Согнутые руки

Элли Гарус

Согнутые руки

1. На похоронах Джозефа

Проклятая ночь ушла вместе с дождем. А я застрял между вчера и сегодня. Шофер ехал не спеша – он знал, что я не любил спешки, когда дело касалось покойника. Выбить из меня слёзы также не представлялось возможным. Вчера утром он ещё жив, сегодня катится в похоронном катафалке. Да, мы с Джо были лучшими друзьями – будучи мальчишками, бегали с игрушечными пистолетами на заднем дворе особняка моего отца; вместе искусно врали, что не прячем в тайнике сигареты; делились впечатлениями после того, как впервые трахнули смазливую девку… Но лить слёзы – не моё, я предпочитал молчать даже в ситуациях, в которых слова бы оказались уместны.

Его убрали… Да-да, убрали – незаметно для других, но ожидаемо для всего клана Макалузо. Джо был напористым, жадным до острых ощущений и предсказуем, когда дело касалось игр с женщинами. Сдаётся мне, именно из-за таких игр он преждевременно сыграл в ящик. Ему ведь было чуть больше тридцати пяти – Джо старше меня на два года.

Увлёкшись мыслями, я не заметил, как шофер припарковался около старого кладбища Грейсленд. Решив закурить, я неторопливо достал портсигар и зажигалку, подаренную когда-то Джо; прикурил сигару, пуская густой дым в сторону. Унылые лица… они идут прямо в ворота и делают вид, что скорбят. Плачут только женщины. Далеко не все: большая часть – любовницы Джо, они-то и роняют слезы. Интересно, почему плачут? Действительно скорбят? Или же радуются тому, что их неблагодарный любовник, разбивший девичье сердце, наконец-то получил по заслугам?.. Да черт с ними! С бабами всегда сложно! Единственное, что они умеют, – томно закатывать глаза и широко раздвигать ноги, имитируя оргазм нелепыми криками. Шлюхи!

Мимо промчался катафалк. Кажется, и мне пора было пройти в чёрные ворота, следуя за толпой. Джо, лучше бы ты подох как все… Тогда мне не пришлось бы присутствовать на этой театральной постановке, организованной в твою честь.

Аллея была еще влажной после ночного дождя, сосновые иголки приставали к подошвам туфель. Я невольно подумал: встану так, чтобы видеть всех… А меня пусть никто не видит. Лишние вопросы, разговоры – к чему они? Сейчас я меньше всего хотел вообще открывать рот. Молчание, плоская фляга с виски и очередная сигара – вот что было моим уделом.

Началось… Приближённые собрались в круг, делая вид, что внимательно слушают проповедь. Падре старался излагать всё предельно ясно, но меня вдруг начала раздражать его манера говорить, и я едва не согрешил прямо здесь, за оградой старого кладбища, – мелькнула в голове секундная мысль о том, что было бы неплохо пристрелить падре на месте. Мелькнула, испарившись через мгновение, – пронеслась так же быстро, как Джо скончался от пули в сердце.

Maledizione*! Все стонут… Даже крепкие на вид мужики роняют тяжелые слезы! Джо, что же ты наделал со всеми нами?! Чего ради все эти кланы в одно мгновение превратились в половые тряпки для сортира?!

Я отпил несколько глотков из серебряной фляги, выругался. Происходящее вокруг казалось мне жалким. Жалкими были все, только… Одна девица из круга приближённых стояла молча, не проронив ни единой слезы и не сказав ни слова. Сучка… «Одна из бывших шлюшек», – подумал я в тот момент.

Пронёсся над кладбищем длинный и протяжный звон церковного колокола. Девица словно бы услышала мою брань и подняла взгляд. Нашла… Глядя своими глазами цвета небесной синевы, она словно бы вынуждала меня извиниться.

«Неужели из-за нее тебя шлепнули, Джо?! Эта златовласка с каменным выражением лица была хороша в постели, и ты поймал из-за нее смерть?! Тогда ты жалок, друг мой! Она даже не проливает свои грёбанных жалких слёз».

Дождь вдруг обрушился на людей с невероятной силой, и я обрадовался тому, что удачно разместился под ясенем. Клод Лодзо заметил меня и попытался было заговорить, но распознал моё настроение и счёл нужным не донимать. Я вновь стоял в полном одиночестве. Серебряная фляга была почти пуста.

Вот как оно происходит, Джо. Дождь их смыл, как смывает по обыкновению следы дамских шпилек с земли, и вся скорбь быстро улетучилась с наигранных лиц. Лишь единицы рыдали искренне… Лило как из ведра, но твой старик-отец преданно стоял у могилы, еле заметно покачиваясь из стороны в сторону. Он и эта девка… Я заметил, что Сальвадор придерживал ее за плечо. Она в свою очередь стояла ровно, прихватив свободной рукой его локоть.

«Втерлась в доверие?!»

Наконец, её рот зашевелился. О чем-то просит его, видно же, что просит… Старик заметно сопротивлялся, но всё-таки пошёл за ней следом – как оказалось, ко мне под дерево.

Они молча встали недалеко от меня и во все глаза смотрели, как могильщики засыпали гроб влажной землей. Я был нем как рыба, хотя на самом деле мне страстно хотелось схватить ее за горло и придушить. Сучка… Теперь она стояла достаточно близко, и мне выпал шанс получше её рассмотреть: не выше моей ныне покойной матушки. Интересно, однако. Её рост отнюдь не характерен для роста девушек, которых ты, Джо, предпочитал – а как же высокие, длинноногие? Такие, которые сами задирали свои ноги прямо тебе на шею, пока ты вставлял в них член?! Её белоснежный тон лица, Джо, здорово походил на твой… Только ты – чёртов мертвец, замороженный в холодильной камере морга, а она все еще жива и дышит. Нос чуть вздернут, васильковые глаза сияют из-под золотистых бровей, черные стрелки на веках только подчеркивают величину глаз; в меру полные губы с глубокими бороздами от трещин.

Я понимаю, Джо, ты купился на её смазливое личико с наивным взглядом и сиськи второго размера, но… ты хоть иногда думал мозгами, а не тем местом, что скрывается между ног?!

Я слышал, как твой отец о чем-то её просил, и видел, как она достала из кармана брюк носовой платок. Пару минут они стояли неподвижно, а затем Сальвадор наконец меня попросил:

– Фреди, не найдется сигары?..

«Разве можно ему отказать?»

Я молча открыл портсигар и протянул руку. Он взял сразу пару и быстро, судорожно поднёс первую сигару ко рту, прикуривая нервно и жадно… Вторую же, по всей видимости, оставил на потом.

– Я бы предложил виски, но они закончились.

Твой старик понимающе кивнул, продолжая молча курить и наблюдать, как могильщики с трудом закончили свою грязную работу под проливным дождём. Я смотрел на них, прибегнув к сравнению: их и наша грязная работа, есть ли разница?! Закопали. Теперь ты в могиле, Джо. Ты под землей, твои черные шутки по этому поводу внезапно стали реальностью.

Сальвадор перестал плакать, он просто курил, глядя в одну точку. А девица… она облизала мокрые губы и быстро зашептала ему, что пора бы идти в машину. У меня снова возникло острое желание схватить ее за горло и заорать, глядя в испуганное лицо: «Убери от него свои грязные руки!». Я сдержался чудом, Джо, – лишь потому, что Сальвадор и ты сам застали меня врасплох.

– Рослин, дорогая, я хочу побыть здесь ещё немного… Я пока не смог его отпустить! Ты иди…

«Рослин?..»

Ты как-то рассказывал мне, Джо, что у твоего отца от второй жены-актрисы есть ребенок – девочка. Ты старше ее на двенадцать лет, и вы почти не виделись. Я помню… Ты сказал, что ее зовут Рослин, а её мать покончила с собой. Больше об этой девчонке я ничего не слышал. И вот теперь… Черт возьми, похоже, это и есть она! Я принял ее за твою нетипичную шлюху!

Она не согласилась уйти и оставить отца со мной. Я смотрел на это точёное безэмоциональное лицо и наконец начинал понимать, кем была ее мать… Я узнавал во внешности девицы черты, которыми некогда её мать очаровывала тысячи мужских (и не только) сердец, призывно улыбаясь с экранов телевизоров и кричащих журнальных обложек. Секс-символ ушла из жизни, оставив в память о себе самое главное творение, – Рослин… Она заметила, что я не свожу с нее взгляда, и решительно посмотрела на меня, как будто упрекая за излишнюю назойливость. Бестия!

Ведь я не ошибся – для смазливой девки у нее и правда оказался на редкость паршивый характер. Тогда я подумал: мне не понадобится много времени, чтобы уложить ее в койку и показать, кто здесь главный. Не первая и не последняя…

Как оказалось, я ошибался.

