Стихия смерти

Уже совсем сонную, отец отнес её в постель. Когда он уходил, девочка потерла глаза и нетерпеливо переспросила:

– А завтра расскажешь, почему нельзя трогать талисман?

Король негромко засмеялся и пообещал:

– Обязательно расскажу. Скоро. Спи…

Последние слова отца принцесса вспоминала, уже засыпая, радостно улыбаясь прошлому.

Той же ночью в Море Таинств рыбы, окропленные кровью короля, словно налившиеся, разорвали сами свои брюха, и утром жрецы увидели месиво кишок, крови, слизи и плававшие рыбьи глаза.

А следующим днем в сумерках к воротам Кристадин прискакал на поркис оборванный, весь израненный воин. Застучал так неистово, словно демоны гнались за ним.

– Открывайте, срочные вести для государя!

– Ты кто такой, чтоб ночью его беспокоить?

– Советник Юхан.

Воины мигом открыли дверь, судорожно извиняясь:

– Прости, советник. Не признали мы тебя.

Коренастый смуглый мужчина не стал тратить время на разговоры, лишь обронил:

– Проведите меня к королю… Скорей…

Стражники заметили потом, как в замке загорелся свет в покоях, и не гас до самого рассвета.

После визита ночного гостя король Рамир часто созывал в покои приближенных военачальников, и они долго о чем-то говорили.

Глава II. Погонщики

Наступила горячая пора сбора урожая, и погонщики неустанно везли провиант с Благодатной Кристадин, обозы с продовольствием не успевали разгружать. Перевозили они зерно, овощи, мясо и масло. Двое из них – старый и молодой, уже какой день ехали в столичную Орсу, хоть спешили, но на ночлег останавливались и тут же узнавали все новости.

Первую ночь они заночевали в поселении конюхов, которые любили приволье, как и их питомцы. Пастбища были здесь густые и перегоняли они поркис до тех пор, пока не вырастали и не подобились для гуртовой работы.

– Эй, Молодой, чего поркис не обтер? – крикнул ему хромоногий мужчина, что был за главного на пастбище.

Погонщик засуетился, вытащил холстину из глубины воза и принялся за поденку. Хромоногий довольно закивал и пошел к костру, что разжигал старый погонщик, а второй конюх варганил похлебку.

– Так, так, подучи уж, где я не смог, – попросил Старый.

Хромоногий обернулся на Молодого и заверил:

– Да вроде парень справный… А уж когда застрянет где с грузом да с еле живым поркис, так вмиг научиться обиходить лошадь, а потом на себя сетовать. Старый одобрительно закивал и раскурил трубку:

– Да, так и есть…

Молодой погонщик усердно обтирал поркис, как вдруг заметил, что одна из них переминается и сильно встревожена.

– Хромоногий, можешь глянуть?

Мужчина, удобно устроившись, не хотел вставать, но заметив растерянное лицо Молодого, недовольно заковылял к повозкам:

– Чего у тебя тут?

Погонщик показал на поркис, что беспокойно и нервно ржала:

– Что-то с ней не так…

Хромоногий быстро оглядел коня и сразу же заметил сильно растертую кожу на боку. Вмиг у него раздулись ноздри и он разорался, крича прямо в ухо Молодому:

– Вот день в пути, а у тебя поркис бока поистерла! Вот расти для вас, неумех, силу.

– Да обтирал я, как Старый велел..

От оправданий тот ещё пуще разозлился:

– Вот тебя бы так, – и стеганул погонщика несколько раз хворостиной.

Тот молча сносил удары и ждал, пока табунщик успокоится.

– Ладно, помогу… Смотри, чтоб запомнил, как надобно обиходить животину.

– Покажи ещё раз, я навсегда запомню…

Хромоногий успокоился так же быстро, как и разозлился. Потом оглядел растертые ссадины, вынул откуда-то небольшую склянку, потер обильно кожу поркис, поглаживая и приговаривая:

– Ну, ну, скоро пройдет…

– А что это за снадобье? – не удержался от расспросов Молодой.

