Война за Австрийское наследство. Часть 1. Война из-за Уха Дженкинса

Соединившись в Гаване, обе флотилии, пользуясь попутными ветрами и течением Гольфстрим, выходили в Атлантический океан и направлялись в Европу. Впрочем, в иные годы флотилии возвращались в метрополию порознь.

В интервалах между плаваниями Флота Новой Испании в Веракрус ходили корабли, известные как Azogues, которые везли из Испании ртуть, необходимую для выработки серебра. Естественно, что возвращались они домой не с пустыми трюмами.

Позже других была организована прямая торговля с Буэнос-Айресом. Торговля осуществлялась особыми кораблями, которые ходили отдельно от больших торговых флотов. Домой в Кадис они возили главным образом золото, серебро и кожи, но в гораздо меньших масштабах, чем первые две флотилии.

Именно эти флотилии, перевозившие сокровища Нового Света в Испанию, и должны были стать главными объектами для атак британского флота.

Во время войны в Британии создавался особый орган – Тайный Совет (Privy Council), который занимался вопросами внешней политики государства, осуществлял общее руководство вооруженными силами. и планирование военных действий.

От военно-морского флота постоянными членами Совета, которые на начальных этапах занимали наиболее заметное место в подготовке и ведении операций на море, были сэр Чарльз Уэйджер, первый лорд Адмиралтейства, и сэр Джон Норрис, адмирал Флота.

В качестве своей первой жертвы на Тайном Совете наметили флотилию, которая ожидалась из Веракруса с большим грузом серебра.

Здесь речь идет о флотилии Azogues, которая еще в декабре 1737 года во главе с хефе д’эскуадра9 Хосе Писарро вышла в свой обычный рейс за океан. В состав флотилии входили 3 корабля: “Leon” (70), “Lanfranco” (62) и “Incendio” (58). Еще два корабля “Guipuzcoa” (64) и “Esperanza” (50), ввиду неспокойного времени и важности груза, ей были приданы для усиления.

В Веракрус флотилия пришла в середине марта 1738 года. И вот теперь, после почти годового пребывания в Мексике она, закончив свои дела, должна была отправиться в обратный путь.

Коммодору Брауну на Ямайку и контр-адмиралу Николасу Гэддоку в Гибралтар были посланы секретные инструкции, предписывавшие принять меры для перехвата «серебряных галеонов». Браун должен был попытаться сделать это у Гаваны, Гэддоку надлежало встретить их у Кадиса.

Поскольку Гэддок, ввиду многообразия стоявших перед ним задач, вынужден был распылять свои силы (помимо наблюдения за Кадисом, он присматривал также за Картахеной и Барселоной, охранял Менорку), на Совете решили отправить ему на усиление коммодора Чалонера Огла (Chaloner Ogle) с тремя кораблями “Augusta” (60), “Pembrok” (60), и ”Jersey” (60).

Члены совета не исключали, также, что галеоны, узнав каким-то образом о засаде, или просто из осторожности, изменят свой маршрут и направятся не в Кадис, а в один из портов на севере Испании. Потому к охоте на «серебряные галеоны» решили привлечь также снаряжавшуюся в Портсмуте эскадру из 5 линейных кораблей10, предназначенную для действий в Вест-Индии.

Она была уже практически готова к отплытию. Командовавшему эскадрой вице-адмиралу Эдварду Вернону было приказано перед тем, как пересечь океан, задержаться на некоторое время в районе мыса Ортегаль, у северо-западного побережья Пиренейского полуострова.

Поскольку силы Писарро были хорошо известны, Вернона усилили тремя линейными кораблями и фрегатом11, дабы он имел неоспоримое преимущество над противником в случае встречи с ним.

Коммодор Огл, как не спешил, смог выйти из Портсмута – главного военного порта Британии – только 2 августа.

(Все даты в книге даны по Григорианскому календарю, принятому тогда большинством стран Европы. Англия до 1752 года жила по Юлианскому календарю, отстававшему от Григорианского на 11 дней. То есть, 2 августа – это 22 июля для англичан. Кое-где в тексте будут приводиться обе даты).

Эскадра Вернона, увеличившаяся до 9 кораблей, подняла паруса днем позже. Однако пройти Ла-Манш ни тому, ни другому тогда не удалось. Противные штормовые ветры, прочно овладевшие Каналом, заставили их искать убежище в безопасных гаванях Южной Англии. Прошла целая неделя, прежде чем англичане смогли выйти на морской простор.

