Маленькая история большой жизни

– Это уже хорошо, что их не так много.

– Да, хорошо. Только вот откуда они, – указывая на окно, – узнают, сколько их и кто, где находится? – тихим надрывистым голосом произнесла Вика, и по глазам её потекли слёзы.

Артём взял одноклассницу за руку и нежно сказал:

– Не плачь, мы ведь рядом.

Девочка посмотрела сначала на него, потом на Рому.

– Это ж надо? А ведь буквально несколько дней назад я вас не знала…

Глава V

На часах было начало десятого, когда на пульт дежурного ГУВД поступило сообщение о предполагаемом захвате школы террористами. В считанные минуты школьное здание оцепили сотрудники милиции и ФСБ. Ответственным за проведение операции по освобождению заложников был назначен полковник Миронов, начальник городского управления Федеральной службы безопасности.

Тогда ещё он не знал, что это именно та школа, в которой учится его дочь – Миронова Вика. Точнее сказать, он не успел об этом даже подумать. Даже когда, спустя полчаса после захвата, ему принесли списки учащихся и учителей школы, он не сразу заметил в них имя своей дочери. Для него, военного офицера, всё происходящее казалось каким-то страшным сном. Вадим Павлович и предположить не мог, что такое может случиться в этом маленьком провинциальном городке.

Миронов курил возле автомобиля, в котором находился оперативный штаб, когда к нему подбежал молодой лейтенант:

– Товарищ полковник, опознали тело убитого. Это директор школы – Седов Николай Петрович.

– Спасибо лейтенант, можешь идти.

Миронов повернулся к машине, открыв боковую дверь.

– Виктор Семёнович, дай мне список заложников, – обратился он к полковнику милиции Краснову.

Тот потянул папку красного цвета. Открыв её, Миронов глазами нашёл фамилию директора и поставил какую-то пометку возле неё. После этого он решил просмотреть весь список, перелистывая один за другим белоснежные листы. И вдруг в списке учащихся 10 “А” класса он прочёл вслух, едва шевеля губами:

– Миронова Виктория Вадимовна.

В глазах его сразу потемнело, а зубы застучали так сильно, что этого не мог не заметить даже Краснов, сидевший в машине.

– Полковник, вы что, замёрзли? Залезайте в машину, я сейчас вам чайка налью.

Миронов залез в фургон, захлопнув за собой дверь, сел и обхватил руками свою большую седую голову.

– Что такое? Вадим Павлович, что-то не так?

– Всё не так…

– Не понял?

– Я говорю, всё в этом мире не так, раз такое происходит… Нет я ещё могу понять, когда в военное время погибают люди от пуль. А сейчас, за что сейчас? Для чего?

– Отморозки они просто, нелюди. Сами не ведают, что творят.

Миронов поднял голову, постарался взять себя в руки и произнёс едва слышным голосом:

– Там, среди заложников моя дочка…

С этими словами по лицу его покатилась слеза. Всего одна горькая, отцовская слеза. И никто в этот момент не знал, как этому могучему, сильному человеку тяжело сдерживать свои переживания. Миронов понимал, что сейчас от него, его решительных действий зависит судьба не только его собственного ребенка, но и всех детей, находящихся в стенах школьного здания; именно поэтому он позволил себе уронить всего лишь одну слезу.

– Вадим, всё будет хорошо.

– Да, конечно, всё будет хорошо. По-другому и быть не может.

В это время дверь машины открылась, и в неё резким движением запрыгнул высокий, крепкого телосложения человек в военной форме и бронежилете, одетом поверх, лицо его закрывала маска с вырезом на глазах.

– Разрешите? Капитан Соколов…

– Командир отряда специального назначения? – прервал его Миронов.

– Так точно! – браво отчеканил капитан.

– Быстро же вы реагируете, – заметил Краснов. Нам сообщили, что по области учения, поэтому вы прибудете не раньше, чем через два часа.

– Именно благодаря учениям нам удалось раньше прибыть на место: спасибо авиация подкинула.

Капитан снял маску и вытер её лоб. Краснов и Миронов испытали удивление, увидев черты лица, скрывавшиеся под маской.

– Капитан, тебе сколько лет? – спросил Виктор Семёнович.

– Двадцать четыре, товарищ полковник.

– Как же ты умудрился в твои то годы до капитана дослужиться?

