Hannibal ad Portas – 9 – Пока еще любовницы

Решил – уж очень просилась – или так давно мечтал, что согласился уступить – наоборот:

– Самому себе, – и вышел на связь, как Роберт Джордан с Ингрид Бергман – при отступлении на перевале после взрыва моста через какую-то Темзу.

Предварительно попросили, – и:

– Хотел уже отказаться, но когда прочитал, что в этом эксперименте будет участвовать и На-Ви, – согласился в надежде, что ее вполне можно и выбрать!

– Кем или чем? – спросила какая-то резенерша.

И многие – к моему удивлению – настаивали только:

– Не больше костюмерши.

Ибо костюмерша – считалось – должна сначала мерить все костюмы на себя, прежде чем предлагать себя другому, – так как думали:

– Давать по-хорошему – это и есть ее профессия.

В принципе, да, так как как-то и рассказала мне по задушевности:

– Что именно на Это и надеялась, как на соответствие профессии по самому ее существу.

Ибо, действительно, все мечтают, но никто не спрашивает:

– Когда трахаться продолжим? – не говоря уже о том, чтобы хоть раз начать по-человечески:

– Надолго-надолго, – как:

– Счастье у пчелки:

– Всегда только в жопке.

Когда меня спросили, за что я буду – только что намедни – отдавать свою жизнь:

– Посоветовал и еще некоторым:

– За свободу жить только там, где это больше хочется.

Поинтересовались:

– Какую премию вы запросили?

– Вот именно эту – как Хемингуэй – жить там, где это хочется.

– Невзирая на логику, что это место, где живет Кинг-Конг да его извечный противник Ящур, – а:

– Больше никого? – задал сам себе наводящий вопрос.

И добавил для своего полного счастья:

– Только, чтобы лед был не в кубиках, а колотый, как любит Джек Николсон в то время, когда его хотел съесть белый тигр.

Вышло невероятное, так как все меня очень любили:

– На-Ви не хотела отдавать меня Че-Ну настолько:

– Ни за что! – что согласилась на бой с ней – практически, как Николь Кидман замуж за Тома Круза:

– Хоть заказывай участки на Диком Западе для лошадиных скачек.

– Зачем?

– Участки на Диком Западе стоят – дорого-о! – как чуть один раз не улыбнулся Александр Баширов в фильме Край, – но до конца так никогда и не смог, ибо, да:

– Ужо всем вам будет, но – простите, дорогие мои, хорошие – уже за очень дорого-о!

– Кого выбрать? – поставила вопрос На-Ви, а Че-Ну ее поддержала, – одна предложила вместо Роберта Джордана и его благословенной Немезиды в виде Ингрид Бергман, – нет, разумеется, не Клару Цеткин и не Розу Люксембург, – хоть вместе, или даже в порядке общей очереди, – а:

– Или – одна – Анку отбить у Василь Иваныча, – в битве на тачанках, или хоть на табунах лошадей, – или – другая, – Кувырка Антоши Чехонте, или – его же – Матросскую Тишину в виде:

– Алексашки Коллонтай, – отказался от всех этих табунов – допустим даже:

– Породистых лошадей.

– Че-Ну и На-Ви- лично – предупредили почти сразу:

– Нельзя пока.

Выбрал – не очень долго думая – Аву.

– Ахнули, но всё равно согласились, – так как между собой резюмировали:

– Всё равно не справится!

Пока делали ставки – решил:

– Отдышаться, чтобы – нет, не обязательно ее победить, но:

– Не опозориться – по крайней мере.

Ибо баба она не только здоровенная, но и таких южных кровей, что останавливаться на полдороге не то, что ли – не могут:

– Не умеют даже и всего лишь.

– Затрахает! – начались поздравительные возгласы то ли в мою честь, то ли – наоборот:

– Чтобы она хоть в эти трое суток – тоже победила, – а я:

– Как умерший, – оказался только:

– Почти, – как тот Австралийский индеец Мела Гибсона, который – и тот, и другой – скорее всего:

– Трахнули всех лучших бойцов Пирамиды Их Жертвоприношений.

Что двое последних изумились этому не меньше, а наоборот, еще больше, чем появлению в их родной гавани кораблей Кортеса, – к цивилизации, но вот выходит, и только:

– Очень привычного.

