История. Тысячелетие обмана

Соответственно, то, что в свое время у нас в стране называли «правовым нигилизмом», на деле не является таковым. Это лишь ответная реакция на попытку навязать русскому миру не органичную для него западную систему ценностей. Западный же человек законопослушен, он не будет отстаивать «правду» и «справедливость» «до последней капли крови», он всегда предпочтет жить по закону (пусть даже и кривому). Кроме того, он будет требовать того же самого от других.

Третий пункт – «соборность». В западной системе ценностей этому понятию соответствует «богатство». Это вовсе не значит, что русские люди не хотят жить богато. Речь не об этом. «Соборность» – это жизнь в единении со всеми членами своего племени, рода, нации и т. п. Богатство же – причина неравенства, начало по определению разъединяющее. Именно поэтому богатство в русском самосознании, вне зависимости от того, честно оно было нажито или нет, – вещь всегда не совсем праведная. Быть богатым (а тем более кичиться своим богатством) – неприлично. Не случайно одними из самых постоянных и одновременно отрицательных персонажей русских сказок являются «барин», «купец» и прочие представители богатого сословия. Они – это всегда синонимы жадности, подлости, низости, хитрости, желания обмануть, нажиться за чужой счет. Думается, русская революция не в последнюю очередь совершалась под воздействием этих убеждений. Общество, в котором все равны, все являются «товарищами» (пусть и не в богатстве) было очень привлекательным для русского человека.

«Честь и достоинство» – понятия внутренние, это свойства души, характера человека, соотнесение себя со своим местом в обществе, а также образ мыслей и действий. «Репутация» – это то, что думают о тебе другие, как ты выглядишь в их глазах. При этом на самом деле ты можешь быть каким угодно, это твое личное дело – хоть мерзавцем, стукачом, извращенцем. Никто не вправе лезть в то, что называется «privacy», т. е. твое личное пространство. Отсюда – двуличие и лицемерие, которые столь отвратительны русскому сознанию в западном человеке. Но это всего лишь оценка. Западный человек такой не потому, что он плох или хорош. Его таким воспитали. Взрастили. Это те негласные правила жизни, на которых стоит общество и которые оно постоянно транслирует своим подрастающим членам. Благопристойность – главное правило западной жизни.

«Сила» – это то, чем в западной картине мира должно подкрепляться любое слово, любое действие. Хорошо известна американская сентенция о том, что «доброе слово – хорошо, но доброе слово и «Кольт» – еще лучше». Сюда же можно отнести и политику «с позиции силы», и многочисленные санкции, раздаваемые направо и налево, недобросовестную конкуренцию и проч. Примечательно то, как представители западного мира всегда вели себя по отношению к побежденным. Знаменитая латинская фраза «Vae victis», означающая «горе побежденным» и идущая еще со времен «античности», как нельзя лучше характеризует это отношение. Унижение, нечеловеческие условия, пытки – вполне обыденная вещь для тех, «кто проиграл». Это и закрытые тюрьмы на территориях других государств, и условия концентрационных лагерей времен Второй мировой войны, и высокомерное унижение народов захваченных колоний. Разительным контрастом предстает отношение русских к «побежденным» и пленным. О том, как солдаты делились продовольствием с населением освобожденных немецких городов, как отдавали одежду замерзающим пленным и проч. написано и сказано много. Вот о причинах такого «странного» поведения говорилось до обидного мало. Все дело в том, что для русского сознания «вражеский солдат» и «просто человек» – это как бы два разных объекта (несмотря даже на то, что объект этот один и тот же). Являясь «солдатом», человек становится частью большой враждебной силы, которую, естественно, необходимо сокрушить. Но когда враждебная сила уже сокрушена, человек опять становится просто человеком. А человек, в русском понимании, не может быть плох, поскольку являет собой «образ бога». Каждый человек – это «тварь божья», у каждого внутри есть душа – частица, «искра» бога. Человек с человеком всегда найдут общий язык. Примечательно, что это во многом объясняет и тот тип экспансии, который был характерен для русского мира, и для Запада. У России никогда не было колоний в привычном смысле этого слова. Россия, победив некую силу (враждебное государство, союз племен и проч.), как бы вбирала в себя население новых территорий, которое, к слову сказать, получало те же права, что и жители остальной империи. Не трудно заметить, что принцип аналогичен тому, что был описан чуть выше. Западные империи действовали существенно иначе. В ряде случаев население подвергалось геноциду. Там, где это не удавалось, ставилась колониальная администрация, в задачи которой входило выкачивание ресурсов из подконтрольных территорий. Естественно, население колоний никогда и ни при каких обстоятельствах не получало тех же прав, что и остальные жители империи. Это всегда были «люди второго сорта», «недочеловеки», участь которых заключалась в постоянном рабском труде.