Адмирал Вернон достиг назначенного ему района крейсерства 20 августа. Рассыпавшись веером по морю, англичане придирчиво разглядывали в подзорные трубы все проходившие мимо суда, в надежде распознать в них вожделенные галеоны. Но все было тщетно. День проходил за днем, а флотилия из Веракруса не появлялась. Прождав неделю, как ему предписывали инструкции, Вернон приказал прекратить поиски. Приданные силы он оставил еще на некоторое время крейсировать у испанских берегов, а сам со своими 5-ю кораблями направился на Мадейру, чтобы оттуда, пополнив запасы воды и продовольствия, бросить вызов Атлантике.

Как позже выяснилось, расчет британских стратегов был в целом правильным. Ожидавшиеся в Кадисе корабли с серебром, предупрежденные посыльным судном, действительно изменили обычный маршрут. Не застрянь тогда Вернон в Ла-Манше, неизвестно, где бы им пришлось выгружать содержимое своих трюмов. Ибо спасительной гавани, Сантандера – порта на побережье Бискайского залива – они достигли 15 августа, всего лишь за неделю до того момента, когда эскадра Вернона заняла свою охотничью позицию.

Испанский адмирал Хосе Писарро, ушедший из Испании с 5-ю кораблями, назад вернулся лишь с 4-мя. Виной тому была стихия, противостоять которой, не всегда удавалось без потерь.

Выйдя из Веракруса 2 февраля 1739 года, испанская эскадра уже вечером того же дня попала в жесточайший шторм. “Lanfranco” и “Incendio” стали его жертвами, найдя свою гибель в морской пучине. Остальные три судна во главе с адмиралом через 13 дней достигли Гаваны.

Здесь к Писарро присоединился, лишь недавно построенный на местной верфи Хабонеро, 60-пушечный красавец “Castilla”, что частично восполнило убыль эскадры. Закончив ремонтные работы, испанцы 19 апреля покинули столицу Кубы, и, подгоняемые Гольфстримом, вышли через Флоридский пролив в открытый океан.

Встречные торговцы сообщили адмиралу о британской эскадре, крейсировавшей у Кадиса. И хотя война еще не была объявлена, Писарро решил не искушать судьбу. Сделав большой крюк, он обогнул Пиренейский полуостров и, не встретив никаких британских судов, привел свои 4 корабля – “Leon”(70), “Guipuzcoa”(64), “Esperanza”(50) и “Castilla”(60) – в гавань Сантандера.

И все же усилия англичан не пропали даром. Без призов они, все-таки, не остались. Удача улыбнулась адмиралу Гэддоку. 4 и 10 сентября кораблями его эскадры были захвачены два испанских судна из Каракаса. Это были 52-пушечный корабль  “San José” и 16-пушечный фрегат “Santiago”.  Стоимость их груза составляла порядка 2 миллиона песо. Минус заключался в том, что весь груз был застрахован в Лондонской страховой компании.

Глава 3

Объявление войны. Планы сторон.

Дальше медлить с официальным объявлением войны Испании не имело смысла. 19/30 октября,12 облаченные в рыцарские плащи герольды, известили население британской столицы о том, что его величество король Великобритании Георг II объявил войну Испании. Конные гвардейцы рассекали для герольдов путь в ликующих толпах лондонцев, когда те ехали на богато убранных лошадях, повторяя слова манифеста. Их голоса были едва слышны в бронзовом звоне колоколов и в одобрительном гуле толпы, жаждавшей мщения.

Война с Испанией всегда считалась прибыльным делом, будучи войной грабежа и морского разбоя. Многие судовладельцы спешили получить королевские каперские патенты, дававшие им право на захват торговых судов противника, без того чтобы быть обвиненными в пиратстве.

Со своей стороны Испания объявила войну Великобритании 17/28 ноября. Отношения между двумя державами были окончательно разорваны. Хотя репрессивные меры против британской торговли Испания начала задолго до этого. (О масштабах довоенной англо-испанской торговли можно судить хотя бы из того факта, что в 1737 году из всех судов, заходивших в Кадис, 183 были французские, 153 – голландские и 907 – британские). Еще в середине августа, когда адмирал Писарро благополучно привел 4 судна Azogues в Сантандер, Мадрид почувствовал себя в состоянии начать действовать. Команда была дана, и десятки приватирских судов вышли в море в свободный поиск.