Хромоногий неохотно отвечал:

– Масло вереса…Раз уж погонщик, так и у тебя должно быть.

Молодой кивнул в сторону Старого:

– У него-то точно есть…

– Чего ж не научил тебя он как следует?

– Может, упустил я чего, – негромко посетовал Молодой.

– Ладно, пошли вечерять, – примирительно похлопал его по плечу Хромоногий. Поркис, которой наложили мазь, чуть успокоилась, и наконец-то погонщик облегченно вздохнул и побрел к костру. Они уселись возле огня, и дымок от ароматной похлебки заставил Молодого несколько раз сглотнуть слюну от голода.

– Давай, навались на жижицу! – подбодрил Старый.

Наевшись, все сдвинулись ближе к тлеющему кострищу. Не заметив, как уснул, Молодой проснулся от еле слышного топота и ржания поркис. Он вскинул голову, повертел из стороны в сторону и услышал, как Старый и Хромоногий зашептались:

– Какую ночь уже… Сгрудятся, как стемнеет, ушами прядают, пофыркивают и

будто на месте топчутся, – и махнул в сторону табуна.

Старый затянулся трубкой:

– Да, странно…

– А утром вновь, как ни в чем ни бывало.. Поркис как поркис..

Погонщик прищурился и протянул:

– Но, видать, ни к добру…

Хромоногий вскинулся было, а потом согласно кивнул:

– Да кто ж его знает…

Они оба затихли, иногда оглядываясь на тревожащихся лошадей, у Молодого веки снова отяжеляли и он уснул.

– Вставай, давай! – прикрикнул на него Старый, и погонщик сразу же вскочил.

– Рассвело давно, иди, запрягай воз и в дорогу!

Молодой потряс головой и, окончательно проснувшись, глянул на табун. Поркис мирно паслись, жевали траву, будто вчера вечером и не жались тревожно друг к другу. Он протер глаза и побежал к повозке.

На третий день пути они повстречались с погонщиками из соседнего поселения и те чего-то нашептали Старому на ухо. Молодой, как ни силился, не расслышал, о чём они говорят, и только вечером смог утолить любопытство:

– А о чем погонщики сказывали?

– Говорят, Вересово царство сгорело.

– Как?!

– Так, дотла! Слыхивали, что демоны разорили его, людей в рабство забрали, поубивали видимо-невидимо народу, – потягивая длинную трубку с табаком, басил старик.

– А что ж наш король Рамир-то не готовится к войне?

Старик закашлялся и возразил:

– Как не готовится? А мы почем зря какие сутки провиант в столицу возим? Знамо, война будет!

Молодой погонщик почесал затылок и протянул:

– Так ведь урожай невиданный…

Старик вновь зашелся кашлем, остановившись, заворчал:

– Чертова трубка доведет до смерти!

Потом снова затянулся табаком и уже мирно заметил:

– Но как хороша! Зараза…

Молодой все не успокаивался:

– Что ж не объявляет король о войне?

– Чего-чего? Нельзя сейчас. Сбор урожая идет, а коль голод будет, то и врага не

надо. И так все помрём.

Молодой задумался и переспросил:

– А чего нам бояться? Ведь сила черного тапаса защищает Кристадин?

– Нуу, как сказывали древние: сокровище хранит народ, коль кораблей немало в гавани.

Молодой хмыкнул:

– Ха-ха… Вот и присловья пошли в ход…

– Даааа… Король наш Рамир-то, видать, тоже их знает. Недаром столько лет процветает Кристадин, и дочь-наследницу вон какую воспитал..

Юнец поворошил угли в костре и пламя вновь ярко разгорелось.

– А она, правда, такая смелая, как сказывают?