Соотношение цели и средств также отличается коренным образом у представителей Русского и Западного миров. Но это заслуживает отдельного рассмотрения.

6.

Русская литература – явление в мировой истории уникальное. И не потому, что она лучше или хуже всех других литератур. Просто с конца XVIII до конца XX века, т. е. около двухсот лет, она выполняла не свойственные литературе функции. По существу, это была единственная более или менее свободная трибуна в стране для общественной мысли. Все остальные области – политика, философия, государственная и общественная деятельность находились под жестким давлением и неусыпным контролем властей. Напуганные Пугачевщиной и в особенности «якобинской смутой» во Франции, екатерининские вельможи делали все, чтобы не допустить того же самого в своей стране. Последовал указ о запрете всех тайных обществ (в том числе масонских лож). Затем были ликвидированы «вольные типографии» Новикова, а сам он без суда заключен в Шлиссельбургскую крепость на 15 лет. Радищева, который осмелился написать «Путешествие из Петербурга в Москву», объявили «бунтовщиком похуже Пугачева» и приговорили к смертной казни, которую затем заменили 10-летней ссылкой в Сибирь. При Павле I политика «закручивания гаек» продолжилась, попытки поставить всех «во фрунт» под командованием «не из лести преданного» государю Аракчеева привели к созданию печально известных «военных поселений», а также перестройке армии по прусскому образцу. Война 1812 года и сопровождавший ее национально-патриотический подъем привели к частичному разрушению социальных перегородок, к единению всех слоев общества, что в итоге вылилось в декабристское движение, разгром восставших на Сенатской площади и последовавшую затем «николаевскую» реакцию. Было основано «третье отделение», т. е. политический сыск, в обязанности которого входило выявление «неблагонадежных» элементов и их нейтрализация – от высылки в Сибирь или на Кавказ в район военных действий до реальных приговоров к смертной казни, как в случае с петрашевцами. Отмена крепостного права не принесла решения накопившихся проблем. Революционные подпольные ячейки, террористические акты, «брожение умов» сменились Февральской революцией, а затем Октябрьским переворотом и революционным террором. Советская эпоха обернулась еще большим давлением государства, тотальным господством цензуры, внедрением нормативности и «социального заказа» на всех уровнях.

Однако при всем этом литература в России долгое время оставалась той областью, где общественная мысль могла подавать хоть какие-то признаки жизни, с трудом пробиваясь сквозь препоны запретов, цензуры и навязываемых идей.

Практически каждый образованный человек в России знает фразу М. Цветаевой о том, что «Пушкин – это наше все». А лет за 30 до ее слов Ф. Достоевский в своей «пушкинской» речи произнес: «Пушкин есть явление чрезвычайное и, может быть, единственное явление русского духа. И пророческое. И никогда еще ни один русский писатель, ни прежде, ни после его, не соединялся так задушевно и родственно с народом своим, как Пушкин». Вся русская литература, по мнению Достоевского, вышла из Пушкина. В чем же здесь дело и что имелось в виду?

