Корпорация Ра

Человек-груша вытянул ладонь-лопату с растопыренными сардельками. Макс вложил туда коммуникатор. Алиса даже не пошевелилась.

─ В чём дело, красавица? ─ спросил Смотрящий. ─ Личные приборы не положены.

─ Кем не положены?

─ Так… ─ засопел толстяк. ─ Возражаешь?

─ У меня нет приборов.

Девушка скинула курточку, крутанулась на триста шестьдесят градусов, демонстрируя отличную фигуру и отсутствие предметов на теле.

Смотрящий кивнул, нажал на кнопку. На вызов явились двое в серых комбинезонах. Здоровенный бритый тип, художественно покрытый татуировками, и скуластая женщина азиатского типа.

─ Можете попрощаться, ─ сказал Смотрящий.

Девушка коснулась губами щеки Макса.

─ Не волнуйся, ─ шепнула. ─ Всё будет нормально…

От прикосновения стало тепло и уютно, но Алиса быстро отступила.

─ Пойдём, ─ азиатка дёрнула за руку. ─ Пора.

Татуированный утащил за собой Макса.

Коридор, ещё коридор, лестница. Выдали потёртый комбинезон, от которого пованивало химией. Личные вещи заперли в шкафчик, напоминающий вертикально поставленный гроб.

В сером комбинезоне Макс почувствовал себя с Бритым на равных.

─ Как тут житуха? ─ спросил. ─ Ну, вообще?

─ Жить можно… ─ махнул тот клешнями. ─ Если деньги есть… Могу устроить пациентом в медблок. Ясно, не бесплатно. Чем занимался по жизни?

─ Так… То тем, то этим.

─ Ясно, ─ усмехнулся Бритый. ─ А голосуешь за кого? За Красных или за Синих?

─ Ни за кого.

─ Неужели за Зелёных?

─ Ни за кого, – повторил Макс.

─ Ладно, ладно… Идём, покажу рабочее место.

Запах тоски ещё отчётливей. Одни двери распахнуты настежь, другие заперты. Сотни ладоней полируют поручни. Сотни глаз смотрят на плакат в честь очередного юбилея Демократуры. Пожелтевшие плафоны перевязаны скотчем, как раненые бойцы.

С высоты галереи ряды серых спин как щётка, все ворсинки в одном направлении ─ к стене с телевизионной панелью от пола до потолка. Сеткой цех делился на две части. Мужскую и женскую, догадался Макс.

В одно ухо бубнил новостной канал. В другое талдычил Бритый.

«У горящего здания парламента обрушилась кровля…»

─ Вставать с сиденья запрещено.

«Мирные инициативы урегулирования на южных рубежах…»

─ Не крутить педали запрещено.

«Братский Китай поставил десять составов с рисом…»

─ Крутить педали медленнее, чем надо, запрещено.

«Опасно мутировал последний штамм гриппа…»

Макс попытался прикинуть количество спин в серых комбинезонах, но быстро сбился. Двести? Триста? Пятьсот?

─ Слушай, сколько вообще людей на фабрике?

─ Вместе с тобой ─ четыреста семьдесят семь. Так что с медблоком?

─ Денег нет, говорю!

─ Ну-ну, ─ ухмыльнулся Бритый. ─ Тогда иди…

─ Прямо сейчас?

─ А чего тянуть? Вон, ─ ткнул в угол, ─ есть свободное место.

По лестнице Макс спустился на рабочий уровень. Здесь из бетонного пола росли ряды труб, увенчанных сиденьями. На трубах диски с педалями. Привод с ременной передачей уходил вниз. Там, вероятно, сообщался с основным валом электрогенератора.

Макс подошёл к свободному рабочему месту. Устроился на педалях, руки положил на рогулины, изображающие велосипедный руль.

Вращать оказалось нетрудно.

Швырк-швырк, швырк-швырк…

На телевизионном экране новости: известия о свершениях Правительства, вести с энергетического фронта, встреча братьев-китайцев в Гигаполисе, супостаты на дальних рубежах, отголоски промчавшихся эпидемий.