Погонщик хрипло захохотал:

– Охх, и ты туда же. Правда, правда.

Молодой насупился за насмешки старца, и обиженно замолчал. Но любопытство не давало ему покоя и, поерзав, он попросил:

– Ой, расскажи о ней.

Старец, проглотив последние смешинки, мирно начал:

– Лишь исполнилась тринадцатая весна Алиры, так собрался весь мирный люд морин на празднество Морского бога. Как наследница Кристадин, в тот день принцесса впервые надела черный тапас. Король Рамир и ещё несколько сильных воинов вышли в море в искусстве гребли состязаться. Они выиграли гонку и развернули лодку, чтоб вернуться на берег. Морин радостно кричали, приветствуя их победу. Внезапно небо заволокло тучами и посреди мирно плескающихся волн глубокая воронка стала затягивать королевскую лодку. Мертвая тишина разлилась по пирсу, все остолбенели от неожиданности и завороженно смотрели, как волны поднимаются все выше и гребцов несет к неминуемой гибели. Алира и Тоно стояли ближе всех к берегу. Девочка схватила мальчишку за руку и, потянув за собой, истошно закричала:

– Спасем короля!

Они, домчались до первого крепкого баркаса,

выпихнули его в море и, гребя с силой, неведомо откуда взявшейся, оказались в мгновение ока около тонущих.

Молодой ошарашено перебил рассказчика:

– Девочка и мальчик? Столкнули баркас? Сами?

Старец приподнял брови и твердо продолжил:

– Коль сам бы не видел – не сказывал бы…

Молодой пристыженно замолчал, а старый вновь заговорил:

– Морин не смевшие даже шелохнуться, стали неистово молиться: «Черный тапас, помоги! Морской Бог, сохрани!».

Алира перебросила им спасительный трос, воины судорожно схватились за концы и юнцы вытащили лодку из водоворота. Люди облегченно выдохнули и упали на колени, возблагодарив богов, когда баркасы пристали к берегу. Король поклонился дочери и её другу за спасение жизни. Он бережно снял тапас с шеи Алиры и, подняв его над головой, прокричал:

– Мощь тапаса и империи едины! Алира – наследница Кристадин.

Морин подхватили клич, славя наш талисман и отважную принцессу. Об этом случае узнали все и передавали сказ из уст в уста.

– Какая смелая Алира!

– Да, достойная наследница подросла.

Тут рассказчик резко оборвал сам себя и ворчливо закряхтел:

– Хватит уже лясы точить! Спать давай. Завтра с рассветом подыматься.

– Ох, и мудрый ты старик! – восхитился молодой.

– Поживи с моё, и ты помудреешь.

Старик торопливо погасил огонь, откинулся за телегу и задремал. Молодой же задумчиво глядел на костер всю ночь.

Дальняя дорога утомила погонщиков, и когда в утренней дымке завиднелись дома на воде, Молодой, хоть и видел все в первый раз, позевывая, их даже не приметил. Пока Старый не ткнул его вбок:

– Смотри теперь! Столько расспрашивал про эти дома..

Молодой сразу же распрямился и принялся глядеть во все глаза… Маленькие хижины словно парили на воде, когда волны убывали, виднелись длинные сваи, на которых и держались домики.

– Ничего себе… Как же они так строят-то? – еще пристальнее вглядывался Молодой в морские просторы. – А как между собой сообщаются?

Потом рассмотрел, что жилища связывались мостками и почти у каждого из них свободно реяла лодка, привязанная толстой веревкой. Попасть с берега к морским цыганам можно было только по воде.

Старый махнул в его сторону рукой:

– Да погоди уж, прибудем… Там ихний старейшина, мой давнишний знакомец…Вот он тебе всё и расскажет..

Молодой успокоился, но все равно время от времени вертел головой по сторонам, словно хотел запомнить всё в малейших деталях. Когда они въехали на пирс, Старый похлопал погонщика по плечу и предупредил:

– Ой, забыл сказать, морские цыгане или бродяжники – пройдохи редкостные… Держи ухо востро!

