В клетке со зверьём

Пусть на икру не хватит, но будет в доме хлеб!..

И дворик станет чистым, и господа не скажут –

Мол, дворник наш, бездельник, опять навеселе!..

В церкви гасят свечи

Вновь швырнул на церковь вечер

траурную шаль.

Семь часов, и гасят свечи,

праведно спеша.

Я свечу поставил маме, –

сам зажечь хотел.

Не коснулось свечки пламя –

окрик не велел.

Я – на выход, хлопнут двери

яростно за мной…

Наш не самый Крайний Север

дружит с темнотой.

Намела метель сугробы

под моим окном.

Чуть дыша, общался с Богом

страстно перед сном.

Говорил одно и то же

я Ему опять.

Он ведь умный, Он ведь сможет

глупого понять.

Не задержится с ответом

и подаст мне знак:

где мой путь – волшебный, светлый,

где – кромешный мрак.

Снова год промчался грозно, –

каша в голове!..

Лишь бы не был слишком поздно

Богом дан ответ!..

Поутру – сердитый, хмурый –

в церковку лечу…

Не зажгли старухи-дуры –

лишь мою свечу.

В этот вечер

Под занавес хмурого, мокрого дня,

любимая, ждёшь ты тепла от меня, –

пусть в сердце вольётся прохладе назло

пушистая нежность волнующих слов.

Как дочку свою – по головке слегка

поглажу, и дрогнет от ласки щека, –

на время забудешь, что дело к зиме.

Совсем ничего мне не нужно взамен.

Ты руку мою можешь снять, оттолкнуть –

как хочешь. Прошу: просто счастлива будь –

сейчас и шагнув в темноту за порог.

А я в этот вечер – не так одинок.

Сказал бы: «Моя!..», только ты – не моя:

есть муж, дочь и сын, – золотая семья.

В достатке, в порядке и с радостью – дом,

и вечером этим была бы ты в нём, –

но ночи печалят и сводят с ума,

ведь каждый твой нерв – как тугая струна,

и мощный зигзаг появился в судьбе, –

в том доме любви не хватило тебе.

Ты руку мою можешь снять, оттолкнуть –

как хочешь. Прошу: просто счастлива будь –

сейчас и шагнув в темноту за порог.

А я в этот вечер – не так одинок.

Ваша светлость апрель

Вот, друзья, и весна. Не хотите – зимуйте.

Не бывало денька без обветренных слёз.

Ваша светлость апрель, – мне тепла наколдуйте, –

а не этот ворчливый, упрямый мороз.

Я смирился давно с неприязнью погоды

и по снегу бреду новый беличий круг.

Позвонить, пошалить?.. Но ведь вышли из моды

посиделки среди захмелевших подруг.

Шаг за шагом крадут – нежно – мысли о Боге,

обо всём остальном – будут мысли потом.

Я женат на Луне и на этой дороге,

что из дома ведёт в ставший крепостью дом.

Двоеженец святой, разведусь я мгновенно,

если вдруг на звонок приоткроется дверь, –

пусть вернётся любовь!.. Но приму – внутривенно! –

что подарите вы, ваша светлость апрель.

Ведь ты всю жизнь

Твоя обязанность – суметь

расслабить анус, мозг и плечи, –

когда свою увидишь смерть.

Ведь ты всю жизнь ей шёл навстречу.

Весенняя

Под напором весенним

Снова буря в крови!

Не прошу снисхожденья –

Сердце жаждет любви.

И однажды, как в сказке, –

Мне навстречу – она.

И в глазах, полных ласки,

Искра страсти видна.

Закружу, будто ветер;

Обниму, как туман.

Не поймёт, не заметит

То, что это – обман.

Лишь когда сном прекрасным

Вдруг исчезнет весна,

Станет девушке ясно,

Что, как прежде, – одна.

Распахнулась душа.

Отчего? – Я не знаю!..

То иду не спеша,

То, как птица, порхаю.

То лечу, как стрела,

То верчусь, как юла;

И, как снег – от тепла, –

От блаженства я таю…

Ну а может случиться:

В вихре радужных грёз

Я сумею влюбиться

Не шутя, а всерьёз.

Предложу обречённо:

«Будь моей навсегда!..»

И вздохну облегчённо

От ответного «да»…

Эх, разумнее стать бы, –

Ну зачем мне спешить

И друзей в шуме свадьбы

Глупым видом смешить?..

