Однажды в Логосе

В самом конце, когда уже никто не ждал ничего интересного, когда королевская свита расслабилась благодаря отсутствию опасных, хотя бы интригующих врагов, когда уже всем окончательно стало ясно, что в этом моральном поединке победитель предрешен, случилось кое-что…

Поддерживая традиции в нелепых карнавальных костюмах, появилась в зале Джордан. Она немного прихрамывала, однако двигалась гордо, чеканя каждый свой шаг женственной (не очень) походкой. Ей совершенно не было дела до всего происходящего кругом, она думала о том, как бы не упасть прямо здесь, в бальном зале, от той боли, которую она испытывала от нескольких серьёзных ранений уже несколько дней к ряду. Абсолютно точно Джордан не производила впечатления человека, которого следовало бы опасаться, хотя стоило бы…

А ведь действительно следовало бы, потому что прямо за хромой девочкой устало шёл тот самый, чьё имя не произносят вслух… Граф Мартелл…  Он, замученный ночным и дневным лечением, прибыл вовремя в парадной, конечно, одежде, однако в его силах было произвести впечатление и лучше… Он надел первое, что попалось ему на глаза в гардеробе: кожаные штаны для верховной езды и льняную белую рубашку, которая благородно облегала его жилистое тело.

Шествие папочки с дочуркой действительно выглядело устрашающе: их пренебрежительно-спокойный вид внушал ужас королевской свите.

ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ

С самого появления семейки Мартелл в зале улавливалось сильное напряжение, утихли смех и светские (и не очень) беседы, вечные спутники любых балов, а королевских – в особенности. Бесконечно начинались и тут же прерывались дуэли глазами членов каждой из сторон. Казалось, что каждый неловкий шаг или, наоборот, уместная колкая фраза могут повлиять на ход истории и Логоса, и всего мира. Особое внимание со стороны людей наиболее привлекали король Джеймс, который не отличался от своих спутников ничем, кроме, конечно, позолоченного плаща и высокой стойки около шеи, и его ближайший советник Феликс.

Король всем своим видом стремился показать, насколько он спокоен и уверен в себе, однако временами его тело непроизвольно демонстрировало обратное: он то нервозно сжимал одной рукой другую, то оттягивал ворот, то неловко почёсывал затылок. Феликс же был по своей натуре человеком спокойным, поэтому следы нервозности на нем совершенно невозможно было заметить. Он был высоким, статным, с правильными чертами лица, в общем, красивым мужчиной. Он был старше короля лет на 10, и к своим годам он полностью утратил юношеское нетерпение, и был чересчур спокоен и находчив. Он, расчетливый и холодный, прекрасно дополнял неопытного, даже глуповатого, но невероятно сердечного и амбициозного короля. Никому, казалось, не были понятны мотивы Феликса, который легко бы мог сдвинуть неумелого молодого правителя, однако не то, что не делал, а, наоборот, верно и упорно защищал его.

Важно отметить, что среди магов большую часть представляли храбрые мужи, которые не только могли составить конкуренцию в моральном поединке, но и с меньшими потерями одержать победу, дай им сейчас оружие и разрешение никого не брать в заложники. Основную часть окружения короля Джеймса же составляли разодетые женщины и низкие толстоватые старики-политики. Сейчас перевес очевидно склонялся в сторону академиков…

Безусловно, зловеще выглядела хозяйка бала – Кларис, которая плавала между гостями, соблюдала, безусловно, все правила королевского этикета во время разговоров с каждой из отдельно стоящих групп. Её каменная, натянутая улыбка сейчас пугала даже её собственного сына, который, потерявшись в большой толпе незнакомцев и пытаясь найти к кому бы прижаться из взрослых, нашёл рядом с собой Рэя Калле, к которому и прижался, как замерзший лисенок.

Абсолютное равнодушие графа Мартелла пугало дам королевской свиты, и никак не беспокоило короля. Зато точно заметил и не без интереса рассматривал фигуру графа Феликс. Он явно почувствовал в Гере противника, с которым ему не сравниться силой, но, вероятно, умом.