Молодой закивал, ловко соскочил с повозки, чтобы быстрее обиходить поркис и все- все разглядеть. А сам предвкушал, как будет рассказывать младшим братьям о своем первом путешествии по Кристадин.

Разговоры продолжались почти до утра, знакомец Старого оказался колоритным – разговаривал он, словно каркал, быстро и неразборчиво.

Юркий, тощий, с длинными ловкими руками, величали его Шукар. В ухе его поблескивала золотая серьга-кольцо, с вдавленным в кольцо бриллиантом. И когда тот мотал головой, камень искристо переливался на солнце.

На рассвете еле продрав глаза, Молодой решил поскорее осмотреться. И не успел он перейти по мосткам с одного дома к другому, как вдруг неожиданно услыхал:

– Эй, заезжий!

Погонщик обернулся – и перед ним замаячил смуглый, тощий юнец.

– Давай на спор нырнем?

– На спор? Зачем?

Цыган подошёл совсем близко и погонщик чуть не ткнулся ему в лицо. Он откинул голову и звонко захохотал:

– Ой, чудной ты! Чтоб силами померяться… Глядишь, тебе свезет, так ещё и наваришься..

– А чего делать-то?

– Да нырнем поглубже – и кто поймает самую большую рыбу голыми руками, тот и выиграл…

Погонщик призадумался, а юнец всё не отставал:

– Струсил что ль? Или совсем нищеброд?

Молодой взъярился, ладонь сразу же сложилась в кулак для удара:

– Чего-то я – нищеброд?

Вытащил из-за пазухи кожаный мешочек, в котором звенели монеты, и захвастался:

– Вон, сколько уже заработал… Глянь, – и высыпал их на ладонь цыгану. Тот перебрал монетки, взвесил их в руке и, пересыпая обратно в мешочек, подбодрил:

– Теперь вижу…Так что, нырнем?

– А ты чего поставишь в споре? Покажь…

Юнец ловко вытащил из кармана блестящий самоцвет, который заиграл на свету, искристо переливаясь. Молодой потянулся и хотел потрогать камень. Цыган сразу отскочил:

– Не лапай! Надоел ты мне! Не хочешь – не спорь.

И резко развернувшись, медленно зашагал прочь. Молодой торопливо крикнул вслед:

– Давай нырять уже…

Спорщик оказался снова рядом, они сбросили одежду на мостки и вместе прокричали:

– Раз, два, три…

И, глубоко вдохнув, прыгнули в прозрачную, словно слеза, воду. Холод мигом отрезвил погонщика и он стал словно задыхаться, но приметив, как цыган все глубже погружается на дно и скоро его ноги, мелькавшие так быстро, исчезли. Молодой еле дышал, но замельтешил руками, ногами и попытался догнать цыгана. И вдруг что-то холодное и склизкое коснулось руки. Погонщик резко повернулся и увидел громадную плоскую рыбину, переливающуюся всеми цветами радуги. Он медленно и плавно протянул руки, схватил добычу за хвост и тотчас поплыл наверх. Душа пела от радости: как повезло! Мало рыбу поймал, так ещё и самоцвет добудет.

И когда он почти выныривал на поверхность, разглядел всплывающего поодаль цыгана, смуглые руки и ещё более громадную, чем у него, рыбину.

Молодой от возмущения всплыл за секунду, вскочил на мостки, киданул на них добычу и заметил, как смуглый мальчишка юркнул в лодку. Тут вынырнул цыган, озорно осмотрел Молодого и протянул:

– Ого, какой улов!

И с довольной ухмылочкой шлёпнул свою рыбину сверху его, победно захохотав:

– Но моя бооооольше!