Так начиналась война, вошедшая в мировую историю под названием «Войны из-за уха Дженкинса».

На тот момент Испания имела 19 линейных кораблей в Кадисе в разной степени готовности. (Только 2 из них были полностью боеготовы). В Картахене стояли еще 3 корабля13. 11 кораблей находились в Ферроле, из них только 4 могли немедленно выйти в море.

Испании нужно было время для приведения своих эскадр в боеспособное состояние. Сложность заключалась в том, что арсеналы из-за нехватки денег не имели в достаточном количестве парусины, канатов, снастей, пороха. Как и Англия, Испания испытывала большие трудности с набором экипажей, особенно не хватало артиллеристов.

Поскольку существовала опасность, что англичане воспользуются беспомощным состоянием Кадисской эскадры и атакуют ее прямо в порту, с кораблей на усиление береговых батарей были свезены 34 24-фунтовых орудия. Несколько кораблей, перегородив вход в бухту, были использованы в качестве плавучих батарей. Подобные оборонительные мероприятия были проведены также в Ферроле и Картахене.

Имея более многочисленную армию, в Мадриде хотели навязать Британии войну на суше, создав угрозу вторжения на Британские острова и захвата Менорки и Гибралтара. Для этой цели должны были быть сформированы три армии: одна в Галисии, якобы для нападения на Шотландию или Ирландию, другая напротив Гибралтара и третья в Каталонии, чтобы угрожать Менорке.

Война была объявлена, а какой-то определенной наступательной стратегии у Лондона по существу еще не было. И нельзя сказать, что британское правительство этим не занималось. Наоборот, с августа месяца заседания Тайного Совета проходили практически ежедневно. Война с Испанией давала прекрасную возможность поживиться за счет ее огромных заокеанских владений. И правительство Уолполя стремилось сполна этим воспользоваться. Вопрос заключался лишь в том, куда именно направить удар британских вооруженных сил, чтобы успех был гарантирован, а выгоды максимальны. При этом нельзя было забывать и об обороне собственных территорий, а также о защите своей торговли, на которой зиждились богатство и процветание нации. Недостатка в проектах захвата тех или иных испанских колоний у правительства не было. Их обсуждение вызывало многочисленные споры, что сильно затягивало выработку единого решения.

В качестве возможных объектов нападения рассматривались практически все основные пункты галеонной торговли: Гавана, Картахена, Веракрус, Дарьенский перешеек, Лима и даже далекая Манила.

Несомненно, лучшим призом для Британии, который можно было только желать заполучить в испанской Вест-Индии, была Гавана. Наиболее рьяным и последовательным сторонником ее захвата выступал госсекретарь герцог Ньюкасл. Гавана была ключевым пунктом галеонной торговли, куда заходили «золотой» и «серебряный» флоты и ее захват был бы тяжелым ударом для Испании, могущим поставить ее на колени.

Герцога нисколько не смущало то обстоятельство, что Гавана была наиболее укрепленным городом в Вест-Индии. Столица Кубы была окружена мощными оборонительными сооружениями, на которых находилось более 150 орудий. Гарнизон по последним данным состоял из 1300 пехотинцев и шести конных отрядов по 60 – 70 человек в каждом, которые в любой момент могли быть усилены 5 тысячами ополченцев.

Было совершенно ясно, что Гавану невозможно взять силами одного лишь флота. Для ее захвата потребовался бы сухопутный корпус численностью никак не меньше 8 – 10 тысяч человек.

Противником экспедиции в Гавану был Первый Лорд адмиралтейства сэр Чарлз Уэйджер. Он прекрасно знал Вест-Индию, ее климат и условия плаванья в тамошних водах. Он командовал вест-индской эскадрой во время войны за Испанское наследство. К Гаване был затруднен доступ с декабря по март – лучшее время для ведения кампании – из-за сильных северных ветров, которые делали затруднительной стоянку кораблей у ее берегов.