Глава 5

И всё же с утра так уж очень захотелось не только трахнууть Ольгу Чер-Ка, что решил придумать этот ход конем, чтобы пришлось взять ее с собой в виде, – оговорился уже на репетиции во время утренней зарядки:

– Клары Цеткин и Розы Люксембург – как – не меньше – и взятых мной, как Антошей Чехонте:

– Одновременно, – практически.

Так как, да:

– Время разное, но кровать одна – диванная.

Согласились, но с условием, что трахать ее могу только вне стен Гремлина. И так получается – значит:

– Уже знали:

– Ганнибал не только у ворот, – а, да, у ворот, но как Одиссеей, даже деревянный конем управляющий:

– Уже с этой стороны Сфинкса, так как смог даже для этого Сфинкса незаметно:

– Перебежать за его спинную часть, – нет, пока еще не кушать его, как карбонад свиной, уставом Пай-Тии пока еще не запрещенный, – а:

– Вот так получается – испугались некоторые, что могу ненароком, даже без угадывания:

– Стать управляющим этого-этой Ра-Ши, – ибо:

– Кто реально здесь держит всех в Ежовы Рукависы – не поверите:

– Не знает никто? – спросила она, обнимая меня за плечи сзади, как на море:

– Совсем Белом, но совсем не горячем, как кто-то, возможно, ожидал.

И за два с половиной часа смогли договориться и купить эту роль для О-Чер-Ка.

Ибо:

– Там, где есть Перевал на Америку – недалеко уже и до самого Белого Горячего Тру-Мэн-ом – хорошо, пусть будет:

– Избушки на курьих ножках Пушкина.

И не забыл только о На-Ви:

– Пусть едет с нами, тем более, что находится сейчас почти уже на самом перевале.

– Только посудомойкой, – был почти категорический ответ.

И только подумал вслух:

– Неужели она так давно меня любит?! – настрадалась – придется выполнить пару-тройку ее предисловий без куража, а только буквально:

– Я буду поступать с вами обе-оими – разнообразно.

Она только чуть-чуть улыбнулась, но ясно: не только мало чего поняла, но и – как обычно – понимать ничего нового и не собирается.

Мысли, которые у нее появляются – скорее всего – только одни:

– Как избежать трахтенберга до поры – до времени, – если избежать его невозможно априори?

Пообещал На-Ви:

– Я буду любить только тебя.

– Ее трахать до безумия.

– Почему ты не поставила знак вопроса?

– По твоей теории, милый, что всё уже было.

– И не раз, – ты не закончила предложение.

Обиделись, ибо попросил одну лечь, но не просто за пулемет, а, чтобы как Анка Пулеметчица прикрывала наш отход, а другую – наоборот:

– Ждать неожиданного наступления психической атаки Белых.

За Белых они посчитали американцев, а за остальных за португальскую хунту.

Когда обозвал обезьянами:

– Обругали и меня тоже, что надеялись, если не на Райский Сад, то – как минимум – на счастливые Острова в Океане.

– Ты – практически – предлагаешь нам погибнуть всем вместе.

– Хорошо, – пробормотал только от смущения своей правдоподобностью, – идите пока занимайте места в ресторане, – а я.

– Зря остаешься, – одна.

Другая:

– Ты еще не знаешь самого главного.

Разъяснил:

– Да, хотел, как Робинзон, иметь если не семь пятниц на неделе, то двоих-троих – не скрою.

– Две-три, – вы имеете в виду?

– Нет, не обязательно, ибо можно и.

– Да вы – то бишь – ты что сам-то тоже – что ли – со средней родословной перемещаетесь по миру.

– Да вы, что?!

– А что?

– Не знаете, что теперь ничего вообще нельзя делать, находясь в состоянии не абсолютного покоя.

– Что это значит, всегда надо двигаться?

– Нет, наоборот, заткнуться – если не навсегда, то на довольно продолжительное время.

– Обязательно?

– Иначе спугнешь соловья.

– В себе

– Нет, наоборот, он в вас.

Просыпаюсь, смотрю на время – рано – если я правильно запомнил – выдвигаться, чтобы минировать тот мост, по которому пройдут немецкие танки в фильме Спасти Рядового Райана, а также и тот, где Роберт Джордан чуть не отличился, да вот – незадача:

– Живым так и не удалось уползти.

