Трагедия Замка Эльсинор

Валерий Голиков

Трагедия Замка Эльсинор

Действующие лица:

Вера Павловна Зюганкина, архивариус.

Пётр Алексеевич Прошмандеев, директор архива.

Клавдий Джугашвили, действующий король.

Тень короля Гамлета, прежний король.

Гертруда, королева.

Гамлет, принц датский.

Отелло, приёмный сын покойного короля Гамлета и его

супруги королевы.

Дездемона, шлюха из борделя.

Байден, хозяин борделя, в коем трудится Дездемона.

Полоний, придворный, первый советник короля.

Офелия, дочь Полония, любовница принца Гамлета.

Лаэрт, сын Полония.

Ромео, кузен принца Гамлета, сын короля Италии.

Джульетта, жена Ромео.

Горацио Абрамович Березовский, учёный-алхимик.

Отто Скорцени, руководитель СД (секретной службы) Дании,

того времени.

Мата Харя, оперная дива, гастролирующая по Европе.

Марцелл Баширов, датский офицер.

Бернардо Петров, датский офицер.

Розенкранц, приятель принца Гамлета.

Гильденстерн, приятель принца Гамлета.

Пол Маккартни, предводитель цыганского табора и по

совместительству худрук цыганского театра.

Швондер, дворецкий в замке Гамлета.

Король Артур, король Британии.

Урия Хип, первый советник короля Артура.

Эсмеральда, цыганка-гадалка.

Буратино, сын Эсмеральды.

Маугли, сын Эсмеральды.

Квазимодо, сын Эсмеральды.

Королевский смотритель, мелкий чиновник.

«Не пора ли, друзья мои, нам замахнуться на ВильЯма, понимаете, нашего Шекспира?»

Пролог

Сцена I

Россия, уездный город «N». Центральный городской архив, полутёмное помещение. Неуютно. Некоторые лампочки в железных абажурах светильников не горят. Кругом тянутся длинные архивные стеллажи, забиты разными папками, книгами, какими-то рукописями и прочей макулатурой. Между стеллажами, туда-сюда снуют люди. Это архивариусы, работники архива, немолодые люди, утомлённые своим однообразным трудом женщины. Среди них и Вера Павловна Зюганкина. Женщине немного за пятьдесят. Грузная, в коричневом свитере, синей юбке и коричневых гамашах. На её ногах мягкие сносившиеся тапочки. Она с трудом передвигается, даёт о себе знать запущенный гонартроз правого колена.

Сейчас она курит у окна, хотя все прекрасно знают, что в архиве курить строго запрещено. Дым лениво поднимается вверх и уползает в открытую форточку. Докурив папиросу она гасит её в «пепельнице», в поллитровой банке с водой. Потом подходит к стеллажу, достаёт с него папку и идёт к рабочему месту, своему столу. Усаживается, раскрывает папку. Перед ней какая-то очередная рукопись. Вера Павловна давно уже потеряла счёт всем этим рукописям, которые прошли через её руки. Её работа состоит в том, чтобы ознакомится с ней и определить её значимость: стоящая это рукопись или нет. И если «да», то тогда она откладывала её в правую стопку, а если «нет» – то в левую, что означало отправку рукописи в утиль.

Очередная рукопись, попавшая к ней сейчас в руки, хорошо сохранилась. Было видно, что её прежний хозяин был человеком аккуратным. Вера Павловна прочитывает название рукописи на титульном листе. Название написано на английском языке: William Shakespeare «The Tragedy Of Elsinore Castle». В это время бьют настенные часы и кукушка кукует пять раз. Она на секунду отвлекается: «Пять вечера, – думает Вера Павловна, – ещё часок и по домам», – немолодая женщина устала. Она уже видит себя дома с чашкой чая в руке, с ногами, положенными на пуфик перед телевизором, и с котом на животе. Вера Павловна снова перечитывает название рукописи: «Трагедия Замка Эльсинор». «Эльсинор так Эльсинор», – проговаривает про себя Вера Павловна. И тут же ловит себя на мысли, что такого произведения у Шекспира она раньше не встречала. А ведь она специалист по Шекспиру.