В качестве альтернативы на Тайном Совете рассматривался также план захвата Картахены, другого важного звена галеонной торговли. Картахена, благодаря своему положению на фланге торгового пути в Порто Белло, позволила бы Англии, в случае ее удержания, доминировать над испанской торговлей. «Испанцы, – говорил адмирал Норрис, – вряд ли рискнут отправить свои галеоны в Порто Белло, если мы будем владеть Картахеной». К тому же овладение ею, как считали эксперты, потребовало бы меньшего количества сухопутных сил. Минусом было то, что Картахена, находясь гораздо южнее Гаваны, имела и более нездоровый климат.

Вызвал интерес у членов Совета проект полковника Блэйдена, который предлагал захватить укрепленные места на самом Дарьенском перешейке и тем самым прервать перевозку через него драгоценных металлов из Перу. Блэйден имел в виду Порто-Бело и Панаму – две ключевые точки маршрута. Причем Панама считалась более предпочтительной, ибо была гораздо слабее укреплена. Она могла быть захвачена либо путем отправки кораблей вокруг мыса Горн, либо со стороны Карибского моря путем доставки людей вверх по реке Чагрес. Блэйден считал, что 1500 солдат было бы вполне достаточно для приведения этого плана в исполнение.

Губернатор североамериканской колонии Джорджия генерал Джеймс Оглторп предлагал расширить британские владения на американском континенте за счет испанской Флориды. Оглторп не забыл упомянуть, что сам полуостров, помимо всего прочего, имел важное стратегическое положение, так как мимо него, через Флоридский пролив, проходил маршрут галеонов, возвращающихся из Гаваны в Испанию.

Он утверждал, что испанцы не уделяют должного внимания этой своей колонии, поскольку там не обнаружили ни золота, ни серебра. Флорида, по его словам, слабо заселена испанцами и имеет только один более-менее укрепленный город – Сан-Августин, который является ее административным центром. А потому, захватить ее будет несложно.

Оглторп брался сам претворить этот план в жизнь со своим пехотным полком14 и местными волонтерами. Генерал просил только оказать ему поддержку силами флота, так как действовать придется вдоль побережья.

Инициатива Оглторпа нашла поддержку у членов Совета, и он получил «добро» на проведение задуманного им предприятия.

Помимо Вест-Индии, которая издавна являлась ареной многочисленных войн и конфликтов европейских государств, британские власти решили «потрясти» и другие районы испанской колониальной империи, более труднодоступные, а потому и хуже укрепленные. Уже в октябре, на одном из заседаний Тайного Совета рассматривались два проекта военных экспедиций в Южное Море, как тогда назывался Тихий океан.

Автор первого проекта – бывший агент компании Южного моря, Генри Гатчинсон – предлагал послать небольшую эскадру из 4-5 кораблей вокруг мыса Горн с 1500 солдат на борту для атаки испанских колоний на тихоокеанском побережье Южной Америки. Долгое время живший в Панаме и Лиме, Гатчинсон хорошо знал положение дел и состояние обороны в этих колониях и утверждал, что указанных сил будет достаточно, чтобы не только разорить и разрушить прибрежные чилийские города, но и захватить богатую Лиму – столицу вице-королевства Перу.

По его словам, местное население – креолы и индейцы, испытывавшие сильное недовольство колониальными властями, – может поднять мятеж при появлении британских кораблей у перуанского побережья, что, несомненно, облегчит захват Лимы и создаст условия для последующего отторжения ее от Испании и установления там пробританского правительства со всеми вытекающими отсюда политическими и экономическими выгодами.

Второй проект касался посылки нескольких военных кораблей к Филиппинам для захвата манильского галеона, который возвращался в Манилу из Акапулько, распродав свой товар и везя, помимо всего прочего, вырученные за него золото и серебро.

В этом плане, в сущности, не было ничего нового, ибо и в прошлом англичане не раз предпринимали попытки захватить манильский галеон. Правда, делали это в основном корсары, а не корабли Его Величества. Но захват галеона был только частью плана, автором которого являлся некий Джеймс Нэиш, служивший суперкарго на кораблях Ост-Индской компании и совершивший в этом качестве несколько плаваний в Китай.

В основе проекта лежала идея по овладению самой Манилой. Нэиш не раз бывал там и видел ее обветшалые укрепления с устаревшими железными пушками. Полка солдат и 4 – 5 кораблей, по его мнению, вполне хватило бы для овладения городом, гарнизон которого не превышал трехсот человек. Если бы его удалось удержать за собой после заключения мира, – утверждал Нэиш, – Англия получила бы прекрасный опорный пункт в Восточных морях, что позволило бы ей значительно расширить торговлю с Китаем и Японией.