Подожду-ка я лета,

Пыл умерив хмельной,

А красавицу эту –

Обойду стороной.

Распахнулась душа.

Отчего? – Я не знаю!..

То иду не спеша,

То, как птица, порхаю.

То лечу, как стрела,

То верчусь, как юла;

И, как снег – от тепла, -

От блаженства я таю.

Весна

По утрам за окном беспокойный

щебет птиц, развесёлый, нестройный,

и от радости плачут порой целый день небеса.

Вдоль  по улицам – звонкие воды,

и в душе – ощущенье свободы

и любви нескончаемой море. А это – весна!..

Ах, родная, прости меня, знаю:

был не прав. Только верь мне: скучаю.

И скучал в дни бескрайней разлуки. И буду скучать, –

если ты не откликнешься вскоре,

чтоб войти снова в тёплое море –

я мечтаю тебя этим морем прекрасным обнять!..

Нам так важно увидеть друг друга!

Вновь придут – и морозы, и вьюга,

и вернутся тревожные, серые зимние сны.

Но в душе, несмотря на ненастье,

будут вспыхивать искорки счастья –

отголоски оставшейся в сердце минувшей весны.

Ветер

Я тебя сегодня встретил,

К сожаленью, не одну, –

Налетел осенний ветер

И украл у нас весну.

Небо хмурое из стали,

Ты под ручку – не со мной, –

Не об этом мы мечтали

Нашей нежною весной.

Ветер кружит, кружит, кружит

Стайки листьев надо мной.

Видно, дьяволу он служит –

Этот ветер ледяной!..

Говорю: «Ты мне не нужен!..»

Плащ – плотней, а пояс – туже,

И – скорей, скорей по лужам,

Вдоль по улице – домой.

Оглянувшись, снова вижу

Я двоих – у них весна.

Ветер просто ненавижу, –

Впрочем, в том – моя вина, –

Что любовь твою уносит

Он куда-то, навсегда,

Оставляя мне лишь осень,

Да в душе – кусочки льда.

Ветер кружит, кружит, кружит

Стайки листьев надо мной…

Вечер озорной

Опять решил я загулять –

Пройтись по улицам знакомым,

Девчонку ветреную снять

И оказаться с нею дома.

Немного лёгкого вина

Закружит головы лихие,

И задурманит допьяна

Любви ворованной стихия.

Ах, вечер, вечер озорной!..

Луны волшебная улыбка.

Иду, как прежде, – заводной,

Но не клюёт капризно рыбка.

Мне впору сети расставлять –

Следа былой удачи нету!..

И буду я опять блуждать

Один до самого рассвета!..

Среди вечерней тишины

Иду, ненужный, и гадаю:

Быть может, много седины

Мою макушку украшает?..

А может, вышел перебор –

Всего, возможно, с полстакана?..

Какой же с пьяным разговор?

Да я и сам не стал бы с пьяной!..

Ах, вечер, вечер озорной!..

Луны волшебная улыбка…

Да и какой же я жених?..

Ах, где вы, годы молодые?..

Так много рыбок золотых,

Да только все они – чужие!..

Не подфартило? – Не беда!..

Что ж мне – стреляться, в самом деле?..

К тому же буду рад, когда

Проснусь один в моей постели!..

Ах, вечер, вечер озорной!..

Луны волшебная улыбка…

Вечно живая

У друга моего, в Сургуте,

В хрустальной вазе ветвь стоит –

Подарок кедра. И хранит

Лесную свежесть. Скоро будет

Пять лет. А ваза ведь – пустая.

И, приезжая, я мечтаю

Ту ветвь увидеть вновь живой.

И удивляюсь: «Боже мой!..

Вот волшебство!.. И как не верить

Молве о прочих чудесах?!.»

И я к хозяину, Валере,

Пристал с вопросом: «В чём секрет?!.»

Ответил он: «Его здесь нет.

И время, стачивая в прах

Гранит могучий, ветвь не губит,

На удивление твоё,

По той причине, что её –

Всесильный Кто-то очень любит!..»

Вечно втроём

Себя судил – и строго, и нестрого,

и превращал в успехи неудачи.

Я почитал – и Сатану, и Бога, –

хотя всегда был выбор однозначен.

Дарили оба ценные подсказки

и огревали искренне по шее!..

Я был воспитан плёткою и лаской, –

порой не зная, что из них важнее.

С любовью в сердце брёл по преисподней,

потом наглел и в небо рвался спьяну…

Ритм у судьбы – неправильный, походный:

живёшь в Москве, а близок к Магадану.

