Длань смерти

Я хотел послать его куда подальше, но, почувствовав на своем плече тяжелую ладонь Зулуха, лишь прорычал сквозь зубы невнятное проклятие.

– Пусть говорит, – сказал чернокожий брат, внимательно разглядывая Лейдо. – Интересно послушать ту ложь, что попытается влить нам в уши эта змея.

– Ложь!? – Лейдо состроил оскорбленный вид. – Никакой лжи, я всего лишь хочу обсудить условия, которые будут выгодны обоим сторонам.

– И что же это за условия? – мрачно хмыкнул Зулух.

– Я помогу вам найти и уничтожить остатки Тиразан. В том числе и столь ненавистную вами Мэй. Вы навсегда уничтожите угрозу в их лице и власть каждого ордена вновь будет укреплена.

– Ты, змея, поможешь нам уничтожить своих? Нет, вы, конечно, подлые твари, но неужели я поверю в такую глупость. Хочешь заманить нас в ловушку? Скажешь собрать людей, а затем…

– Нет, хватит и тех, что здесь, – невозмутимо перебил его Лейдо. – Вы четверо и мои люди вполне справятся с этой задачей. Мэй послала за вами погоню, а я возглавляю одну из групп посланную за вами. Она думает, что я принесу ей ваши головы. И, поверьте, я сделаю это если вы откажетесь от сделки со мной. Но если вы все же согласитесь, то я преподнесу ее голову вам. И в качестве доказательства серьезности моих намерений я хочу кое-что подарить вам.

Лейдо сделал знак и из проулка появился человек в свободных синих одеждах. В руках он нес небольшой холщовый мешок. Ткань была пропитана кровью, которая, все еще скапливаясь на дне мешка, тяжелыми каплями падала на песок, орошая его багровыми пятнами. Человек с мешком быстрым шагом подошел к Лейдо и передал ему свою ношу, после чего отступил на шаг, вставая позади убийцы. Лейдо перевернул мешок и вытряхнул к нашим ногам его содержимое. Голова Кадарна упала на песок разбрызгивая алые брызги крови. На лице предателя застыла гримаса удивления. Лейдо носком сапога подтолкнул голову в нашу сторону. Она подкатилась прямо к ногам Стейлы. Девушка тут же наступила на нее слегка вдавливая в песок, продолжая при этом внимательно следить за Лейдо.

– И что? – холодно поинтересовался Зулух. – Это твой подарок? Если уж ты хотел порадовать меня, то привел бы ко мне его живым. Я сам мечтал оторвать ублюдку голову. И давно он на вас работал?

– Достаточно, – пояснил Лейдо. – По крайней мере он успел выдать немало тайн ордена Моорфан. Но это все не будет иметь никакого смысла, если вы уничтожите Мэй и оставшихся Тиразан.

– А тебе-то это зачем, Лейдо? – подала голос Маргарет. – Ты ведь и сам один из них.

Сестры дружили с Шейлой и не меньше моего желали смерти Лейдо.

– Все очень просто, – ответил тот. – Я хочу жить. Это и есть условие моей сделки с вами. Я отдаю вам Мэй и остальных, а также помогаю расправиться с ней, а вы отпускаете меня и тех людей, что сейчас со мной. Обещаю, что мы, как только все кончится, исчезнем и вы о нас больше никогда не услышите. Никаких хлопот ни сейчас, ни в будущем мы причинять не будем. Я и мои люди просто хотим уйти на покой и оставить ремесло наемного убийцы. Магистрам же можете сказать, что уничтожили нас вместе с остальными. Вот так. Решайте, лучшего предложения вам не сделает никто. Сражайтесь сейчас и умрите, или идите со мной и получите то, чего так желали. Цена, которую я требую за свою помощь, как видите невысока. Ну разве что для тебя. – Лейдо посмотрел на меня. – Но думаю мы сможем забыть общие обиды ради высшей цели.