Швырк-швырк, швырк-швырк…

Вошёл в ритм, выровнял дыхание ─ нормально.

Нормально?

***

Резкий сигнал ─ конец смены. Очередным коридором в столовую. Слева направо ряды транспортёрных лент. В лентах углубления, куда выкладывают еду. Справа на стене кран. И ящик с пластиковыми стаканчиками.

Руки у поваров крепкие, щёки пышут здоровьем. Колпаки поварские лихо заломлены.

─ Быстрее, быстрее!

Есть приходится стоя, переступая за ползущей лентой. Кто не успел ─ сам виноват: ужин пропадёт навсегда.

─ Быстрее, быстрее!

В углублениях дышат паром плевки риса. Того самого, по обмену с Китаем. И хлебцы: квадратные, из каких-то опилок.

─ Быстрее, быстрее!

Макс встал рядом с мужичком. У того нездоровый румянец, пластырь на ухе. Годы давно остудили кровь, татуировки выцвели, превратились в книгу, которую не прочесть.

Макс мигом уничтожил свою порцию, а мужичок всё переступал, нехотя возил ложкой.

─ А женщины где питаются? ─ спросил Макс.

─ Здесь же, ─ ответил сосед. ─ Сначала мы пятнадцать минут, потом они.

─ Давно здесь?

─ Второй год… Не успею откинуться, охотники опять ловят.

Разговор прервал динамик с потолка:

─ Приём пищи закончен!

Голос противный, сиплый.

Возле стенного крана толчея. Наскоро хлебнул чаю (тряпка тряпкой) и обратно в коридор. Там людской поток вынес к жилому блоку. Место для ночлега больше похоже на паркинг.

Народ разошёлся по койкам, а Макс переминался, не зная, куда себя приткнуть. Выручил появившийся Бритый.

─ Держи! ─ сунул стопку мрачной ткани. ─ Бельишко тебе.

─ Почему чёрное?

─ Практично!

Указал спальное место и растворился в полумраке. Макс лёг, заложил руки за голову.

Тридцать дней, тридцать дней, тридцать дней…

Считал, лежал. Лежал, считал. Время отбивало секунды, минуты.

Уже и сигнал отбоя прозвучал, разговоры затихли, кто-то храпел. А Макс ворочался. Вспоминал небесные глаза, рыжие волосы, точёную фигурку. Где-то сейчас Алиса? Что с ней?

***

Макс помнил, как менялась страна, власть, курс доллара, надувные губы вошли в моду и вышли обратно. Мальчик вытянулся в крепкого парня.

Он помнил, как стал мужчиной. С той, которая постарше и не прочь.

─ Зайдёшь вечером на чай? ─ приглашала.

─ Зайду.

Зашёл. На чай, конечно, ага. Ближе к ночи. В янтарной жидкости отражались уличные фонари, свеча со стола и сверкающие глаза.

А потом сквозь отражение проступили экзамены. К которым увлечённо готовился. И поступил! На бюджетное отделение. Не потому, что семи пядей во лбу, но сумел собрать миллион справок и заполнить тысячу идиотских форм ─ без ошибки. Вокруг психовали родители других абитуриентов, Макс прошёл квест на одном дыхании.

По результатам семестра по дисциплине «высшая математика» у Макса случился тяжёлый разговор с преподавателем. В итоге поставили зачёт, но препод предупредил, что в последний раз.

Пришлось налечь на математику. И в процессе так увлёкся, что зашёл дальше всех сокурсников. В итоге стал призёром математической олимпиады.

Проучиться удалось два года, бесплатное обучение отменили: «экономика не может себе этого позволить». Что поделать, государство для того и существует, чтобы отравлять жизнь гражданам.

В военкомате новобранца исследовал мутноглазый психолог.

─ Хочу иметь собственный дом, ─ ответил Макс на вопрос о главном желании.

Мечта вызвала живейший интерес и такую же настороженность.

─ Чем тебе социальные дома не нравятся?

Когда выяснилось, что Макс добровольно отказался от угла в небоскрёбе, психолог и вовсе принял его за сумасшедшего. Долго расспрашивал, делал хитрейшие тесты.

─ Кто тебя знает, куда оружие повернёшь… ─ так и сказал.

В личном деле появилась соответствующая отметка, и вопрос с воинской службой закрылся сам собой.

⠀***

Посреди ночи Макса разбудили. В темноте бледной луной рожа Бритого.

─ Чего? ─ спросил Макс.

─ Говорят, у тебя деньги есть? ─ присел на корточки Бритый.

Макс сел на кровати, протёр глаза.

─ Кто говорит?

─ Люди, братуха, люди! Взяли тебя на «Поршевагене», девчонка за границей жила. Так, нет?

─ И что? ─ спросил Макс.

─ Делиться надо, вот что! У нас так принято.

─ У меня нет денег.

─ Проверь на аккаунте, ─ ему протянули собственный коммуникатор.

Бритый выпрямился. Расправил плечи. Похрустел суставами. Поиграл мускулатурой, свастика сизым пауком подмигнула с ключицы.

─ Вводи пароль, ─ утробно, как из бочки.

Макс взял коммуникатор в руку. Тыкнул пальцем в экран. Устройство несколько раз мигнуло и погасло.

─ Ой, ─ улыбнулся Макс. ─ Сломался.

Бритый зарычал, в следующее мгновение его нога полетела в грудь Максу ─ тот успел упасть в сторону. Гора мяса и костей по инерции пронеслась дальше, уронила два ряда нар. Поднялся шум, вспыхнул свет.

Бритый прыгнул рестлером. Навалился, подбираясь к горлу. Макс хрипел, царапал скрюченными пальцами пустоту. А клешни сжимались – туже, туже.

Точки цветные перед глазами: белые, жёлтые, круглые, квадратные.

И вдруг физиономия Бритого подобрела. Закатил глаза, сполз набок. Макс судорожно глотнул воздух. Когда зрение вернулось, увидел брови Смотрящего. В жирной лапе мерцал молниями электрошокер.

Кивнул бровеносец обступившим фигурам в серых комбинезонах:

─ Берите их, мужики! Закрыть обоих!

Макса схватили, поволокли куда-то…

Когда пришёл в себя, удивился стенам, обитым войлоком. Со стены поблёскивал мёртвый экран.

Телекомната!

***

Все помнят, как нефть закончилась, опустели скважины. Будто тролли-волшебники перекрыли много-много кранов.

Внезапно, вдруг, неожиданно.

Наверное, троллям в Эпидемию кто-то что-то недодал. Недолил. Недосыпал. Слишком мало человеческих душ уходит в землю ─ так решили волшебники. И в отместку завернули вентиль.

Сидят, хохочут.

А наверху тужились, экономили. Строили поля солнечных электростанций. Плантации ветряных турбин. Приливные генераторы. Геотермальные комплексы. Суперзавод «Тесла» наладил производство супераккумуляторов. Хорошим тоном стала переделка легкового автомобиля под электромотор.

Мир менялся.

В Федерации строить поля-плантации некому. Только казалось, что экономика более или менее работающая. На деле всё съёмочная площадка, где дубль за дублем клепается продолжение «Крёстного отца».

Экспортная выручка близка к нулю. Импорт брать не на что. Своего нет. И делать некому. Конечно, были мощности, которым кризис нипочём. Например, патронный завод за счёт курсовой разницы в один день рассчитался с долгами, вложился в модернизацию производства. Патрон-то как стоил доллар, так и стоит. В известном смысле цена человеческой жизни.

С другой стороны, государевы фонды помощи предпринимателям прожирают кучу денег, рождая взамен показуху. Картинка в телевизоре сладкая: фонды пилят гранты, министры щупают дно экономики. Но паровоз как стоял, так и стоит, ибо зачем? В глазах высших государственных чиновников ценность исторически имеет вкус углеводородов, всё остальное ─ так, плесень на трубе…

Однажды Президент призвал Правительство приготовиться к новому повороту в развитии ситуации.

─ К любому? ─ с надеждой уточнило Правительство.

─ Не дождётесь! ─ ответил он.

Но действительно, вскоре всё изменилось.

─ Не устал, но ухожу, ─ сообщил Президент в ходе прямого эфира. ─ С коллегами приобрели архипелаг в Тихом океане. Оборудовали там всё ─ ну вы понимаете… Двинем туда всем составом, чтобы достойно встретить старость. Всем желаю здоровья, хорошего настроения. Ну и держитесь тут! На восьмом десятке жизнь только начинается, я вам точно говорю!

Страна то ли зевнула, то ли ахнула ─ непонятно. Забеспокоились владельцы крупных холдингов, чей бизнес на территории Федерации. Сначала один спикер отжёг со своим «уровень бреда превысил уровень жизни». Затем другой не полез за словом в карман, публично построив какого-то министра какой-то экономики. Министра, кстати, никто не запомнил, но спикер стал крупной медийной фигурой.

─ Хватит это терпеть! ─ консорциум из десятка молодых чиновников во всеуслышание заявил о необходимости перемен.

Заявление проходило на фоне декламации известного поэта конца двадцатого века:

Вместо тепла ─ зелень стекла,Вместо огня ─ дым,Из сетки календаря выхвачен день.Красное солнце сгорает дотла,День догорает с ним,На пылающий город падает тень.Перемен требуют наши сердца.Перемен требуют наши глаза.

Молодые дерзко объяснили в телекамеры, что с монополией власти надо кончать, а госкорпорации давно заросли мхом.

─ Особенно газовая отрасль, ─ подчеркнул самый бойкий.

Исторически любой народный протест живёт надеждой, что кто-то наверху выступит на их стороне. И тогда все-все победят. На самом деле власти всегда знают об этой надежде и готовят своё свержение заранее. А если кто-то из неразумных детей не понимает русского языка – батька достаёт из чулана ОМОН, автозаки, и общество оперативно приходит к пониманию ситуации.

В данном случае никого не арестовали. И даже, можно сказать, согласились. Бунтарей поддержала элита современных богачей ─ застройщики Гигаполиса.

Так и началась Демократура. С названием тоже угадали: опросы показали, что сам термин намекает на демократическое волеизъявление и одновременно на струнку и дисциплину.

В соответствии с новой концепцией упразднили должность Президента. Консорциум назначил временную администрацию, а для компетентного ответа на вопрос «что делать?» созвали экспертный совет. Спустя тридцать дней эксперты вывели семь пунктов реформы государства.

Увеличить расходы на образование и здравоохранение.

Жёстко сократить расходы на оборонку.

Сделать нормальный суд.

Муниципальную милицию.

Никаких правительственных телеканалов, газет и радиостанций!

Местному самоуправлению вернуть ресурсы и прямые выборы.

Поддержать малый бизнес льготными кредитами и подобающим налогообложением.

Ещё месяц консорциум решал, с какого боку подступиться. И каждый успел позавидовать предыдущему Президенту, который так ловко придумал с архипелагом. Крутили бюджет так и этак ─ не получается. Тянут из ямы здравоохранение ─ не хватает денег. Тянут медицину ─ отстало образование. И дороги поплыли…

Пока скребли по сусекам, пришли строевым шагом сто генералов.

─ Где деньги на армию? ─ спрашивают.

Дали им денег. И военным, и госбезопасности.

В итоге до реформ самоуправления и малого бизнеса так и не добрались. До СМИ тем более руки не дошли. И решили притормозить с новыми планами.

─ Потом как-нибудь, ─ решили в Демократуре. ─ А сейчас некогда.

Позвали других экспертов ─ циничных практиков.

─ Нужно убрать нервозность в обществе, ─ сказали циники.

─ А для пополнения энергии использовать подручные средства, ─ поддержали практики.

Именно тогда появились крутильные фабрики. Рабочие лицензии. Рис по обмену с Китаем. Закон об энергетике 2027 года, где чётко расписали, кто, кому и в каком объёме должен.

«Ладно, ─ вздохнули люди. ─ Лишь бы порядок. А если на фабрику загремит кто-то, то, во-первых, это случайность, во-вторых, не навсегда, всего-то тридцать суток…»

Впрочем, случалось и удивительное. Например, снесли старые тюрьмы вековой и двухвековой давности. Весь личный состав ФСИН в шею. Вместо старых живодёров ─ свежих сотрудников. А заодно провели масштабную амнистию, подвергнув значительную часть статей уголовного кодекса декриминализации.

Потом вспомнили про выборы и решили, что публичные выборы ─ нескромно. Зачем выпячиваться? Заниматься популизмом? Плакаты вот эти на заборах, зачем? Власть должна быть максимально демократической. Без лица чтобы. Вот управляет некое правительство и управляет себе. Через партии, которые обозначили по цветам: Красные, Синие, Оранжевые и Зелёные. Остальные цвета ─ лишние.

Исторически главным цветом в стране стал Синий. А Демократура официально потеряла конкретное выражение лиц, даже пресс-секретарь озвучивал заявления в бархатной полумаске. Единоличного командного поста в государстве больше нет. В Кремле тоже никого, кроме музейных служащих. Всё государственное движение сведено в Министерство управления ─ что-то вроде центра, отвечающего за функциональность всего. Верхний этаж занимал сам Министр ─ с секретаршами и персональным лифтом он представлял высшее звено управления.

Этажами ниже роились с полсотни второстепенных министров и система заместителей. Ещё ниже ─ непосредственные исполнители. Каждый приказ по цепочке клерков обрастал подписями, согласованиями, печатями.

Нижние этажи ─ хранение данных.

Депутаты пока есть. Кого власти выберут ─ тот и депутат. Не выберут ─ извините. Существуют больше для грызни в теле- и интернет-эфирах. Публике это забавно. Вроде как в цирк сходил. Соответственно, и выборы ─ нечто вроде парада клоунов: чей задорнее, тот как бы и победил. Впрочем, сами по себе выборы давно не проблема со времён бывшего Президента. Как кто голосует ─ процесс управляемый. Партии ─ по цветам, граждане ─ по небоскрёбам. Отрицалам ─ отрицалово, федералам ─ федералово. Особо беспокойным ─ по дозе фена. А чтобы пряник не выглядел сахарным ─ крутильные фабрики. Когда всё идёт по плану, особо никто не беспокоится. Беспокоятся, когда плана нет.

О дивный новый мир!

***

Телевизор включился не сразу. Может, через час. Или два. Кто знает?

На тёмном фоне белые фигуры. Музыка. Сначала потихоньку, потом громче, громче.

Балет, да. «Лебединое озеро». Музыка быстро обжилась под черепом.

Трам-пам-пам-пам-пам, трам…

Чтобы отвлечься, Макс стал ходить по комнате: туда-сюда, туда-сюда.

Трам-пам-пам-пам-пам, трам…

Мало места. Лучше отжиматься. И приседать. Точно! Отжиматься и приседать.

Трам-пам-пам-пам-пам, трам…

Плевать на балет! Отжиматься и приседать. Вот и всё, и не страшна никакая телекомната.

Трам-пам-пам-пам-пам, трам…

Что? Нет сил? Держаться! Плевать на балет!

Трам-пам-пам-пам-пам, трам…

Плевать… Блевать… Когда громкость дошла до предела, Макса вырвало.

Попытался кулаком разбить телевизор. Но нет, экран словно из железа.

Бить! Бить! Бить! Бить!

Руки в крови. Свет со всех сторон. Слепит, душит. Белые фигуры обвивают как змеи.

Не хватает воздуха. Словно задушили, сбросили в ледяную речку. И теперь пинками, пинками вниз. Как собаку.

На дне дважды крутануло течением, куртка зацепилась за что-то, свет лёг на лицо.

Бледное, мёртвое, широко открытые глаза. Страшно!

Тени помелькали на берегу, исчезли. Страшно!

***

Телевизор вырубился, Макс оглох от наступившей тишины. Сглотнул вязкую слюну, по-собачьи мотнул головой.

Беззвучно распахнулась дверь, ввалился Смотрящий.

─ Идём! ─ схватил Макса за ворот, рывком поставил на ноги.

Когда выбрались на воздух, Макс ошалел от кислорода. Рассмеялся, помахал розовощёкому привидению.

Возле оранжевого павильона коптер ─ гибрид вертолёта с легковым автомобилем, похожий на гигантскую осу из стали и пластика. Скошенные окна копировали глаза насекомого, гармонично вписываясь в конструкцию. Внутри пилот слушал музыку, отбивая такт по штурвалу.

У входа клерк-гроссбух. Вид как у пса, которого выгнали из конуры.

─ Иди, ─ махнул. ─ Ждут.

В кабинете седой мужчина ─ сидит, словно спицу проглотил. Лицо будто стёртое: встретишь в толпе ─ забудешь. На соседнем стуле Алиса, волосы рыжей волной. Капитан бледнел в углу.

─ Этот? ─ уточнил седоволосый.

─ Он, ─ кивнула Алиса.

─ Присядь, ─ велел седой.

Капитан так быстро двинул стул под колени, что Макс едва не упал. Седой посверлил парня взглядом.

─ Значит, тот самый молодой человек, который тебя спас? ─ Он смотрел на Макса, но вопрос был адресован Алисе.

─ Дважды! ─ подчеркнула она.

Седой побарабанил пальцами по столу.

─ Забираю обоих, ─ сказал.

─ Слушаюсь, господин генерал!

─ Генерал? ─ пробормотал Макс.

Алиса посмотрела на Макса и расхохоталась:

─ Ладно тебе, расслабься!

─ Вот почему ты не волновалась? ─ сказал Макс. ─ Знала, что заберут…

─ Я же не дура путешествовать без страховки, хе-хе…

─ Мне бы переодеться.

─ Сейчас устроим. ─ Капитан что-то сказал в телефонную трубку.

И уже Максу:

─ В коридоре переоденься.

Макс вышел за дверь ─ уже Смотрящий с охапкой одежды. Спешил, запыхался.

Когда вернулся, седой скомандовал:

─ Едем!

Турбина прибавила оборотов, поток воздуха разогнал пыль. Машина медленно поднялась над землёй, замерла на высоте пяти метров. Потом нос наклонился, коптер дёрнулся и быстро-быстро пошёл вперёд, одновременно набирая высоту.

Полетели!

***

С высоты город смотрелся волшебно. Заросшая лесом долина, с запада ограниченная скалистой грядой, на востоке упиралась в полумесяц озера, заросшего камышами. Пространство невелико ─ километр, максимум полтора в ширину, около пяти в длину. На гряде лениво перемалывала воздух дюжина ветряков.

Долина усыпана яркими домиками, среди которых выделялась башня и комплекс со стеклянной крышей, похожей на ромб. На крышах домиков серебрились солнечные панели.

Макс вспомнил, что создатель называл башню Манджет.

Коптер заложил вираж, целясь на крышу этой самой башни, где стоял точно такой же летательный аппарат. Пилот приземлился рядом, заглушил турбину.

─ А где папа? ─ спросила Алиса. ─ Думала, он встретит.

─ Он занят, ты же знаешь, ─ обернулся генерал. ─ Сказал, скоро закончит.

─ Эх, Вилкин! Я так надеялась!

«Дочь Рыжего? ─ щёлкнуло в голове Макса. ─ Вот, значит, как!»

─ Пойдём, перекусим с дороги.

Крыша, на которую приземлились, разделена на две части: одна служила посадочной площадкой для коптеров, другая представляла что-то вроде офиса опен-спейс.