Но – вспомнил – идти всё равно надо, ибо так и договорился с обе-о-ими:

– Когда будет одна – другой даже на горизонте – будет:

– Не предвидеться.

– Ты куда, мил херц?

– Так на переделку.

– Ась?

– На другую переправу, – если немного сбить эту точность на еще большую.

– Ты не думаешь, что я не должна знать о ней ничего похожего?

– Так это, дорогая, твоя работа, притворяться, чтобы я ничего не заметил.

– Вот я и разбудила тебя чуть раньше времени.

– Перевела часы?

– Да, чтобы ты подумал, я всё знаю, что у тебя есть и эта начальница нашего будущего отдела из пяти лабораторий в Сили Доли, – как два здания, но один – практически – институт Анализов – я больше никому это не говорила:

– Будущего?

– Нет, как ты, милый, наказывал, – Далёкого Прошлого.

– Я с тобой согласен, но – извини – ни хрена почти ничего не успел сообразить!

– Пожалуйста, не кричи на меня.

– Извини, но я шептал тебе почти на ухо.

– В этом всё и дело, что почти, а я хочу большего.

– А именно?

– Чтобы ишшо немножечко меня трахнул.

– Извини, на продолжение такого разговора у меня не только сил уже мало, но и идти теперь никуда не хочется.

– Вот и не ходи.

– Так и знал, что ты хочешь сорвать защиту моей Кандидатской, как реальной Докторской.

Неожиданно предложили сменить тему, – на:

– Ась?

– Более целеустремленную к менее дальним полетам, чем только соседние Галактики.

– Создается лаборатория по поиску ушедшей от нас в Далека цивилизации.

– На Луне или на Марсе?

– Здесь.

– Здесь? – повторил, но только про себя – разумеется. – Ибо, да, раньше мечтал почти наяву, что прямо здесь, на Земле, есть цивилизация – как минимум:

– Бывшая, – но и сейчас еще продолжающая дышать, однако, на ладан.

– Сколько у нас времени? – чуть-чуть удивился, что спросил это.

– Чуть больше месяца, может быть, полтора.

– За такое время узнать не только ничего нельзя, но и даже теоретически невозможно.

Хотел ответить, но смог – язык не повернулся.

Следовательно, это моя работа – искать его там, где уже кончилось.

– Всё равно! – изумился прямо в глаза этому директору, где шли измерения моего вознаграждения, – пока что:

– Только в пределах местной галактики.

– Я хотел – как минимум – как Ромео для Джульетты:

– Пусть будет даже соседняя улица, – но!

– Но?

– Еще лучше, даже не заезжать в Падую, а стразу согласиться жить только в Милан-чике.

– Туда проходной бал высокий.

– Сколько и сколько?

– Нужно трахнуть одну Му-Мию,

– Сколько ей лет?

– Пока не удалось измерить.

– Точно?

– Нет, пока вообще исчислению не поддается.

– Так редко бывает?

– Пока не встречали – вот именно – такой удивительнейший артефакт.

– Думаю, что мне уже и так – без трахтенберга – известен ответ.

– А именно?

– Вы меряете ее, как мертвую, а она еще – в принципе – живая.

Просто никто не знает, как это доказать.

– Да, именно, для этого Знать – вас, дорогой доктор – уже и позвали.

– Позвольте, я подпишу дарственную на свою докторскую.

– Вы ее уже закончили?

– Да, давным-давно.

– Хорошо, пишите, но сразу с упреждением на двести лет.

– Назад?

– Если можете вперед, то второй экземпляр можно направить туды-твою.

– В будущее?

– Не совсем.

– А именно?

– Пока будущее определено, как существующее только.

– На пару-тройку Хомо Сапиенсов?

– Скажем так:

– Не больше? – удивился, но не очень его молчаливому ответу.

Так-то уже на лавочке в скверике, но всё ещё, кажется, не города Кой Кого, а всё той же Мос-Кау, – осознал, что понял, если не всё, то многое, – а именно, что:

– Будущее здесь уже кончилось – почти, и надо – чтобы жить неплохо и дальше:

– Только и найти его Это продолжение.

– В виде Ноева Ковчега? – кто тявкнул, подсел почти незаметно.

– Выходит и Ной искал именно это продолжение Жизни, – а.

– То, что на Земле именно, – и доказать надо.

– Да, но скорее всего, только от противного, – мяукнул челове-чи-шко.

Ибо был похож на На-Ви – миниатюрную без сапог на каблуках, как две дождевые струйки, – просочившиеся – по Бродскому – сквозь Иво даже плотно сомкнутые – уже который день:

– Облака?

– Не совсем.

– Если не считать того, что они невидимы?

– Тогда, очень похоже.

– В пустыне не бывает дождя, – зачем-то подумал я.

Ибо по моей не только морфологии, но и анатомии – Ковчег пропал в пустыне не только для того, чтобы только спать, но – вот именно:

– Чтобы развиваться дальше! – что:

– Без сиски-миськи идущего дождя – сомнительно почти на все имеющиеся в мире проценты, – даже, включая сюда еврейские, не исключая и этого самого Красного Щита.

– Неужели вы уверены, профессор, что Ковчег не везет землю предк-офф в будущее, а наоборот, ищет то место, где они не успели побывать?

Решил не отвечать, чтобы не вызывать у этой реципиент-ки надежды на существование:

– Возврата Прошлого.

Ибо:

– Будущее – это не более того, как деформированное прошлое.

Поставил условие:

– К моему появлению в пустыне.

– Ась?

– Должны зацвести такие яблони, яблоки которых можно есть не просто так, а вот именно.

– Да-с?

– С большим удовольствием.

– Отправляясь в такое путешествие ты должен – теперь:

– Вы должны, сэр.

– Да, я знаю, оставить завещание.

– Хорошо, вы его уже написали?

– Запишите его в моё дело.

– Такого дела еще нет.

– Начните его с четырех слов.

– А именно?

– За меня отомстит Бог.

– Слово Бог – как записать – с маленькой буквы или с большой?

Ибо с большой – Это обстоятельства, а с маленькой:

– Не поверите – забыл!

– Вы имеете в виду, обстоятельства, то – и имейте заодно в виду, что они необычные.

– Как горящий куст?

– Примерно. Ибо понять правду можно только на месте, в прямом эфире.

И присутствующие содрогнулись от правды в Себе.

Полетели на самолете, но только не я, ибо – уверен – траектория передвижения должна идти по Земле, так как, да, кто-то, как Симон Волшебник, – могли:

– Летать, – но шел он не один – а именно летели другие.

– Они, значит, вы считаете, не могли ничего нарушить.

Очень хотелось отменить решение топать пешком, ибо тогда в Посылке должна появиться невероятная вещь:

– Москва – это умерший город, поэтому уходить из него будет не только легко, но и приятно.

Неужели реальность ушла в Пустыню, а мы видим Москву не в последний раз, а именно:

– Реальность уже ушла отсюда, – когда?

– Вот только сейчас заметил, – что:

– Нет даже картона от той Кос-Халвы, которая нас встретила здесь раньше.

– Скорее всего, это не просто так, – ответила На-Ви, – а всё живое провалилось, и не исключено, что в эту самум пустыню Сахара.

– Прости, что не догадался раньше взять в мой штат ведущим научным сотрудником.

– Ты еще имеешь этот шанс исправиться.

– Зачислена под номером.

– Один?

– Лучше не спрашивай.

– Не соглашусь даже на первый-второй на двоих.

– Спасибо и на этом.

– А именно? В публичном доме я работать не буду всё равно.

Внесли, как я посчитал, Дэзу, нет, пока еще не докатились, что мы – это и есть Пришельцы, – но:

– Что они правят, по крайней мере, Америкой, – высказались однозначно:

– Есс!

Нашелся только на то, чтобы ответить достойно:

– Скорее всего, здесь!

– Вы видели, сэр, хоть одного?

Хотел высказаться, как в фильме:

– Да, одного знаю, – но решил, что банальным образом намекаю именно на себя, чтобы именно меня и назначили руководителем экспедиции по поиску в пустыне Сахара еще двух инопланетян.

– Ибо?

– Ибо, да, тех двоих, уже кукующих в Белом Доме в виде то ли Кондолизы Райс, а, возможно, и самой Хеннесси, – дали.

– Им, – согласны.

– Нам, хоть пару древних ящуров – положено.

Несмотря на то, что считалось:

– Мы и так все ящуры.

Предложили начать на эту тему все-штатную дискуссию.

Отказался.

– Я не умею стрелять по-Македонски.

– А?

– Да, последняя дискуссия на эту, авось уже и не следующую тему, была именно на них.