Молодой бросился на юнца и начал лупить, не разбирая, приговаривая:

– Обманщик! Я видел мальчишку…

Цыган пинал погонщика в ответ и истошно вопил:

– Какой мальчишка? Где видел?

Погонщик ещё сильней разъярился и заорал:

– Да такого… Рыбу, который тебе в воду подал..

Парни начали мутузить друг друга, огревая кулаками и пиная со всей силы. Покрасневшие и обозленные, каждый пытался посильнее огреть другого, время от времени они вскрикивали:

– Вот тебе. Вот..

– На! Получай!

Молодой двинул в челюсть обманщику, тот застонал от удара, сплюнул кровь и, размахнувшись, заехал погонщику по плечу.

– А ну, хватит!

Кто-то жестко оттолкнул драчунов друг от друга.

– Быстро отвечайте, чего деретесь?

Плут презрительно схаркнул сукровицу и отер лицо, в которое так усердно метил погонщик. У Молодого на плече начал припухать синяк, и он тер ушиб, пока рассказывал о споре, время от времени глубоко вдыхая. Закончив, он раздраженно пихнул рыбины в знак доказательства. Тут на лодках подоспели остальные жители. Старейшина внимательно выслушал, немного помолчал и громко спросил:

– Может, кто-то приметил, как парни ныряли?

Все, как один, помотали головой, и Молодой горячо вскинулся:

– Кто ж видеть-то мог? Мы одни были… А мальчишка-подельник сбежал..

Шукар пожал плечами:

– Свидетелей обмана нет, а вот рыбина, – он медленно будто напоказ, поднял

её вверх за хвост, – есть, да какая большая!

Покачиваясь в лодках, местные одобрительно повторили за старейшиной:

– Да, большая…

Обидчик стоял чуть вдали и торжествующе улыбался, Шукар повернулся к погонщику и раскрыл ладонь, чтобы тот отдал то, что ставил. Молодой высыпал содержимое, резко развернулся, пнул свою рыбину с мостков и сам, как был, плюхнулся в воду. Чтобы добраться до пирса нужна была лодка, а просить у цыган он не собирался.

Старый неспешно складывал в повозку свежую рыбу, что отправляли цыгане во дворец с любым путником. Молодой тяжело дышал, мокрый, без одёжи, подбежал к повозке.

– Случилось чего? Где был-то?

Покряхтывая выспрашивал Старый и тут же вынул холстину, накинул на мокрого, растрепанного напарника. Того била дрожь от холодного купания и бессильной злобы. Он не ответил, а подбежал к ларю, в котором поблескивали разноцветные рыбины, и пихнул его ногой. Они разлетелись по песку будто переливающиеся листья, только очень большие. Молодой снова пихал их и приговаривал:

– На тебе! На!

Старый догнал погонщика и пытался его успокоить, потом видя, что толку нет, взял палку и огрел Молодого по спине. Тот осел и, выдохшись, хотел было заплакать. Старый плюхнулся рядом, достал откуда-то бутыль с водой и дал выпить:

– Ну… Ну… Всё хорошо. Чего случилось-то?

Молодой выпил воды, укутался поплотнее в холстину и, начав понемногу согреваться, рассказал о беде:

– И монеты все забраааали… Прохиндеи чертовы, – и тюкнул кулаком по земле.

– Ну чего уж теперь… Умнее надо быть… Говорил…

Старый не договорил, заметив горячий обиженный взгляд Молодого, и примирительно закончил:

– Вот и живут они на лодках, чтоб чуть что – в море кануть.

– Воры поганые!

Уже почти про себя исступленно пробубнил Молодой. Старый сам собрал рыбины, снова водворил их в повозку, похлопал погонщика по плечу и поторопил:

– Мигом собирайся, а то несдобровать нам. И так, уж задержались.

Ближе к полудню, прибыв в столицу и разгрузив обоз, старый погонщик никак не мог отыскать напарника. Окончательно разозлившись, собрался было без него уехать. Тут и подошел к нему молодой воин в блестящих доспехах.

