Корпорация Ра

Корпорация Ра

Виталий Листраткин

Дизайнер обложки Клавдия Шильденко

Редактор Наталья Астанина

Корректор Елена Зорина

© Виталий Листраткин, 2021

© Клавдия Шильденко, дизайн обложки, 2021

ISBN 978-5-0055-2937-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая

Услышав шум, Макс спрятался в кустах. Ветки царапали шею, но он терпел, пережидая, пока грузовик нацгвардии проедет мимо. В открытом кузове тряслись ящики, из-за борта – профиль «Калашникова», на дверцах машины – фирменный «паук».

Когда грузовик скрылся, Макс пошагал дальше.

За время скитаний он научился не доверять слугам государевым. Ладно, если отделаешься педалями на крутильной фабрике, бывало и хуже… Макс не успел продлить рабочую лицензию, и приходилось осторожничать.

«Ваше избирательное право приостановлено», ─ так и сообщил Поводырь.

К полудню нашлось подходящее место для отдыха. Дорога огибала небольшую рощицу. Пройдя сквозь пыльные придорожные деревья, путник словно попадал в прекрасный сад. Ветви гнулись под собственной тяжестью, ветер покачивал редкие цветы, журчал неподалёку ручей, в листве пересвистывались птицы. Пейзаж портила куча разломанных досок и лачуга, крытая ржавым железом.

Макс заглянул внутрь. В хижине – покосившийся шкафчик, убитый стул, топчан. В углу – гора грязной посуды, на стене – зеркало, в мутном стекле которого отразился высокий, худой шатен. Крепкая шея выдавала развитую мускулатуру.

Макс перевёл взгляд на прикнопленный рядом календарь, где сквозь пыль проглядывал пляж с красавицами в оранжевых купальниках ─ на лицах огромные солнцезащитные очки, а зубы белые-белые, как снег. И не поймёшь, настоящие красавицы или рисованные.

Сквозь дыру в крыше рябина сунула любопытную ветку, свесила тяжёлые гроздья. Макс сорвал ягоду, пожевал ─ нещадно горчило.

─ Да, ─ сказал сам себе. ─ Пожалуй, задерживаться не стоит.

Усталость взяла своё ─ едва сел на топчан, сразу сморил сон.

На календаре значилась дата: две тысячи тридцать шестой год.

Такие дела.

***

Капельки красного. Бриллианты и рубины, изумруды и сапфиры. Разноцветные камни сверкают в зрачках. И грохочут барабаны: там-там, там-там, там-там.

Один барабан грохнул особенно громко «Па-бам!» ─ и Макс проснулся. Выскочил из лачуги: бордовая «Тесла» пролетела сквозь деревья, наскочила на камень ─ как корабль на риф. В кабине силуэт человека. Огненными змейками по капоту электрические разряды.

За деревьями видно, как пулями по дороге просвистели три автомобиля: фиу, фиу, фиу!

Макс бросился к «Тесле», вытащил человека наружу. Девушка! На солнце волосы как рыжее золото. Крови не видно, но не шевелится. Живая ли?

В недрах автомобиля затрещало. Макс потащил девушку дальше. Едва добрался до лачуги, как «Тесла» взорвалась ─ ёмко и глухо.

Макс растормошил незнакомку, она слабо застонала.

─ Эй! ─ спросил. ─ Как ты?

Рыжеволосая разлепила веки ─ глаза голубые-голубые. Вздохнула и вдруг закашлялась.

─ Голова кружится, ─ просипела.

Её вырвало. Макс перетащил девушку на топчан, дал попить. Постепенно пришла в себя, свернулась калачиком.

Макс устроился снаружи, на куче разломанных досок. Сунул в уши пломбы наушников, и мир заполнил бьющий ритм Metallica ─ парень обожал музыку двадцатого века.

Когда солнце коснулось горизонта, незнакомка вышла из лачуги.

─ Привет, ─ сказала.

Голос чуть с хрипотцой.

─ Привет, ─ ответил Макс. ─ Как голова?