Он холодно уставился на меня, ожидая моего решения. Я не хотел ничего говорить. Я ни капли не доверял Лейдо и его лживым словам, а моя месть тлела внутри меня уже столь долгое время, что я не мог вот так просто от нее отказаться. Даже если на кону стояла голова Мэй и полное уничтожение Тиразан.

– Мы согласны, – вдруг заявил Зулух, убирая руку с моего плеча. – Но даже не думай обвести меня вокруг пальца, змея. Я буду рядом с тобой и, если почувствую что-то неладное, ты умрешь первым.

Лейдо улыбнулся Зулуху, а затем вновь посмотрел на меня.

– Ты согласен? Готов забыть старые обиды и отказаться от мести? – спросил он, глядя мне прямо в глаза.

– У него нет выбора, – ответил за меня Зулух. – Честь ордена превыше личных целей, которые мы преследуем.

Темнокожий брат сурово посмотрел на меня, ожидая повиновения. В какой-то момент здравый рассудок подтолкнул меня к мысли о том, что я должен согласиться, но всплывший вдруг передо мной образ Шейлы обжигающей меня осуждающим взглядом своих бездонных голубых глаз заставил меня забыть обо всем.

– Выбор есть всегда, – ответил я и в молниеносном выпаде бросился на Лейдо выхватывая на ходу кинжалы и нацеливая их на противника. Стрела пробила мне шею, прежде чем я успел вонзить клинки в плоть своего врага.

– Дурак, – услышал я голос Лейдо, прежде чем мое тело коснулось холодного песка, и я провалился во тьму.

Глава 4

Возвращение

Глупцы. Они не верят моим словам. Осмеивают меня и гонят истинных верующих словно дворовых псов. Но хуже всего то, что им удалось убедить самого Императора в том, что я якобы несу ложь. Неужели этим заблудшим душам удалось заставить его сомневаться в своей божественности? Разве кровь от крови Миора и Ардалии поверил придворным лизоблюдам, которые только и могут, что нашептывать ему на ухо и строить всякие козни? И эти люди еще смеют называть лжецом меня, человека, что открывает глаза заблудшим душам и воспевает славу Империи и ее Императора? Они желают моего падения. Жаждут, чтобы я замолчал. Они просто не хотят, чтобы люди знали правду. Остается лишь гадать зачем им это. Возможно, это банальная зависть, но думаю правда более печальна. Они просто не веруют. Сомневаются в том, что Император есть плод древа Миора. И это огорчает меня. Богов нет, но у нас есть Император и наша Империя. А они превыше всего.

Лан Призвел «Великая Империя»

Тьма взорвалась в моей голове тысячью осколков. Какое-то время я просто лежал ничком, свернувшись в позе не рожденного младенца в лоне матери. Я кричал. Нет, не от боли, но от охватившего меня ужаса. Перед кем или перед чем я не знал. Оно просто жило во мне это безграничное чувство детского слепого страха. И я кричал не в силах остановиться. В какой-то момент все прекратилось. Страх ушел, оставляя после себя чувство пустоты.

– Встань, – услышал я голос, который, казалось, раздавался ото всюду.

Я безропотно повиновался.

– Иди, – приказал голос.

И я послушно побрел вперед. Ноги мои одеревенели. Я едва передвигал ими, казалось, что я пробираюсь сквозь густую вязкую массу. Створки массивных дверей бесшумно, будто по мановению чье-то невидимой руки, растворились передо мной, открывая взору зал и длинную ковровую дорожку с изображением диковинных птиц, ведущую к трем тронам. Я, не останавливаясь, шел вперед. Мрачные фигуры в темных одеждах и серебряных масках, скрывающих их лица, стояли, склонив головы в молчаливом поклоне. Но не они интересовало меня, я шел к тронам, на которых восседали три величественные фигуры. Их лица были скрыты за золотыми масками, темные мантии выглядели более роскошными чем у тех, что рядами выстроились на пути к тронам. Руки, затянутые в тонкие перчатки из черной кожи, покоились на каменных подлокотниках тронов.

– Стой, – приказал мне голос. Я знал, что он принадлежит тому, что восседает в центре. Я застыл в трех шагах от цепко следящей за мной троицей.

– Он снова здесь, – насмешливый женский голос принадлежал фигуре, восседающей справа.

– Да, и он провалился, – произнес тот, что сидел слева.

– Лишь только в конце, – хохотнула женщина. – Но этого достаточно, чтобы понять, что он не готов.

– Совсем, не готов, – вторил ей мужчина слева.

Я стоял, покорно ожидая решения этих троих. Я знал, что от них зависит моя судьба. Судьба? Я не помнил кто я, как здесь оказался и к чему стремлюсь. Кажется, в прошлом у меня была своя жизнь, несколько жизней. Но я не помнил их, лишь только знал, что все они завершились моей смертью.

– Ты не прошел испытания. Впрочем, мы другого и не ожидали. Ты еще не готов. Лишь долгие годы служения ордену дают право стать избранным. Лишь немногие допускаются к испытанию, и только единицам из них удается пройти его, дабы обрести право носить звание магистра ордена.

Магистра? Я не понимал, о чем они говорят. Да, я, кажется, начинал вспоминать. Я был наемным убийцей и принадлежал к какому-то ордену, но это было в той, другой жизни. Совсем давно. Очень давно. А может это была и не моя жизнь.

– Но ты все же сумел удивить нас, каель-тейтен, – продолжал мужчина в центре. – Ты выполнил две трети испытания, а это много для столь неподготовленного мальчишки как ты. Тем более что ты прошел этот путь в одиночку без помощи избранных ордена.

– Я… я ничего не сделал, – слова давались мне с трудом. – Я не помню… не знаю… я…

– Мы знаем, ты блуждаешь во тьме. Но в этом нет ничего страшного, так и должно быть. Скоро воспоминания вернутся к тебе. И, возможно, ты будешь скучать о том сладостном забвение в коем пребываешь сейчас. А пока наслаждайся этими мгновениями. Мы же должны решить, как поступить с тобой дальше.

Я опустил глаза, теряя интерес к происходящему. Мне было все равно что они решат. Я был готов принять любой приговор.

– Брат и сестра, – обратился мужчина в центре к восседающим по обе от него стороны недвижным фигурам. – Что мы решили? Этот каель-тейтен прошел по пути избранного, но не смог его завершить. Дадим ли мы ему еще один шанс, или отправим в небытие, как и всех тех, кто не смог справиться с испытанием до него? Будем ли мы учить его, или же он не стоит того, чтобы тратить на него наше вечное время?

– Он отрекся от дружбы, – в голосе женщины, заговорившей первой, прозвучали нотки задумчивости. – Он мог бы выбрать жизнь друга и брата по ордену, но он решил выполнить контракт. Я не сильно впечатлена этим поступком, но думаю, что из этого мальчишки вышел бы толк, если его как следует подучить.

– Так каково твое слово? – пророкотал мужчина с центрального трона.

– Я скажу да. Я дам ему шанс и буду учить, – заявила женщина и выгравированные глаза уставились на меня.

Воспоминания неожиданно хлынули на меня бурным потоком. Я вспомнил как мы охотились на сетора с Тавишом и как я решил убить цель вместо того, чтобы помочь своему брату по ордену. Я вспомнил как мы умирали.

– Он предпочел любви наш орден, – заявил мужчина слева. – Пусть и не совсем осознанно, но он обрек свою семью на смерть ради спасения одного из членов Саерре. Я бы хотел посмотреть на то, что из него выйдет, хотя возможно мое решение и опрометчиво. Да, думаю я стану его учить, если решение будет единогласным.

Новый поток воспоминаний захлестнул меня, заставив стеная пасть на колени. Дети. И Шейла. Я…я не хотел. Простите меня. Я… Мне вдруг захотелось завыть, это тоже было моей жизнью, но совсем другой, отличной от той в которой мы преследовали цель с Тавишом. Там у меня семьи не было. Я не понимал, что происходит, но все эти жизни были настолько реальны, что я никак не мог разобрать какая из них настоящая. Возможно, я действительно прожил обе. В той с семьей я тоже умер вместе с ними.

– Итак двое за то, чтобы дать тебе шанс каель-тейтен и учить тебя. Таково их слово, и теперь осталось лишь узнать мое. Да, ты пожертвовал любовью и дружбой, но не смог отказаться от мести ради высшей цели. Этим ты доказал, что еще не готов принять на себя ответственность за братьев и сестер ордена. Но возможно пройдя обучение в будущем ты сможешь стать чем-то большим для Саерре. Мы могли бы оставить тебя в забвение, позволить тебе слиться с вечной тьмой, но почему-то мне кажется, что это станет нашей ошибкой. Роковой ошибкой. Поэтому я позволю тебе жить. И буду тебя учить. Мы будем тебя учить. Таково наше решение.

– Таково наше решение! – повторили за ним мужчина и женщина.

Воспоминание о городе в пустыне, о ночной охоте за орденом Тиразан, смерти соратников, и Лейдо нахлынули на меня смешиваясь с теми воспоминаниями, что уже вернулись ко мне. Другая жизнь и то же моя. Какая из них ложь, а какая правда? Что здесь происходит? Я глухо застонал от боли, нет не физической, но душевной. Какая из этих трех жизней принадлежит мне? Ответ внезапно пришел сам. Никакая!

– Ты должен вернуться в залы Заел-Моутан для того, чтобы пройти обучение, – пророкотал мужчина с центрального трона. – Кровь ордена укажет тебе путь. У тебя есть шанс. Ты можешь привести верных ордену людей и сделать их новыми братьями и сестрами. Это будет новое начало. Новый Саерре.

Сделать их новыми братьями и сестрами? Вернуться в Заел-Моутан? Кровь ордена? Я не понимал, о чем идет речь. Я был растерян, а воспоминания что вернулись ко мне терзали меня изнутри, заставляя переживать последние мгновения моей жизни.

– А теперь тебе пора идти. Ты должен вернуться в бытие. И помни, не верь ее словам, не слушай ее зова. Она есть обман, она есть ложь, она есть смерть и, как противоречиво это бы ни звучало, она есть жизнь. Но не та жизнь что ведома тебе и не та которую ты, наверное, хотел бы прожить. А теперь иди и делай то, что должно молодой убийца.

– Делай что должно, делай что должно, – пробежал по залу гул тихих голосов. Казалось, что это шепчет ветер, гуляющий среди сводов.

Зал вдруг завертелся вокруг меня, рассыпаясь на тысячи мелких мозаик, закружил в водовороте цветных осколков похожих на листья, которые поднял ветер. Я балансировал посреди всего этого стоя на маленьком островке некогда бывшим полом. Зал, люди в масках, три трона и восседающие на них наблюдающие фигуры пропали, рассыпались на мириады ярких вспышек. Все это исчезло, и я оказался в такой знакомой мне тьме. Я привык к ее безграничным водам, пустоте, бесконечному ничто. Я балансировал на маленьком пяточке мраморной плиты, сверкающем белом кусочке в океане непроглядной темной бездны. Казалось, что я стою на месте, но на самом деле плита двигалась и достаточно быстро. Я плыл вперед или назад, это, впрочем, было неважно, ведь у бездны нет ни сторон, нет ни начала, ни конца. Я даже не заметил того перехода, когда черное ничто обрело форму и краски. Вот я плыл в полной тьме и вдруг оказался стоящим на самом краю высокого длинного утеса. Свежий ветер ласкал мое лицо. Горизонт передо мной пылал алыми красками заката. Я смотрел вдаль, чувствуя, что впереди меня ждет что-то новое. Но я не знал, что это.

– Неплохо, наверное, ощущать себя живым, а Ардос? – звонкий женский голос заставил меня обернуться.

Высокая статная женщина с каскадом огненно-рыжих волос, что водопадом ниспадали до середины ее спины, приближалась ко мне. Она не шла, а словно плыла в воздухе, а подол платья, которое состояло из клубящейся, то и дело меняющей цвет, дымки, длинным шлейфом тянулся следом. Женщина была невероятно красива. Молодая, с идеальный чертами лица и глазами, чей цвет менялся вместе с цветом клубящегося платья. Она приковывала к себе внимание, и оторвать от нее взгляда я не мог. Словно завороженный я смотрел на то, как она приближается, величественная и безумно красивая. На ее ярко-алых губах играла легкая улыбка. Женщина застыла по левую от меня руку. Она взглянула на далекий пылающий горизонт, и улыбка ее стала еще шире.

– Ну вот мы и встретились вновь, дорогой мой мальчик, – произнесла она. – Ты хотел сбежать от меня в мир тьмы? Думал смерть сможет избавить тебя от цели, которой ты служишь? О, мой наивный малыш. Ты должен освободить меня, помочь мне, надеюсь ты не забыл о своей миссии? Не забыл о том, что тебе предначертано? Когда я стану свободна, ты можешь возвращаться во тьму, если уж смерть так прельщает тебя.

Она рассмеялась, звонко и столь беззаботно, что мне захотелось засмеяться вместе с ней. Она смеялась, а я смотрел на нее словно завороженный. Следил за каждым ее легким движением, за меняющим цвет платьем, движением ресниц, мимикой губ. Я обожал ее и преклонялся перед ней.

– Хотя ты можешь остаться со мной. Служить мне, а потом стать частью меня, слиться со мной. Приди ко мне и освободи меня. Стань чем-то большим Ардос. Стань мной. Стань нами.

Какие-то мгновения я еще смотрел на великолепную женщину, а потом ее облик дрогнул, стал меняться. Прекрасное лицо исчезло, его сменили другие. Сотни лиц. Мужские, женские, старческие и детские они мелькали так быстро что у меня рябило в глаз. Наконец лицо застыло в ужасающей маске, состоявшая из мелких кусочков множества лиц. Клубящееся платье стало черным. Но несмотря на это я испытывал к ней невероятное чувство любви. Я обожал и желал ее. Искаженное лицо уставилось на меня, и губы исказились в зловещей гримасе.

– Ты не сделаешь этого, – голос менялся, искажался. – Не посмеешь. Ты никогда не найдешь нас. Никогда!

Внезапно выпростав вперед руку нечто, бывшее не так давно великолепной женщиной, ударило меня в грудь. Толчок заставил меня сделать шаг в сторону. За первым ударом последовало еще два, подталкивая меня к краю обрыва. Я не мог сопротивляться, ведь я так любил ее. Даже после того, как под моими ногами уже не осталось опоры, я не рухнул вниз сразу, а некоторое время висел в воздухе продолжая завороженно смотреть на предмет своего обожания. Лицо вновь приобрело черты затмевающей своей красотой огненноволосой женщины. Она обворожительно улыбалась мне. В ее улыбки не было ни капли насмешки, лишь снисходительная добродетель и материнская ласка.

– Не слушай это. Они не знают, что для меня лучше. Я жду тебя. Приди и освободи меня, Ардос.

Она в последний раз улыбнулась мне и, развернувшись, пошла прочь. Шлейф постоянно меняющего цвет воздушного платья тянулся следом, развеваясь от подхватившего его ветра. Я смотрел ей вслед не желая, чтобы она уходила, но ничего не мог с этим поделать. Непреодолимая тоска овладела мной. Мне хотелось разрыдаться, завыть в голос, звать ее, быть с нею. Но она исчезла, растворилась словно призрачная дымка. Та сила что держала меня в воздухе исчезла, и я рухнул вниз в объятия приютившей меня обволакивающей тьмы, всепоглощающей пустоты, но оно отвергло меня. Я хотел плыть в ней, раствориться в вечности, но оно выплюнуло меня, словно ненужный сгусток, обратно в грязный, жестокий мир. В мою настоящую жизнь. И я не мог сказать, что был рад этому.

Глава 5

Пробуждение

Пазра, столица претории Валента, один из важнейших городов срединной части Империи Ардалия. Крупная торговая столица, что славится не только привозимыми с разных концов света товарами, но также и теми, что изготавливают местные мастера. Город знаменит еще и своей историей, ведь построен он был на останках странного и в тоже время удивительного города-лабиринта народа лавров, покоренных некогда Императором Майхемом. Почитавшие древних богов лавры или те, кто был до них, доподлинно сей факт установлен не был, возвели величественный храм и окружили его сетью лабиринта, поверх которого позже и был возведен город. Храм, посвященный некогда ложному богу Савору, ныне служит зданием преториата, где заседает сам претор Валенты вместе со своим присяжным советом. Величественное сооружение, подобное тому, что вы можете увидеть в Каленье, вот уже долгое время служит благородным целям, а не используется для грязных и варварских обрядов, проводимых в нем некогда дикарями лаврами. А на Центральной площади раскинулся один из самых больших рынков Империи, где можно найти диковинки не только с разных уголков материка Салирин, но и из самой загадочной Лиа’доры. Если вы когда-нибудь окажетесь в претории Валента, обязательно посетите Пазру, в ином случае это будет непростительной ошибкой с вашей стороны.

Киз Ладер «Дети Империи»

Первое что я увидел, открыв глаза, было тусклое пламя почти прогоревшей свечи. Слабый огонек мерцал в темноте, тщась разрастись в более сильное пламя, но ему это было не под силу. Он умирал, также как некогда и я сам.

Я лежал на твердой постели в маленькой комнатушке. Застоявшийся запах пота и человеческих испражнений заставили меня поморщиться. Я попытался пошевелиться и понял, что дается мне это с трудом. Все тело мое затекло, а тупая боль, пронзившая левое плечо, заставила меня невольно застонать. Я повертел головой, чтобы осмотреть комнату, в которой находился. Она была совершенно крохотной и кроме кровати из интерьера здесь находился лишь низкий квадратный столик, стоявший у изголовья моей кровати да стул в ее изножье. Столик был весь заставлен какими-то склянками, от которых сильно несло травами, чей терпкий аромат смешивался с запахами пота и мочи. Я попытался привстать на локтях, и в этот раз уже оба плеча разразились болью. Я с громким стоном рухнул на пропитанную потом подушку. Дверь внезапно распахнулась, разбавляя затхлость, стоявшую в комнате, более свежим воздухом.

– Очнулся? Ты очнулся! Ой, – я повернул голову и увидел в дверях застывшую в изумление Панни. Она еще какие-то мгновения смотрела на меня широко распахнутыми глазами, а затем вдруг, громко разрыдавшись, бросилась ко мне. Упав на колени рядом с кроватью, она нежно положила руки мне на грудь и стала гладить меня, не переставая при этом рыдать и, как ни странно, смеяться сквозь слезы.

– Я говорила им, а они не верили. Виарт сказал, что ты не жилец. Но я не согласилась с ним. Я сказала им всем, что ты сильный. Что ты выживешь. Что ты…

– Хватит, – ворчливо прервал ее я, язык с трудом двигался, во рту пересохло, так будто бы я не пил уже целую вечность. – Что здесь происходит? Где я?

Положив ладонь на руки Панни я остановил их и хмуро посмотрел на девушку.

– Ты ничего не помнишь? Тебя пытались убить! Ранили стрелами в ногу и правое плечо. Но эти раны были не столь опасны как удар кинжалом. Клинок был смазан ядом. Так сказал Виарт.

О да. Теперь я вспомнил. Засада в переулке. Стрелы в ночи и злорадная ухмылка Тоорваля. А затем он вонзил в меня кинжал.

«Он не убьет тебя сразу», – так он сказал. – «Твоя смерть будет медленной и мучительной».

– Это чудо! Настоящее чудо! Нужно позвать Виарта. Он должен это увидеть и осмотреть тебя.

– Подожди, – я задержал девушку, слабо ухватив ее за запястье. – Расскажи мне как я здесь оказался.

– Тебя нашли у ворот Гильдии. Кто-то постучал в них, а когда Гарт открыл створки, то увидел тебя лежащим на земле без признаков жизни. Он подумал, что ты мертв, но Виарт при тщательном осмотре заявил, что ты дышишь, но очень слаб и возможно…, – она замолчала и лицо ее омрачила тень боли, – возможно скоро умрешь, – закончила она. – Но я не поверила в это. Я сказала им всем, что ты сильный и выживешь, но никто не верил. Кроме меня и, – она помедлила, – Лейки.

Я заметил с каким неудовольствием Панни упомянула имя рыжеволосой воровки.

Неужели Тоорваль принес меня к воротам Гильдии? Он хотел поиздеваться надо мной, отдать меня ворам, чтобы они видели то, как я умираю? Или… Я не мог поверить в то, что приверженец Тиразан, который пытался меня убить, велел оттащить меня к воротам Гильдии. Панни продолжала смотреть, прожигая меня полным обожания взглядом. Она была счастлива, в отличии от меня, испытывающего смешанные чувства. Я помнил все, что случилось со мной там, в мире забвения. Я не знал верить ли всему произошедшему, но воспоминания были настолько ярки, что казалось будто бы все случилось на самом деле. Будто я действительно жил и умирал. Тавиш, Шейла и семья, Карим и Клод, они и сейчас стояли перед моими глазами так, если бы мы не так давно виделись с ними. Нет, решил я, то был лишь бред, привидевшийся мне, когда я находился на грани смерти. Клод мертв, Тавиш ушел вместе с Клэйборном и с тех пор больше его я не видел. Карим и Шейла также сейчас далеко и велика вероятность, что мы уже никогда не встретимся с ними. При мысли о том, что я больше никогда не увижу Шейлу, я невольно закрыл глаза. Нет, я обязательно должен отыскать ее, чего бы мне это не стоило. Но сначала…

– Ворон?

Панни прервала мои размышления коснувшись ладонью моей щеки. Я открыл глаза и посмотрел на светловолосую девушку. Мимолетный страх, омрачивший ее лицо, сменился гримасой облегчения. Она боялась, что я вновь впаду в беспамятство. Боялась потерять меня.

– Я позову Виарта! – сказала она, поднимаясь с колен. – Он должен осмотреть тебя.

– Чья это за комната? – спросил я, вновь окидывая взглядом скудный интерьер комнатушки, в которой не было даже окна.

– Не знаю, – пожала плечами Панни. – Наверное она принадлежит одному из людей Тирама. Скорее всего здесь жил кто-то из ребят с Черного рынка.

– С Черного рынка?

– Да! Ах ты же не знаешь. Многое изменилось за тот месяц, что ты пролежал в беспамятстве.

– Месяц!? – я удивленно воззрился на Панни, та молча кивнула в ответ.

– Даже чуть больше, – заявила она, направляясь к двери. – Но главное, что ты очнулся. Я позову Виарта.

Она скользнула за дверь прежде, чем я смог задать ей очередной вопрос. Я вновь прикрыл глаза. В комнате было сыро и прохладно, а устоявшийся запах нечистот сильно ударял в нос. Я не знаю как все это время его терпела Панни, которая, по всей видимости, ухаживала за мной и постоянно находилась рядом. По крайней мере об этом можно было судить по ее бледному измученному лицу. Тем не менее она искренне была рада тому, что я жив. Мне даже стало немного стыдно при воспоминании о том, как порой грубо я с ней обходился. Впрочем, чувство вины тут же пропало, стоило лишь мне подумать о том, что это я помог девушке уйти из борделя и спрятал ее в Гильдии, отдав под опеку Виарта. Я дал ей шанс на новую жизнь и этим она обязана мне. Нет, решил я, мне не за что винить себя.