– Так случилось, – как-то застенчиво произнёс Соколов. Сразу после училища пришлось съездить в командировку, по окончании которой получил внеочередное звание и “Орден мужества”.

– Да, видно не на курорте был?

– Курорт потом был. Два месяца в военном госпитале – вот это курорт.

– Понятно. А отрядом командуешь давно? – спросил Вадим Павлович.

– Уже пол года.

– Как ребята? Хорошие?

– Профессионалы, товарищ полковник. У них большой опыт за плечами. Не поверите, ведь некоторые из них мне в отцы годятся. А всё равно, ко мне относятся как к старшему, уважают. Мировые мужики! – сказал капитан, подняв большой палец руки вверх.

– Это хорошо. Тяжёлая вам работёнка предстоит.

Краснов разложил план школы на столе, и они вместе с Мироновым описали ему детали происходящего.

– Ну, и что ты обо всём этом думаешь? – обратился Миронов к капитану.

– При необходимости, нужно штурмовать через крышу. Дверь чердака находится рядом с актовым залом, где держат заложники. Проникнув через него, нам останется зачистить зал от террористов, а те, что внизу сразу будут отрезаны. С одной стороны, это облегчает задачу, но с другой: хорошо бы знать, сколько их всего и где они находятся.

– Ты прав. Только как это сделать? Учителя, выводившие детей, толком ничего сказать не могут, а помещения снайпером не проглядывается: снег на окнах.

– Вот как поступим, – командным голосом произнёс Миронов. Ты, Соколов занимай со своими людьми позицию, а мы будем ждать, когда террористы снова выйдут на связь, и корректировать твои действия, в соответствии с обстановкой.  Ни пуха, ни пера!

– К чёрту! – бросил в ответ капитан, выходя из машины, пряча своё светлое чисто лицо под чёрную маску.

Глава VI

– Можно воды? Пить очень хочется, – раздался женский голос в зале.

Рома повернулся и увидел, вставшую посреди зала Людмилу Петровну – свою первую учительницу. Она потирала затёкшие ноги, смотря исподлобья на вооружённых людей.

– Сядь на место и заткнись, женщина.

– Алан, я же сказал тебе, успокойся. Или ты не понял, кто здесь главный? Пойди лучше проверь ребят, всё ли в порядке.

– Хорошо Мусса.

– А вы не волнуйтесь, вода скоро будет…

С этими словами Мусса пошёл вглубь сцены, пытаясь с кем-то связаться по рации. В ответ слышалось одно репение.

– Минут через десять они должны начать переговоры. Видно, ждёт от кого-то указаний, поэтому так и волнуется, – заметил Рома.

Когда в зал вернулся Алан, он принёс с собой несколько бутербродов и пару бутылок с водой. Одну бутылку он оставил стоявшим у дверей арабам, другую же подал своему главарю.

– Где взял? – спросил тот, сделав пару глотков.

– Да у них в столовой чего только нет.

– Так сходи и принеси тогда воды, да побольше.

– Я видел там бак с водой, литров на 30, только мне его одному не донести.

– Возьми с собой двух старшеклассников.

– Эй, вы двое, что окна закрывали, – кивнул Алан, указывая дулом автомата на Рому с Артёмом, – давайте на выход.

Ребята в сопровождении Алана спустились на первый этаж и прошли в столовую, двери в которую были распахнуты. Зайдя во внутрь, Алан указал мальчикам дулом автомата на дверь, ведущую в подсобку, где и находился бак с водой. Артём зашёл первым и открыл крышку:

– Так ведь, бак почти пуст.

– Как пуст?

Мужчина заглянул во внутрь и произнёс что-то еле слышно, в отчаянии плюнув на пол.

– Набирайте полный. Да поживее.

Затем он вышел из подсобки и принялся собирать в пакеты еду. Артём и Рома открыли кран с водой, поставив под него большую кастрюлю.

– Слушай, надо как-то предупредить милицию о том, сколько террористов в здании, и кто где находится.

– Хорошо бы. Но как? – спросил Рома, осматривая подсобку.

Мальчики почти наполнили бак, когда раздался голос Алана:

– Ну что там, скоро?

– Ещё пару кастрюль осталось, – ответил Рома, чуть прикручивая кран, чтобы уменьшить напор воды.

Подсобка была маленькая и тёмная: в углу находилась раковина, рядом с ней стол, на котором стояли тарелки, сковородки, кастрюли. Под столом стоял бак для воды, а над столом висела полка с аккуратно разложенными ложками и вилками.