─ Лучше… Меня Алиса зовут.

─ Макс, ─ представился парень.

Рыжая взглянула на дымящиеся останки «Теслы».

─ Придётся идти пешком!

─ На ночь глядя далеко не уйдёшь… Ты, наверное, голодна?

─ Угу…

─ У меня только консервы…

─ Ничего! Я не привередливая.

Макс развёл костёр, достал из рюкзака снедь.

─ Держи походную вилку.

Вскрыл две банки с тушёнкой, передал одну гостье. Алиса жадно стала выгребать мясо из своей, Макс неторопливо поддевал содержимое ножом, потихоньку разглядывая девушку.

Лет двадцать, наверное. Светлые джинсы. Короткая кожаная куртка. Дорогая машина… Кто она?

Закончив с ужином, бросили пустые банки в огонь. Пламя вцепилось в консервную жесть, превращая в подобие египетских свитков.

─ Алиса, ты куда едешь?

─ Домой. ─ Потыкала палкой горящие угли. ─ Давно не была…

─ Так соскучилась, что с дороги выбросило?

─ Чересчур добавила газу… А ты куда идёшь?

─ В Сан-Сити, ─ ответил Макс. ─ Город такой.

─ Ого! И знаешь дорогу?

─ Меня туда пригласили…

Показал приглашение на работу в Центр разработки Сан-Сити.

─ Прошёл тест на сайте, ─ сказал гордо. ─ Правда, немного заплутал… Но у меня есть карта, скачал где-то.

Алиса снова ткнула палкой в пламя, небо лизнул ворох искр.

─ Могу проверить твою карту, ─ небрежно сказала. ─ Я была там.

─ Ты? ─ переспросил Макс. ─ Серьёзно?

─ Была-была!

Покопался в рюкзаке, достал мятый кусок бумаги. На чёрно-белой копии расчерчена схема. Область примерного поиска ─ эллипс длиной в триста километров в масштабе пять сантиметров на сотню.

─ Вот, ─ ткнул в центр эллипса. ─ Где-то здесь.

Алиса прищурилась, разбираясь в каракулях.

─ Похоже, ─ улыбнулась она. ─ Но могу показать точные координаты.

Она выставила левую ладонь. На внутренней стороне прямоугольная татуировка ─ плотная, чёрная. Особым образом согнула пальцы ─ прямо из ладони вырос голографический экран с разноцветными иконками. Указательным пальцем ткнула в одну ─ набор иконок сменился на картинку предзагрузки.

Talking Hand ─ «говорящая рука». Крохотное устройство, похожее на татуировку, сотканное из наноразмерных шариков, сочетало функции средства связи и голографического проектора. Электричество прибор получал непосредственно из человеческого тела, используя разность потенциалов клеток. Пока чудом микроэлектроники пользовались единицы, но уже ясно: «рука» станет повсеместной. Макс трижды смотрел видео, где представитель Future World рассказывал, как эта штука работает.

─ Какое будущее вы прочите изобретению? ─ спрашивали его.

─ Блестящее! ─ отвечал представитель, и все смеялись.

─ Смажется граница между компьютерами и коммуникаторами, ─ продолжал он. ─ Разницы нет, голограммы создаются любого размера. Кроме того, Talking Hand можно использовать как универсальный ключ от всего. С помощью «руки» можно оплачивать покупки, открывать дверь, заводить автомобиль, делать медицинские обследования, работать, развлекаться, отдыхать. Жить, иначе говоря.

─ Насколько массовым будет использование Talking Hand?

─ Уверен, технология распространится повсюду…

Над ладонью Алисы появилась модель земного шара, который так стремительно увеличивался, словно человек падал на его поверхность. Вскоре Макс увидел очертания знакомого эллипса, в правом углу которого мерцала жёлтая точка.

─ Вот город, ─ показала девушка на мерцающую точку. ─ Сан-Сити. Я жила там до пятнадцати лет… Сейчас возвращаюсь!

Щёлкнула по экрану, картинка растворилась в воздухе.