Спустя месяц я сам убедился в этом, когда Рослин и Сальвадору выпала честь пожить в нашем фамильном особняке несколько дней ввиду грядущего юбилея моего отца. Мужчины моего семейства и другие гости, приглашенные на праздник, с интересом поглядывали в ее сторону (даже будучи женатыми), но девица виду не подавала: строила из себя неприступную гору, мило беседуя и улыбаясь своей выразительной улыбкой. Я начал подшучивать над ней в своей собственной голове. «Судьба – экая шутница! – думал я. – Её мать ходила по рукам, а дочь держит себя в ежовых рукавицах». Видимо, держала она себя всё же намеренно, это было заметно. Кто-то из парней в окружении предположил, что она тихоня… Но я был уверен, что это не так.

Когда я подошел к ней с мартини и протянул один бокал, она ничуть не смутилась.

– Рослин…

– Спасибо, вечер перестал быть томным.

– Никогда бы не подумал, что итальянские гены одержат над тобой верх.

Она удивленно приподняла брови, но спокойно отпила мартини, ничего не ответив.

– Они хотят тебя трахнуть. – Я тоже сделал глоток, а затем отставил бокал в сторону. Редкая сладкая гадость этот мартини, другое дело – виски. – Даже те, которые женаты.

– Я знаю, – ответила она мне так спокойно, словно мы говорили о погоде на Сицилии. – И ты тоже хочешь?

«Острый язычок», – подумал и продолжил:

– А ты как думала? Отделаться одним лишь блеском наивных глаз?

– Я думала, что для настоящего итальянца семья – это все.

– Так и есть, Рослин!

– Для меня семья тоже – превыше всего…

– Я заметил по твоему лицу на похоронах Джо. Ты очень его любила и скорбела о нём.

– Чтобы скорбеть, необязательно лить слезы ручьями. Это я могу сделать ночью в подушку, когда меня никто не видит. Хвала Богам, я не актриса, как моя покойная матушка.

Актрисой она действительно не была, но что касалось зубастости и острого язычка…

– Ещё один выпьешь? – я предложил ей свой недопитый бокал.

– Да, только не эту сладкую гадость. Налей мне виски…

– Наш человек, – я усмехнулся. Споить ее окажется проще простого. – Держи!

– Только не надейся меня споить и затащить в постель.

– Почему?.. – я присел около нее, наблюдая, как она медленно надпила виски и размазала языком остатки по нижней губе.

– Я не так легко пьянею, как другие девушки.

– Это не проблема, я просто буду подливать и ждать, когда ты сама потянешься ко мне за поцелуями.

– Да-а? – вопросительно протянула она, вручив мне пустой бокал. – Ты хочешь поцелуя от меня? И зачем ждать?

Неожиданно она встала с места, подошла ко мне ближе и поцеловала в губы так, как могла поцеловать такая маленькая женщина, как она. Святая простота! Признаться, я опешил, но не растерялся – быстро метнул свой бокал (он упал на пол и разбился вдребезги), и, подхватив Рослин на руки, продолжая ее целовать, выбежал с ней в ночной сад около особняка.

Повалившись с ней в каких-то кустах, я начал быстро сбрасывать с себя пиджак и дурацкий галстук. Последний как раз подвел меня. Он никак не хотел развязываться, узел был завязан так крепко, что моё горло ощущало по меньшей мере удавку. Я так отчаянно боролся с ним, что не заметил, как Рослин успела сесть и, придвинувшись ко мне ближе, стала помогать мне, при этом треснув меня по рукам, чтобы я позволил ей самостоятельно справиться с моим галстуком.

– Ну ты и накрутил здесь узлов, – заулыбалась она, тихо хихикая над моим неловким положением.

Развратница… она сидела передо мной в позе лотоса и аккуратно перебирала тонкими пальчиками ткань на этом шелковом галстуке.

И вдруг меня прошиб холодный пот. Я посмотрел на ее лицо протрезвленным взглядом – настолько ясным и понятным, как никогда ранее. Я внезапно понял, что чувствую нечто непонятное к этой маленькой бестии. Нечто большее, нежели желание просто трахнуть ее прямо сейчас, в кустах на этой лужайке. Меня осенило, что она этого бы и не допустила. Я бы все равно ее так просто не трахнул. Она дразнила меня или просто смеялась надо мной, как и над остальными гостями мужского пола, которые жадно бросали на нее свои грязные слюни. Она так просто защищалась – своим равнодушием она показывала мужчинам свое пренебрежение к ним, похотливым самцам.

– Ну вот и все, – она поднялась на ноги и вручила мне галстук. – Больше не завязывай его так крепко, иначе удавишься в следующий раз.

Я поднял на нее вопросительный взгляд:

– Как ты это делаешь?!

– Очень просто, ловкость пальцев… К тому же, твои пальцы… Они же огромные и суетливые. Здесь главный враг – спешка.

– Я не об этом. Как ты это делаешь: заставляешь мужчин понять, что они похожи на похотливых баранов в надежде на долгожданный трах?!

– Ха-а… – она засмеялась. – Знаешь, Манфредо, не все это понимают с первого раза, как ты. Большинство продолжают предлагать свой член как ни в чем не бывало. Так трудно бывает с тупицами, приходится действовать по-другому.

– И как же? – я поравнялся с ней, засунув наспех галстук в карман брюк.

– Хороший удар между ног чаще всего освежает и отрезвляет.

– Ну надо же, – теперь уже я засмеялся. – Кто же тебя научил этому?

– Джо, – Рослин отряхнула свой джинсовый комбинезон и предложила пройтись, махнув мне рукой. – Он был хорошим братом. Выручал всегда, а теперь моего защитника не стало.

– Он ничего мне не рассказывал о тебе. Почему?

– Потому что я так просила. Знаешь, мне непросто живется с тех пор, как миру стало известно, что у их обожаемой поп-дивы, оказывается, есть ребенок – да еще и дочь. От меня ждут очень многого, в частности, что я пойду по ее стопам – стану актрисой, певицей… Но это не мое.

– Так ты прячешься… – я посмотрел ей в глаза и заметил мимолетную печаль. Впервые за всё то время, прошедшей с нашей первой встречи, она показала мне свои эмоции.

– Стараюсь, но мой давний университетский друг подпортил мою конспирацию.

– И как же?

– Ромео учится на два курса старше меня в художественной студии, и он должен был сделать свою экзаменационную фотосъемку. Попросил ему попозировать, дал тему и предположительные инструкции – какие образы я должна изобразить, передать настроение. Так вот, материал мы отработали, получилось хорошо, и я вздохнула, решив, что это закончилось. Как оказалось, это было только началом – он отпечатал полотна, защитился, и, на мою беду, на защите присутствовал один из собственников выставочной галереи нашего города. Ему понравились работы Ромео, и он предложил разместить их в галерее, естественно, за хорошую сумму. И как ты думаешь, Манфредо, что было дальше?

– Работы имели успех?..

– О-о, еще какой! Меня стали узнавать на улице, а журналисты пронюхали, что я – та самая дочь поп-дивы, и теперь эти снимки еще и не сходят с таблоидов! Вот уж удружил, Ромео! Защитился на славу! А я теперь на нашей студии – персона номер один по сплетням и слухам! Я не могу спокойно работать над съемками, потому что на меня постоянно обращают внимания и оценивают мои работы не объективно, как мне кажется.

– Ты тоже изучаешь фотографию?..

– Да… моя тема – репортажи и ещё неформатный портрет.

– Хотел бы я взглянуть на эту выставку, ты меня заинтриговала.

– Расслабься, я там одетая. Там просто я, зелёное поле и белый балдахин…

– Все равно интригует. Знаешь, ведь говорят: от судьбы не уйти… это касается тебя и славы. Может, она тоже твоя судьба?

– Нет-нет, – она решительно замотала головой. – Я никогда не хотела того, чего желала моя мать. Я просто Рослин Мэй, дочь своего отца, которая гордится своими итальянскими корнями.

– Ты не просто Рослин Мэй. Ты будешь моей женой, ты знаешь?..

Она растянулась в улыбке, а потом и вовсе рассмеялась во весь голос. Тогда я убедился в своих чувствах. Вот же она – настоящая Рослин, которая скрывается за маской славы своей идиотки-матери – матери, которая не только бросила пятилетнюю дочь, покончив с собой, но и не оставляет ее даже после смерти.

С тех пор я зауважал мысли этой пикколетты** – она боялась казаться такой же доступной и красивой, какой была ее мать. Она стала моим вожделением… Моя дивная Роси.

* Maledizione ( итал. проклятие, черт побери)

** Piccoletta ( итал. малышка)

2. Картины. Нимфа луговая

Утром следующего дня я окончательно пришел в себя. Первое, что я сделал, – поспешил отыскать Рослин, чтобы попросить прощения за свое вчерашнее хмельное поведение. Она нашлась быстро: лежала в гамаке на заднем дворике и читала книгу моей средней племяннице Моне. Пришлось быть деликатней при малышке, ведь я прекрасно знал, что Мона ни за что в жизни не захочет оставить нас наедине, даже если ее любезно об этом попросить. Жутко упрямое дитя, но речь сейчас не об этом.

– Доброе утро, юные леди. Что читаем?

– Доброе, дядя Фреди. Роси читает мне историю про Пиноккио.

– Это тот деревянный мальчишка с длинным носом, росшим от любопытства?

– Именно, – улыбнулась мне Рослин, приветственно кивнув головой.

Я улыбнулся ей в ответ, прокручивая в голове фразы, с которых можно было начать свое извинение. Мона, конечно же, все портила. Из-за нее мне пришлось долго молчать, и между нами повисла неловкая тишина.

– Мне кажется, ты хотел мне что-то сказать? – наконец не выдержала Рослин.

– Хотел, – я облегченно выдохнул, достав сигару.

Рослин с легкостью нашла Моне занятие: найти новые интересные книги для их совместного вечернего чтения. Племянница охотно согласилась и через мгновение упорхнула.

– А ты нашла к ней подход. Она жуткая упрямица!

– Она просто требует внимания к себе. Неудивительно, ведь у нее два старших брата.

– Это да…

– Так что ты хотел мне сказать? Или я зря ее отправила?..

– Нет-нет. – Я докурил сигару и бросил окурок на землю. – Хотел извиниться за вчерашнее. Я слегка перебрал, и этот случай в саду… В общем, прости меня.

– Все нормально, к тому же, я сама была навеселе и решилась на поцелуй.

– Да, но в кусты тебя потащил я сам. Просто ты могла решить, что я к тебе неровно дышу и все такое… Я был пьян – только и всего. Не хочу, чтобы ты расстраивалась.

Она улыбнулась мне и заверила, что волноваться не стоит, потому что она вовсе не думает, что у меня есть к ней чувства. К тому же, расстраиваться она и не собиралась, так как я ей не симпатизирую. Вот так все просто, черт возьми! А я ходил и настраивался на разговор!

После короткой беседы с Рослин я уехал с моим средним братом Диего по делам, что касались нашего семейного бизнеса. Бутлеггеры опаздывали на встречу. Скучая от долгого ожидания, я только и делал, что крутил письменную ручку над чистым листом бумаги и думал о словах твоей сестры, Джо. Черт бы меня побрал, почему меня вдруг задели эти ее слова?!

«Я не печалюсь, Манфредо, странно было бы пребывать в таком состоянии, когда у меня нет чувств к тебе. Ты же просто друг моего брата… Да, ты был ему хорошим другом».

Cara mia! До чего же у меня всё обрывается внутри от ее томного «Манфредо»!

После твоей смерти, Джо, я все ещё не пришел в себя. Ты погиб лишь месяц назад, но по моим душевным ощущениям – прошли годы… Я всё чаще пью, дымлю как паровоз и пристаю к женщинам с непристойными предложениями. Ты бы сказал мне, что наконец-то я начал думать о чем-то новом, не касающимся бизнеса и гангстерских дел. О да, Джо, ты бы от радости распил со мной бутылочку Далмор, выкурил бы сигару и предложил поехать на загородную виллу поразвлечься с сексуальными девчонками, а я не смог бы тебе отказать. Старик, как же мне тебя не хватает! Ты был намного жизнерадостней, чем я. Ты жил беззаботно: пускай твой отец настаивал жениться на Люсиль, ты все же настоял на свободной холостяцкой жизни. В отличие от тебя, моя помолвка с Сарой состоялась несколько месяцев назад, и моего отца не волнует, что я ничего к ней не испытываю. Я и сам безразличен к этой ситуации – если не будет Сары, отец подберёт мне дочку какого-то другого богатого итальянского приятеля. В наших семьях все строится на капитале, а не на чувствах.

Одним словом, тяжко мне, Джо, без твоей братской поддержки. Развлекаюсь… Как могу, с кем могу… Кстати, твоя малышка Рослин оказалась гораздо приятней, нежели показалось мне при нашем первом знакомстве. Я даже пытался затащить ее в койку, но она – боевая девочка, в обиду себя не даст. Как-то раз она обронила фразу, что ты был ее защитником перед такими озабоченными гадами, как мы с тобой. Выходит, теперь она осталась без заступничества? Мне пришла мысль стать ее защитником. Хотя бы на то время, пока она и твой старик гостят у нас. Как думаешь, она согласится на данное предложение? Да? Нет?.. Ну, Бог с ним… Я могу наблюдать за ней и без ее согласия…

Праздник был назначен на завтра. Я почти не спал, потому что появились неотложные дела, которые мой отец поручил выполнить мне и Диего. Если бы вы знали моего среднего брата получше, тотчас бы поняли, что из него помощник ещё тот! После его важных дел все обычно только разруливают последствия, поэтому я решил, что сегодня ему выпадет честь исключительно наблюдать.

Моя наполненная фляга снова опустела. Без хорошего виски меня начинало все раздражать, к тому же, нестерпимо хотелось спать.

Ближе к вечеру в отчем особняке состоялось очередное заседание клана. Всё это действие происходило в рабочем кабинете отца. Я сидел за столом и от скуки поглядывал то на носок своих кожаных туфель, то на Гарсию (он наш консильери), который пытался разобраться в бумагах по инвестициям за прошлый месяц. Решил пересесть к окну, иначе от монотонного голоса Гарсии через мгновение б отключился. Моего передвижения никто не заметил. Прекрасно – теперь я мог смотреть в окно.

Несколько минут я водил взглядом по лужайке заднего двора, пытаясь вникнуть в суть рабочей проблемы, но мысли сбились, стоило мне увидеть собственную невесту Сару с рядом идущей Рослин. Они о чем-то мило говорили, Сара раз за разом размахивала руками и ржала как лошадь. О, Боги, дали же вы ей в дар этот дикий истерический смех! Рослин все время молчала, лишь изредка кивая в ответ. Я представлял, что она думает об моей невесточке: «Что за дуру ты выбрал себе, Фреди?!» Да, предполагаю, именно так она и подумала, как только начала с ней общаться. Держу пари, сейчас Сара рассказывала о предстоящей свадьбе, о подготовке к ней (которая по факту даже не начиналась), о моих подарках (которые шутя выбирал Джо, а не я).

Теперь Сара начала кружиться, хвастаясь своим голубым платьем, которое подарил я (на самом деле, выбирала моя двоюродная сестра Лола). Рослин… Прости, детка, что тебе приходится слушать весь этот бред малограмотной, зацикленной на шмотках дамочки.

Рослин как будто услышала мои мысли и просто кивала, еле заметно улыбаясь. Я тяжело вздохнул, чтобы хоть как-то перевести дух. Гарсия ещё говорил, но чуть громче. Я отчаянно пытался уловить суть речи, но взгляд упрямо возвращался к наблюдению за дамами на лужайке. Только сейчас я заметил, что Рослин гуляла в том же джинсовой комбинезоне, что и вчера, единственное – поверх него был наброшен мягкий коралловый джемпер, видимо, на улице похолодало после затяжных дождей. Я смотрел на Рослин и видел благородную простоту в ее поведении, в ее отношении к окружающему миру, в общении с другими людьми. Она не боялась говорить прямо о том, что думает; мои пошлые шуточки и намеки ее не смущали, разговоры с моими родственниками ее не тяготили, даже мой старик к ней прикипел.

Che diavolo, кажется, я начинаю зацикливаться на Рослин, а это не есть хорошо.

– И в заключение… – Наконец-то, Гарсия решил унять свой пыл. Ещё несколько минут, и я бы точно отключился.

– Гарсия, мы все поняли. Распределение работы и всё такое. Хватит уже болтать, пора разогреваться к завтрашнему веселью! – А это неудержимый Мэтт, один из смельчаков нашего семейства.

Если уж он что-то решил, преград перед собой не видит. Благодаря ему мы все покинули кабинет и налетели на спиртной бар – так мотыльки налетают на яркие огни. Вот оно, главное преимущество дальних родственников – один предложил, все поддержали. Сейчас всем стало хорошо. Напитки лились рекой, музыка становилась всё громче, что ещё было нужно?!

Я обвел взглядом холл: декораторы постарались на славу. Лично меня такие пышности не прельщали, но мой отец любил подобную мишуру. Ближе к вечеру мы расположились в зале за игрой в покер, разговоры стали оживлëннее, а напитки – крепче. Я любил играть ради азарта, деньги меня лишь подстёгивали, не более. Сара крутилась между нами, как будто в ее заднице кто-то завел юлу. Бесила она меня не по-детски! Я отправил ее за выпивкой для меня и Марка и тут же выругался.