Рома отодвинул стопку тарелок и увидел намокшую двенадцати листовую тетрадь. В ней твёрдым женским почерком было написано меню и вложен, маленький, сточенный донельзя, карандаш.  Рома вырвал последний лист и протянул его Артёму.

– Рисуй всё, как рассказывал.

Артём набросал план школы, крестами пометив места расположения боевиков, а на мести актового зала написал “Дети”. Под схемой он написал: “Их десять – Х. Вооружены до зубов. На дверях всех кабинетов поставили растяжки”. Затем свернул лист бумаги и отдал его Роме.

– Если я второй раз попрошусь в туалет, могут что-нибудь заподозрить; так что теперь твоя очередь.

С этими словами ребята вылили последнюю кастрюлю, закрыв кран, и вышли из подсобки.

– Готово? Тогда пошли.

Артём и Рома шли впереди, неся бак с водой. Алан шёл немного сзади, автомат его был за спиной, а в руках он нёс пакеты с едой. Когда подошли к мужскому туалету, Рома повернулся к Алану, держась свободной рукой за живот, и спросил:

– Можно? Я буквально на две минуты, с утра не ходил.

Алан недовольно посмотрел на него. Но Рома продолжал, не обращая внимания на его суровый взгляд.

– Прошу не заставляй позориться перед остальными, мне же не пять лет.

– Хорошо, только мигом.

Ребята поставили бак на пол, и Рома направился в туалет. На ходу он сделал из листочка с планом самолет, взял его в зубы; затем быстро вскарабкался на окно и сквозь решетку посмотрел на крышу соседнего здания, там он увидел двух снайперов, о которых им рассказывал Артём. Крепко ухватившись одной рукой за решётку, вторую он высунул наружу, и начал размахивать ей во все стороны, пытаясь привлечь внимание снайперов. Не зная точно, заметили его или нет, он взял самолётик и пустил его в школьный двор.

Рома с надеждой смотрел на это бумажное изделие, как будто гипнотизировал его; а в голове звучало только одно слово: “ЛЕТИ”.

Глава VII

Когда Миронову по рации передали, что снайперы засекли движение в одном из окон школы, мальчики с остальными учениками уже сидели в актовом зале.

– Краснов, свяжи меня со снайперами.

Виктор Семёнович взял рацию:

– Сокол, сокол. Это первый. Сокол, ответь первому.

– Первый, сокол на связи.

– Вадим, есть связь.

– Сокол, доложить обстановку.

– Минуты две назад в окне первого этажа был замечен человек, подающий сигналы.

– Какие сигналы? В каком окне?

– По плану – окно мужского туалета. Распознать сигналы, как и подающего их невозможно, окно всё залеплено снегом. Скорее всего, пытались просто привлечь внимание, так как после этого из окна был пущен бумажный самолёт.

– Какой самолёт? Где он?

– Упал в школьном дворе.

– Спасибо, сокол. Отбой.

– Слышал, полковник? Надо срочно посмотреть, что это за самолётик. Пошли туда людей, а снайперы пусть корректируют их действия.

– Хорошо.

– Только смотри аккуратнее. Мало ли, вдруг они просматривают улицу с окон.

Виктор Семёнович вышел из машины и направился к отцеплению, находившемуся со стороны двора. Спустя пять минут он вернулся с промокшим бумажным листом в руке.

– Смотри. Как тебе самолётик?!

– Похоже на план школы.

– Точно, он и есть. Так ещё и с расположением боевиков. А, каково? – не переставая выражать восхищение, говорил Краснов.

– Глазам своим не верю. Но кто это мог сделать, и каким образом?

– Наверное, кто-то из учителей, а может и учеников.

– Если бы. А вдруг это ловушка? Что если боевики сами поспособствовали, чтобы эта бумажка попала нам в руки?

Миронов закурил сигарету. Сделав пару затяжек, он прикрыл нижнюю часть лица левой рукой и опустил глаза вниз. Так прошло минуты две – три. Краснов не беспокоил его. Когда сигарета полностью истлела, и пепел её упал на пол, полковник встрепенулся и произнес:

– Вот что. Надо всё проверить, как следует. Передай информацию о возможном местонахождении боевиков снайперам, пусть просматривают окна. Всю информации сообщать незамедлительно.

– Сделаем.

С этими словами Виктор Семёнович передал по рации новую вводную снайперам.

Спустя полчаса Миронов вызвал к себе командира отряда спецназа. Войдя в автобус, Соколов увидел, как полковники обсуждают что-то, склоняясь над чертежами, разложенными на столе.

– Присаживайся, капитан, – обратился к нему Краснов.

– Как тебя по имени?

– Алексей.

– Ну, вот что, Лёша. По оперативным данным боевики находятся на этих позициях; Миронов обозначил их на схеме красным карандашом. Кроме этого, предположительно, боевиками заминированы двери всех кабинет, во избежание нашего проникновения с улицы.

– Товарищ полковник…

– Можно просто, Вадим Павлович.

– Вадим Павлович, откуда такая информация?

– А вот откуда, – Краснов показал ему листок бумаги.

– Извините, а что, если это дело рук боевиков.

– Вряд ли, Лёша. Вряд ли. Снайперы подтвердили четыре позиции.

– Только четыре?

– Да, только четыре. Остальные, увы, не просматриваются: многие окна покрыты снегом и инеем, а окна актового зала закрыты шторами. Воцарилось молчание. Офицеры секунд тридцать смотрели то друг на друга, то на план здания. Потом Вадим Павлович добавил:

– Так что, принимай информацию к сведению. Будем разрабатывать план по освобождению заложников.

– Только дождёмся, когда боевики вновь выйдут на связь, – перебил его Краснов, – немного осталось.

– Конечно. За одно и ты капитан послушаешь, с какими фруктами мы имеем дело…

Не успели офицеры договорить, как вдруг зашумела рация, и раздался голос.

– Это Мусса. Слышишь меня, полковник?

Краснов взял в руки рацию:

– Слышу тебя хорошо. Как себя чувствуют дети?

– Не переживай, Краснов. С детьми всё в порядке.

– Мусса, мы подвезли еду вам и школьникам.

Разреши войти для передачи.

– Спасибо, но мы уже позаботились о питании. Так что, в вашем визите нет необходимости. Ты полковник, лучше послушай наши требования, да повнимательнее.

– Я готов выслушать твои требования.

– Так вот: во-первых, нам нужно три миллиона долларов. Привезите их к школе в течение часа. Деньги должны быть в трёх мешках мелкими купюрами, по миллиону в каждом. Во-вторых, сразу после передачи денег нас должен ждать автобус. А в-третьих, готовьте на аэродроме вертолёт с пилотом. Это всё. Теперь твоё слово.

Полковник Краснов вопросительно смотрел на Миронов. Возникла секундная пауза. Вадим Павлович показал ладонь правой руки с раскрытыми, как веер пальцами. Краснов понял, что означает этот жест.

– Мусса, дай мне пять минут, чтобы передать твои требования своему начальству.

– Хорошо, у тебя ровно пять минут.

В рации вновь раздался шум.

– Что будем делать Вадим?

– Сейчас, сейчас…, – закуривая очередную сигарету, едва слышно, произнёс Миронов.

– Время, – показывая на часы, сказал Виктор Семёнович.

– Я вот что думаю: после передачи денег в автобус они сами не сядут, так как захотят себя обезопасить; поэтому точно, возьмут с собой заложников. Это рискованно.

– Да, кто знает, что у них на уме?

– Разрешите обратиться?

– Конечно, Лёша.

– Я думаю, нужно заставить боевиков выйти из здания. Вы правы, риск, конечно же, есть, но не забывайте, сколько сейчас детей находятся под их прицелом и сколько их будет в автобусе. Кроме этого, пока боевики в школе велика опасность взрыва. Поэтому считаю целесообразным выполнить их требования. Тем самым мы освободим большую часть заложников и займёмся разминированием здания.

– Целесообразно? Для кого? Для тех, кто будет с этими головорезами в автобусе? – гневно произнёс Миронов, – Нет, ты Лёша не обижайся, я не на тебя кричу. Просто пойми, когда бандиты будут в автобусе, практически невозможным станет их нейтрализация. Пока же они в здании, мы можем убрать как минимум шестерых, не ставя под угрозу жизни заложников. Нельзя выпускать их, никак нельзя.

– Вадик, решай что-нибудь. Время, время…

– Скажи им, что через час деньги будут. Как только подвезут, с ними свяжемся. А тебе Лёша и твоим ребятам предстоит непростая работёнка…

Во время передачи денег бойцы спецназа начали штурм. Большинство террористов были нейтрализованы.  Капитан Соколов со своим отрядом находился уже у дверей актового зала, как вдруг в зале раздались выстрелы…

Распахнутые двери, запах пороха, царивший в воздухе, растяжки, расставленный по коридору – такую картину увидели Краснов и Миронов, когда вошли в школьное здание. Заложников уже усаживали в автобусы, стоявшие возле школы; там учеников и учителей осматривали медики. Среди освобождённых Миронов не видел свою дочь, поэтому поднимался на второй этаж так быстро, перескакивая со ступеньки на ступеньку, что Краснов, даже при всей своей видимой прыти, явно не поспевал за ним.

– Где остальные дети? Всех вывели? – еле слышно срывалось с уст полковника.

– Где Вика? – уже с надрывом произнёс он.

– Не знаю, Вадим, не знаю… Скорее всего, ещё не всех вывели.

Когда подошли к залу, где в течение нескольких часов боевики удерживали заложников; Миронов сразу же увидел сидящего возле дверей Соколова. Капитан сидел на полу, обхватив руками колени.

– Лёша, что случилось? Лёша,…

Алексей поднял глаза, пристально посмотрев на мужчин, возвышавшихся над ним.

– Не успели, чуть-чуть не успели.

– Да ты толком

объясни, что случилось?

– Смерть…

После услышанных слов, сердце у Миронова оборвалось.

– Вика, – закричал он, вбежав в распахнутую дверь.

На сцене зала лежало окровавленное тело Артема, возле него, на коленях, сидела девочка, а рядом, держась за кровоточащую рану плеча, стоял Роман.   Вика плакала и тихо что-то причитала, повторяя одни и те же слова, словно молитву:

– Тёма, Тема вставай…  Ну что же ты?

– Вика, как ты? – подбежав к дочери и обняв её, спросил Миронов.

– Папа, папа, почему он не встает?

Вадим Павлович пристально посмотрел на тело мальчика, лежавшие возле ног его дочери.

– Краснов, где врач? – гневно закричал Миронов.

– Сейчас.

Миронов склонился над Артемом. Тот лежал лицом в пол, а на спине сквозь одежду проступали багровые пятна крови. Мужчина перевернул тело мальчика лицом к себе; и тут, паренек застонал. В это же время в зал вошли медики.

– Он жив. Скорее, скорее…

Глава VIII

Второе лето минуло с тех пор, как произошла трагедия, встрепенувшая небольшой провинциальный городок.  Много воды утекло с тех пор. Вчерашние девчонки и мальчишки, ставшие невольными участниками этой драмы, уже повзрослели, но воспоминания минувших лет, ни на миг не оставляли их. Миронова Виктория поступила учиться в Москве в один из престижных столичных ВУЗов на факультет иностранных языков. Рома Яковлев служил в спорт роте под Москвой. Уже год как молодые люди встречались, подумывая о свадьбе. Ромина рана, полученная в тот роковой день, давно зажила. Но до сих пор кровоточили раны в сердцах ребят в память об Артёме.

У Артёма был задет позвоночник. Он несколько дней провел в коме, а когда пришел в себя; врачи рекомендовали перевезти мальчика в столицу, где есть более квалифицированные врачи и оборудование. Родители так и сделали, продав квартиру и порвав с этим городом, который принес им так много боли и страдания. С этих пор о семье Игнатовых и их сыне ничего не было известно. Вика с Ромой не раз просили Вадима Павловича узнать, что с их другом и где он. Но полковник Миронов только разводил руками, говоря, что это не в его компетенции. Шло время. И вот, однажды, Вадим Павлович пришел домой, предварительно попросив Романа в этот день проводить Вику со школы, и протянул ребятам листок бумаги. Вика рухнула на диван, как подкошенная. Мимика ее лица не выражала никаких эмоций, оно было каменное. Рома прочитал вслух: “По Вашему запросу можем сообщить следующую информацию: Игнатов А.В. (год рождения) скончался во время проведения операции (дата смерти)”.

– Этого не может быть, – не поднимая глаз, сказала Вика.

– Как же так? – опустившись рядом с Викой, спросил Рома.

– Эх, мальчики, мальчики…

– Отец, они ведь герои?

– Да, герои.