─ Надо обождать до утра, ─ кивнул Макс на лачугу. ─ На рассвете отправимся в путь. А пока поспи.

─ А ты?

─ Я у костра. Не впервой!

Наломал дров, в эпицентр огня сунул здоровенный пень ─ чтобы тлел дольше. Сам устроился на куче досок.

Просидев час, случайно взглянул в сторону и вздрогнул. Из чащи на него смотрели два светящихся зелёных глаза ─ большие, круглые.

Сердце застучало. Макс вскочил, сжимая в руке толстую ветку, погрозил светящимся глазам, готовый к битве с неизвестным.

Огни погасли. Может, показалось? Макс перевёл дыхание, сел обратно на доски. Постепенно аромат женских духов вернул мысли в прежнее русло.

«Красивая», ─ булькнул Поводырь в коммуникаторе.

Макс охотно согласился. И тогда Поводырь прислал текст рассылки.

***

«Если вспомнить историю человечества, основой любого людского сообщества становились земледельцы и ремесленники ─ те, кто создаёт реальные ценности. Ценности можно есть, надевать, так или иначе потреблять. Без них не выжить. Соответственно, земледельцы и ремесленники пользуются уважением.

Когда до людей доходит, что не всегда можно взять и поменять оглоблю на глиняный горшок, появляются деньги. И те, кто занимается перемещением товаров туда-сюда. Но основа неизменна: чтобы получить некую ценность, нужно вырабатывать другую ценность. Торговцы ─ они тоже вырабатывают ценность, только в форме услуги. Врачеватели. Парикмахеры. Музыканты. Сообщество смекает: да, без них тоже никак.

Рано или поздно появляются те, у которых самый большой бицепс или ловкость в драке. Они соображают, что ценности можно не вырабатывать, а тупо изъять с применением колюще-режущих предметов. Такие люди объединяются в шайки, главари которых держат население за горло. Ибо могут.

Со временем (годы, десятилетия, века) шайки преобразуются в государственные структуры со всеми вытекающими атрибутами: армия, спецслужбы, чиновничий аппарат. Главари становятся элитой общества.

И когда элите воздано всё, что можно, они на полном серьёзе начинают считать, что именно они являются генератором ценностей, производимых на той территории, которую когда-то взяли за горло. Земледельцам и ремесленникам закручивают гайки. Врачевателей и парикмахеров обкладывают налогами. Делается всё, чтобы люди перестали создавать ценности. И куда-то там делись.

Ну хорошо. Допустим, так оно всё и получилось. Все коллективно забили на создание ценностей. Что дальше? Дальше край. Наступать на горло некому. И командовать некем. И лечить некому. И стричь некого. И незачем. Край, говорю же…»

***

Проснулся от стука собственных зубов. От пня в костре лишь пепел, от тепла ─ воспоминание.

Пожар на востоке обещал жаркий денёк.

─ Пора вставать! ─ крикнул в сторону лачуги.

Вышла Алиса. Зевнула, поёжилась.

─ Какой план? ─ спросила.

─ Дальше по дороге трактир. Дойдём пешком.

─ Пойдём! Меня от запаха дыма мутит… Умыться хочу! Нормальной еды!

Чтобы согреться, попрыгала на месте. Убрала волосы в хвост, надела бейсболку и стала похожа на героиню старого фильма про Лару Крофт ─ такая же боевая и целеустремлённая. В путь!

Через десять минут хода окончательно проснулись. Идти легко: дорога серпантином вниз. Потом нырнула в поле ─ долгое, заросшее рыжей травой. А там впереди невысокая гора. Ёмкая, как нарыв. Под ней трактир «Три медведя».

История его известна. Когда-то здесь делали дорогу. И под горой устроили что-то вроде небольшого карьера ─ выломали экскаваторами камни для отсыпки. Таким манером вырыли приличную нишу ─ словно великан выкусил кусок.

Дорогу закончили, по асфальту зашмыгали машины. А однажды мимо ехал предприимчивый человек. Остановился, походил, улыбнулся. И через месяц поставил пункт быстрого питания.