– На кольтах 45-го калибра?

– Вы знали?

– Нет, ответил, – то ли я, то ли прохиндиада, меня допрашивающая на этот раз в виде Мишель Пфайффер, – я, следовательно, был принят – может быть – и не однозначно – за:

– Джека Николсона.

Отказался принять этот титул из-за повсеместного непопадания в десятку сильнейших по трахтенбергу, проводившимися ежемесячно в штате Виргиния.

Решили, что вполне достоин идти в пустыню Сахара, но не:

– Как доктор наук каких-либо, а только, как Пятница, которого Робинзон попрет на себе в это пекло.

Перед самым отлетом не прошел тест:

– Мотор самолета в моем присутствии не заводится.

Вышел – они улетели.

Без меня, – а вопрос:

– Зачем это надо? – пока так и не понял.

И всё же мы – еще одна прохиндиада, имя которой почему-то часто вспоминаю, но еще более часто:

– Забываец-ца-а.

Решил, что при входе в зону влияния этих двух Ино – пустынно-сахарных – всё и забывается. А зачем, – решил:

– Для того, чтобы не помнил долго.

– Выходит, они где-то рядом, – проинтонировала она без знака вопроса.

– Ты больше меня не вспоминаешь?

– Так-то, да, но пока забыл.

– Это хорошо, по крайней мере, неплохо.

– Да?

– Ибо, уже начинаю сомневаться даже в том, что мы с вами где-то встречались.

Предложил запомнить пароль:

– Мы с вами где-то встречались? – она.

Ответил:

– Зря перебила – теперь я его тоже забыл.

– Плохо то, – сказал, – что мы не можем определить, что это, возможно, уже Пустыня Сахара.

– Пустыня у тебя тоже с большой буквы?

– Если нас слушают – на некоторое время задумаются.

– А именно?

– Так бывает? – и пока они думают, мы будем в их недосягаемости.

И вышло то, что можно было ожидать, но я почему-то не додумался:

– Пришло оповещение, что мы – это и есть инопланетяне, – она сообщила, а я:

– Только поверил.

Вывод:

– Значит, это правда, хотя и только то, что она – к счастью – была в курсе, хотя и только априори, что и сама не думала-не гадала, что хоть когда-нибудь доберется до докторской – до кандидатской:

– Только, если женится на ком-нибудь из Мос-Кау.

– С другой стороны, за инопланетянина – мне нравится даже больше.

– Думаешь, я смогу тебя обрабатывать почти одновременно с двух сторон?

– Это само собой, но не думаю, что на этом и закончится.

И не закончилось, ибо она оказалась такой Ино, что могла трахаться не только почти беспрерывно, но и:

– В любом месте по заказу.

Я – значит – как Ино, – оказался под вопросом.

Махнул лапой, как медведь в фильме Край, когда попал под колеса Паровоза:

– Пусть его починят, потому что я-то и так буду жить вечно.

Она засомневалась:

– Как человек, – это еще только доказать надо, что тоже может, как петух гамбургский – вечный:

– Кукарекать, – а так-то каждый может ляпнуть:

– Я тоже хочу жить вечно, а – спрашивается – зачем, милок? – не претендуя – значит уже на самого:

– Мил Херц-а.

Тем не менее, нас нашли раньше, чем мы не только одумались, но трахнуться, как следует:

– Не получилось! – Обнял ее на газоне, но:

– Только, как зеленую траву, – притворилась – грит – ей, чтобы поиграть с тобой в мячик.

– В пустыне? – хотел удивиться, но не успел.

Нет, не война началась – как давно ждем-с с Альфой Центавра, а трава – если не была тут – значит:

– Выросла!

Несмотря на то, что играл, как Джек Лондон с Агатой Кристи, – нас всё-таки заметили, но не как людей – к счастью – и не змей, – хорошо, что, а как двух оленят неизвестной породы, почему и не убили сразу на вечерний суп-чик, а только:

– Посадили в клетку, как подарок местному зоопарку, который с нас – следовательно – и начнется.

Вместо того, чтобы попросить – как минимум – холодный ужин нам уже подали орехи, и то:

– Не грецкие, как для чохохбили полагается, а только лесные, – чтобы:

– Натурально видели, а не только мечтали:

– Мы не в простой пустыне, а в своем личном лесопарке, который я – значится – и подарил на свадьбу своей Агате, – как вот именно тот праздник:

– Который и будет всегда с тобой, – как:

– Одним целым из двоих сделанным.

Зажили счастливо, но только до утра. А там-м!

Без вопросов:

– Инопланетяне и всё!

Повезли назад в Америку, чтобы, как Кинг-Конга бросить сразу на Францию, как на ее Эйфелеву Башню.

И пока мы шептались:

– Зачем? – успели перевести в подвал этого Собора их Парижской Мамы настолько современно оборудованный, что больше оказался похож на кабак, – хотя и, как обычно:

– Не для всех открыто-закрытый.

– Хорошо, что не опять в пивбар на Рязанке, – сказал.

– Впихнули? – вопросом согласилась она.

– Да, потому что помойка, пиво всегда настолько разбавленное, что перестать понимать сие удается только после шестой кружки.

– А это?

– Да, милая, это значит, надо уметь пить так, чтобы обожраться только двадцатью кружками.

Хотел одну ту же трахнуть, так как На-Ви – в таком месте:

– Стеснялся.

Но и эта пропедалировала:

– Только с вашего разрешения? – спросил раньше, чем она ответила.

Оказалось:

– Спросила совсем наоборот:

– Да, я тоже не прочь, но только на Киевской.

– Эт-то, этого-о далеко-о!

– Ничего особливого, ты пока подумай, чем будешь платить за пиво, если предварительно я попрошу еще и водки.

– Водку не пьем! – заявил категорически.

– Хорошо, заменим на две Золотых Песков и – тоже две – Золотого Берега.

Сошлись, напились, прямо во дворе на Земле трахнулись.

Спросила – хорошо, что только после этого дела:

– Ты думал, мы на Марсе.

– Не-ет-т, на Марсе домов меньше, а телок больше.

– Я тебе не вере, – засмеялась она.

– Уверена?

– Ты не был на Марсе.

– Какие ваша доказательства?

– Я – Марс! Прошу прощенья, оговорилась, мы сейчас на Марсе.

– Не понимаю, как он может быть.

– Ась?

– Похож на Землю.

– Ты не знал?

– Про Марс?

– Всё равно, что про Землю в будущем?

– В прошлом.

– Почему?

– Путешествовать в будущее нельзя – в прошлое пока еще некоторые попадают.

– Что это за люди?

– Склонные к заблуждению.

Выходит – решил ужаснуться про себя – эта старая вешалка и есть На-Ви, но вот именно в том виде, как и удосужили сейчас.

Не разочаровался, ибо, да, да, дорогой мой, в этом что-то есть! Как грится:

– Будет что вспомнить в молодости!

– Как трахались в старости?

– Да, ибо на Марсе, как я знаю, а ты еще нет:

– Всё наоборот?

– Точно!

– Ты только не плачь, я запишу это открытие на нас обе-оих поровну.

– Но я совершенно не помню, как мы прибыли на Марс!

– Не волнуйся – это так и должно быть.

– Это, как в песне?

– Ась?

– Не поверю я, нет, никому.

– Ты красивая.

– Почему же за пять лет ты трахнул меня всего один раз?

– Хотел проверить своё прежнее открытие, что возместить этот ущерб вполне можно задним числом.

– Неужели ты и в этом уверен?

– Если не буду уверен, появится другой смысл.

– Проверить?

– Ты вполне можешь работать моей подсобницей.

– На строительстве коровника?

– Нет, дорогая, Это пожирание живых даже почти только людей, как именно:

– Коров?

– Естественно!

– Что значит, естественно?

– Закончено.

– Будем обедать и ужинать с ними за одним столом.

– Так бывает на Марсе?

– Ну-у, если мы сейчас трахаемся на Марсе – значит, так и будет: по-твоему.

– Я ничего даже не мямлила про Марс.

– Разница небольшая, если я уже сказал за тебя.

– Я подумала, что первой раскрепостила тебя.

– Жаль, что не я, но согласен поблагодарить.

– За это?

– Да, милая, за то, что ты не оказалась полной дурой.

Привезли в Сили Доли, но не за его колючую очень строгим пропускным режимом – почти под током – проволоку, – а:

– Пока сразу в Лас Вегас.

Все обрадовались, что будем играть в этом казино против его директора Роберта Де Ниро, – оказалось: