Общество с ограниченной ответственностью

Саша остановился и обернулся.

Гарик стоял в дверях и смотрел на него.

– Ты что тут делаешь?! Я ж тебе велел в машине ждать! Ну-ка, быстро пошел отсюда!

Саша попятился. Он подчинился, пошел к выходу, как сомнамбула, на автомате, не в силах еще осознать случившегося.

Через минуту Гарик догнал его.

– Сашок, смотри, никому об этом! И сам забудь! Мишка меня убьет, если узнает, что ты видел!

– За что?

– Что за что? А это… Да она хуже Гитлера, Саш. Народу кучу перекидала, ее убить мало!

– Нельзя же женщину вот так вот.

– Почему нельзя? – Казалось, Гарик был искренне удивлен. – Женщина что же, не человек, что ли? Что еще за дискриминация по половому признаку?

– Она же слабая, она не может за себя постоять, сдачи дать.

– Так и слава богу, нам проблем меньше! Прикинь, вместо нее какой-нибудь Тайсон был бы – его ж хрен запинаешь. – Гарик засмеялся и обнял Сашу. – Ты пойми, Сашок, в этом мире кто сильней, тот и прав! Только так! И никак иначе!

– А если она умрет.

– Да перестань, что с ней будет? Ну, может, поумнеет чуток.

– Нельзя же просто так людей убивать… – Саша пропустил ответ и говорил на автомате.

– Почему? – Гарик опять удивился. – Их же миллионы! Можно, Саш, все можно, только надо с умом! Чтоб не спалиться!

Они вышли из здания на воздух. Стало легче дышать. Белая БМВ стояла на том же месте; на переднем сиденье, как и раньше, сидела спутница Гарика; как и десять минут назад, ярко светило солнце и пели птицы. Была поздняя весна, почти лето. Все было точно так же, но Саша стал другим. Что-то сломалось в нем. Вера в людей? Рухнуло стандартное мировоззрение? Он и сам не знал. Но что-то изменилось.

Он потом недели две плохо спал, даже всплакнул. Все думал, думал: как же это так, как так-то? Никому ничего не сказал, как и обещал. Но еще долго слышал ее крик в голове, ужасно было!

– Прэвет, дарагой! – дядя Миша ответил, правда, не сразу. Но после стандартного приветствия заговорил почти без акцента – видно, совсем обрусел: – Ты где? Приехал?

– Ага, – Саша кивнул. Он все-таки позвонил, чего уж там, деньги-то нужны. – Я дома, у мамы, на кладбище вот хотел поехать. У вас как дела?

– Хорошо, – неожиданно сказал дядя Миша и замолк.

– На кладбище, говорю, съездить хочу.

– Хорошо, съезди, да.

– А у вас денег нет, случайно? – Саша наконец решился. – Взаймы, – добавил он через паузу.

– Есть, – из трубки донесся веселый голос дяди Миши, было понятно, что он улыбается. – Много денег есть, очень много, но тебе не дам.

– Почему?

– Ты приходи ко мне работать, скоро страда начнется, – дам денег, а так не дам.

– То есть вы мне дадите не рыбу, а удочку?

– Э-э-э-э, зачем так говоришь, какую удочку, какую рыбу? Деньги дам, работать надо.

– Ага, ну хорошо, спасибо, я подумаю.

– Э-э-э, о чем тут думать, честное слово, приходи завтра на рынок, там поговорим.

– Хорошо, я постараюсь. – Сашу уже напрягал весь этот диалог, но трубку неудобно было повесить.

– Или, может, у тебя у самого какие идеи есть? Приходи – мы всегда выслушаем, поможем, подскажем, – дядя Миша опять выключил кавказца и заговорил как обычный человек, практически без акцента.

– Хорошо, – Саша удивился и повесил трубку.

Блин, с деньгами не прокатило, ну не работать же на них, в самом деле.

Интересная особенность проявилась у дяди Миши: он мог говорить и так и эдак. Когда надо. Бывает же.