На следующий год залил фундамент, подвёл электроэнергию. Крепкие стены, черепичная крыша. Наладил магазинчик, на стенах гастрономические натюрморты: шашлычок, рыбка, арбузы.

Со временем появилась двухэтажная гостиница, оставшееся пространство залепили хозяйственные постройки.

Дело уже казалось основательным, и кто-то сказал, что название «У Ашота» не комильфо. Человек решил переименоваться в «Три медведя». Прибил новую вывеску, выставил в зале чучела пресловутых медведей. Маркетинговый ход сработал: «Медведи» стали именем нарицательным и уже сорок лет пользовались неизменной популярностью.

…Когда молодые люди появились у трактира, солнце поднялось довольно высоко. Струйки дыма из труб пьянили аппетитными ароматами. На ступеньках крыльца спал пьяный. Он лежал на спине, открыв рот. Если бы не храпел, походил бы на мертвеца.

Алиса взяла Макса под руку, вместе перешагнули лежащего.

В холле разошлись по разным туалетам. Макс умылся, почистил зубы. В зале кафе скучала краснощёкая деваха-кассир. Позёвывала, поглядывала за посетителями. Иногда ─ на экран огромного телика, что приклеен к дальней стене.

Когда появилась Алиса, Макс отправил её за столик.

─ Хочешь, оплачу?

─ Нет, ─ отказался Макс. ─ Деньги есть.

Меню в «Медведях» простое: солянка, борщ, варёное мясо. И чай в пузатом чайничке. Кое-где бутыли с мутной жидкостью: сэмик, сэм, самогон. Акцизное спиртное стоит очень дорого, простая публика пьёт сэм. Любое приличное кафе имеет собственный дистиллятор, чтобы готовить на месте ─ при любых раскладах выходит дешевле.

Когда расплачивался, оглянулся на Алису. Сидит себе, болтает ногой вверх-вниз. Выше кеда ─ царапина, замазанная зелёнкой. И напевает…

─ Расскажи про Сан-Сити, ─ попросил Макс, когда голод отступил.

─ А чего говорить? Город как город.

─ Но отличается от других?

─ Там… ─ подняла вилку. ─ Короче, создатель города убеждён, что у каждого человека свой талант. Его только нужно «поймать» и развить.

─ Город успешных людей?

─ Смотря что понимать под успехом.

─ Думал, там каждый занимается бизнесом…

─ Поначалу так и задумывалось. Но создатель понял, что переборщил. Конечно, всем приходится иметь какие-то деловые навыки. Но поголовно упираться в бизнес не стоит.

Она придвинула к себе порцию Макса.

─ Бог неравномерно раздаёт способности. Если человеку дано что-то, он должен реализовать свои таланты, чтобы приносить пользу и себе, и окружающим, миру в целом. Именно поэтому в Сан-Сити лучший университет в Федерации.

Аппетит у девушки мужской, отметил Макс.

─ А если кто-то не хочет следовать этим правилам?

─ Мир большой! Можно уйти и вернуться, ─ улыбнулась она. ─ Ты ещё не передумал ехать в Сан-Сити?

─ Нет!

─ Давай уточним дорогу…

─ Но Поводырь не знает её!

─ Пользуешься ботом? ─ усмехнулась она. ─ Ну да, ну да… Гугл есть ─ ума не надо.

Макс насупился. Почти все используют Поводырь ─ программный бот в соцсети. Неважно, какой именно: бот поддерживает и персонифицирует любого производителя.

Персональный слуга ─ так его можно назвать. А многие считают другом. Ему можно рассказать всё. И одновременно получить ответы на всё. Общение с Поводырём создаёт абсолютную иллюзию общения с живым человеком.

Звать ли на свидание Машу?

Можно ли там работать?

Какая будет погода?

Где проехать, пройти, пообедать?

Кто президент Марокко и откуда берётся пыль?