Вера Павловна продолжает углубляться в чтение рукописи, постепенно начиная чувствовать, что она читает что-то знакомое. И чем дальше она углубляется в чтение, тем больше её сознание, как бы раздваивается: вот тут очень похоже на то, что она уже читала раньше, у Шекспира в «Гамлете». И персонажи всё те же. А вот тут совсем какой-то другой текст. И, несмотря на скопившуюся за день усталость, чтение рукописи её захватывает. И вдруг: бах! бах! бах! У неё в голове что-то щёлкает, как будто какие-то, небольшие электрические разряды снимают с неё всю накопившуюся за день усталость. Взгляд её проясняется. Она снова и снова вчитывается в написанное. И наконец еле шевелящимися губами, почти шёпотом, она произносит: «Не может быть… этого просто не может быть! Откуда здесь этому взяться? Как такое вообще может быть?» Женщина переворачивает сразу несколько страниц и оказывается почти на середине рукописи, продолжая читать и читать дальше. Она не может остановиться, и её изумление постепенно всё нарастает и нарастает: «Да, так оно и есть – это подчерк самого Шекспира!» На какое-то время она перестаёт читать, её мозг физиологически требует осмысления того, что с ней сейчас происходит. Но вот ещё секунда… и она снова набрасывается на рукопись, жадно поглощая страницу за страницей.

Кукушка на стенных часах кукует шесть, потом семь, потом десять вечера, а Вера Павловна всё никак не может остановиться, оторваться от чтения рукописи. Она вновь и вновь перечитывает её. Но тут голод напоминает ей, что она забыла про полдник и ужин. Вера Павловна достаёт свой бутерброд, но даже поедая его, она не может оторваться от чтения рукописи. И чем дольше она занимается ею, тем сильнее её внутренний голос ей говорит, что она на пороге величайшего открытия в мировой литературе!

Архив, утро следующего дня. Начинают прибывать сотрудники архива. Они застают Веру Павловну спящую, за своим рабочим столом, положившую голову на какую-то рукопись. Тут Вера Павловна «приходит в себя», просыпается. Поправляет волосы, здоровается с сослуживцами. Встаёт, достаёт из сумочки пачку «беломора», и идёт в конец архива к окну курить. И куря папиросу она пытается осмыслить: что же это было, с чем же всё-таки она столкнулась: «Розыгрышь, подделка? Нет, не может быть. Ведь в подчерке Шекспира я не могу ошибиться, как в своём собственном… Так всё-таки значит?..»

Сцена II

Разговор с директором архива в его кабинете.

– Доброе утро, Пётр Алексеевич.

– А, Вера Павловна, здрасте, здрасте. С чем пожаловали прямо с утра? Что-то вид у вас неважный. Уж не заболели ли, как себя чувствуете?

– Спасибо, я здорова. Ночь выдалась трудная, я работала сегодня ночью.

– Что так, нужен отгул?

– Нет, просто такая вот сложилась ситуация и теперь мне надо вас поставить в известность, что у нас случилось нечто… не поддающееся манию.

– О как!.. так, слушаю вас.

– Пётр Алексеевич, я считаю, что то, с чем я к вам пришла, есть дело государственной важности. И я уверена, что вы, вскоре, это поймёте сами…

– Так, так… вы заинтриговали меня. И что же у нас такого могло случиться?

– Как помните, Пётр Алексеевич, около трёх месяцев назад вы поручили мне заняться литературным архивом убиенного Григория Распутина. Архив, после того, как попал к нам, долгое время был без внимания, и им никто не занимался. Ну, и вот, как говорится: пробил и его час. Вчера, разбирая его, я натолкнулась на весьма любопытную рукопись: «Гамлет» Шекспира.

– Гамлет? Хм… и что же в нём любопытного?

– Вы же знаете, Петр Алексеевич, что я в своё время защитила докторскую по Шекспиру. Так что Шекспира я знаю вдоль и поперёк, так сказать. И все его творения я перечитала в подлиннике. А уж «Гамлета» знаю почти наизусть. А тут вдруг «Гамлет»… Но это какой-то неизвестный «Гамлет»… И даже название этого произведения значится по другому: «Трагедия замка Эльсинор». Вот обратите внимание, так и написано: «Трагедия Замка Эльсинор». Но я-то точно знаю, что у Шекспира нет такого произведения!!! Я прочла его на одном дыхании и была в шоке и в восторге одновременно! Я не верила своим глазам. Персонажи всё те же, что и в Гамлете, который хорошо известен широкой публике. Но вот сюжет пьесы… совсем другой! И даже добавлены герои из других его пьес! И первое, что мне пришло на ум… что это просто чья-то глупая фантазия. Но я ведь знаю почерк Шекспира, как свой или как ваш. Поверьте мне: я не могу ошибиться! Я перечитывала и перечитывала его всю ночь. И с каждым разом всё более и более убеждалась, что да – это Шекспир! И стиль его, и манера письма его, и манера изложения его. Я верю, нет знаю, что не могу ошибиться. И я пришла к выводу, что у Шекспира было два варианта «Гамлета». И, по какой-то известной лишь ему причине, он выбрал тот вариант. Ну, а этот каким-то образом канул в лета… и вот всплыл у нас…

