Согнутые руки

Сладкая… Моя смелая малышка. С нее достаточно мучений за последнее время. Роси будет искать защиты у того, от кого она исходит. И видит Бог, я не дам больше калечить ее жизнь ни Арни, ни твоему отцу, Джо!

Я приехал слегка с опозданием, чёртовы пробки. Официант приветливо встретил меня и сообщил, что моя главная гостья ждёт меня за персональным столиком, который скрыт от любопытных глаз пышными шторами цвета бордо.

– Роси, милая, – я нагнулся, чтобы поцеловать ее руку. – Прости, что опоздал…

– Ничего, вечером пробки обычное дело. – Она приветливо улыбнулась мне. Пахло от нее как всегда лёгким шлейфом сирени. Тогда я подумал, что должно быть это ее любимые цветы, а я отправлял ей, когда она была на благотворительных гастролях, корзины кремовых роз.

– Бетта в последний момент передала мне твое тайное послание, я уже собирался мчать к тебе на помощь! Это всё-таки правда про наказание от Сальвадора?!

– Да, я не удивилась совершенно. Арни всегда ему импонировал. – Неожиданно она сменила тему. – Ничего, что я сделала заказ без тебя? Оссобуко с гарниром из абрикосов…

– Ну надо же, – я улыбнулся, – это одно из любимых моих блюд здесь!

– Угодила, – она похлопала довольно в ладошки. – Если честно, мне подсказал твой дядя, такой чудный мужичок, разговорчивый очень…

Пока она изучала меню, я не сводил с нее взгляда. Ни капли грусти на лице, все эмоции скрыты, хотя внутри нее ураган. Я прав, Джо? С ней всегда так, когда она пытается выстроить эмоциональную защиту? Только ты знал и понимал ее лучше, чем Сальвадор. Ты защищал ее от него, ты ограждал ее от него… Я не желаю чтобы она жила в страхе и неволе. Я не желаю чтобы она покончила с собой, как Медельин.

– Фреди… Эй, ты что-то сказал?

– О, нет… – я потер лоб. – Немного задумался, – год подходит к концу, мы подводим итоги как обычно. Ну знаешь, сколько вложили и сколько заработали денег.

– Да-да, и ты из-за этого сверлил меня взглядом. – Она сделала глоток воды. – Ты думаешь про мой арест? Не стоит, я почти не вижу отца. Заперлась в студии и работаю со снимками с благотворительной акции, – даже неплохо, никто и ничто не мешает работать. Арни тоже не появлялся… Порядок.

– Я не хочу чтобы ты страдала из-за глупости Арни! Разве твой отец не понимает?.. Он что вообще тебя не любит?

– Любит, но не понимает… – Нам принесли бутылку вина и горячие блюда. – Он не понимает, потому что сам не единожды скандалил с мамой, – что ему я?

– Ей-Богу, я украду тебя и женюсь, не хочу видеть тебя в побоях, а потом в петле на шее!

Она испугано-вопросительно посмотрела на меня, но возражать не стала. Мне показалось, что она только и ждёт, дабы кто-то ее увез, спас от непонимания отца, страха и боли названного жениха.

– Фреди… – она подняла на меня глаза, шепнув, – милый Фреди, только ты видишь во мне человека, а не безвольный кусок мяса. Джо как-то говорил мне, что вы вместе давали какую-то рыцарскую клятву о защите женщин… Я не верила, думала – сказки, а познакомившись с тобой ближе, поняла что правда. Спасибо, что ты есть у меня, надёжный друг.

– Таки друг? – я аккуратно дотронулся до ее руки, она была такая холодная, что обжигала мою ладонь. – Роси…

Она склонила голову набок, одобрительно улыбнулась, и сама застенчиво положила свою свободную ладонь поверх моей, и крепко сжала.