Во всём этом напряжении милую Джо заботил лишь один вопрос – что бы поесть. Она не помнила, когда в последний раз в её организм поступала пища. Поэтому она быстро подошла к столу, который, разумеется, стоял в самом центре и начала сметать и глотать не прожевывая творожные пирожные. Лицо Кларис Ларан, которая старалась придать сему действу вид прилежного бала, нужно было видеть: оно вытянулось так сильно, что чуть не коснулось пола. Та часть магов, которая видела девочку впервые, не понимала, кто это такая и что вообще происходит. Те же, кто знал этого чудесного ребенка, лишь закатывали глаза. Среди кучки магов хихикнули, наблюдая за неприличные поведением Джордан. Злая, голодная и обиженная девочка (безусловно, самое страшное на всем белом свете существо) недовольно указала пальцем на дверь.

– Если кому-то не нравится, можете катиться отсюда…

Какой-то мужчина из королевской свиты сделал ей замечание, сказав, что юной леди не следует изъясняться таким образом и есть в таких количествах, на что девочка молча пригрозила ему кулаком. Он ответил, так как не смог снести такой низости в свой адрес. Завязалась словесная перепалка, по ходу который (это важно отметить), Джордан лишь огрызалась и грубила, а её оппонент старался вразумить её в стиле "молодёжь ничего не умеет делать правильно".

ЧЕТВЕРТАЯ ЧАСТЬ

Граф не думал даже вступаться за девочку. У него сейчас не было ни сил, ни желания ругаться и язвить: его красноречие покинуло его ещё пару часов тому назад. К тому же, его отвлекла Элизабет, которая возникла будто из ниоткуда и близко подошла к нему. Всегда красивая, сегодня она была ещё краше прежнего: её тонкий стан окутывало платье из голубого шёлка, подпоясанное персиковым плетеным ремнем. Граф не мог не заметить этого, его губы почти искривились в глупую улыбку влюбленного глупца, но он сдержался.

– Слишком много чести шлюшке Дали... – Подумал Гера.

– Прекрасный зал, не правда ли, граф Мартелл?.. – кокетливо спросила она.

Он посмотрел на неё тупо и лениво и откусил яблоко, которое случайно попалось под руку (он хотел есть не меньше Джордан).

– Поговаривают, что Джексон Найт и Кларис Ларан украшали его собственными ручками, – сказала она, поднимая обе ладони, – представляете....

Элизабет подорожала дальше что-то говорить, однако Гера больше не мог концентрировать свое внимание на её пустой болтовне, поэтому начал тупо грызть яблоко.

Пока Элизабет светски общалась с графом, все дамы королевской свиты пребывали в глубоком удивлении: сам граф Мартелл, красивый, богатый – одним словом – завидный жених, о жестокости которого ходили легенды, говорит с какой-то девушкой. Причём эта самая девушка явно флиртует с ним, а он спокоен … немного отстранён, конечно, но спокоен.... А слухи упорно твердили им, что он не терпим ни к кому из женщин…

– Вы какой–то неразговорчивый сегодня, граф Мартелл… Гера… – тихо добавила Элизабет и приблизилась к нему ещё на пол шага. Она томно заглянула ему в глаза и легонько коснулась своей мягкой ладонью его руки, которой он опирался на стол.

Гера испытал что-то неоднозначно в этот момент: он был зол на девушку за её дерзость, которая, к тому же, была проявлена в его адрес на королевском балу в присутствии всех высокопоставленных чиновников Логоса. С другой стороны, он был немного то ли смущен, то ли напуган столь решительными действиями Элизабет, он никак не мог ожидать от боязливой (по крайней мере, в его присутствии) девушки. Сейчас она снова подошла к нему так близко, что почувствовал вновь всё, что и в прошлый раз: и её тёплое трепетное дыхание и шёлковую юбку около ног....  Будь он не таким уставшим, он, возможно, дал бы ей пощёчину или отругал, но силы совершенно покинули его мощное тело…

Если вас интересует, испытывала ли Элизабет сейчас смущение или хотя бы лёгкое возбуждение, то нет… Она не чувствовала ничего подобного: она лишь игралась с великим и могущественным человеком, который не был привычен к тому, чтобы его волю подчиняли. Ей нравилось мучить его (и не только его), заставляя думать, что он ей не безразличен… Однако в случае с Герой, ей следовало бы помнить о том, что он больше жестокий рационалист, чем чувственный романтик.

Гера, не скрывая своей злобы, вырвал свою руку и толкнул ей Элизабет в плечо так, что она моментально встала на прежнее место. Однако со стороны этот его жест показался очень нежным и лёгким.

– Тебе следует знать, что делать можно, а чего – нельзя, – он глянул на неё своими кроваво-карими глазами, – например, меня трогать нельзя!

Элизабет посмотрела на него так обиженно, будто она была голодающей сиротой, а Гера отобрал у неё последний ломоть хлеба.

– И быстрее уходи отсюда, – он указал на дверь, – пока я добрый....

Словесная перепалка Джордан подошла к концу, потому что её собеседник, столкнувшись с непробиваемым упрямством Джордан, осознал, что незачем больше вести полемику, которая ни придёт к логическому завершению. Мужчина сказал ей это и лениво побрел в толпу, а девочка долго ещё стояла в центре зала с недовольным лицом и плотно скрещенными руками. В боевой готовности Джо провела ещё некоторое время, не замечая, что вокруг кипит жизнь. Но потом, очнувшись, она тоже провалилась в толпу. Не найдя никого из знакомых, она подошла к стене и оперлась о неё, скрестила руки, скрестила ноги и склонила вниз голову. Она задумалась о том, что, скорее всего, она ведёт себя неправильно и ей действительно следовало бы вести себя иначе. Именно в такой позе глубокой задумчивости её и обнаружил Ромул, который был обязан присутствовать на балу, несмотря на травмы: душевную из-за потери брата и физическую от самовоспламенения.

Они крепко дружески обнялись и стали неловко обсуждать все, что происходило в их жизни за последние несколько дней.

– Говорят, что ты вспыхнул из–за женщины? – Неуместно игриво начала Джо, хотя у неё не было на это сил, – как же нетипично это для тебя…

– Кто говорит? – Он гневно сжал губы.

– Люди… – Протянула она, – это из–за твари Торсен, которая, как же её …Ребекка, так?.. – она повернула весь корпус на него.

Ромул недовольно скрестил руки на груди и отвернулся.

– Да, я не буду над тобой издеваться, не в моих силах, – сказала она, указывая на то место на животе, где сейчас находилась незажившая рана, – честно–честно, рассказывай, – нежно шепнула она.

Ромул глубоко вздохнул и помолчал ещё недолго, не обращая внимания на умоляющий взгляд Джордан.

– Это все… Хм… Из–за Ребекки Торсен, ты права, – начал он, когда всякая надежда услышать его рассказ была потеряна, – она затащила меня в постель, но… – он замялся и покраснел, – это не самое важное…

– А что же тогда важное?..

– Она укусила меня за губу… Кровь, у неё теперь есть моя кровь, понимаешь… А это значит, что в любой момент она может… может управлять мной, словно своей игрушкой!

В этот момент он вжался в стену так сильно, как только мог. Выражение его лица приняло великомученический вид.

– М–да, ситуация.... – Джордж почесала затылок, – но мы можем попросить Геру о помощи, он может поставить тебе защиту. Она, конечно, не полностью защищает, но это лучше, чем ничего…

Ромул немного приободрился, идея была действительно хорошей.

ПЯТАЯ ЧАСТЬ

Кларис Ларан в это время общалась с королевской свитой. По правде говоря, она сходи среди них за свою: она была дорого и со вкусом одета и знала чуть ли не наизусть все светские сплетни и все новости государства. У неё был острый ум и подвешенный язык, которые послали ей достойно выходить из любой неловкой ситуации, которые так любили создавать придворные дамы, осведомлённые, конечно, кто такая баронесса Ларан и чем она промышляет. Несмотря на недоверие и даже пренебрежение в свою сторону, Кларис держала себя прекрасно: она выкидывала один за другим реверансы и широко искренне улыбалась всем придворным дурам. В конце больше пути по свита короля был сам король. Понаблюдав немного за его поведением, Кларис ясно поняла, что на трон сел вовсе не он, а его ближайший советник Феликс, который и был мозговым центром свиты и единственный занимался чем-то полезным для страны. Она понимала, что он наблюдает за Герой, очень внимательно высматривает каждое его движение, считает соперником.

– Добрый вечер, – она поклонилась, – господин… как вас там…

Только в этот момент Феликс лениво перевёл взгляд с графа Мартелла на неё.

– Добрый, – он говорил без всякого стеснения, дерзко и быстро, – не господин я. Просто Феликс. – Он унизительно протянул ей руку для рукопожатия.

Кларис наигранно посмеялась и легонько ударила его по ладони.

– Вы не знаете, наверное, Феликс, – она сделала акцент на имени, – как стоило бы поприветствовать даму, давайте я объясню…

Несколько минут она потратила на дотошно детальное описание того, как нужно целовать руку новой знакомой. Она искренне верила, что унижает или хотя бы немного оскорбляет его таким образом. Когда же она закончила с уроком этикета, то вытянула вперёд полусогнутую руку с явными признаками былой красоты. Он вновь лениво отвёл взгляд от Геры, небрежно схватил её руку своей широкой ладонью и несколько раз мотнул её вверх и вниз. На этот жест Кларис посмеялась. Она явно понимала, что её собеседник не воспринимает все происходящее на балу всерьёз, она сама для него тоже очередная скучная придворная уже давно не девушка.

Феликс же, напротив, был очень заинтересован своим оппонентом, про которую он был наслышан. Он старался показать и ей, и всем присутствующим колдунам, что он не то, что их не боится, они его даже не интересуют.

Кларис попыталась обсудить с ним, какой сегодня прекрасный бал, сколько усилий она приложила, чтобы он состоялся. Также она затронула тему молодости и амбициозности (не без скрытых насмешек, конечно) нового короля и внешнюю экономику Логоса и много ещё чего. Однако Феликс был непреклонен: он уперто наблюдал за Герой, лишь изредка обдавая Кларис своим прямым холодным взглядом и давая односложный ответ.

– Наивно вы полагаете, что меня всё это интересует… – Как обычно лениво сказал наконец Феликс. – Вы же сами знаете, о чём сегодняшний бал и о чём я сейчас соответственно думаю.

– И о чём же?.. – Осторожно, даже немного испуганно, но замаскировано под истинную увлеченность поинтересовалась Кларис.

Он впервые за весь разговор развернул корпус к собеседнице и недовольно поднял брови. Он посмотрел прямо в её глаза и несколько мгновений не отводил взгляд.

– Вы или правда не понимаете, что происходит, или вы очень хорошая актриса… Хм… В любом случае советую вам беречь себя и сыночка, – он хитро улыбнулся, – насколько я знаю, он у вас последний… 

Кларис ненадолго замерла: в ушах её так сильно зазвенело от боли и обиды, что она даже немного покачнулась на месте.

– Верно, – незаметно переходя в атаку, начала она, – двое моих старших мальчиков пали, героически защищая эту страну, а вы, кажется, ей служите, защищая свой народ… 

– Конечно, мы защищаем народ, – он прищурился, – от тех, кто ему угрожает…

– Как, по вашему мнению, старая и немощная женщина, как я, сможет навредить целому народу? – Она начала хихикать.

– Смейтесь, пока можете, – он небрежно схватил её руку и громко поцеловал именно так, как она учила это делать, – мне пора… – Он быстро раскланялся и ушёл вглубь толпы, оставив у Кларис больше вопросов, чем ответов.

Бедный Яссон потерялся в толпе чужих людей, пока его мать светски вытаскивала из королевской свиты полезную информацию. Он случайно наткнулся на Рэя Калле, к которому и решил прижаться. Граф Калле, которого мальчик сильно боялся (вероятно из-за огромного роста), в жизни оказался чудесным человеком. На самом деле, Рэй Калле не очень высокого роста, он немного выше среднего, однако маленькому Яссону он казался исполином.

– Дружище, ты маму потерял? – По-отечески ласково сказал Рэй. – Понимаешь, она занята важными делами сейчас. – Он махнул рукой в сторону, где сейчас стояла Кларис.

Яссон грустно посмотрел туда и, не заметя ничего сквозь густую толпу высоких взрослых людей, сильно расстроился, даже чуть не заплакал.

– Эй, ну ты чего, – сказал Рэй, заметив кислое лицо мальчика, – не расстраивайся, она скоро закончит со своими делами и вернётся к тебе!

Он присел на корточки, чтобы быть ближе к мальчику.

– Не грусти, дорогой, – Рэй положил ему руку на плечо, – хочешь я познакомлю тебя со своими племянницами, одна из них как раз твоя ровесница… – Он выпрямился, пошёл вглубь зала и повлек мальчика за собой.

Яссон в свою очередь послушно шёл за ним, тщетно стараясь усмотреть среди толпы маму…

Рэй провёл Яссона куда–то в толпу и остановился около одного из столов. Там сидела женщина, очень красивая, но очень худая, из–за чего она производила впечатление замученного тяжёлой жизнью человека. Это была Натали, мать Алекса и трех девочек, с которыми Рэй и хотел познакомить Яссона. Рэй зашёл за спины девочек, взял сидящую посередине за плечи и стал знакомить детей.

– Девочки, это Яссон, сын Кларис Ларан, – сказал он, указывая на неловко стоящего около стола мальчика, где его и оставил мужчина. Яссон в свою очередь рефлекторно поклонился и, скрипя стулом на весь мир, присел за стол.

– Барон Ларан, а это – мои девочки (он стал представлять Яссону девочек слева направо). Это моя старшая – ДАлия. 

Яссону холодно кивнула уже взрослая, по его меркам, девушка (ей было около 15 лет) с серо–зелёными глазами и белыми очень тонкими и короткими волосами. Её лицо не привлекало, но и не отталкивало мальчика.

– Это средняя племянница – Тиана.

На сей раз нового знакомого даже не поприветствовала, лишь окатила холодным осуждающим взглядом. Она, в отличие от старшей сестры, была красивой: у неё были острые скулы и большие голубые глаза. Она была первой за несколько поколений в семье Калле обладательницей высокого роста: в свои 13 лет она была ростом с Рэя.

– А это наша принцесса, – Рэй потрепал её за плечо, – Анника, ей 10 лет, как и тебе, друг… 

Девочка приветливо улыбнулась Яссону и хотела было подойти к ним, но Далия не пустила её, сказав что это запрещено, согласно этикетку. Милая маленькая Анника, однако, не поняла, что именно было запрещено. Когда же Рэй тихо отчитывал двух своих  старших племянниц за проявление холодности и неуважения к посторонним, Анника тихо шмыгнул к Яссону, схватила его за руку и рванул вон из зала, ведя его за собой. Когда они, пробравшись через зальную толпу, достигли коридора, она гордо пожала ему руку и сказала:

– Мы молодцы, что сбежали. К черту этих скучных куриц… – На это фразу Яссон наконец–то улыбнулся (возможно, впервые за весь вечер).

– Пошли играть в подземелье…

Яссон одобрительно кивнул, и следы этих двоих простыли на время всего оставшегося бала.

ШЕСТАЯ ЧАСТЬ

Брокк и Олаф Нерли весь вечер держались обособленно от всех остальных: и от магов, и от академиков, и от людей. Честно говоря, братьев совсем не было видно последние несколько дней, даже если они приходили на вечернее собрание, то держались тихо. Брокк не общался в это время даже с Ромулом, лучшим другом, который попал в очень неприятную передрягу. Ромул затаил обиду на него из-за того, что он ни разу не навестил его, а Брокку, казалось, было все равно… Он стоял, вжавшись в стену и опустив глаза, его брат периодически подергивал его, говоря что-то на ухо, однако никогда не дожидаясь реакции. Когда же Ромул, переборов свою гордость, совершил попытку подойти к Брокку и поговорить с ним обо всем, что происходило с ними в последнее время, Олаф прогнал его прочь, сказав, что его брату не о чём говорить с выродком грязной крови. Ромул был слишком уставшим сейчас для того, чтобы ругаться с кем-то или выяснять правду насчёт лучшего друга сквозь такую стену, как Олаф, поэтому тяжело вздохнул и ушёл прочь. Брокк грустно проводил друга взглядом, даже хотел было его окликнуть, но не смог… Перед его глазами возник образ брата.

– Не смотри так влюбленно, – сказал Олаф, – он не друг тебе, даже наоборот, он чудовище, которое может погубить весь род магов… Ты этого хочешь? – он грозно смотрел на брата и бил пальцем в его грудь.

Брокку нечего было ответить, он только опустил вниз взгляд. Он физически не мог больше сопротивляться брату, который мучил его уже третий день подряд: Олаф насильно поил его каким-то каплями, после которых у Брокка пропадали силы, и бил по ногам и голове, что магия земли никак не могла пробудиться. Брокк пытался несколько раз убить его простым столовым ножом, но не смог этого сделать, а лишь поцарапал, и взамен получил по челюсти и потерял несколько зубов. За последние три дня Брокк значительно похудел, и сейчас его обычная рубашка была ему очень велика…

Однако он не мог никому рассказать обо всех ужасах жизни с воскресшим из ниоткуда братиком, потому что тогда Олафа сразу же арестовал и казнил бы совет магов. Брокк понимал, конечно, что тот человек, что стоит сейчас перед ним уже давно не его любимый старший брат, любящий и заботливый защитник, который заменил ему отца. Однако, смотря на Олафа, Брокк видел отражение молодых родителей (нос отца, его губы, скулы) и глаза матери… он не мог убить то, что так крепко было связано с ними…

Когда в зале было уже полным–полно народу, там появилась таинственная и достаточно многочисленная группа людей, среди которых были Сэм Неко, Бэл Блэр, мастер Джо и её напарник соответственно, и Дерек Кейн, мастер Яссона. К ним неожиданно быстро присоединились Олаф Нерли и Нортена Этталь, которые вышли откуда-то из толпы. Казалось, что сейчас произойдёт что-то зловеще интригующее, однако с трудом верилось, что эта команда может совершить что-то внушительное. Они вошли в густую толпу и быстро, словно отрепетировано, рассредоточились по всему залу.

Сэм направился в дальний угол зала, где мирно беседовали Джо и Ромул, не подозревая ничего плохого. Он резко подошёл к ним со спины, пнул Ромула в колено так сильно, что колено неестественно выгнулось и парень тяжело упал на гранитный пол. Джо, даже не успев понять, что вообще происходит, с небольшой задержкой двинулась в сторону друга, однако тут же получила кулаком в железной перчатке в живот, именно в то место, где находилась свежая рана. От боли она согнулась и болезненно застонала. Убедившись, что всё прошло вполне успешно, он для страховки пнул лежащего на полу Ромула в живот, схватил Джо за волосы и повёл её в сторону королевской свиты.

Нортен и Олаф должны были отыскать маленького Яссона, который последний раз был замечен в компании сестёр Калле. Они достаточно долго ходили около их стола, собирая косые взгляды Рэя и Натали. Когда уже всякая надежда отыскать мальчика попала, Олаф предложил сделать ещё один круг и идти на помощь Сэму с энергичной и сильной, хоть и травмированной Джордан.

Тем временем Дерек и Бэл внушали Беатрисс Найт, что её брата срочно зовёт Гера Мартелл для помощи Джордан.

– Почему же тогда граф Мартелл сам не подойдёт к Арно? – Логичный и ожидаемый вопрос убил обоих похитителей, адекватный ответ они, конечно, отыскать не смогли.

Им необходимо было забрать Арно и только его, но сделать это с применением силы было практически невозможно в этой части зала, ведь семейство Найтов стояло в самом центре зала, окруженном всеми великими домами.

Несмотря на неудачи с Арно и Яссоном, Сэму достаточно просто удалось схватить Джордан, самого ценного для него пленник. Он был горд, потому что смог так легко подчинить себе ту самую тварь, которая смотрела на него свысока. Если бы в зале сейчас не было такой толпы, кто знает, что бы он с ней сделал… Но пока он шёл, лишь мечтая о том, как будет опускать её после ареста. Он вёл её прямо так, держа за волосы, через весь зал. Маги вокруг делали лишь удивлённые или испуганные лица или вовсе старались отвернуться, как бы снимая с себя ответственность за происходящее с девочкой. Ей бы стоило крикнуть или попросить о помощи, но она не могла это сделать: от удара в рану у неё случился болевой шок. Как раз в это время Сэму на помощь пришли Бэл и Дерек, которые потеряли всякую надежду обмануть Беатрисс Найт. Они гордо шествовали мимо всех людей и магов, которые не были достойны их компании…

СЕДЬМАЯ ЧАСТЬ

Покушение на Джордан было замечено, лишь когда Бэл громко и агрессивно выкрикнул: "Ваше величество, арестуйте этих колдунов!". Только тогда толпа магов, обернувшись на звук, увидела гордо идущего Бэла, за которым Сэм тащил полумертвую Джордан за волосы. Несмотря на сильное ранение, Джо искренне возмущенно пыталась сопротивляться, когда боль в животе слегка успокоилась через пару десятков секунд.