– Любопытно… всё это очень любопытно, что вы мне сейчас рассказали. И вы уверенны, что это Шекспир?.. А почему же сам Шекспир его не опубликовал? Или… Распутин например?

– Я думала об этом: скорее всего рукопись попала к нему случайно, и, разумеется, он не был специалистом ни по Шекспиру, ни вообще в литературе. Ведь он был, по сути своей, простым мужиком. Скорее всего он даже и не понял какое сокровище попало к нему в руки. Возможно он просто стал собирать старинные рукописи в подражание другим, чтобы показать им, что и он не глупее всех. Пётр Алексеевич! Это произведение Шекспира просто нечто! Да вот сами прочтите хотя бы несколько строк, и вы сразу всё поймёте. Вот хотя бы здесь, – Вера Павловна убирает закладку и указывает директору на нужное место в тексте. – А теперь вот здесь, – показывает она ему, убирая очередную закладку. – И даже известная всем фраза «Быть или не быть?» здесь заменена на… Да вот, пожалуйста, прочтите сами.

– Чему быть того не миновать, – читает директор архива, – да уж, Павловна, круто утро начинается. И всё-таки у меня есть большие сомнения в подлинности этого манускрипта. Как, как может быть такое у нас? Да, ведь если хотите, это ЧП! Вы понимаете на что вы замахнулись?

– Пётр Алексеевич, вам стоит это прочесть только один раз. И все ваши сомнения развеются сразу же… Ведь вы же отлично владеете языком!

Архивариус не собирается сдаваться. Она чувствует, что это именно тот шанс, который посылается судьбой человеку только раз в жизни. Она уже поняла, что поймала за хвост свою жар птицу! Только бы не упустить, только бы не остаться с пером в руке. Она совсем по-иному представляла себе этот разговор с директором. Она не понимает: почему директор «тормозит»? Хотя это слово было не из её лексикона, но оно сейчас очень точно описывало сложившуюся ситуацию. А директору действительно этим утром было не до работы. Ночь он провёл с женщиной. Ночь выдалась жаркой. И всё, что хотел сейчас Пётр Алексеевич, так это рюмочку коньяку и подремать в кресле.

А Вера Павловна поймала кураж. Она чувствует, что уже вот-вот дожмёт его. Она ведёт себя очень убедительно и настойчиво. Чего прежде директор архива за ней никогда не замечал. Перед ним была сейчас какая-то другая Вера Павловна, которую он не знал прежде.

– Ведь это займёт не так много времени. Ведь у нас в руках может быть открытие мирового масштаба! – она вся на нервах. Она еле сдерживает себя, чтобы не дать этой рукописью директору по голове, чтобы поскорее вразумить его. Она машинально достаёт из-за правого уха заложенную там папиросу, достаёт из кармана юбки зажигалку, и уже было хотела прикурить… но тут директор архива изумлённо посмотрел на неё.

– Вера Павловна, что вы себе позволяете? Вы же знаете, что курить в архиве строго запрещено! Тем более, что у нас здесь везде пожарная сигнализация. Вон видите, на потолке датчик установлен, – и он показал пальцем на потолок. Вера Павловна машинально взглянула на потолок и увидела тот самый датчик. Датчик был белым, с небольшой чёрной точечкой с боку, как раз над столом директора. И вдруг точечка, на долю секунды, отчего-то блеснула красным цветом.

–Ах, простите, Пётр Алексеевич, это всё нервы, – и уже заискивающим тоном, – я всю ночь работала. Уверена, я сделала открытие. Давайте прочтём вместе, как говорится: две головы лучше. Вы только начните читать, хотя бы пару страниц… Я уверена: вы уже не сможете оторваться!

Директор уступает натиску Веры Павловны. Он видит, что она не отцепится. Тем более, что у него с утра никаких неотложных дел не было. Хотя вот c рюмочкой коньяку и чуточку вздремнуть… «не срослось». К тому же Пётр Алексеевич знает, что Вера Павловна знаток Шекспира, она специалист высшего класса. И если это… это… действительно окажется не опубликованным произведением самого Уильяма Шекспира, то тогда… тогда его жизнь может круто измениться. И они вместе начинают читать рукопись…

Сцена III

Бушующее, ревущее море, стихия!!! Буря! Утёс. На его краю стоит человек, это Гамлет. Обезумевший ветер жестоко треплет его плащ и волосы. Кажется, что вот-вот ветер столкнёт его в ревущую бездну моря. Но Гамлет смело смотрит в её чёрную пасть. В буре он ищет покоя для своей мающейся души, он ищет ответы на вопросы, которые поставила перед ним жизнь. И вот очередной мощный порыв ветра набрасывается на человека, стараясь разорвать его в клочья. Но Гамлет устоял. Гамлет только рад этой схватке. Эта схватка с бурей лечит его душу, лечит его мозг, изгоняя из него остатки хмеля. Но всё-таки буря добивается своего. В очередную свою атаку она срывает парик с головы Гамлета и становится видна плешь на его голове. Мощный поток ветра подхватывает и уносит парик в шторм, и он теряется во мгле от нашего взора. Ураган несёт его всё дальше и дальше в море, пока он не накрывает собой лицо капитана корабля, стоящего за штурвалом. Капитан срывает парик со своего лица и продолжает дальше отчаянно вести свой корабль сквозь адский шторм!

Сцена IV

Происходящее на корабле. Шторм безжалостно треплет корабль. На одном из бортов которого читается его название: «Рошен». Команда отчаянно борется за своё выживание. Один из матросов взывает к высшим силам:

– Ветер, ветер ты могуч! Ты гоняешь стаи туч!..

Он не успевает договорить.

– А – а – а – а – а…

Очередная, обезумевшая волна, набрасывается на корабль, унося с собою человека за борт. Теперь рассмотрим трюм корабля. Какой же груз он везёт? Трюм заставлен большими, солидными, ладными бочками. Над ними, на перекладине, висит масляный фонарь, тускло освещая собою, под завязку заставленное бочками чрево корабля.

На палубе другой матрос также пытается обуздать бурю, взывая к небу:

– О, небо, небо, пошто прессуешь нас?

Умерь свой гнев, о небо!

Но небо не слышит его, как и его товарищей… Очередная огромная волна, поднявшаяся, кажется из чрева самого Ада, идущая в сторону корабля,несёт в себе большую белую акулу. Волна яростно обрушивается на корабль.На мгновение из пасти волны показывается большая голова белой акулы.Огромные челюсти акулы вонзаются в плоть матроса, вопиющего к небу. И вместе с акулой матроса уносит за борт… Другой матрос, вглядываясь в сумрачную даль, кричит что есть мочи, с надеждой в голосе, oбращаясь к капитану. Капитан подозрительно похож на Джека Воробья, не отрывающего взгляда от своего сумасшедшего компаса.

Матрос

– Батька! Кажись я вижу землю!

И действительно через мглу, вроде бы, просматриваются какие-то очертания, напоминающие землю. Капитан отрывает свой взгляд от компаса, берёт подзорную трубу и что-то пытается разглядеть во тьме. Но развязка неумолимо приближается. И уже через несколько секунд, после того как капитан стал вглядываться в том направлении, куда несло их корабль, он видит, что их несёт на скалы. Капитан понимает, что гибель их близка. И он с последним словом обращается к своей команде:

– О, хлопцы, то не земля!

Несёт на скалы нас!

Готовьтесь!!! Уж близок час

Когда покинем этот мир!

Крепитесь, други, раз судьба такая

Нам провиденьем уготовлена была.

Карамба! Сто якорей мне в глотку

И медузу в задницу!

Эх, вареников сейчас бы!..

И тут мощная волна, подхватывает корабль, как пёрышко, и смачно размазывает его о скалу. Стоит страшный грохот разламывающегося в щепки судна. И даже ураганный ветер не в состоянии заглушить этот шум. В шторме тонут отчаянные крики и вопли погибающих людей. А ураган всё продолжает бушевать, заметая следы своего преступления…

Сцена V

Берег Дании. Буря улеглась, но ветер ещё крепок. Он нагоняет на берег небольшие волны. Небо серое, солнца не видно. Холодно, неуютно. Вдоль берега бредут три человеческие фигуры. Первый человек невысок ростом, кутаясь в свой плащ шагает впереди. Двое других, в полном воинском облачении, при оружии (большие пики) также медленно бредут за первым. По виду офицер время от времени подносит к своим глазам подзорную трубу и всматривается вдаль, вдоль берега. Это королевский смотритель, смотритель за вверенными ему прибрежными водами королевства Дании.