Окажешь помощь или плюнешь в лица?..

Как паутина, грань бывала тонкой.

Мне повезло, что я не стал убийцей,

свиньёй-ворюгой, ловкачом-подонком!..

Почти распяли и почти обрили.

Но на голгофе и в азарте боя –

и Сатана, и Бог меня хранили.

И потому – благодарю обоих!..

Вижу звёзды

Спроси – отвечу, –

в слезах нет смысла и во лжи:

«И хмурый вечер,

и злую ночь я заслужил».

Я вижу звёзды

лишь сквозь решётку на окне.

Здесь всё серьёзно,

но пошутить охота мне.

«Ах, мне бы к звёздам!..» –

так рвань-душа моя поёт.

Неужто – поздно,

и невозможен разворот?..

Эх, мне бы к звёздам!..

Не верю, что совсем пропал,

и навсегда

уделом стал лесоповал.

Спроси – отвечу,

что всё нормально у меня.

Но хвастать нечем.

Дым не родится без огня.

Погасло пламя

в далёком прошлом, под Москвой.

Укрыт снегами

нелёгкий долгий путь домой.

«Ах, мне бы к звёздам!..»

Спроси – отвечу

на самый каверзный вопрос.

Свободны плечи,

но на коленях – пара звёзд.

И это – важно,

всё остальное – ерунда, –

и хамство стражи,

и всплески позднего стыда.

«Ах, мне бы к звёздам!..»

Вкус летнего дождя

«Прощай!» – и всё. Была бы правда грубой:

с тобою мне встречаться нелегко.

Ведь каждый раз, твои целуя губы,

пью грушевый – наскучивший – ликёр.

Пока повтор не стал тоскливой пыткой –

привычно рву сценарий. Впереди –

всего лишь поиск нового напитка.

А ты – другого пьяницу найди!..

Возможно, вскоре станешь ты счастливой,

а мне – идти, по-прежнему, ко дну:

с болтушкой несерьёзной выпью пива

и с мудрой дамой красного хлебну.

Продолжив путь неверною походкой,

автопилот, по глупости, включив,

я нацелуюсь вдоволь сладкой водки

с девицей, заблудившейся в ночи.

И, пожалев о пройденном невольно,

припомню я, каким с любимой был:

сильнее всех фантазий алкогольных

меня невинный летний дождь пьянил.

Водила

Жена, пожалуйста – не булькай!..

Сейчас твоя мне пофиг стать.

Попью пивка с волшебной тюлькой.

И завалюсь – счастливый – спать.

В чём дело?.. Просто – перегрелся,

крутя баранку целый день.

Не нужно ужина: наелся!..

Уйди, родная, срочно, – в тень!..

Устал. И на хер – нервотрёпка!..

Не для неё – с тобою жизнь!..

А будешь вякать – выпью стопку.

Тогда, любимая, – держись!..

Конечно, бить тебя не буду.

Но ты – иди, ложись в постель!..

Я говорил со всяким людом:

полна машина новостей.

Не верещи!.. Прошу я: сгинь ты!..

Сейчас я – попросту осёл!.....

Россия – плачет, стонет, гибнет.

Водиле – грустно. Вот и всё.

Восемь

Один мудрец сказал, в лицо мне глядя строго:

«Ты знаешь, цель одна дана тебе и мне.

И вовсе не секрет: чтоб стать поближе к Богу, –

как можно чаще будь с собой наедине…»

Уверен, ни при чём врождённое упрямство, –

учи других, мудрец, а обо мне забудь!..

Нас – восемь, наша жизнь – немыслима без странствий,

поодиночке мы пройдём не каждый путь.

Пусть ветер на заре споёт о сложных тропах –

петляющих в горах, ведущих вверх и вниз.

Нам ввосьмером по ним с утра до ночи топать,

как будто бы мы все – единый организм.

Не от проблем бегу, отправившись в дорогу,

и нет мечты – покой в глухих лесах найти.

Я здесь лишь для того, чтоб стать поближе к Богу

и слиться с Ним в один надёжный коллектив.

Шестнадцать Божьих рук с рекой сражались смело,

шестнадцать Божьих ног взбирались на холмы.

Опять привал, костёр, и в восемь глоток пел Он,

и разлетались в ночь лохмотья скучной тьмы…

Под щебетанье птиц швырнуло солнце стрелы,

и восемь Божьих тел покинул сладкий сон.