Иногда бот просил денег. Немного и очень естественно, как друг. И всегда для других. Макс такой подход всячески приветствовал, поскольку считал, что донаты ─ отличная штука. Всегда показывают, в какую сумму разные люди оценивают конкретный проект. Официально Поводырь не одобряется, но используют все: от последнего отрицалы до первого чиновника. Владеет им некий Малевич ─ человек-легенда, киберанархист, живущий одновременно везде и нигде.

Подобно знаменитому художнику-однофамильцу, современный Малевич создавал полотна сложнейших социальных систем, сочетающих технологию и высочайший уровень нейролингвистического программирования.

─ Что плохого в подсказках?

─ Люди разучились думать, вот что. Если отобрать коммуникатор, становятся как без рук. А заодно без глаз, мозгов и души.

─ А ты сама как живёшь?

─ Например, задаю координаты без подсказок.

Она включила «руку», над ладонью появился знакомый земной шар, часть которого выросла в огромный кусок пирога. Пунктиром обозначился маршрут ─ прямо от «Трёх медведей»: вперёд-вперёд-вперёд, резкий поворот с трассы вправо и дальше, дальше, дальше.

Люди в зале делали вид, что увиденное их не касается.

─ Стоп! ─ сказал Макс. ─ Я знаю это место!

─ И что?

─ Там нет дороги.

─ Как нет? ─ возразила девушка. ─ Спутник-то показывает.

─ За пять лет в стране много что поменялось. За триста лет ничего нельзя изменить, а за пять ─ запросто.

Алиса погасила Talking Hand.

─ Во! ─ воскликнула деваха за стойкой. ─ Обожаю Спаса Пихайло!

И прибавила громкость, приплясывая на месте.

Начался концерт «Шансон года». Как обычно, в дату победы Демократуры. Когда полный зал, а лучшие представители «искреннего жанра» поют про аспекты русской души. Обладатели душ реагируют сдержанно, словно вместо концерта стоят на ежегодном же митинге в поддержку празднования: пришли, помолчали и разошлись.

Когда Спас (козлиная бородка, фальцет, как положено) затянул «Крымский марш», снаружи оглушительно взвыла сирена: «Виу-виу-виу!»

Краснощёкая вырубила Пихайло.

В «Трёх медведях» сгустилась тишина.

***

По диагонали на парковке «Поршеваген». Чёрный, сверкающий лаком. Когда в две тысячи двадцать седьмом корпорации «Порше» и «Мерседес» объединились, специально для Федерации придумали сверкающий сундук с понтами. Говорят, подобное обожали старорусские бандиты. Теперь ездит федеральная администрация, ну и сынки их, конечно.

Но владелец конкретно этого «Поршевагена» не чиновник. С выбритой наполовину башкой, одежда из разных кусков ткани. Ботинки по последней моде ─ с коваными носами. На среднем пальце бесформенный кусок золота. Городской лайкер, в натуре!

Но он лайкер не безобидный. Другой он, опасный. Как только вошёл парняга, кассирша убрала румянец и звук телика одновременно. В зале тотчас появился хозяин ─ старик с аккуратным животом впереди себя, лицо в сетке морщин, поймавшей рыбьи глаза.

Парняга подал свёрток, чем-то набитый. Принял хозяин, спрятал под живот, разгладил сети морщин.

─ У нас работает дилер, его зовут Ментос! ─ громко объявил. ─ Кому надо ─ покупает, кому не надо ─ не мешает!

Ментос вынул панель кассового терминала, начал обход столиков. Технология простая: вручил пакетик, покупатель прижал палец к терминалу, мигнул огонёк. В расчёте!

─ Кто это? ─ спросила Алиса.

─ Дилер, торговец феном, ─ ответил Макс.

─ Чем-чем?

─ Реально не слышала? Всё началось после победы Демократуры. Ноу-хау тогдашнего времени ─ трава, обработанная специальным препаратом, который не вызывает привыкания и не имеет побочных эффектов. И при этом нацелен на ту же группу рецепторов, что и опиоидные болеутоляющие. Блокирует боль, регулирует эмоции, ну и всё остальное. Название использовали рабочее: фен, лёд, реагент, микс, спайс ─ так назывались наркотики начала века.