Оба проекта выглядели весьма заманчивыми. Уэйджер и Норрис поддались энтузиазму их авторов. Несмотря на холодное замечание герцога Ньюкасла, что это были «маленькие авантюры», оба моряка-ветерана высказались в поддержку этих проектов.

Поскольку предполагаемые экспедиции не требовали привлечения крупных сил – ни сухопутных, ни морских – и обещали с лихвой окупить все затраты, Роберт Уолполь дал свое согласие на их подготовку. В ноябре в Портсмуте началось снаряжение 6 судов (1 – 60-пуш., 2- 50-пуш., 1 – 40-пуш. и двух вспомогательных), выделенных для манильской экспедиции, начальником которой, по предложению Уэйджера, был назначен Джордж Ансон, капитан корабля “Centurion”.

Глава 4

Захват англичанами Порто-Бело.

С начала восемнадцатого столетия галеонная торговля всё чаще стала делать сбои. Ярмарки в Порто-Бело проводились нерегулярно, флотилии выбивались из привычных графиков, объёмы продаж неуклонно падали. После провала ярмарки в 1731 году какой-либо торговли с Перу вообще не велось.

Лишь в начале 1737 года очередной караван «галеонов» (на самом деле обычных купеческих судов) отправился за океан. Сопровождали его корабли “Conqistador”(64) и “Africa”(64) во главе с генерал-лейтенантом флота (вице-адмиралом) дон Бласом де Лезо, прославленным испанским военачальником, имевшим прозвище «Деревянная нога» («Patapalo»)15.

11 марта галеоны благополучно достигли Картахены, где провели большую торговлю, но в гораздо меньших объемах, чем раньше. Новогранадские торговцы привыкли пользоваться услугами контрабандистов из Англии, Голландии и Франции, оптом скупая у них товар. Однако ни в том, ни в следующем году ярмарка в Порто-Бело – то, ради чего они сюда прибыли, – не состоялась. Драгоценности из Перу еще не были доставлены в Панаму. Ярмарку готовились провести в этом, 1739 году. Де Лезо, оставаясь в Картахене, ждал только сигнала, когда можно будет перейти с галеонами в Порто-Бело.

Эдвард Вернон, член британского парламента и активный сторонник оппозиции, был назначен командующим вест-индской эскадрой по ходатайству самого Роберта Уолполя. При этом премьер преследовал и свои собственные интересы: это назначение освобождало его от очень беспокойного оппонента в парламенте, где тогда еще капитан Вернон в весьма резкой форме критиковал действия министра. Вместе с тем Вернон слыл честным человеком и грамотным офицером. Он был хорошо знаком с будущим театром военных действий и знал, в каких местах испанцы были более всего уязвимы. 18 июля Вернон по этому случаю был произведен в вице-адмиралы. Инструкции адмиралу были подписаны королем 30 июля.

Первейшей задачей Вернона было захватить галеоны и причинить как можно больше вреда испанскому судоходству в вест-индских водах. Одновременно он должен был позаботиться о защите британской торговли. В дополнении этому ему надлежало содействовать обороне северо-американских колоний Джорджия и Южная Каролина, если это потребуется. Адмирал не имел прямого указания атаковать Порто-Бело или какой-либо другой порт Испании в Вест-Индии. Здесь он мог действовать по своему усмотрению в зависимости от складывающихся обстоятельств. Его инструкции только указывали: «В случае если вы найдете, что испанские военные корабли или галеоны в Картахене или Порто-Бело лежат настолько открыто, что вы рассудите возможным сжечь или разрушить их в порту, вы должны атаковать их».

Как уже говорилось, Вернон, завершив недельное крейсерство у мыса Ортегаль и не встретив испанские галеоны, с 5 кораблями (”Burford” (70), “Strafford” (60), “Worcester” (60), “Princess Louisa” (60) и “Norwich” (50)) направился на Мадейру. Пополнив запасы воды и продовольствия, он благополучно пересек Атлантику и 10 октября достиг острова Антигуа, из группы Малых Антильских островов. Оттуда он перешел на остров Сент-Кристофер (Сент-Китс), лежащий неподалеку. (Оба острова являлись британскими колониями).