Все творчество великого русского поэта, все его произведения пронизаны идеями гуманизма. В их центре всегда стоит обычный, простой человек, носитель той самой «искры божией». Но он не только стоит в центре, он одновременно еще является и мерилом всего. Нравственный закон у Пушкина – высший закон не только человеческого бытия, но и объективный закон вселенной. Никто и ничто не может его нарушать безнаказанно. Само мироздание мстит такому человеку, приводя его к неизбежному наказанию: жизненному краху или гибели. Об этом все произведения Пушкина – от лирики и поэм до драматургических произведений и прозы. Нельзя достичь благой цели негодными средствами. Данное утверждение у Пушкина звучит четко и безапелляционно. Надо сказать, что нигде и никогда в мировой культуре не было в столь отчетливой и одновременно рельефной форме провозглашена данная максима. Все последующее развитие русской литературы шло именно в направлении, указанном Пушкиным, а еще точнее – в осознанном им и четко очерченном русле русского духа. Все душевные терзания героев Тургенева, Лескова, Толстого, Достоевского, Чехова – есть не что иное, как попытки соотнести собственную жизнь с этим самым нравственным началом, измерить общественные установления мерилом милосердия и человеколюбия. Любой человек, каким бы он ни был, пусть это даже гоголевский Акакий Акакиевич или старуха-процентщица из «Преступления и наказания», есть «образ божий» и имеет право на жизнь.

К. Леонтьев, говоря о Возрождении, как-то сказал, что «Пушкин для России и был Возрождением». Отчасти это справедливо. Но лишь отчасти. Дело в том, что само европейское Возрождение было вовсе не равно пушкинскому гуманистическому взгляду на мир. Оно проходило под знаменем секуляризации жизни, т. е. вывода ее из-под гнетущей власти церкви и религиозных догм. Именно это являлось главным. Появлялись национальные государства, которые освобождались от деспотизма Ватикана. Человек в новой системе мироздания также становился мерилом жизни. Но это был совсем другой человек. Здесь он понимался не как «тварь божья», а как вполне земное, греховное и часто безбожное существо – со всеми своими пороками и набором не совсем привлекательных качеств. Избавляясь от религиозных пут и отвергая католические каноны, во многом к тому времени дискредитированные институтом «папства» и политической практикой Ватикана, деятели Возрождения зачастую ничего не предлагали взамен. Свобода оборачивалась в том числе и свободой от любой морали. Мемуары Челлини, произведения Рабле, Чосера, Боккаччо и многих других авторов зачастую поэтизировали низменный быт и давали примеры настоящего аморализма. Европейское Возрождение – это торжество человека, но человека безбожного. Особенно ярким примером торжества подобного «возрожденческого духа» являлись сочинения Никколо Макиавелли (напр., небезызвестный «Государь»), в которых автор давал наставления тем, кто занимается политикой и государственным управлением. Вот лишь несколько таких «советов»:

«У государя никогда не бывает недостатка в законных причинах для нарушения своих обещаний».

«Управляя людьми, их нужно либо купать в ласке, либо подавлять».

«За легкие обиды подданные начнут мстить, но за тяжкие обиды мстить не станут».

«Создание колоний обычно обходится совсем недорого. Те, кто живет в колониях, обычно верны своему правителю и не настроены вредить ему, а те, чьи интересы государь затронул, не могут ему навредить в силу своей бедности и разрозненности».

«Завоеватель должен стать главой и защитником менее могущественных соседей, в то же время стараясь ослабить тех, чья сила начинает возрастать».

«Человек, желающий жить по всем канонам добродетели, непременно окажется разбит бесчестным большинством».

«Все люди в общем-то неблагодарны, ненадежны, лживы и трусливы. Покуда правитель на коне, они будут у ног его. Когда нужда стоит на пороге, они будут готовы на все. Но при случае они тут же от него отвернутся».

«Государю важно казаться милосердным, праведным, гуманным, верующим, справедливым, однако при необходимости он должен уметь проявить противоположные черты характера».