Когда подошли к стеклянной стене, часть её отъехала в сторону. Изнутри обдало кондиционированной прохладой. Столы с бумагами сдвинуты в сторону, два-три составлены вместе, накрыты скатертью. На ней ─ как на самобранке: мясо, рыба, закуски, свежая зелень, гора фруктов, душистый хлеб, соки в кувшинчиках.

─ Прошу! ─ пригласил генерал.

Проголодавшийся Макс мигом прикончил по три порции всякого-разного.

─ Вилкин, я пойду погуляю! ─ сказала Алиса. ─ Давно не была, соскучилась!

─ Сходи, Лисичка, сходи, ─ кивнул тот. ─ А мы с молодым человеком потолкуем.

Когда кабина лифта уехала вниз, Макс спросил:

─ Так вы генерал или нет? Я что-то не пойму.

─ Генерал, ─ ответил седой. ─ Отставной. Сейчас вот Рыжему помогаю.

─ Если в отставке, почему вас в крутильной фабрике послушались?

─ Традиция! Считается, бывших генералов не бывает.

Он налил чашечку кофе.

─ Ты прошёл тест на нашем сайте и получил приглашение в Сан-Сити. Чем тебе хочется заниматься? Чего ждёшь?

Макс немного подумал.

─ Дело. Большое. Настоящее. Своё, ─ ответил. ─ Когда ровное место, пустота, а потом ─ раз! ─ и появилось нечто. Нужное, важное и полезное.

Генерал добавил кусочек сахара в чашку.

─ Подберу тебе и важное, и полезное!

─ Я правильно понимаю, ─ уточнил Макс, ─ из Сан-Сити сейчас не выйти?

─ Правильно, город закрыт. Периметр начали строить много лет назад, очень выручило в Эпидемию. Ты его миновал, потому что прибыл со мной и по воздуху.

─ Если кто толковый захочет попасть?

─ Настырный пробьётся. А других и не надо.

─ А охотники здесь бывают?

─ Скажем так… ─ ответил Вилкин. ─ Чужих тут не водится. И рабочие лицензии здесь никого не интересуют.

─ Почему?

─ Потому, ─ показал взглядом на лифт. ─ Алиса проводит тебя до твоего дома.

Разговор закончился.

***

Серый пятиэтажный дом, где Макс провёл детство и юность, снесли ─ вместо панельных коробок тридцатиэтажные громадины. Наверху ─ кто побогаче, внизу публика проще: лайкеры, служащие с рабочей лицензией. В сущности, те же соседи по нарам, только одеты почище.

У большинства жизнь похожа на бусы, где люди и обстоятельства нанизаны друг на друга: с этим знаком с детского сада, с тем одноклассник, тот знакомый сокурсника ─ зацепилось, поехало. Макс сразу как-то выпал из житейской обоймы, хотя голова, руки на месте.

От лайкеров тошнило, а другим в Гигаполисе не выжить. Наверное, поэтому Макс решил поездить по стране. Тут покрутился, там поработал, здесь попробовал. Интуитивно держался середины: Демократуру не лизал, но и в отрицалы не лез. Как действовать дальше, неясно. Раньше работала цепочка: рабочий ─ мастер ─ главный инженер ─ директор завода ─ руководитель главка и так далее. В начале девяностых ─ кто громче гаркнет. В середине девяностых ─ кто больше убил. В нулевых ─ у кого больше денег. А сейчас ─ непонятно. То ли лизнёт, то ли обругает.

Жизнь мотала, как носок в стиральной машине. Однажды появился свой бизнес. Маленький, но приятный. Как-то попросили оживить старенький сотовый телефон. Просидел полночи, прежде чем нашёл нужное программное обеспечение. Подобрал подходящий аккумулятор взамен сдохшего оригинального и отдал вполне работоспособный девайс. А хозяин трубки отблагодарил круглой суммой. Спустя неделю нарисовался ещё фанат старины, попросил найти такую же винтажную звонилку.