– Старик, я попросился к войскам нашим. Буду Кристадин защищать!

– Куда тебе? Ты ж всю жизнь на полях сеял рожь.

Ничуть не смутившись, юнец отвечал:

– Сначала поле пахал, потом урожай сбирал. Теперь, видать, воином больше сгожусь.

Старик замолчал и через несколько минут благословил напарника:

– И чего это я разворчался? Будь верным защитником Кристадин!

Обнялись погонщики на прощанье, и ещё долго глядел старый вслед Молодому.

Глава III. Луз

Запахи жженых сладостей, крови и мертвых тел щекотали ноздри. Очнувшись, Луз увидела, что лежит среди груды трупов. Она хотела закричать, но закрыла рот рукой и быстро скатилась по мертвым на землю. Её вырвало и стало чуть легче. Пока не стемнело, девушка ползком пробиралась к спасительным холмам. Казалось, она ползет целую вечность по сгоревшей траве, перебегая, прячась за трупами. Лишь к вечеру смогла она привалиться к знакомым до боли стволам деревьев, ведь жили они с родителями между Кристадин и Вересовым Царством. Отдышавшись, стала искать родник. Она же помнила, как брат показывал. В памяти возник его ласковый бархатистый голос:

– Запомни, Луз, вода – это жизнь! Даже маленький ручеек способен спасти многих людей.

Дева чуть не зарыдала, но послышавшиеся вопли боли, снова напомнили об опасности. Найдя, наконец, маленький журчащий родник, жадно бросилась она пить, а потом уж смыла грязь и кровь с лица.

Не смыкая глаз, шла Луз всю ночь, прорываясь сквозь чащу, обдирая руки и ноги. А на рассвете просто упала от усталости под деревом и забылась беспокойным сном. Разбудил её голос матушки:

– Доченька, вставай! День в разгаре.

Дева протерла глаза, казалось, сейчас очнется в отчем доме и запах свежеиспеченных лепёшек потянет на кухоньку. Она со злостью ударила себя по руке за то, что мысли о еде лезут в голову, когда вокруг одна смерть. Но урчащий желудок подтвердил её воспоминания. Луз оглянулась вокруг и, заметив молодую зелёную траву, обрадованно нарвала листочков и с удовольствием их съела.

Посидев еще немного у деревьев, спешно отправилась дальше. Ещё два дня пути оставили деву совсем без сил. Увидев вдали высокие домики морин, она побежала к ним.

Почти в полночь кто-то забарабанил в высокую ограду поселения. В маленькое окошко высунулся стражник и грозно спросил:

– Кто тут ночной покой нарушает?

Направив факел на незванца, увидел он грязную, оборванную, коренастую девушку.

– Чего тебе? Милостыни не подаём.

– Я из Вересова царства, еле уцелела, пустите меня.

Стражник, подумав, позвал старшего. К воротам подошел высокий смуглый мужчина, оглядев ночную гостью, стал допрашивать:

– А где ты жила? Чем занималась? Как уцелела?

Получив ответы на все вопросы, старший стражник сжалился и разрешил подождать утра в сторожке. Дали ей лепешек пожевать да воды испить. Закрывая её на замок, стражник приговаривал:

– А уж кто ты и чего тебе надобно, пускай глава решает.

Утолив голод, Луз свернулась калачиком на подстилке в углу сторожки и провалилась в спасительный сон.

– Вставай!

Кто-то пнул девушку, и с криком она проснулась.

– Чего кричишь?

Протирая глаза и вспоминая сон, отвечала:

– Кошмар снился.

– Иди, сейчас глава тебя расспрашивать будет. Ох, и строгий он у нас!

– Зачем? Я ничего… Не сделала!

– А я почем знаю, сделала или не сделала! Мож, шпионка ты!

– Я?! Я????