И так далее. Не правда ли, современно? И вполне в духе наших «западных партнеров». Макиавелли, с одной стороны, формализовал уже сложившуюся к тому времени практику государственного управления, а с другой – установил в явном, не прикрытом виде принципы, следуя которым, можно стать успешным в политике. Другим ярким примером, иллюстрирующим принципы, заложенные в основу западного менталитета, является деятельность ордена иезуитов, оказавшего колоссальное влияние на европейскую политику второй половины XVI–XIX веков. Принципы, сформулированные еще его основателем Игнатием де Лойолой, по существу, провозглашали один главенствующий принцип: «Цель оправдывает средства». Жесткая дисциплина, строгая централизация, беспрекословное повиновение младших по положению старшим служили одному: достижению целей, которые Орден ставил перед собой. Система морали, разработанная иезуитами, давала широкую возможность (в зависимости от обстоятельств) произвольно толковать основные религиозно-нравственные требования. Члены Ордена освобождались от многих религиозных предписаний и запрещений и были ответственны только перед собственным орденским начальством. В силу аморальности используемых принципов очень скоро само слово «иезуит» приобрело переносное значение.

7.

Вплоть до XVIII века основу, ядро любого мировоззрения составляла религия. Именно на основе религиозных доктрин строились нации и государства. Поэтому вполне очевидным выглядит предположение о том, что данные доктрины являлись мощнейшим инструментом в политической борьбе, а также универсальным орудием в манипуляциях сознанием противников.

Авторы Новой хронологии очень много внимания уделяют установлению исторических корней христианства. Прообразом библейского Иисуса, по их мнению, служил византийский император Андроник Комнин (он же Андрей Боголюбский во время его пребывания на территории нынешней России). Все события происходили не две тысячи лет назад, а в начале XII века (государственный переворот, попытка бегства, арест и последующая казнь Андроника). Данные события оказали столь огромное впечатление на современников, что они разошлись по миру в бесчисленном количестве копий и пересказов (с другими локусами и именами). Собственно, это то, что авторы Новой хронологии называют «дубликатами». Наличие этих дубликатов было установлено статистическими методами, путем компьютерной обработки огромных массивов информации. Но об этом мы будем подробно говорить далее. Пока же отмечу 2 момента.

1. Попытка взглянуть на события, описанные в евангелиях, как на отражение реальных исторических событий, произошедших в XII веке, да еще анализ данной гипотезы при помощи современных методов, которые были немыслимы еще лет 30–40 назад, привели к прекрасным результатам. Однако, как и многие авторы оригинальных открытий, авторы Новой хронологии слишком, на мой взгляд, увлеклись ею и начали распространять абсолютно на все области – от искусства до литературы и лингвистики – области, в которых они не столь сведущи, как в статистических методах анализа. Огромный объем материала, который обрабатывался, неизбежно привел к тому, что какая-то его часть оказалась довольно слабо аргументирована и не имела той продуманной, четкой основы, как это было в первых книгах.

2. Среди всех областей, которые были подвергнуты рассмотрению авторами Новой хронологии (а их оказалось, как отмечалось выше, немало), не было только религии. И это более чем странно, т. к. религия во все времена являлась одной из основ построения общества. Выявив исторические корни христианства и констатировав, что так называемые «мировые религии» возникли позднее и знаменовали собой распад Евразийской империи, авторы Новой хронологии обошли вниманием вопросы, связанные со становлением «мировых религий» и их влиянием на исторический процесс. Вполне вероятно, что это было сделано осознанно. Новая хронология и так идет вразрез с многими устоявшимися мнениями. Примешивать к этому еще религию – означало вызывать на себя огонь клерикалов различных мастей, а также недовольство не всегда уравновешенной паствы. В многосерийном фильме по Новой хронологии А. Фоменко напрямую отмежевался от попыток рассматривать религию, дабы не затрагивать чувств верующих. В принципе, понять это можно. Однако, при том, насколько важную, системообразующую роль играла религия в Средние века, не очень ясно, как можно провести полноценный анализ и восстановить ход исторических событий, не затрагивая вопросов религии. Как бы то ни было, восстановить справедливость здесь необходимо. К тому же рассмотрение вопросов генезиса мировых религий проливает свет на многие ключевые моменты исторического развития, – как показал анализ, понимаемые совершенно неверно. В том числе и авторами Новой хронологии. Как это ни покажется странным, но даже авторы Новой хронологии оказались недостаточно радикальны в своих гипотезах.