Ромка заплакал, уткнувшись лицом в подушку.  Вика положила руку ему на плечо:

– Не плачь. Герои не плачут. Герои не умирают…

Слезы покатились градом по ее щекам. В тот вечер, Вадим Павлович долго не мог успокоить детей. Но иначе он поступить не мог, не мог промолчать. Ведь о настоящих героях надо говорить.

Тонкий лёд.

Зима в тот год была так переменчива, так непостоянна: то сильные ветра и мороз, то дождь со снегом и плюсовая температура. Егор с Толиком давно собирались сходить на залив, чтобы опробовать новые коньки. Всё ждали, когда же лед станет.  На набережной они были часто. Она находилась в центре города, недалеко от института, в котором они учились. Летом здесь всегда людно, а вот зимой было мало желающих полюбоваться красотами и подышать свежим морозным воздухом.  Пару раз ребята уже видели, как какие-то мальчишки играли в хоккей, расчистив себе площадку метрах в пятидесяти от берега. Вот и в этот раз, подходя к набережной, заприметили группу тех же подростков из 6 человек, лихо рассекающих лед.

– Будет с кем шайбу погонять, -кивнув, указал Егор в сторону мальчишек.

– Ага, покажем им класс!

Они спустились к кромке, прямо напротив импровизированной хоккейной площадки. Положив клюшки, и достав коньки, скинули с себя куртки. Толик достал из сумки два теплых свитера с горлом и, протянув один Егор, у глянул на ребят. Один из мальчишек в это момент сильно размахнулся, хлестко ударив по шайбе, пустил её за площадку, вдоль береговой линии. Тот что стоял ближе всех, невысокий плотного телосложения, рванул за ней. Егор уже расшнуровывал зимние ботинки. Толик натянул свитер, и провожал взглядом несущегося к шайбе удальца. Он лихо подхватил этот черный кусок каучука, зияющий на белоснежной глади, развернулся и бросил в сторону площадки. Лед в этот момент затрещал под лезвием его коньков, раскололся и мальчик в момент оказался в воде, заполнявшей полынью.

– Твою же… Под лёд ушёл, – с этими словами Толик кинулся на помощь.

Егор сначала ничего не понял. Поднявшись, он вытянулся во весь рост и увидел, только клюшку в той стороне, куда ринулся его товарищ. Через секунду он увидел всплеск воды и, показавшуюся голову и руки, которыми тонущий старался зацепиться за лёд. Руки скользили, кромка ломалась, мальчику не удавалось подтянуться и вылезти на твердую поверхность. Все хоккеисты застыли, увидев такое.

– Стойте на месте! Никому не подходить, – закричал Егор, понимаю, что друзья могут толпой кинуться к тонущему, тем самым усугубить ситуацию.

Сам же он схватил свою клюшку и побежал вслед за Толиком. Через пару-тройку секунд оба уже были у полыни. Края её были неровные, слой льда неравномерный и поэтому ломкий. Толик лег на живот, не добежав до воды 3 метров. Егор последовал за ним, развернувшись, он убедился, что остальные ребята услышали его. Те стояли, как вкопанные.

– Давай руку, – громким, но достаточно спокойным голом произнес Толик.

Парень, находящийся в воде, схватил его за запястье. Наст по Толиком затрещал и торс его начал погружаться под лед. Егор резким движение оттащил его за ногу, рука парня выскользнула, и он опять на мгновение оказался под водой.

– Держи клюшку.

Толик перехватил ее правой рукой и подал барахтающемуся мальчику. Тот вцепился в крюк обеими руками.

– Подтягивайся потихоньку. Тебя как звать, пацан?

– Витя, – держась за клюшку и налегая на лёд, сказал мальчик.

Егор в это время продолжал пятиться назад и тянул за ногу своего друга. Хрупкий слой ломался. Так они проползли еще пару метров. Полынья продолжала увеличиваться, а вытащить парня всё не получалось: лёд был тонкий, дна под ногами тонущего не было.

– Немного подтяни его и держи, я с другой стороны перехвачу, – двигаясь ползком чуть правее сказал Егор.

Он перевернулся на спину, стянул себя ремень. Затем опять лёг на живот, окунул руки в воду, обвив левую ногу Вити, и потянул на себя.   Теперь Толик тянул парня вперед, а Егор в бок. Может, лед в этом месте был толще; может, ребята приложили совместные усилия. В этот момент Витя оказался всем телом на твердой поверхности и перекатился в сторону от водной глади. Клюшка осталась в руках Толика; Витя лежал на спине рядом с Егором.