– Иди уже, некогда мне! – подталкивая деву в спину, стражник выпроваживал её из сторожки.

Ослепленная ярким светом, Луз зажмурилась и покорно пошла под охраной к главе. В высоком бревенчатом доме в просторной комнате восседал худощавый мужчина. Он внимательно оглядывал её несколько минут, задумчиво почесывая подбородок.

– Кто ты? Чего надобно?

Девушка, робея, тихо отвечала:

– Я скотница Луз, жила с родителями и братьями на окраине вересовых пустошей.

– Всё ж сгорело дотла? Вон, до сих пор дымина веется!

– Сама не знаю, как выжила. Помню только, бежать мы хотели в лес, до вас добраться, крова попросить. – девушка начала всхлипывать. – Как вдруг… Огонь повсюду накинулся, воплями и криками боли наполнились дома. И к нам заявились. – последние слова потонули в рыданьях.

– Кто?

Утерев слезы, девушка стала быстро рассказывать:

– Незнамо кто. Какие-то темные, коренастые воины. Они убили почти всех, только забрали братьев и из соседнего дома двух мужиков.

– Откуда знаешь?

– Меня матушка спрятала в полу… Сказывала, чтоб не высовывалась. И только она меня схоронила, как кто-то зашел в дом. Было много шума, криков, когда же по доскам мне на лицо закапала кровь, я выбралась из подпола.

Зажмурившись, вспоминая, девушка то плакала, то сбивчиво продолжала говорить.

– Все были мертвы – мать, отец, младший брат.

Зарыдав ещё громче, уже просипела, оправдываясь:

– Я, правда, хотела спасти братьев. Но, побежав за воинами, споткнулась о трупы и упала. Потом ничего не помню!

Упав на пол, она продолжала рыдать.

– Хватит уже. А выбралась как?

Размазывая слезы по грязному лицу, слегка затихнув, отвечала:

– Так я ж травница. Тропы знаю, лес. Братьям не раз помогала ангусов находить.

Глава снова задумался, потирая подбородок.

– Ладно, поверю тебе. Будешь жить у меня на дворе, приглядывать за тобой будут. Коль узнаем, что шпионка, то сразу убьем.

– Спаси Вас Боги! – кланяясь, пятилась Луз к выходу.

После девушки потянулись в поселение севинцы. Оборванные, раненые, оголодавшие. Уцелело их немного, но по рассказанным обрывкам можно было понять, кто же напал на Вересово царство.

Мол, появились они неожиданно, словно из ниоткуда. От Дьявольских гор двигалось облачко пыли, приближаясь к Царству, разрослось оно в огромное войско темных, коренастых воинов – в основном, пеших. Возглавляли их два всадника на темных скакунах. Налетели они на Королевство, никто ничего понять не успел. Вересовые поля подожгли, дома разрушили, самых крепких молодых мужчин и красивых девушек отобрали и куда-то увели. Пропали, уж никто и не знал теперь их судьбы. Кровь текла рекой по улицам некогда богатых земель.

Глава наказывал:

– Скачи быстрее ветра в столицу!

Молодой гонец кивнул, закутался в темно-синий плащ, вскочил на самого резвого поркис и ускакал в ночь.

Прошло несколько дней, Луз обжилась и везде помогала, как могла: залечивала раны севинцев, подсабливала стирать прачке, мела двор. Испросила разрешения и утром вместе с морин ходила в лес за целебными травами. Собирала она в котомку листочки, стебли, у деревьев бережно отрезала кусочки коры. Возвратившись в поселение, травница разводила на заднем дворе небольшой костёр и варила снадобья. Потом она шла к раненым, промывала раны свежей водой, прикладывала к ним горячее варево и перевязывала тканью. Одного старика выхаживала особенно усердно. Раненая нога доставляла ему нестерпимую боль. Осмотрев его, Луз заметила, что плоть уже начала загнивать. Взяв за руку, травница пообещала: