну что вы, товарищ кап… Юрий Васильевич. Просто мы в это время были ещё не военными. Правда уже и не «гражданскими», но нам – то его чего опасаться? Да и капитан в приемной начальника управления кадров Политуправления нам сказал: «Если будет загвоздка, то звоните по любому телефону, вплоть до командующего». Вот мы и решили, что сверху вниз команда пройдет моментально, а начнешь искать, кому позвонить по должности, тот пошлет куда подальше. Нужны мы ему больно, чтобы ради нас из дома уходить. Время – то уже было вечернее.

Выслушав этот рассказ, капитан Овчинников расхохотался и насмеявшись от души, обратился к своему водителю, младшему сержанту:

– Ты видишь, какого боевого комсомольского секретаря я вам везу? – и он снова принялся смеяться. А водитель кивнул головой в знак одобрения.

5. ВОТ МОЯ ДЕРЕВНЯ, ВОТ МОЙ ДОМ РОДНОЙ

За разговорами, подъехали к какому – то месту, где небольшим городком стояли разномастные строения. Объединяло их только то, что они все были временными. Самый большой и заметный – длинный одноэтажный, щитовой барак с множеством окон и общим коридором, раскрытым насквозь. По коридору тянулись однообразные двери.

Рядом с бараком, образуя подобие замкнутого двора, стояли балки: один такой же, как барак, щитовой и больше всех похож на настоящий дом, рядом, вытянувшись длинной тонкой кишкой, стояло строение больше напоминающее железнодорожный вагон в уменьшенном виде, следующим было строение, называемое местными «бочка». Оно скорее, больше похоже на цистерну, только с дверью и парой окон, металлическое строение, в котором тоже жили люди. Следующее строение напоминала первый, наиболее приличный балок, но вот крыша была у него плоской, и оставалось даваться диву, как эта крыша выдерживает попадающий на неё за зиму снег. Самое последнее в ряду строение было тоже по типу вагона, только короче первого раза в два. Как вскоре стало известно, этот вагон исполнял обязанности офицерской столовой. Посередине пространства, образованного бараком и рядом балков, было ещё одно строение.

Совсем небольшой рубленый домик с дымоходной трубой (у остальных строений таковой не наблюдалось), малюсеньким, зажатым толстыми бревнами, оконцем, неплотно закрывающейся, топорно изготовленной дверью. Строение было закопченное снизу до крыши и даже со следами горения. Это строение громко называлось «офицерской баней».

Еще дальше, за этим строением стоял небольшой, раскачивающийся на ветру деревянный туалет «типа сортир» на два очка над глубоченной ямой, и на две двери. Двери изнутри закрывались веревочкой, а снаружи вообще не запирались, поэтому ветром, время от времени, двери отрывались. А ветер, гуляющий по всему этому пространству, в туалете ещё и усиливался, и каждый, кто этим туалетом пользовался, мог ощутить себя парашютистом, с бешеной скоростью летящим к земле на парашюте с голым задом.

Капитан Овчинников завел с собой в барак Соломатина, дёрнул за ручку одну из дверей и пригласил войти за собой Андрея в открытую комнату.

– Здесь проживают двое парней. Один – секретарь комитета комсомола батальона, как раз тот, которого ты призван заменить, второй тоже двухгодичник, но служит в строевой части. Начинал взводным, а потом его привлекли к работе военным дознавателем. Он приработался и теперь дослуживает в штабе. Одна кровать здесь свободная, правда, я не знаю какая. Парни вернутся со службы – разберетесь.

– Далее. Пойдем, я тебя представлю в столовой, чтобы тебя уже сегодня покормили.

– Да! Это было бы неплохо, а то уже четвертые сутки горячей пищи не видел.

Они вдвоем подошли к маленькому вагончику. Здесь Овчинников дал команду уже сегодня накормить ужином нового офицера. «А я сейчас еду в часть и там дам команду о постановке его на пищевое довольствие».

– Здесь будешь питаться со всеми офицерами три раза в сутки. Для этого ты завтра подпишешь перенаправление своего продовольственного аттестата на столовую. А вот дополнительный офицерский паек ты лучше всего получай и храни в комнате. В него входит всё к чаю: сахар, масло, сгущенка, печенье. Вечером дома чай будет, с чем попить. Да, я думаю, вечером тебе парни расскажут. На этом вводная экскурсия закончена. Я еду в часть. Твоя задача – к утру оборудовать повседневную форму и завтра утром со всеми к 8-00 прибыть в часть. В это время у нас утренний развод, там тебя представят коллективу, следом проведем собрание. Освободим от обязанностей Петра Непыйвода, и он может уезжать на «дембель», а ты приступишь к тому, зачем призван: к должности секретаря комитета комсомола батальона.

6. ПЕРВЫЕ ПРОБЛЕМЫ

Капитан уехал на УАЗике в часть, а Андрей остался один.

Один со своими мыслями, переживаниями и полным незнанием, и непониманием, что же будет завтра и что ожидает его в ближайшие два года.

– Тьфу ты! Даже не спросил у капитана: далеко ли часть? Да, ладно, у парней спрошу. А что спрашивать? Завтра с утра всё узнаю. Да! Надо будет обязательно выяснить ещё: можно ли семью привезти?

Так, а теперь надо разобрать вещи и оборудовать к завтрашнему утру.

Легко сказать, «оборудовать», а у меня ни ниток, ни иголки нет. Посмотрю у парней, наверняка найдется где-нибудь недалеко.

И вправду, на тумбочке в картонной коробочке лежали черные, белые и зеленые нитки и несколько иголок.

– С этим всё в порядке. Теперь нужно разобраться с погонами. Так! Судя по их форме длинный конец погона должен находиться со стороны спины… Как бы это проверить? Да что тут думать. Вот висит парадный китель одного из хозяев. Гляди! Тут, оказывается и погоны разные. Так! На парадном они все золотые, значит другие – повседневные.

Андрей взял первый, попавшийся под руку погон…, а тот вообще был просто зеленый с одной тонкой красной полоской.

– Что- то не то выдали? Хотя нет, вот тот, что нужен. А это тогда что?

Андрей стал вспоминать. Форма бывает повседневная, парадная. И одна и другая с сапогами и ботинками. Тогда это что за погоны? А! Ещё же полевая форма! Точно! Чтобы противнику было сложно рассмотреть звание офицера, вся форма, включая погоны, делается цвета хаки. Тогда и звездочки тоже должны быть зелеными. А мне такие выдали?

Он порылся в пакете со всякой мелкой фурнитурой и нашел там зеленого цвета звездочки.

– Всё сходится: на полевую форму – зеленые, на повседневную и парадную форму – золотые. Осталось узнать, как располагаются звездочки на погонах.

<1 2 3 4 5 >

На страницу:

Перейти

2 из 5