8.

Все религии, как известно, условно можно разделить на 2 категории. Одна категория охватывает все этносы, населяющие Землю. Это древние религии, те, которые, христиане называют «языческими». Это вера в божеств, олицетворяющих те или иные силы природы, а также важнейшие стороны устройства человеческого общества. Это религии «исконные», помогающие жить человеку в гармонии с природой, приспосабливаться к тем или иным условиям. Вторую категорию составляют религии «мессианские», т. е. те, которые были «сочинены» конкретными людьми («мессиями», «пророками», а также их последователями). К «мессианским» относятся и так называемые «мировые» религии. Это христианство, ислам, конфуцианство, буддизм.

Несложно заметить, что разница между этими двумя видами религий состоит в том, что первый вид происходит из самой жизни вполне естественным путем, формируется в течение многих поколений, пытается объяснить окружающую реальность и «приспособить» ее под нужды человека. Второй вид – это религии искусственные, созданные в короткий промежуток времени и затем активно внедрявшиеся в жизнь (в значительном количестве случаев насильственными методами).

Как мы помним, любая новация (в том числе и религиозная) – вещь дорогостоящая. На ее внедрение нужно потратить огромные ресурсы – от материально-финансовых до человеческих. Не стоит также забывать, что эти вложения долгосрочные, что еще больше их «удорожает». Соответственно, «бонусы» от подобного внедрения должны многократно превосходить вложения. Только тогда данное действо будет иметь какой-то смысл. Что же это за «бонусы»?

Для начала зададимся вопросом: в чем состоит главное отличие «исконных» религиозных систем от «мессианских»? После внимательного рассмотрения становится очевидным, что все «исконные» религии объединяет то, что они по своей сути являются системами жизнеутверждающими, а «мессианские» – это системы жизне- и мироотрицающие.

Поясним.

Вполне очевидно, что настоящая доктрина, истинная философия должна человека приподнимать над бытием, вселять в него силы и уверенность, убеждать в правильности избранного пути, будить творческое начало и поощрять созидательную деятельность. Иными словами, «поощрять» к бытию. Именно это мы видим в религиях «исконных», где, по существу, богами являются творящие силы природы. Мир делится на части не по принципу оппозиции добра и зла, а исключительно по факту своего месторасположения («мир небесный», «мир земной», «мир подземный»). Человек, в принципе, при желании может войти на какое-то время в любой из них (с помощью шамана, или животного-тотема). Однако мир, в котором живут люди и для которого они созданы, – это «мир земной». Здесь у каждого человека есть «судьба», его собственный «путь», по которому он должен идти в жизни. Путь этот измеряется «правдой» и «справедливостью», т. е. морально-этическими нормами, благоприятствующими процветанию рода. То, насколько человек соответствует своему «пути», является показателем его успешности. Однако при этом никакого посмертного воздаяния в рамках таких религий, как правило, не предполагалось. Например, у славян все умершие без исключения попадали в «Ирий» (аналог рая).

Что же мы видим в религиях «мессианских»? И конкретно – в «мировых» религиях? Здесь картина кардинально иная. В первую очередь потому, что данные религии «мироотрицающие». Одна из главных мыслей в них состоит в том, что наш мир греховен по своей сути. Человек лишь «пережидает», когда сможет покинуть эту «юдоль скорбей». «Скорбеть» о собственной греховности – это, собственно, то, чем должен в основном заниматься человек во время своего земного существования. Просить прощения у бога, каяться и всячески искупать вину. «Благость» в данной системе исходит лишь от осознания близости к богу. Радость же от самого факта существования, счастье «земное» выносятся за скобки в принципе. Терпение объявляется главной добродетелью. И непротивление злу насилием. Для тех же, кто вдруг окажется «излишне праведным», придуман «первородный грех», который появляется вследствие уже самого факта рождения человека на свет. Иными словами, если ты родился, то ты уже грешен изначально, хотя еще не успел ничего совершить. Далее. Что же человек получает вследствие такого самоотречения? Ответ очень прост. Ничего. Точнее, воздаяние вынесено за рамки земной жизни. Все блага ты получаешь после смерти, в «царствии небесном». Ну, или если был недостаточно праведен, претерпеваешь «вечные муки» в «геене огненной», т. е. в аду, в окружении чертей и прочей нечисти. Мироотрицание звучит совершенно явственно. Нелишне напомнить, что даже в качестве основного символа христианства был избран знак страдания и смерти – образ распятого, умирающего человека. На это вполне могут возразить, что это вовсе не символ страдания и смерти, а напротив – искупительной жертвы, последующего возрождения и т. д. Возможно. Но тогда почему в качестве символа не был избран, например, образ воскресшего Христа? Или какой-то другой образ, наглядно изображающий идею жизнеутверждения?

Разумеется, мировые религии отличаются друг от друга (ниже мы будем подробно об этом говорить), но у них гораздо больше общего, чем различного. Ислам по своей сути представляет собой пересказ книг Ветхого завета. Новый завет там также отчасти представлен, только Иисус выведен в качестве одного из многих пророков (под именем Иса). Ну, и разумеется, в число священных книг входят законы Шариата – свод продиктованных Аллахом правил, которым должен следовать правоверный мусульманин.

В конфуцианстве разделение частей, описывающих взаимоотношения «человек – общество» и «человек – окружающий мир» также весьма ярко выражены. По существу, конфуцианство – это свод правил этического характера, трактующий о том, как человек должен вести себя в обществе. Космогония и взаимоотношения «человек – вселенная» вообще оставлены за его пределами. О чем же говорит конфуцианство? Если свести все к нескольким простым сентенциям, то получится примерно следующее. Задача человека – почитать предков и поддерживать порядок, ими заведенный. Достигнуть гармонии можно, следуя принципам «человека высоких помыслов». А они состоят в том, чтобы быть тем, кто ты есть. Если ты строитель, то будь строителем и совершенствуйся в этом направлении. Если ты повар, то будь поваром и расти в своей области. И так далее. В принципе, это все. Естественно, мы опускаем требования общего характера, вроде «почтительного отношения к родителям», «помощи бедным» и проч., поскольку они одни и те же практически в любой религии. Нетрудно заметить, что, по существу, конфуцианство консервирует социальные отношения, а также структуру общества, призывая человека довольствоваться тем, что имеешь.

Остается вопрос о том, почему конфуцианство сконцентрировало внимание только на этике. Ответ довольно прост. Полностью на вопросах постижения вселенной были сконцентрированы даосы, т. е. приверженцы даосизма, учения, которое сочетает космогоническую философию, духовные практики и техники самосовершенствования. Ареалы распространения конфуцианства и даосизма примерно совпадают. Однако даосизм был уделом довольно узкого круга лиц, поскольку требовал посвящения абсолютно всего времени духовным практикам и, соответственно, удаления от мира. Даосы жили в основном в монастырях или вели жизнь странствующих монахов и факиров, не оказывая особого влияния на повседневную жизнь государства.

Одной из главных целей даосов являлось обретение полного контроля над природой человека и достижение бессмертия в физическом теле.

Своего рода ответом даосизму стал буддизм, в котором мироотрицание доведено до крайности. Если даосы стремились обрести вечную жизнь, то буддизм объявил своей целью фактически вечную смерть. Смыслом всех усилий, всего пути совершенствования (духовные практики Будда, как известно, заимствовал у даосов) объявлялась смерть не только в физическом теле, но и на «тонком» уровне. Поскольку мир полон страданий (знакомая теза, не правда ли?), их следует каким-то образом прекратить. Но поскольку со смертью физического тела жизнь не прекращается, а лишь, в соответствии с принципом реинкарнации, возрождается в ином обличьи, то нужно прекратить эту цепь перерождений (круга сансары). Тогда душа войдет в нирвану и сольется с Буддой.