─ Как действует?

─ Как обычно: нет тревоги, сомнений, стрессов. Хорошо!

─ Пробовал?

─ Однажды…

─ И что? ─ улыбнулась она. ─ Не понравилось?

─ Не люблю подделок!

Дилер обходил зал. От столика к столику. Загребал деньги. Лопатой.

Купить, продать. Купить, продать. Ничего личного, только бизнес.

Партию стоимостью сто шестьдесят тысяч Ментос может продать за два миллиона в течение пяти дней. И заработать миллион восемьсот сорок тысяч. Запросто!

─ Дилер ─ нелегальный торговец?

─ У него государственная лицензия.

─ Как? ─ поразилась Алиса. ─ Наркотики по лицензии?

─ Ну в Европе метадон с прошлого века раздают.

─ Но почему фен продаёт этот… Ментос? Не проще распространять через магазины какие-то? Ну не знаю… Аптеки?

─ Пробовали. И воровали в аптеках по-чёрному. Госдотаций требовали! Потом кто-то неглупый придумал дилерские лицензии. И всё получилось идеально. Кажется, ещё Пётр Первый говорил: «Большое жалованье лесникам не платить, потому как лес ─ дело тёмное, воровское, сами себя прокормят…» Выгода очевидна: наркомафии нет, сбыт обеспечен, депрессивное население в тонусе.

─ Этот Ментос похож на бандита.

─ Угу, только с лицензией…

Чай из пузатого чайничка. Горячо!

Расстегнула куртку, и Макс забыл сделать глоток. Жёлтая маечка в такую обтяжечку! Груди юными дыньками под тканью. Тронь ─ колыхнутся упруго.

Дилера на маечку примагнитило: у любителей фена повышенный гормональный фон. Уставился, смотрит.

─ Рыженькая, бери травку! ─ шепчет.

Водит языком по губам ─ пересохли. На скулах ─ ярко-красные пятна. Глаза жадные.

─ Сладенькая! Поедем, сладенькая!

Глаза шарят по каждому миллиметру её тела.

Язык двигается всё быстрей, как у змеи. Судорога искажает лицо ─ будто кто дёргает невидимые ниточки. Кончит?

─ Ментос, ─ громко сказал Макс. ─ Девушка не танцует.

Дилер выпал в реальность. Закрыл рот, перевёл взгляд на Макса.

Жуткие зрачки. Как стекло. Застывшее. Мёртвое.

Говорят, кто долго сидит на фене, так бывает. И потом, говорят, даже может умереть. Вдруг. Неожиданно. Сразу.

─ Ты кто? ─ сиплым голосом.

И гладит, гладит кусок золота на среднем пальце.

─ Я… ─ начал Макс.

Ментос выбросил кулак вперёд – ловко, ловко.

Удар пришёлся в скулу. Макс со стулом грохнулся на пол.

─ На! На! На! ─ добавил Ментос.

По рёбрам, по почкам, в печень.

─ Что, сука? ─ сплюнул, словно яд. ─ Не танцует? Не танцует?

Кованым ботинком под рёбра.

─ На! На! На!

Столик с тарелками опрокинулся, чайник разлетелся вдребезги. Алиса вскочила пружиной, вскинула колено. Разворот на триста шестьдесят градусов. Колено выпрямилось, пятка вошла в висок Ментоса. Чвак!

Любой бы вырубился. Но не ветеран фена.

Пошатнулся, полез под разноцветную куртку.

─ Сука…

Зрачок пистолета. Большого. Блестящего. Опасного. Оружие брякнуло на пол ─ выронил.

Люди выдохнули.

Все знают: гражданским запрещено иметь любое огнестрельное оружие.

Все знают: срок за пистолет огромный.

Все знают: только безбашенный носит с собой ствол.

Ещё прыжок, с разворотом, с другой стороны, в другой висок.

Дилер рухнул, закатил глаза. Из-под куртки вывалились пакетики с травкой. Много пакетиков! Много фена!

Появился хозяин «Медведей».

─ Чего? ─ хрипнул Макс.

─ Давай так, ─ предложил старик. ─ Я заберу пистолет и фен. А ты бери другое… Что хочешь!

Макс переглянулся с Алисой.

─ Машину!

И кивнул на дилера:

─ С этим что?

─ Выбросим… На дорогу.

Подобрал брелок с пола.

─ Алиса, за мной!

Джип на парковке. В салоне накурено, хоть топор вешай. Морщатся святые на пластиковом триптихе.

Прыгнул за руль, девушка рядом. Окна настежь.

─ Макс, нам точно нужна эта машина?

─ Да пофиг, ─ храбрился Макс. ─ Дилер всё равно в отключке…

«Поршеваген» взревел всеми четырьмя моторами.

Люблю людей люблю животныхЛюблю соседей и бомжейЛюблю стирать и пылесоситьЧто за таблетки дай ещё…***

Макс родился в две тысячи девятом. Жил на четвёртом этаже пятиэтажного дома, и детство походило на серые, унылые плиты, из которых сложен дом. Папы у мальчика не было, мама работала врачом, много работала. Мама говорила, им нужны деньги.

Тик-так, тик-так ─ тикали часы с кукушкой.

До семи лет ─ приходящая бабушка. Потом школа. И одиночество.

Каждый день Максим возвращался домой, включал телевизор и плакал. Потому что соскучился по маме, а мама приходила поздно. Плакал почти каждый день. И боялся, что мама об этом узнает. Потому что мама расстроится, но ничего не поменяется ─ будет приходить так же поздно, но будет знать, что сынок без неё плачет… Когда заканчивал плакать, садился есть. Потом уроки.

Тик-так, тик-так…

Научился ценить воскресенье: мама дома и часы словно переставали тикать.

И однажды мама спросила:

─ Сынок, почему ты плачешь после школы?

─ Я… ─ растерялся.

Оказалось, соседка Таня, что живёт квартирой выше, целыми днями сидит дома. И слышит, во сколько Максим пришёл из школы, когда начал плакать, когда закончил.

О, как всеведущ взрослый мир!

Когда маленькая семья успокоилась, мама объяснила сыну:

─ Максимка, не надо плакать… Я когда узнаю́, очень расстраиваюсь. Ты же не хочешь, чтобы я расстраивалась?

─ Нет, ─ всхлипнул.

─ Не будешь плакать?

─ Не буду…

Мама не поверила. И договорилась с Таней: как только услышит плач, чтобы сразу звонила. Максим решил соседку перехитрить, стал плакать на балконе. Откуда первокласснику догадаться, что плач на балконе услышит не только Таня, но и тётя с первого этажа, и дед с третьего, и ещё много-много народу?

В тот день маме позвонили все соседи, сказали, с сыном что-то неладное. Мама прибежала, долго ругала Максима. А Таня продолжала «нянчить» мальчика.

─ Максим, ты покушал? ─ кричала сверху.

─ Максим, я слышу, что ты плачешь, а ну перестань, а то маме позвоню!

─ Максим, почему я тебя не слышу, ты уроки делаешь? ─ если мальчик притих.

Так длилось год или два, потом Таня съехала, а Максим перестал плакать ─ повзрослел. А может, из-за того, что мама подарила кошку ─ сиамского котёнка с голубыми глазами. Мальчик был в восторге от кошки и нарёк её Мартой. Вот счастье!

А часы с кукушкой перестали тикать, сломались…

Сейчас Макс жалел, что машина времени не может перенести назад, в те времена, когда он жил в сером панельном доме с мамой и кошкой Мартой, в государстве с границей по лестничной клетке. С равниной кровати, горной грядой мебельного гарнитура и Эверестом холодильника. Где вода в кране такая рыжая, хоть железо добывай. Когда он учился в школе и звали его Максимом.