– Эй, ты живой еще, дома кто-нибудь есть? Хозя-я-яева! – донесся из коридора веселый Тёмин голос. И зашумел пластиковый дождик. – Выходи, подлый трус.

Саша слегка растерялся от такого набора информации и понял, что не закрыл дверь.

– Ну и чего ты тут сидишь? – Артем вошел в комнату и с недоумением уставился на Сашу. – Почему не собран? Скоро уже официальная часть начнется!

– Какая еще официальная часть, хоронят, что ли, кого?

– Типун тебе на твой поганый язык! Сегодня день… – Тёма сделал театральную паузу и выпалил: – День встречи выпускников! – И просиял, как медный чайник.

– Господи ты боже мой, они еще не встретились, что ли? – Саша скривился.

– Почему «они»? Мы! Ты ж с нами учился. Давай собирайся, поехали.

– Да я на мели, тебе десятку торчу. Там же за деньги, наверное, выпускников-то показывают, а?

– Я заплатил уже за тебя, теперь ты мне двенадцать должен.

– Час от часу не легче.

– Слушай, прикинь, сегодня Оля придет! Она ж никогда не приходила! И Лена!

– Это хорошо или плохо? – Саша не помнил ни Олю, ни Лену.

– Конечно хорошо, Оля моя первая любовь. Я ведь жениться на ней собирался! А тебя в свидетели приглашал! Помнишь? Первая любовь, она ж такая, она не забывается! – Артем как-то грустно вздохнул и закатил глаза. – А Лена Новоселова – твоя первая любовь!

– Моя?! – Саша обалдел.

– Ну да, вы с ней всё в рекреации целовались.

Саше стало нехорошо. Что же он за человек-то такой! Он изо всех сил напряг память, и через какое-то время из темного прошлого, сквозь туман прожитых лет, медленно, но верно стал выплывать образ Лены Новоселовой. Страшная! Жуть!

Сколько всего было в жизни после: море, солнце, яхты, самолеты, красивые девушки и звонкий смех. Казалось, так будет всегда. И вот все рухнуло, и он опять возвращался к Лене Новоселовой!

– Она точно придет?

– Придет! – радостно заверил Тёма и качнул головой. – Готовься!

Саша сморщился, как будто лимон проглотил, и пошел собираться.

– А песню про Родину исполняет ученик пятого «Б» класса Савельев Вадим! – Элегантная учительница отошла в сторону, открыв утомленной публике толстого щекастого мальчика с баяном.

Саша тяжело вздохнул. Шел второй час официального мероприятия. Они сидели в холодном актовом зале школы, рядом грустный Артем: его Оля так и не появилась. Зато Лена присутствовала. За годы разлуки она заметно потускнела и потеряла часть зубов.

Весь ряд был занят их классом. Лена сидела человека через четыре от Саши и бросала на него недвусмысленные взгляды.

Артем с кем-то переписывался и вдруг просиял.

– Оля с Виталиком уже в ресторане сидят, – зашептал он Саше на ухо, – во продуманы-то! А мы тут штаны протираем! Слушаем вот это вот, – он кивнул на голосящего Вадика, – когда же он напоется-то уже? Давай, как только он заткнется, рванем к ним, а если нас училка поймает, скажем, что мы в туалет.

Удивительно: Тёме было уже за тридцать, но в душе он так и остался школьником.

– Давай. Да просто выйдем спокойно, и всё. Что мы, дети, что ли! – Саша усмехнулся и уставился на сцену.

Вадик пел, казалось, целую вечность. Родина у нас огромная, и песня была предсказуемо длинная.

Когда он закончил, Артем встал и бросился к выходу. Они слегка опоздали на концерт и сидели с краю, поэтому сбегать было удобно.

Саша замешкался. Он с достоинством поднялся и вдруг почувствовал на себе холодный взгляд со сцены.

– Выступает русский народный ансамбль, – ведущая, казалось, смотрела прямо на него с укором, – песни и пляски.

Саша замер.

– Это что, они не только петь будут, но и плясать? – раздался сзади удивленный голос.

– Да сядь ты уже, тихо! – зашипели откуда-то сбоку.

«Это, наверное, мне». Саша сел. Момент был упущен.

– У-у-у-у-у-у-у-у-ух-х-х! – целая толпа девочек в кокошниках и расписных сарафанах выкатилась на сцену и закружила в хороводе.

А Саша остался на месте. Не успел выскочить.

– Ну привет, Саш! – Лена улыбнулась, сверкнул золотой зуб. – А я думала: ты, не ты? Мне как Артем сказал, что ты приехал, я все думала: придешь, не придешь?

– Да вот он я, Лен, у твоих прекрасных ног.

Концерт закончился. Они толпой выходили из школы.

– Ты как вообще, Ленусь, поживаешь?

– А может, пешком дойдем до ресторана? Поболтаем хоть, тут рядом.

– Ну давай, – Саша кивнул и тут же пожалел: Лена взяла его под руку.

– Я нормально, Саш, трое детей у меня, два мальчика и девочка, дом, работа, работа, дом. Ты-то как?

– Трое детей – ничего себе! Круто! Значит, муж молодец.

– Да я не замужем… – Лена как-то грустно вздохнула. – Была – не понравилось, нечего там делать.

– Это, знаешь, как в анекдоте: три раза была замужем и все три раза удачно, – Саша улыбнулся.

– О, это точно про меня!

И Лена рассказала какую-то душещипательную историю: она реально три раза была замужем и умудрилась нарожать детей от разных мужей. Во шустрая бабешка-то! Каждый раз Лена влюблялась и шла под венец с чистым сердцем, но то ли ей не везло, то ли Лена просто была дурой, но что-то у нее не складывалось.

– Последний даже руку стал поднимать, – жаловалась она Саше. – Но я терпеть не стала, вещи собрала и ушла к маме. И вот теперь я одна-одинешенька… – Лена криво улыбнулась и положила голову Саше на плечо. – Ну а ты-то как?

– Да я чего, все кругом, бегом, кувырком, все туда-сюда, так-сяк, так сказать, ну сама понимаешь!

– Женат?

Саша растерялся: скажи «не женат» – вцепится как клещ, не отвертишься.

– Э-э-э-э, да так что-то, я как-то так, ну-у-у…

– Ясно все с тобой. Говорят, ты за границей был.

– Был.

– Ну и как там?

– Да нормально.

– Что ты какой-то неразговорчивый, все из тебя клещами вытаскивать приходится. Я вообще то ненадолго отпросилась, на пару часиков всего, мне к детям надо, – Лена посмотрела каким-то пронзительным взглядом и отвернулась.

«Чего она от меня хочет? Любви, что ли? Да ну нафиг, я столько не выпью».

Вдруг Лена неожиданно стала рассказывать о своих детях, о каких-то болячках: у Вани зуб режется, у Светы сопли… Саше стало совсем плохо, но он как мог старался поддерживать диалог.

– Нам тут анализы надо было сдать на яйца глист, ну мы сдали все как положено.

– Молодцы!

– Приходит анализ – глист нет!

– Ну слава богу!

– Это да, хорошо, конечно, только в бумажке написано, что это анализ Пети Спиридонова, а у меня сына зовут Ваня Чесноков. Я, конечно, в регистратуру, так, мол, и так, а они взяли прямо при мне Петю Спиридонова штрихом замазали, сверху написали: «Ваня Чесноков» – и обратно мне отдают. «Так лучше?» – спрашивают. Вот такая у нас медицина, Саш! Они вообще анализы-то делают или так просто для галочки пишут? – Лена обиженно замолчала.

«Ну все, наверное, что ли, наговорилась она о болячках?»

– Как думаешь, ищут они их?

– Кого?

– Ну глист этих проклятых, или так, для галочки у них все?

– Ищут, Лен, конечно, ищут! Ищут! – сказал он уверенно, как будто речь шла о пропавшей драгоценности. – Ищут-ищут, не переживай! С фонарями!

– Все смешно тебе, все тебе хиханьки да хаханьки, да?