Мы – восемь Божьих лиц, весёлых, загорелых,

и столько же сердец, стучащих в унисон.

Семь спутников моих когда-то помогли мне

понять, на берегу всклокоченной реки,

зачем в такую даль сквозь ветры, зной и ливни

упрямых восемь спин тащили рюкзаки.

Нас – восемь. Нам делить – и радость, и тревоги.

Я на друзей смотрю, и думается мне,

что больше в восемь раз сумел узнать о Боге,

чем тот седой мудрец услышал в тишине.

Вот и всё

Вот и всё!.. Навалилась лавиной зима.

«Вот и всё!..» – помню вздох обездвиженной мамы.

Не свихнуться – когда-то сошедшим с ума,

не рыдать – тем, кто стал в этой жизни упрямым!..

Вот и всё!.. Снег ложится на тихий порог.

Солнца луч, очарованный снежностью, скачет.

Ты прости: я пытался, но, грешный, не смог –

рассказать, как люблю я, и как много значишь.

Вот и всё!.. Барабанная слышится дробь.

Вот и всё!.. Вдаль бреду по безликой пороше.

Вот и всё!.. Но никто не отменит любовь, –

так как Бога на свете становится больше.

Вот поэтому

Опять пишу письмо тебе, –

Да, я скучаю – очень-очень.

Бегут вприпляску по судьбе

Из-под руки косые строчки.

Вам небо дарит теплоту,

И жизнь какая-то другая.

Какая?.. В точности не знаю,

Ведь я давно бессменно тут.

А за окном метёт метель,

Наш городок зарыть пытаясь, –

Такой на севере апрель,

И я им снова наслаждаюсь.

Я здесь останусь навсегда,

Тебе – лишь там, в тепле, спокойно.

И вот поэтому с тобой мы

Не будем вместе никогда.

Ты мне ответишь?.. Может быть.

Но это, в общем-то, неважно;

Как ветру дикому ни выть, –

Не оборвать поток бумажный.

Ведь вечера – не просто так,

Не для попоек до упаду, –

Мне написать тебе – в усладу;

Тебе читать моё – пустяк.

А за окном метёт метель…

Вновь погашу я верхний свет,

Настольной лампы круг – и только, –

И в полутьме летящих лет

Не так остра тоски иголка,

И мысли – легче теребят,

И ты – как будто где-то рядом.

Но быть со мной тебе не надо,

Ведь этот мир – не для тебя!..

А за окном метёт метель…

Время есть

Как сегодня тихо, скучно:

не бомбят, и нет атак.

Время есть – себя послушать,

в папиросный глядя мрак.

Время – штопать гимнастёрку,

время – близких вспоминать.

Как ты там, моя сестрёнка?..

Ну а ты, – здорова, мать?..

Тот, кто слаб, – о прошлом тужит,

созерцая облака…

Скоро нас начнут утюжить

танки злобного врага.

И тогда начнётся песня, –

взвизги пуль, снарядов вой!..

Смерть намного интересней,

если знаешь, для чего.

Чтоб сестрёнка замуж вышла,

чтобы был в семье уют!..

Не поможет кто-то свыше, –

я не зря погибну тут!..

Смерть в окопе – под копирку.

Верь: солдату будет рай!..

Всё. Успел заштопать дырку.

Немец, падла, – начинай!..

Время не лжёт

Что идеально в мире реальном?..

Странны – ведь правда? – раздумья такие.

Скажет, кто Верует: «Бог идеален!..»

«Звук идеален», – скажут глухие.

Может быть, кто-то припомнит про Будду.

Стоит ли спорить? Я и не стану.

Просто скажу: идеальны секунды.

След не оставив, тают и тают.

Эти малышки очень красивы.

Их непрерывен поток бесконечный –

лишь в непрерывности истинно живы

жизни картины. Смертной и вечной.

Время-поток – всем основам основа,

он бы исчез – всё бы разом пропало.

Капля за каплей – снова и снова, –

эта река не бывает усталой.

Каждая капля – связь наших судеб.

Связано с каждой светлое что-то.

Каждая капля – общею будет

и для живущих людей, и для мёртвых.

Время не лжёт, никому не мешает.

Не паникует, – ведь Время бесстрастно.

Время не думает и не решает.

Время не судит. Оно – безопасно.

Нет высоты для него или бездны.

Может быть кратким, хотя и безмерно.

Время бесценно. Время полезно.

