Фабрика Искусств

– Ну как? – с затаенным дыханием спросила я.

– М-мм, – протянул парень, – вкусно! Ты что-то добавила?

– Угу, – с хитрой улыбкой ответила я.

– Хельга, это действительно очень вкусно! – искренне похвалил меня Вик и неожиданно признался: – Даже у мамы так не получается.

Я хихикнула и тоже взялась за ложку. Почему-то было очень важно услышать его мнение. И от того, что моя стряпня понравилась, вдруг так хорошо на душе стало, светло и очень радостно.

– Как ты сходила на фабрику? – с напускной ленцой спросил вдруг жених, когда тарелки уже почти опустели.

– Ой! Замечательно сходила! – я счастливо улыбнулась. – Меня берут! Даже аванс выплатили, представляешь?

– Да-а? – казалось, Вик был искренне удивлен, а еще немного… раздосадован что ли. Впрочем, может, просто показалось.

– Да, – подтвердила я и не удержалась, похвасталась: – Я купила себе новую юбку.

– Так много дали денег? – между бровей Вика залегла напряженная складочка.

Я кивнула.

– Ну, что ж, это хорошо, – вздохнул мой жених.

Только радости в его голосе совсем не слышно было. И произнес он это таким тоном, словно только что, вот прямо сейчас, утратил что-то очень для него важное.

– Вик, что не так? – нахмурилась я, почувствовав его настрой.

– Ничего.

Продолжаю смотреть ему прямо в глаза. На моем лице застыл немой вопрос.

– Я был сегодня в администрации, – похоронным тоном произнес Вик. – Рассмотрение нашей заявки на брак отложили на неопределенный срок.

– Как отложили? – опешила я.

– Без объяснения причин, – грустно вздохнул Вик.

Вот это вообще было как-то странно. Заявку на брак могли рассматривать долго, все проверять, перепроверять. Бесконечно изучали родословную человека, поднимали архивы. Проверяли правоохранительные органы. Проводились различные тесты на совместимость и много еще всякой чепухи. Отказы иногда случались. Но как правило, всегда давались четкие разъяснения причины отказа. Паре вручалась целая стопка различных документов. А вот чтобы так просто отложили рассмотрение на неопределенный срок, о таком я раньше не слыхала. И я вдруг с ужасом осознала, что…

– Вик, я больше не могу у тебя жить?

Парень исподлобья, хмуро взглянул на меня.

– Не паникуй, – твердо заявил он мне. – Официального отказа не было. Значит, ты можешь оставаться у меня в качестве невесты сколько угодно долго, пока идет рассмотрение заявки. Ну и что, подумаешь, отложили. Мы терпеливые. Подождем, да?

И он посмотрел на меня уже совсем другим взглядом. С надеждой. И так жалко его стало. Я взяла своего несостоявшегося жениха за руку.

– Конечно, подождем, – улыбнулась я.

Вик с благодарностью поднес мои пальчики к губам.

– Хельга, – произнес повеселевший Вик, – я тут подумал, ты не хочешь заняться перепланировкой нашей квартиры? Нарисуешь проект, ты же любишь рисовать. И у тебя это неплохо получается.

В полнейшем изумлении гляжу на него. Потом у меня возник закономерный вопрос:

– А что скажет твоя мама?

– Беру ее на себя, – усмехнулся парень.

Я улыбнулась и покачала головой:

– Поговори с ней.

– Хельга, я полностью доверяю твоему художественному вкусу, – на полном серьезе ответили мне. Парень поднялся из-за стола, обвел рукою окружающее пространство и объявил: – Можешь планировать здесь все, что тебе взбредет в голову. Учитывай, что ты будешь здесь жить, делай все для своего удобства.

С улыбкой поднялась, подошла и легко поцеловала парня в щеку.

– Спасибо за заботу, Вик.

Затем я собрала всю посуду и запихнула тарелки в паровой очистительный шкаф. И только когда все было убрано на место, а я вытерла последнюю крошку со стола, ответила:

– Конечно, я нарисую проект. Это должно быть интересно. А с мамой все же поговори.

***

Я сидела, скрестив ноги, на кровати в своей спальне и задумчиво глядела в окно. Там, цепляясь за острые углы серых мрачных домов, мутное, в плотной пелене смога, медленно падало к невидимому за крышами горизонту солнце. Небо окрасилось в непривычный желто-оранжевый цвет.

Настроение было каким-то подавленным. И вроде бы все хорошо на первый взгляд, но вместе с тем что-то тревожило, не давало покоя.

Рассмотрение заявки на наш брак почему-то отложили. Эта информация совершенно не желала укладываться в голове. А если будет отказ, что тогда? Я как-то уже успела привыкнуть к мысли, что буду с Виком. Другого исхода почему-то даже и в мыслях не было, а сейчас… Я была в растерянности, если откровенно.

Единственное, что радовало сейчас, так это то, что с работой, кажется, наконец-то наладилось. Хотя и здесь волнений хватало. Господин Лиссан. Этот весьма странный директор фабрики. Смогу ли я удовлетворить его требования, оправдать ожидания? Вот только и на этот вопрос ответ я получу не сразу. Придется ждать еще целую неделю. Тоска.