– Да нет, ты что, я понимаю, вопрос серьезный! А почему сына зовут Ваня Чесноков, если ты была Лена Новоселова?

– Так я ж за этого козла Чеснокова замуж вышла, чтоб он провалился, и фамилию его, дура, взяла, Новоселова-то мне больше шла, а Чеснокова-то совсем никуда не годится! – Лена вдруг с интересом уставилась на Сашу: – Я вот все вспоминала, у нас был с тобой секс или нет?

– Вроде нет, я бы запомнил.

– Ну да, я ведь тогда еще маленькая была. – Лена вдруг неожиданно толкнула его локтем в бок и засмеялась: – А сейчас я уже выросла!

– Это да, я заметил.

«Не только выросла, но уже и состариться успела», – хотел добавить Саша искрометную шутку, но вовремя спохватился и промолчал.

– А ты шалун, Кондратьев, тот еще жук.

«Господи, да она сумасшедшая! Такие неожиданные переходы!»

– Нам долго еще?

– Да не-е-е, вон в те ворота, – Лена кивнула куда-то вперед, а Саша облегченно выдохнул.

– Давай наливай, Артемчик, ты чего, краев не видишь? – прямо перед ними сидела раскрасневшаяся Оля и командовала.

Артем разливал водку по стопкам, а Саша – сок по бокалам. Костя накладывал в Олину тарелку салат. Оля была девушкой, и за ней надо было ухаживать.

Надо было отдать ей должное: Оля была эффектная. Породистая такая, статная, ухоженная. Слегка полноватая, но это ее совсем не портило. Даже наоборот. В общем, Оля была девушка с изюминкой.

Рядом сидела Лена. Ей тоже накладывали салат в тарелку и наливали водку. Несмотря на то что Оля была красивая, а Лена нет, за столом ухаживали за ними одинаково, но вот в жизни…

Рядом с Олей сидел огромный боров, килограмм сто пятьдесят. Виталик. Неизвестно, какой был Виталик в прошлой жизни, в той школьной, вроде таких толстых у них никогда не было, но сейчас он разжирел до безобразия. Красный как рак, с одышкой и огромным животом, он сидел почти неподвижно, только жевал.

– Ну, давайте выпьем за наш одиннадцатый «Б»! – Оля встала со стопкой, платье затрещало.

Все кругом тоже повскакивали. Все, кроме Виталика. Тот тревожно завозился на стуле, как перевернутый навозный жук, но так и не поднялся.

Раздался звон бокалов, кто-то крикнул «ура». Праздник начался.

Когда первое оживление спало и началась болтовня, Саша вдруг с удивлением обнаружил, что говорить им особо не о чем.

Была сначала, правда, такая ярмарка тщеславия. Все пытались хвастаться успехами, женщины – детьми, мужики – деньгами. У Саши не было ни того ни другого, поэтому он скромно молчал.

– А ты чего, Сашок, так мало пьешь, больной, что ли? – Виталик мутными глазами уставился на товарища.

– Да не, я как-то не любитель.

– Пей давай! – Виталик достал еще одну бутылку.

Разговор не клеился – действительно, надо бы еще выпить.

Потом вспоминали какого-то Толика, который высоко взлетел, богатый был, жуть, всегда все посиделки оплачивал, денег не жалел. Жил как король, из-за границ не вылезал, машины и женщин менял как перчатки – в словах сквозила зависть.

– А сейчас-то он где? Заболел, что ли? – Саша искренне поинтересовался: неплохо было бы, если бы и сейчас Толик тоже все оплатил. Может, и деньжат бы подкинул, раз уж он такой богатый.

Все как-то замолчали и посмотрели с укором на Сашу.

– Так его же взорвали года два назад. Ты не знал, что ли? А похороны-то какие были! Гроб дубовый, с музыкой, машин штук сто, и все иномарки.

– Ниже крузака ничего и не было, – подхватил кто-то.

– Да-а-а-а, живут же люди.

– Так он же вроде все, того, отстрелялся, – Саша поправил.

– Да ну и что! Да некоторые за десять жизней столько не увидят, сколько он за тридцать лет.

Начали выпивать за ушедших. Оказывается, человек пять уже умерло. Оля заплакала.

– А ты ведь у нас, Саш, тоже богатый был? – спросила она сквозь слезы.

– Да не-е-е, я так, – Саша отмахнулся.

– Смотрите – фокус, – Виталик неожиданно перешел от слов к делу. Он взял кружку пива, поставил сверху себе на живот и убрал руки. Пиво на огромном животе стояло, как на ровном столе.

Саша не знал, плакать или смеяться.

Оля захлопала и с интересом посмотрела на Виталика. На Артема она совершенно не реагировала. Не клевала. Клюнуть она могла только на деньги. Хоть Артем и говорил, что первая любовь не забывается, и смотрел на Олю преданными глазами весь вечер, но ничего не помогало. Она начисто забыла о своей первой любви и смотрела только на кошелек. Артем, видно, это тоже понял и стал что-то говорить об инвестициях.

На танцполе началась какая-то движуха. Заиграла медленная композиция. Кто-то из класса учудил и пригласил танцевать Лену. Оля попыталась поднять Виталия, тот делал жалкие попытки встать, но так и не смог.

Неожиданно сзади на плечо Саше легла чья-то тяжелая рука.

– Белый танец, – зазвучал хриплый голос, – дамы приглашают кавалеров.

Саша встал и развернулся. Перед ним шаталась престарелая учительница. Он не мог вспомнить, учительница по химии или по физике. Пошел танцевать, так и не вспомнив.

– Ну что, Саш, сколько лет, сколько зим?

– А вы…

– Ты чего меня на вы-то? Я ж на год старше училась. Нина я. Ну, вспоминай давай.

Саша удивленно замолчал. Рядом закружились Оля с Артемом. Видимо, Виталик так и не смог подняться и Артем перехватил инициативу.

– Центр, полмиллиарда, инвестиции, – бомбил Тёма алчную Олю сумасшедшими цифрами, – думаем, скоро откроемся.

Саша с интересом прислушался, но Нина испортила всю малину.

– Ты женат? – вдруг спросила она в лоб.

– Женат! – Саша соврал, но здесь уже никак по-другому.

– А где кольцо?

– Не ношу.

– Жене изменяешь?

– Нет конечно, исключено!

– А почему кольцо снял?

– Да оно мне мешает просто.

– Не ври мне, ой не ври мне! В глаза смотри! Я ж вас, мужиков, насквозь вижу! Ты сейчас что, подмигнул? Что за намеки? Скажи прямо – поехали, мол, к тебе, мы ж не чужие, десять лет в одной школе учились!

Нина рванула с места в карьер. Саша обалдел. Во дожили. Обычно он добивался, а девушки отказывались, а тут все наоборот.

– Я ж не изменяю жене, помнишь?

– Не изменяешь – это хорошо, это ты молодец, конечно, но со мной можно, в виде исключения, – разрешила Нина. – Мужику надо иногда погулять, пар выпустить. Была бы я твоей женой, я б тебя без проблем отпустила – иди гуляй, главное, чтоб ко мне потом вернулся.

Саша даже не знал, что сказать.

– Слушай, тебе каждый день, что ли, молодая красивая женщина такое предлагает? Сейчас просто звезды так сошлись, понимаешь?

– Ну-у-у-у да…

– Ну так что, поехали?

– Да не могу, я ж женат.

– Значит, ты верный?

– Ага.

– Значит, у нас ничего не будет?

– Нет!

– А можно я тогда тобой буду восхищаться?

– А вот это пожалуйста!

Но восхищаться у Нины не получилось. Она обиделась и замолчала.

Вдруг стало непривычно тихо. Песня закончилась.

– Был у тебя шанс, Саш, но ты его упустил. – Нина картинно развернулась и пошла к своему столу.

– Ты чего к ней привязался? – рядом возник возбужденный Артем. – Пойдем покурим.

– Это еще кто к кому привязался. А ты чего Оле в уши дул про миллиарды, сказки дедушки Римуса?

– Почему сказки, парняга один больше ста миллионов вваливает в достройку центра. Пятнадцатого сделка.

– Охренеть! Откуда у людей столько бабла?

– На обнале, Саш, он давно в этой сфере, упакован по полной.

Они вышли на улицу, закурили.

– Ты его знаешь, что ли?

– Славика-то? Конечно! Белый мерс ешка.

Как будто по машине Саша должен был идентифицировать человека.

– Номер 001, ооо.

– А живет где?

Тёма был сильно пьян, но что-то щелкнуло у него в голове.

– А тебе зачем?

– Да так просто спросил, интересно.

– Да нам-то с этого чего, Саш? Мы как сидели с голой задницей на ветке, так и будем сидеть. Это уж я так перед Олей понтанулся.

– Ну да, это да, конечно.

– Раньше каждую неделю к нему за кешем мотался, в свечку, на улице этого академика, как же его, дьявола?

– Вернадского? – Больше у них вроде не было улиц с именами академиков.

– Его, черта лысого, – Артем повесил голову, словно вконец обессилев.

Саша знал эту высотку, новый дом с закрытой территорией.

– А почему лысого-то?

– Ну он же академик – наверное, лысый и с бородой, они все такие. Слушай, а давай к нам! Сейчас еще больше движухи начнется. Давай с Михаил Александровичем поговорю? Денег заработаешь, мне долг отдашь, – Артем заулыбался.

– Спасибо, Тём, я подумаю. – Тут реально было о чем подумать.

Память

– Дура ты, говорит, и матом меня трехэтажным. – Толстая бухгалтерша, еще недавно так лихо отплясывающая на корпоративе, сидела закутавшись в проеденную молью шаль. – А как с нами по-другому? Мы ж слов-то хороших не понимаем. С нами кнутом только надо, никак иначе.

– Да я сам в многодетной семье вырос, – поддержал бухгалтершу Олег, – нас пять человек, так без пинков и подзатыльников никак не обойтись.

– Порядок он любил, это верно, – Александр Степанович жестким взглядом обвел присутствующих. Он был трезв и суров.

Сорок дней назад Константин Петрович отошел в лучший мир, и теперь по старой христианской традиции его вспоминали добрым словом.

– Помню, он меня матом обложил и орет: выгоню к чертям собачьим! – бухгалтерша опять ударилась в воспоминания. – Да так выгоню, говорит, что тебя нигде на работу не возьмут! – Она смахнула набежавшую слезу и высморкалась в платок. – Так я, верите ли, каждую циферку теперь перепроверяю, теперь у меня комар носа не подточит.

– Он порядок любил, это верно – снова крякнул Степаныч. – Может, еще кто-нибудь веселое что вспомнит, ему там приятно будет.

– Ему там по-любому лучше, чем нам, – вдруг некстати сказал Слава и посмотрел на потолок с трещиной.

Слава реально нервничал. Они с Лерой уже подписались на сомнительные инвестиции в недостроенный торговый центр Михаила Александровича. Слава практически сразу сделал ему предложение: чужие деньги жгли карман. Но осторожный Михаил Александрович почти месяц колебался и совсем недавно наконец дал добро. Славу вводили в учредители компании, на которой числился центр, Леру ввести Михаил Александрович отказался, но ее понятийная доля находилась внутри Славиного пакета. Короче, какая-то кривая схема. Была еще небольшая загвоздка: Лере так и не удалось добраться до заветной тетради. И хотя про деньги никто не спрашивал, сердце было не на месте.

Александр Степанович после похорон друга исчез с радаров. Сначала запил, а потом исчез. Обнаружили его на Кипре недели полторы назад. Организовали целую спасательную операцию, в итоге доставили полуживого в город. Александр Степанович долго лежал в наркологичке, прокапался, пришел в себя и сейчас был как стеклышко, но злой и суровый.

– А я вот помню, случай был… – Олег вопросительно посмотрел на Александра Степановича – тот мигнул: мол, продолжай.

– Выгоню, говорит, к чертям собачьим! – опять запричитала бухгалтерша, она никак не могла вырваться из плена воспоминаний.

– Я тогда молодой был еще, зеленый. Приезжаем мы в Астрахань, по-моему, филиал открывать, – Олег опять взглянул на Александра Степановича: видно, что-то его тревожило.

– Веселое что-нибудь! – рявкнул Александр Степанович.

– Так вот я и говорю, – Олег заулыбался, вспоминая, – день такой тяжелый еще был, а Константин Петрович и говорит: «Устал, Олеж?» Я говорю: ну типа да, устал. А он и говорит: «А давай, Олежек, девок вызвоним!»

Вика подпрыгнула.

Олег наткнулся на тяжелый взгляд Александра Степановича, как на бетонную стену.

– Ты чего такое городишь-то, дурик?

– Так вы ж сами просили – веселое!

– Но не настолько же!

– А-а-а, ну ладно тогда. Ну, помянем, что ли! – Олег быстро свернул рассказ и протянул руку со стопкой.

– Не чокаясь! – гаркнул Александр Степанович и глотнул компот.

Олег постоял с протянутой рукой, плюнул и выпил. Он совсем запутался, что можно, а что нельзя.

Все застучали вилками. Лера вдруг встала и с приятной улыбкой подошла к Александру Степановичу. Слава напрягся.

– Документы по «Техпрому»… – донеслось с их стороны, потом какие-то обрывки.

Александр Степанович недовольно слушал, мрачнея.

– Сейчас, что ли?! – вдруг рявкнул он на весь зал и посерел как туча.

– Вас не было… Сроки поставок… Временные интервалы… – обрывки фраз, вкрадчивый Лерин голос и милая улыбка. Как она держится! Молодчина.

– До завтра подождет! – Александр Степанович метнул на Леру суровый взгляд.

Но она опять улыбнулась и стала что-то объяснять на полтона ниже.

– До завтра, сказал! – Александр Степанович хлопнул ладонью по столу.

– Так вы дайте мне ключи, я сама посмотрю, – Лера старалась изо всех сил.

Шеф вдруг махнул рукой и поднялся со стула. Они оба вышли.

– Ну что, приехали к вам девушки, а дальше что было? – Вика влюбленным взглядом посмотрела на Олега.

– Да не приехал никто, спать просто легли, и все дела!

– Что ж тут веселого?

– Да ничего, грустно, конечно, все это.

Олег посмотрел на Вику и нахмурился. Она ему уже надоела. Да еще недели две назад Вика к нему жить переехала. Это был совсем перебор. Он, конечно, держался, но из последних сил, надолго его не хватит.

– Ты сегодня опять на тренировку пойдешь?

Олег молча кивнул.

– Завязывал бы ты со своим этим боксом, что ли. Каждый день ведь как на работу.

– А чего делать-то? – Олег зевнул. Без спорта он не мыслил свою жизнь. Всю дорогу пахал в спортзале, по-другому не мог. Да и в жизни его бойцовские навыки часто выручали.

– А вдруг тебе опять нос сломают или сотрясение заработаешь?

– Мужик должен сражаться, иначе кровь густеет.

– Ну иди вон в теннис или бильярд, там сражайся.

– Ты чего от меня хочешь-то, Вик?

– Да нет, я так… – Вика покорно замолчала.

Олег совсем не понимал ее.

После того трагического вечера, когда он нацепил маску хорошего парня, Вика стала от него шарахаться, хотя он бомбил из всех орудий по классическим правилам любовной науки, но чем больше он старался, тем высокомерней и раздраженней она становилась. Олег, почувствовав азарт, не сдавался, заваливал цветами, подарками, пел серенады под окном, дошло даже до того, что он закрыл ее ипотеку. Деньги совсем не маленькие даже для него. Видно, маска настолько приросла, Олег настолько вжился в роль, что чуть на самом деле не исправился. Но вовремя опомнился.