Только оно идеально, наверно.

Время спешит

Время всё время спешит,

сводит людей неоправданно быстро.

Дай нам, мужчинам, души

в поступках,

женщинам – здравого смысла.

Дай нам возможность понять,

прежде чем сделаем шаг навстречу:

точно ли надо обнять

друг друга,

ну, а любовь – не на вечер.

Вряд ли подсчёты важны,

сколько вас было в моих объятьях.

Стёртые лица, а сны

напомнят

стройные ножки в разрезах платьев.

Страсти пожар, что взамен?..

Счастье – с улыбкой – мелькнуло мимо.

И холоднее ко мне

надежда

вдруг повстречаться с любимой…

Время ужасно спешит,

сводит людей неоправданно быстро.

Только не время грешит,

все знают:

грешны поступки людей и мысли.

Время спешит – се ля ви:

миг – и сменилась весна снегопадом.

Что же я понял в любви

за годы?..

То, что подмены – не надо!..

Время всё время спешит…

Вряд ли мне

Помнишь, милая, прежних нас –

в берегах Ангары и Лены?..

Как сердечно встречал Кавказ,

как Байкал провожал надменно?..

Мы любили ветрам назло,

но теперь всё у нас иначе:

мы – как в лодке с одним веслом,

как на паруснике без мачты.

Нас, друг другу чужих, не ждут

ширь полей и объятья леса.

И другие за нас поют

у костров золотые песни.

Видеть им, как рассвет красив,

как прекрасен пожар заката…

Всё припомни и согласись:

вряд ли лучшему быть когда-то.

Так давай соберёмся вновь –

вдаль, туда, где не знали лжи мы.

В мир, где наша жива любовь,

где мы, прежние, – вечно живы!..

Может быть, в лесах Колымы

или в жарких ветрах Ташкента –

снова скажем друг другу мы:

«Вряд ли мне будет лучше с кем-то!..»

Всё забудется

Говорят, всё забудется, – жди.

Что за глупость такая, ей-Богу?..

Не забудутся даже дожди,

прибивавшие горе к порогу.

Много было их, этих дождей, –

восемь лет – от июня до мая.

По конвертам я знаю, ты где.

Что же это за место, – не знаю!..

Знаю только, что холодно там,

знаю только: ты – валишь, не строишь.

Думал сын: ты – моряк-капитан,

только правды надолго не скроешь.

Жду невольно я новой беды:

вдруг нагрянут незваные гости.

Сын в шестнадцать – такой же, как ты, –

по походке, по взгляду, по злости.

Сын с друзьями. Они – близнецы.

Будто созданы все под копирку!..

Натоптали дорожку отцы –

через местную нашу бутырку.

Я уже – разнесчастная мать, –

тихо плачу в пустынной кровати.

Я пыталась тебя проклинать, –

но не стало светлей от проклятий.

Говорят, всё забудется, – жди, –

что за глупость такая, ей-Богу?..

Впереди будут те же дожди, –

взгляд тоскливый на ту же дорогу.

Всё закончится весной

Я знаю: всё закончится весной.

Такой тоскливой и такой чудесной!..

И ангелы, порхая надо мной,

споют мне о любви бескрайней песню.

И я – на удивленье – не хмельной,

вдруг стану светлой птицей легкокрылой.

За несколько мгновений над землёй –

припомню вдохновенно всё, что было.

Как брёл порой ненастной наугад.

Как трусом был, мечтая стать солдатом.

Как рушился бетонный плен преград,

со страху мной придуманных когда-то.

Весёлый в седине, дурной, чудной,

стремящийся вобрать побольше света…

Я знаю: всё закончится весной.

Но, Боже мой, пожалуйста, – не этой!..

Всё – как надо

Сколько слов потрясённых сказано,

заклинаний: «Не ждите в гости!..»

Пополнение алчно празднуют

молодеющие погосты.

Бритвой по сердцу плач голосистый,

на подходе

новые «лишние»,

треть из них – торгаши и таксисты,

больше четверти – просто нищие.

Заучили: кресты нелегко нести,

и не грех – на чужое зариться;

чтобы не было тяги к духовности –

должен печься народ о задницах.

Или страстно хотеть

забыться,

безысходной не чувствовать слабости.

Помогите народу спиться –

он с похмелья ещё покладистей.

Не по силам штакетину выломать,

если с детства повадки кроличьи.

Да, всё верно: считайте быдлом нас, –