Мысли королевского смотрителя.

«Уж много лет

Хожу одной и той же я дорогой.

Будь она проклята!

В жару и стужу, в здравии и в хвори

Его величества я исполняю волю.

Не смею я оставить

Данную мне службу королём.

Ну, если только в мир не отойду иной.

Не дай бог!

(крестится)

Ищу орлиным взором я

Что нам подарит море.

Вернее было бы сказать, не нам, а королю!

Кормильцу моему.

Ведь, всё, что море из своего изрыгнет чрев

Как разродившаяся дева,

Всё, что падёт на берег сей.

Тотчас владыка наш

Имеет право объявить своим.

Да, так закон гласит!

И коль ценно то будет,

Тогда дорога этому в казну,

В подвалы Эльсинора.

На благо нашей родины!

А если, что по мелочам, тогда

Решение принять я в праве сам:

Иль в море выкинуть обратно,

Могу и подарить кому,

Кто будет симпатичен мне на тот момент;

Но обязательно о находках всех

В докладе письменном я должен указать.

Потом бумагу эту подписать.

И, по инстанции, представить королю.

Нет, не за страх – за совесть я служу!

За то меня и ценит наш монарх:

За пунктуальность, за преданность мою, за верность.

Это вне всякого сомнения!

За честность и порядочность,

Коих во мне в избытке!

Да, такого как я… в наше-то время…

Днём с огнём не сыщешь!

Да! Всю плоть свою, всю душу и всё сердце

Поставил я на службу королю.

Которого безмерно я люблю!

И верю, что не за горами час,

Когда сполна оценит он меня.

За всё, что cделал для него,

Здоровья не жалея своего!

И сторицей тогда воздастся мне за мои труды!

Вот только б что-то ценное найти…

Ведь Эсмеральда, та цыганка,

Что всем на площади гадает,

Вчера так и сказала,

Что на днях, иль раньше,

Мне всё же улыбнётся счастье!

«Но счастьем тем тогда ты сможешь насладится,

Когда им сможешь правильно распорядиться».

Вот то-то и оно… и всё.

И больше ничего не уточнила.

Сказала лишь, что дальше будущее

От неё закрыто.

Но то, что скоро ждёт меня судьбы подарок –

Это факт!

Так и сказала: «Жди, красивый мой, на днях!»

Уж как хочу! Уж как хочу находкою своею

Порадовать я короля!

И вот тогда…

Да, под своё крыло возьмёт тогда король меня!

К себе приблизит…

И обласкан буду я тогда

Подарками, деньгами и любовью юных дев.

Коими, конечно ж, он поделится со мною.

Удача, я готов предстать перед тобою!

Ну, а пока в суровых буднях

Хлеб свой добываю.

В большой надежде прибывая,

Что когда-нибудь мне крупно повезёт.

Возьмёт меня удача в оборот!

Что так сойдутся звёзды…

И выпадет счастливый мне билет!

Порадую тогда я короля находкою своей!

В свою счастливую звезду

Я верю, как никто другой!

Довольно жизни потешаться надо мной.

Никак не может быть иначе,

Чтобы удачею не увенчались

Годы тяжкого труда.

До пенсии мне что ль ходить туда-сюда?

О, чую, чую вскоре

Распахнутся предо мною

Новой жизни двери!

И будет мне отмерено немерено.

Да, да… близка награда!

Ну, если обманула Эсмеральда!

Переломаю ноги старой па…ле!!!

Вот он в очередной раз подносит подзорную трубу к своим глазам, и его фигура слегка напрягается. Он отрывает трубу от глаза и краем плаща протирает стёкла трубы. И снова пристально вглядывается в даль…

Это служащий короля, королевский смотритель. В его обязанности входит ежедневный обход берега, с целью обнаружения чего-либо выброшенного на берег и оценки этого. И если ему случится найти что-либо ценное, то объявить это имуществом короля, и доставить это немедленно во дворец. С последующим докладом Полонию, первому министру короля.

Да, да! Несомненно он что-то видит! Волны играют с какими-то громоздкими предметами. И он, как спринтер, срывается с места. Пробежав примерно метров десять, королевский смотритель снова останавливается, подносит трубу к глазам и затаив дыхание, всматривается в даль. Теперь он отчётливо видит, что это за предметы. Это бочки! Он снова срывается с места и бежит, как ошпаренный, в сторону бочек не обращая внимания на усыпанный мелкой галькой берег (что может быть очень опасно, ведь можно подвернуть стопу или голень ноги). И на одном дыхании добегает до бочек, одну из которых вынесло на сухой берег, а две другие лениво барахтаются в прибрежных волнах лёжа на боку. По ним ясно видно, что море уже не заберёт их обратно.

Королевский смотритель не скрывает своего восторга! Он радостно похлопывает бочку то по крышке, то по бокам, то хлопает в ладоши, то подпрыгивает на месте от радости. Наконец-то! Наконец-то! Небо услышало его мольбу! Подбежавшим вскоре солдатам он даёт команду выкатить на берег из воды остальные бочки.

Но вот его эйфория постепенно проходит. И он уже трезвым взглядом пытается оценить ситуацию. Королевский смотритель внимательно осматривает бочки на предмет их повреждения. Всё в порядкe, бочки полностью целы. Он постукивает бочки по крышкам и по бокам, пытаясь на слух определить их содержимое. Но быстро понимает, что это бессмысленно. И приходит лишь к одному выводу, что бочки забиты товаром под завязку. Он приказывает сопровождающим его солдатам вскрыть бочки. Солдаты остриём своих пик пытаются поддеть крышку одной из бочек. Они стараются, пыхтят… но у них ничего не выходит. Бочки закупорены намертво. И тут вдруг в его голову начинают приходить какие-то непонятные для него самого мысли, которые затем складываются во вполне ясную криминальную схему.

Вот повезло монарху нашему –

Так повезло!

Солидный нынче у него улов.

Три бочки тяжести неимоверной!

Вот блин, везёт же некоторым…

Не ошибусь, если предположу,

Что в них сокровища!

Король доволен будет.

Теперь уверен я,

Что про меня он точно не забудет!

Ах, Эсмеральда, Эсмеральда!..

Откуда старая прознала,

Что именно всё так оно и будет?..

Cкорей владыке доложить об этом нужно.

Но тут его лицо мрачнеет.

Но почему скажи мне, небо?

Всё одним на этом свете!

Корона, привилегии и почести.

Чтоб они сдохли!

Еда шикарная, которую они вкушают

С блюд золотых и не подавятся!

И вина пьют цены неимоверной…

Когда другие, в это время

В воде размачивают корки хлеба,

Чтобы зубов себе последних не сломать!

А если взять… и обмануть

Тут глазки у него начинают «бегать», и на его лице появляется хитрый прищур, как у Владимира Ильича на портретах.

Судьбу-злодейку?

Взять в руки всё свои!?

Судьбу… и бочки… Да и точка!

Такого случая жизнь изменить свою,

Такого шанса, больше уж не будет.

Я думаю… да, к чёрту короля!

Он что мне друг иль брат?

У этого-то не убудет.

О себе мне должно думать!

Да и цыганка так сказала,

Что правильно добром распорядиться надо.

На его лице появляется решительность, взгляд становится твёрдым: "Да, пора брать судьбу в свои руки!"

Не обеднеет… своя рубашка ближе к телу!

Смелей, обстряпать это дело надо поскорее.

Жизнь новая уже стучится в мои двери!

Осталось только с остолопами,

Ко мне приставленными договориться.

О, боже, дай мне силы…

Он поворачивается к солдатам, пристально вглядывается им в глаза. Пытаясь предположить, понять, какой ответ с их стороны ему ожидать, если он им сделает предложение такого вот, вполне криминального, рода. Солдаты вытягиваются по стойке «смирно» под пристальным взглядом своего командира. Тут он вдруг, а другого ему ничего не остаётся, расплывается в добродушной улыбке на всё лицо. И миролюбивым, вкрадчивым голосом начинает с ними разговор:

– Ну что, братишки, помните,

Как много раз за короля вы жизнью рисковали?

О, сколько раз мечи и копья

Грудь и брюхо вам пронзали?!

А что взамен?

Злато иль серебро наполнило карманы ваши?