На островах Вернону удалось завербовать несколько опытных моряков, знавших побережье Венесуэлы. Они должны были послужить лоцманами для капитана Томаса Уотерхауса, которого адмирал с тремя кораблями отправил в те места для сбора сведений о галеонах.

Вернон же в сопровождении “Worcester” продолжил плаванье на Ямайку, и 23 октября бросил якорь в просторной Кингстонской бухте.

На рейде Порт-Ройяла из военных кораблей его встречал только фрегат “Diamond” (40), недавно вернувшийся из крейсерства с двумя призами. Сам коммодор Браун с главными силами своей эскадры с середины августа находился в плаванье у северных берегов Кубы, исполняя приказ Тайного Совета о перехвате «серебряных галеонов».

Тогда еще не знали, что с этим делом, он сильно опоздал. Адмирал Писарро уже привел их в Сантандер.

Зато, ему удалось выяснить, что галеоны из Порто-Бело в Гавану еще не прибыли, но ожидались там. Так же Брауну поручалось оценить обороноспособность кубинской столицы. С этой целью его корабли несколько раз вступали в перестрелку с фортами и батареями Гаваны и даже высаживали на берег небольшие десантные партии.

Разведка боем лишний раз доказала, что город хорошо укреплен, имеет сильный гарнизон и, что взять его приступом будет очень непросто. Об этом Браун доложил Вернону, когда 8 ноября с кораблем “Hampton Court” и фрегатом “Sheerness” вернулся в Порт-Ройяль. Корабли “Windsor”, “Falmouth” и фрегат “Torrington”, бывшие с ним в плавании, Браун оставил у Гаваны еще на некоторое время для сбора информации.

Вскоре к Вернону присоединились корабли, отправленные им к венесуэльскому побережью. Во время этого рейда Капитан Уотерхаус, не встретив в море неприятельских судов, дерзнул напасть на Ла-Гуайру, порт Каракоса. Подняв испанские флаги, он попытался войти в бухту Ла Гуайры, где стояли полтора десятка торговых кораблей и учинить там погром. Но испанцы не поддались на эту уловку и открыли огонь с береговых батарей. Три часа британские корабли вели с ними ожесточенную перестрелку, пока смогли выйти из-под обстрела. Но свою основную задачу Уотерхаус выполнил. Он выяснил, что галеонов в Ла-гуайре не было и, что, скорее всего, они находились все еще в Картахене.

Доставленная разведчиками Вернона информация, а также сведения, которыми располагал Браун, говорили о том, что ярмарка в Порто-Бело должна была состояться в ближайшее время или даже уже состоялась, и галеоны, почти два года ожидавшие ее открытия в Картахене, готовы были выйти в море, чтобы отправиться за драгоценным грузом.

Мысль о том, что огромные богатства, добытые за последние годы на серебряных рудниках и золотых приисках Перу, уже находятся на складах Порто-Бело, побудила Вернона к решению немедленно атаковать дарьенскую твердыню. Приход туда хорошо вооруженных галеонов из Картахены только увеличил бы оборонительные возможности испанцев.

Боясь упустить богатую добычу, адмирал не стал ожидать возвращения находившихся в море кораблей Брауна. Под рукой у него имелось 6 линейных кораблей, и 20-пушечный фрегат “Sheerness”. (Фрегат “Diamond” нуждался в ремонте). Именно с этими скромными силами да с двумя сотнями солдат, предоставленными губернатором Ямайки, мистером Трэлони (Trelawney), Эдвард Вернон, влекомый завораживающим блеском золота, 5/16 ноября покинул Кингстонскую гавань.

Выйдя в открытое море, Вернон отправил единственный находившийся при нем фрегат к Картахене наблюдать за галеонами и за всеми передвижениями судов в том районе, чтобы они не застали его врасплох своим приходом в Порто-Бело.

Противные ветры сильно замедляли движение эскадры. Лишь вечером 1 декабря взорам англичан открылся Дарьенский берег, немного севернее того места, где в глубине удобной бухты притаился Порто-Бело. Несколько мелких суденышек, увидев незнакомые корабли, устремились ко входу в невидимую с моря гавань, выстрелами из пушек предупреждая гарнизон и население об опасности. Когда тьма сгустилась, и дальнейшее продвижение вперед стало небезопасно, адмирал приказал убрать паруса и становиться на якорь.