В тот вечер мы так и не дотронулись до ужина и не выпили вино – я увез ее прочь из Чикаго. Да, я украл ее, Джо! Интересно, смогу ли я пережить этот роман? Я еду с ней в Maserati и задыхаюсь от безмолвия, мне так хочется о чем угодно с ней говорить. Продолжаю молча вести авто, и она каким-то образом, улавливает между нами накаленную атмосферу, интересуясь:

– Ты чувствовал себя однажды не находящим себе места? Бесприютный. Подкинутым кем-то в этот мир на произвол судьбы.

– Неприкаянным?..

– Да. Подходящее слово.

– Когда в моей жизни возникали трудности, недопонимание со стороны близких, разочарование от того, что должно было приносить радость, – да, я ощущал себя не в своей тарелке. Но это чувство было временным явлением, совсем коротким.

Роси промолчала. Паузу между нами нарушил мой вопрошающий взгляд.

– Хочешь поговорить об этом?

– Наверное, – она качнула головой, будто убеждала не меня, а себя. – Похоже моя неприкаянность ушла в глубину, пустила корни и разрослась на чреве земли. Ума не приложу, откуда взялось это чувство вечного скитания, постоянный дискомфорт ума и души.

– У всего есть начало, ты помнишь когда впервые это ощутила в себе?

– Когда узнала, что мамы больше нет. Но тогда я ещё не понимала этой непонятной грусти. А вот с Джо… Да-а, – Рослин вдруг осенило, – после смерти Джо из меня будто высосали все то, что придавало жизни смысл… – ход ее мысли обрывается, и я притормозил Maserati у обочины без причины.

Я перенимаю всё от нее, – это так предсказуемо. Клянусь, чем больше я узнаю о ней, тем меньше знаю. Мне не хватает Джо так же, как и ей. Вижу, она раскалывается будто хрупкая кость, и ничем не могу помочь.

– Многие ошибочно думают, что убив тело, можно покончить со своими страданиями. – Она потирает руки не для того чтобы согреться, просто отвлекается… просто невольное движение.

– Все хотят чтобы их правда была верной. На этом построен мир… Но можно верить, что смерть облегчит всё или же что возникшие проблемы рано или поздно решаться. Можно сбежать, а можно бороться: всё у нас в голове.

– Да, но только любые движения с лживыми масками на лицах, заметны невооружённым глазом в лучах дневного солнца. Что делать, если ты сам не веришь ни в то, ни в другое? Я не хочу утопать в иллюзиях. Если изо дня в день ты кропотливо ищешь свое место, вылез для этого на верхушку сосны, оглядываешься по сторонам и… ничего! Ты слеп… даже голоса не слышно, ни единого намёка на прозрение.

Я специально отстегнул ремень безопасности и развернулся к ней всем телом.

– Для этого не обязательно лезть на самую верхушку дерева или скалы, надо сместить взгляд – просто посмотреть вниз.

– Вниз?..

– Да, всегда найдется кто-то рядом. И пусть тебе кажется, что этот человек не понимает твоих проблем; с ним нет видимых точек соприкосновения, – нет ничего проще заговорить. Попытка – это не страшно, не больно и первый шаг на пути к обретению единодушия.

Глаза Рослин наполнились слезами, но губы расплылись в улыбке. Ее глаза посылали мне невидимый сигнал – «спаси меня из трясины, спаси меня от отчаянья… скажи, что будешь со мной».

– Мне не хватает Джо, и внутри всё сжимается в комок, когда я понимаю, что никогда не обниму лучшего друга. Но я уверен, что его неожиданная гибель – наибольший шок для тебя, как для сестры, – ибо он был для тебя неким суррогатом, после смерти Мэдди. Так случается, что кошмар одного человека – это сон другого. Не оглядывайся назад… живи, Роси… я думаю, Джо не хотел бы видеть, как ты падаешь в пропасть.

Нет нужды притворяться, мои слова заставили ее задуматься. У сильных женщин, как Роси, бывают срывы. Но только жалости им не надо. Я просто хочу быть рядом с ней. Она моя единственная на все ночи. Мы будем вместе встречать Рождество в Нью-Йорке, а затем… Размышляю. Затем я увезу ее в Тоскану, поедем к моей многочисленной родне на каникулы. Я найду для нее место в доме моего детства: будем готовить в печи настоящую итальянскую пиццу, пить домашнее вино, гулять по городу, наслаждаясь прохладой морского прибоя. Я куплю ей поистине сексуальные платья, буду ее фотографировать, а потом проявлю снимки и покажу всем, какая она у меня красавица. Я буду счастлив стать для нее пристанищем, и главное мое желание, Джо, чтобы она тоже была счастлива рядом со мной. Я спасу ее из трясины. Дай, Боже, кару лютую, все стерплю, ради любви!

Наступающее Рождество уже шепчет мне, что мы будем сиять… Сиять словно в небе Венера от независимости и от того, что грусть покинет нас хотя бы на эти радостные дни.

* Беретта – одна из главных итальянских компаний по производству оружия и старейшая оружейная компания в мире

6. Ошибки из прошлого

Тоскана. Кастильончелло.

Первый день с ней

Когда мне думать о жизни, как не сейчас? Я смотрю на своих братьев и со страхом понимаю, как быстро они становятся старше, жизнь утекает из-под наших ног, да и я не молодею. Я смотрю на Рослин и вижу в ней сомнение, но не по поводу меня, а жизни в целом. Она старается найти пристанище, где будет защитное крыло и поддержка. Моя сладкая… я возьму на себя грех, если без ее согласия и ведома отдам распоряжение моему старому приятелю из окружного суда, чтобы он тихо и быстро сделал нас мужем и женой. Джо, ты же знаешь, что я сделаю это ради ее безопасности, а не для забавы. И пусть она будет в бешенстве, пусть опрокинет на меня ведро холодной воды, бросается стульями, книгами и прочим, я с улыбкой все прощу, потому что буду знать – она в безопасности!

Мы не остались праздновать Рождество в Нью-Йорке: я решил уехать из Америки вообще до праздника. Утром после прибытия, я съездил в центр города Кастильончелло по делам. По каким именно, знал лишь кузен Рудольфо, он помог мне провернуть недавно задуманное дело, но об этом я расскажу позже.

Ближе к обеду я нашел Роси на пляжной территории виллы дяди Рико. Она сидела на берегу, слушала шум морских волн и почесывала лохматого пса по кличке Нико за ухом. Зверь моего дядюшки, конечно. Я окликнул Рослин, она оглянулась через плечо и машет в знак приветствия рукой. Я тут же предложил ей сыграть в жабки на воде, она охотно соглашается. Маленький влажный камешек летит прямиком в воду с ее лёгкой подачи – Роси умеет делать жабок даже лучше, чем я – человек, который все детство провел у моря. Она бежит по берегу, хватает ещё парочку камней и бросает, и бросает… Смеётся, как ребенок, в котором собралась вся земная удача на свете. Бежит мне на встречу и теперь я ловлю ее, кружа в своих объятиях мое радостное, слегка запыхавшееся счастье.

Она вдыхает морской воздух полной грудью. Я интересуюсь, чем пахнет. Она не задумываясь отвечает – свободой, и блаженно улыбается.

– Море для тебя свобода, потому что оно не имеет четких границ?

– Да, – она сняла ботинки и прошла босиком по песку к воде.

Волна ласково обмыла ее пальцы. Рослин молчаливо наблюдала как вода шумя подступала к ней, и вслед скоро удалялась.

– В детстве я, как сейчас, помню дом у моря… любил бродить по песку, ловить волны ногами… мне казалось, что так обязаны делать абсолютно все любители волн.

– А теперь тебе так не кажется?

– Сейчас бы я хотел, чтобы мои собственные дети ловили волны и плескались в солёной воде под палящим сицилийским солнцем.

– Не знала, что ты романтик.

– Я и сам не знал, пока тебя не встретил. У меня есть огромное желание сделать в твою честь что-то безумное.

– Ты уже сделал, Фреди. – Роси вышла из воды на берег. – По сути говоря, ты украл меня за несколько дней до Рождества и привез в прекрасное место на берегу моря. – Медленно произнесла она. – Я ненадолго принадлежу сама себе.

Ее слова заставили меня задуматься о предстоящем расставании с ней. Тяжесть на груди лежит камнем. Нет ни слез, ни голоса в горле. Только желание ее не отпускать.

– Придет время и моя свобода закончится… Все хорошее быстро заканчивается.

– Нет, – рьяно заявил я, – ты будешь владеть свободой всегда. Даю слово!

– Разве такое возможно?

– Для меня не существует невозможных вещей. Я обещаю тебе, милая… все что смогу! Все что смогу! Ты бы видела свое довольное лицо, – шепчу ей на ухо, когда она возвращается. – Что же будет, когда выпадет снег?

– А здесь часто бывает снег? – Роси шепчет мне в том же тоне, улыбаясь.

– Не часто, но бывает. Для тебя должен выпасть персонально, потому что мне безумно нравится твое настроение! Ты сейчас по-настоящему живая! Ты настоящая!

– Это все потому, что ты меня украл. – Она дёргает меня игриво за нос и вырывается, убегая по тропинке к дому. – Эй, ну где ты там? Догоняй нас с Нико, если не хочешь пропустить обед. – Пес бежит за ней следом, довольно скуля.

– Бегу… – кричу ей в след и быстрыми шагами пытаюсь догнать эту егозу. Знаю ведь, что не догоню, она слишком далеко отбежала, но все равно стараюсь не отставать.

Скажите, где же провести черту между ждать, и пора уйти? Будет ли мое завтра с ней, если она не видит меня в своей жизни? Она не говорит со мной о любви. Она не говорит, что любит или же что я ей симпатичен.

– Я имею уважение и благодарность к тебе, это очень важно! Возможно важнее, чем беглые чувства по венам. – Роси говорила об этом так серьезно, но легко, глядя на морскую гладь впереди.

Чаек долгий крик сменил шум моря. Я перехватываю её, обнимаю и своими губами трогаю ее губы. Люблю. Донельзя. Безумно. Отчаянно. Неподдельно.

Мои мысли звучат твоим голосом, Джо:

«Пока не погибло все, может стоит отпустить? Пока твоя любовь не знала ее страсти… Ты же гибнешь, Фреди. Она же видит, Фреди. Ей тяжесть одиночества наступает на пятки, и она смело бежит вперед, цепляясь в темноте за твою руку. Ты – надежда для нее, долгожданный неснятый кадр, неспетая поэзия… Видишь, она ходит за кулисами жизни, помоги ей, Фреди. Помоги… – шепот усиливается в моих ушах, и резкий свист глушит, но я слышу последнюю фразу, – помоги ей, чтобы ее солнце раньше времени не закатилось, и сон не настиг ее в священной земле».

Пожалуй, стоит рассказать вам, это важная часть рассказа из жизни Роси, которую она поведала мне, пока мы летели из Чикаго в Пизу. У нас выдался непростой разговор. Рослин упомянула в нем о своей покойной матери, и тогда я начал понимать насколько глубока ее рана, которую, казалось бы, родные люди должны были помочь залечить. Но они равным образом только ковыряли ее время от времени, дабы та хронически сочилась, напоминая о себе.

– Незадолго до того, как мама уснула навсегда, она говорила мне странные вещи… То, что они странные, я так думала ещё ребенком, а сейчас понимаю, что она, возможно, хотела меня защитить от своей участи. Она жутко боялась… Помню, как она подозвала меня, усадила на стул около трюмо: там было так много цветных баночек, помад, разные ароматные духи. Она взяла расчёску и стала расплетать мне волосы. Я смотрела на себя в зеркало и видела ее лицо – мама улыбалась, а потом вдруг помрачнела, и губы ее вытянулись в тонкую полосу. Она сказала мне:

– Я очень хотела ребенка. Долго ждала его. И когда родилась ты, я так плакала… долго и горько плакала, потому что у меня родилась девочка! Я не хотела, чтобы у меня была дочка, потому что красота – она только убивает нас, красивых женщин. Она сделала меня заложницей, Роси. А теперь ты… Ты же будешь красивее меня, а мужчины слишком много требуют от нас… слишком много. Твой… – неожиданно она прервала мысль, как будто специально выбирая слова, но спустя несколько секунд продолжила.

– На этих словах мама утихла, а я смотрела на нее и не понимала, почему она не хотела девочку – меня? После ее смерти, там на кладбище, я думала, что она уснула навсегда из-за меня, потому что я не мальчик. У меня было столько мыслей в голове, Фреди… столько разных мыслей, сколько не должно быть у пятилетнего ребенка! Я даже не плакала, просто молча стояла и смотрела, как гроб опускают в землю. Так я молчала долго… Отец был разбит, а я почти три месяца жила у его сестры Молли и ни с кем не говорила; меня начали водить по врачам: сказали это на фоне стресса. А потом папа забрал меня и даже не спросил хочу ли я жить с ним. У него я тоже молчала до тех пор, пока на каникулы не вернулся Джо.

На лице Рослин появилась улыбка – кажется, это единственная ее светлая эмоция за все время рассказа.

– Тогда он мне показался взрослым дядей, хотя он и раньше появлялся в нашем доме… но я была слишком мала, чтобы его запомнить, разница в двенадцать лет между нами чувствовалась. Он первое время меня изучал, а в один из дней забрал с собой кататься на роликах, гулять в зоопарке и кормить животных. Там-то я впервые заговорила после долгого молчания, и заплакала у него на руках. С тех пор он постоянно был моей опорой и, наверное, самым понимающим человеком на Земле!

Она закончила. Ее глаза были сухие, а вот мои наполнились слезами. Черт возьми, я впервые слышу историю ее знакомства с тобой, Джо! Я впервые услышал насколько жестоки были последние слова ее матери… Она покалечила ее душу – может и не намеренно, пытаясь по-своему защитить дочь от такой же участи, как у нее.

– Я все равно свою жизнь не стала бы на чужую менять – роль явно драматическая и не простая, зато полна подлинных эмоций.

Роси… Мне хотелось крикнуть ей – отдай скорей мне холод своей души, чтобы я смог ее согреть своим сердцем. Оставшийся час до приземления в Пизе она молчала.

Второй день с ней

Мы встретили Рождество в Кастильончелло на загородной вилле моего двоюродного дядюшки Рико и его семейства. Было все, о чем только можно мечтать в настоящей итальянской семье – столы ломились от национальных блюд, домашнее вино лилось рекой, зажигательные танцы, песни под гитару, внуки Рико приготовили рождественский номер с фокусами; мы дарили подарки и получали их; мы жгли фейерверки и с довольными лицами наблюдали за их красотой в небе. Это было мое настоящее Рождество! Настоящим его сделала моя сладкая Рослин. Она не удивилась, когда я подарил ей поистине сексуальное платье, с вырезом на бедре, насыщенно-красного цвета. Роси тут же помчалась его примерить, и через несколько минут вышла в нем исполнить итальянскую песню «Tu scendi dalle stelle» (Ты сошел со звезд), под аккомпанемент тети Салли.

Я смаковал вино и смотрел на нее пуская слюни. Бог мой, я сам себе враг, Джо! Подарил такое роскошное платье и не имею права снять его с нее. Настоящая пытка! Настоящая… желать эту женщину, и не притронуться к ней. Чувствую, что сегодня мне не удастся совладать со своей страстью, уж сильно тело просится на грех. Идиот озабоченный! Твое тело-то просится, а как насчёт Рослин?! Она же поколотит тебя за это, пусть не сильно, по-женски, но в обиду себя не даст. В моих глазах застыл голод. Я истосковался по ласкам, принес в жертву желание взять ее силой, и только ради того, Джо, что уважаю ее выбор и честь. Я так устал искать пути отступления, наверное, на это Бог и создал нас мужчинами, чтобы мы испытывали каждый день свою силу воли.

Я слышал стук каблучков, когда приближался к двери ее спальни. Слышал, как она вошла в комнату и не закрыла двери на замок. Это стало вызовом: я одним движением дёрнул ручку, вошёл во внутрь и закрыл нас. Роси вышла из ванной, поправляя подол платья, который немного задрался на ее правом боку. Я стоял спиной к двери и молча смотрел на нее, как шкодливый кот после происшествия. Заметив меня, она поначалу бодро заговорила, а потом испугано сделала пару шагов назад. Вероятно, на вид я был чересчур возбуждённый.

– Роси… – начал я, – я тебя хочу! Прямо здесь и сейчас…

– Это… это что, такая оплата за платье?.. – голос ее имел воинственный оттенок.

– Да нет, сладкая… Я просто хочу тебя, и… Господи, какая же ты красивая. – Я схватил ее на руки и тут же затащил в ванную, затем быстро усадил на тумбочку умывальника, целуя все ее пылающее лицо, мягкую шею, быстро вздымающуюся грудь. Это же просто невыносимо: в один момент я наслаждался происходящим, но мой разум, который ещё не успел полностью отключится под натиском инстинкта, намекал мне, что пора бы остановится!

– Фреди… – кричала мне Роси, а я продолжал возиться с завязками от платья на спине. – Ты с ума сошел?..

– Да-а… я почти сошел с ума, когда ты вошла в этом платье. Надо же было додуматься подарить такое сексуальное платье… Я сам себе враг! – завязки не поддавались, она хорошо их зашнуровала.

– Эй… – она попыталась меня облагоразумить пощечиной, – а тебя ничего не смущает, сеньор?!

Но я уже не слышал ее гневного тона. Я нырнул ей под юбку головой и то, что было дальше могло бы войти в домашнюю хронику нашей с ней интимной жизни. Я не скажу, что она не пыталась отбросить меня, пыталась и ещё как! Она так крепко сжала мою голову ногами, что я чуть не задушился. Когда Роси наконец-то пощадила меня, я сполз на пол обмякший, придерживаясь за икры ее ног. Я помню, как поцеловал ее пяточку, на что она улыбнулась.

– Почему каждый раз, когда я хочу тебя взять, у нас ничего не выходит?!

– Действительно?! – Она недовольно закатила глаза. – Может потому что кто-то забыл меня спросить, хочу ли я этого?!

Она продолжала сидеть на умывальнике, беззаботно покачивая ногой. Я немного перевел дух:

– Ну-у… судя по твоей киске, ты как раз не против. – Наверное на этом моменте я выглядел жалким, и она даже захохотала. Немного погодя, она молча притянула меня за подбородок к себе, нежно поцеловала в макушку и только потом засунула мою голову обратно под свою юбку! «Неужели? Она просит меня взглядом? Хотя совершенно еще не знает, чего просит…» Я был сбит с толку, но терять время на раздумья не стал. Я ласкал ее там, вдыхая аромат мягкой на ощупь кожи. Она покорилась своим ощущениям, которые я пробудил в ней. Ей стало трудно дышать, а мне себя сдерживать. Мне хотелось сорваться с цепи и взять ее намеренно всю.

Улыбка не сходит с моего лица, когда я вспоминаю, что она не дала мне этого сделать. Она отдалась мне настолько, к чему была готова, по мере своей возможности, отдать себя в этот момент мне, но не более… Лишь стояло мне блеснуть ремешком своего пояса и снять штаны, как она быстро толкнула меня в плечо и скрестила ноги, перекрыв доступ к своим прелестям.

– На сегодня закончили, сеньор Макалузо. Можете быть свободны… – томно шептала она, ослаблено сползая с умывальника. Она умылась холодной водой, и когда я попытался подобраться к ней, чтобы обнять со спины, она сбрызнула на меня капли, недоверчиво отпираясь.

– Тише-тише, – я всё-таки крепко обнял ее, целуя раскрасневшиеся от жара щеки. – Я отнесу тебя и уложу спать…

И я действительно отнес ее в кровать, крепко прижимая к себе ее хрупкое тело, хотя сам еле держался на ногах. Выпитое вино дало о себе знать: я отключился почти сразу же, как оказался в постели. Я успел лишь шепнуть:

– С Рождеством, милая…

Роси сонно протянула:

– И тебя…

Третий день с ней

Ранним утром, когда весь дом не так давно уснул после веселой ночи, я проснулся раньше Рослин и умывшись, вышел на балкон посмотреть на морской рассвет. Я так давно здесь не был, что казалось напрочь забыл какими бывают они в этих местах. Я достал сигару и закурил. Интересно, Сальвадор начал искать дочь? Или он не догадывается, что его заложница сбежала? Вполне возможно, если учесть, что в Рождественскую ночь он отсутствовал в городе. А как же верный дворецкий, скажете вы? Поэтому я больше склоняюсь к варианту, что поиски давно начались, ещё в первый день ее пропажи. Сейчас я не хочу думать о том, что нас найдут и что мне за это будет: я решил эту проблему, и теперь, думаю, если кто-то подумает мне перечить у меня имеются весомые аргументы.

Возвращаюсь к двери и приоткрываю их, заглядывая в спальню: Роси спит обнимая подушку. Моя сладкая девочка… Она не заметила вчера, в этой семейной суматохе, еще один мой подарок под елкой – новый фотоаппарат последней модели Nikon F2. В этих местах есть что снимать, и я думаю, она обязательно испытает его на окрестностях, а потом и на мне (в качестве модели я еще не выступал). Сегодня наш новый праздничный день, и быть может, я покажу ей то, что хотел показать ещё позавчера.

Она сонно потягивается и открывает сначала один глаз, потом второй. Шепчу ей, присаживаясь рядом:

– Доброе утро, сладкая…

– Доброе утро, Фреди… – Она охотно даёт мне поцеловать ее теплую ладошку. – Ты хоть поспал? Вид у тебя неважный, круги под глазами пролегли.

Я продолжал ласкать поцелуями ее пальцы на руке, отчего она улыбчиво смотрела на меня.

– Как можно спать, когда ты рядом? Правильно, невозможно! Я может быть стал самым счастливым человеком на Земле…

Роси засмеялась, а потом забрала руку и села в кровати, придвинувшись ближе ко мне. Когда я уложил ее в кровать она была в платье, а сейчас сидит в тоненькой майке – неужели успела переодеться, пока я спал?

– Подумать только, как мало надо человеку для счастья… лишь несколько минут у меня между ног. – Она продолжала тихонько хихикать, смущённо прикрывая лицо ладошками.

– И это тоже… – я сгрёб ее в охапку, прижимая крепче к себе. – А если серьезно, я рад, что наконец-то спас тебя от участи быть избитой, в очередной раз, от рук Арни и от несправедливого наказания твоего отца.

– Да, но это лишь на время… – Роси грустно вздохнула, поглаживая меня по руке. – Они все равно меня найдут, и потом… Боже, а ведь мамины слова оказались пророческими. Все мои страдания в жизни из-за мужчин… Начиная от истории моего странного рождения и по сей день.