Я вздохнула и, чтобы отвлечься от тревожных мыслей, принялась за работу с тканями. Разложила все на столе, тщательно, в свете газовой лампы, изучила узор. Затем приготовила бумагу, достала свое любимое перышко, установила на листе, активировала и начала рисовать.

Как всегда, окунувшись с головой в любимое дело, я перестала замечать окружающее. Меня ничто уже не отвлекало и не тревожило. Творилась магия. Я старалась до малейшей детали повторить на бумажном листе узор из ткани. Вообще, рисовать с натуры всегда гораздо проще, чем выдумывать что-либо из головы. Поэтому и рисунки сейчас у меня получались почти с фотографической точностью.

Сложность была лишь в том, чтобы замкнуть рисунок. Сделать его бесконечным, повторяющимся, чтобы не было швов и разрывов. Над этим пришлось немного попотеть. И пусть не с первого раза, но я все же справилась.

Наконец первый рисунок был готов. Я торжественно водрузила его на стол и отошла полюбоваться издали. Идеально! Точная копия. Я была собой заслуженно горда.

Одно плохо. Я когда увлекаюсь, абсолютно теряю счет времени. Вот и сейчас, лишь взглянув в окно, с ужасом осознала, что там уже не закат, а едва занимающийся рассвет. Ночь прошла, а я и не заметила.

Я вскочила, быстренько сложила художественный инструмент и рисунки, все припрятала в выдвижном ящике стола и нырнула с головой под одеяло в надежде хоть пару часиков поспать.

Как ни удивительно, меня наутро никто не разбудил. Когда я поднялась, время уже близилось к обеду. Умывшись и перекусив, решила время зря не терять и пошла снова работать, пока есть вдохновение. К тому же работа помогала не думать ни о чем, что меня более чем устраивало на данный момент.

О проекте, предложенном Виком, пока не размышляла. Нет, я конечно понимала, что он от всей души и для меня старался. Вот только почему-то я была на сто процентов уверена, что мама его инициативу не одобрит. И как выяснилось позже, я оказалась права.

К вечеру, уже заканчивая второй рисунок, я решила сделать небольшой перерыв и отправилась попить чаю. И вот, проходя по коридору мимо одной из комнат, я стала невольной свидетельницей разговора.

– Мам, она ведь закончила Академию Магических Искусств, их этому учили.

– Я все понимаю, сынок, и ни на мгновение не сомневаюсь в компетентности Хельги в этом вопросе, – в голосе свекрови явно проскальзывают нотки раздражения, – только ты и меня, пожалуйста, попытайся понять. Мы с твоим отцом много лет обустраивали этот дом. Я уже привыкла ко всему здесь и менять ничего не планировала.

– Мама, но Хельга тоже теперь будет жить в этом доме. Я хочу, чтобы ей было комфортно, – все еще пытался спорить Вик.

– Сынок, ты не забывай, этот дом и небольшой счет в банке – это все, что осталось нам от твоего отца. Своими деньгами можешь распоряжаться как хочешь, но дом я прошу оставить в том виде, как он есть, – женщина перешла на повышенный тон.

Я удивленно приподняла бровь от неожиданной информации. А мне про свой счет в банке Вик ничего не рассказывал. Тем временем спор продолжался, но я уже заранее знала, что у моего жениха шансов мало.

– Мам, ты подумай хорошенько. Мы давно уже не обновляли интерьер. А Хельга предложит очень хорошее и функциональное решение, я ее знаю.

И тут свекровь сменила тактику.

– Вик, в этом доме все осталось так, как было при твоем покойной отце, – женщина громко всхлипнула. – Мне дорога здесь каждая мелочь, как память о нем.

Я горько усмехнулась и осторожно, на цыпочках двинулась в сторону кухни. Дальше можно не слушать. Битва проиграна. Я оказалась права.

Глава 4

Неделя ожидания, хоть и показалась бесконечно долгой, все же наконец закончилась. Тему переделки дома Вик больше не поднимал, и я молчала. Зато я успела перерисовать и оформить в бесконечность все узоры с тканей. Получилось очень здорово, мне нравилось. Даже Вик, несмотря на его скептическое отношение к Художественной магии, мою работу одобрил. Теперь осталось угодить руководству фабрики.

Настал этот очень важный для меня день. Немного взволнованная, я собиралась с особой тщательностью. Юбка была идеально разглажена, блузка сияла ослепительной белизной, кожаный корсет туго обтягивал фигуру, подчеркивая тонкость талии.

Вик зашел в мою комнату, когда я уже зашнуровала второй сапог. Встал на пороге и застыл. Я почувствовала его взгляд и подняла глаза.

– Ты что, собираешься в этом идти на работу?! – прорезался парень.

Я непонимающе похлопала ресницами, оглядела шнуровку, одернула юбку, и вопросительно уставилась жениха.

Тот скривился, решительно подошел и положил руки мне на талию. Затем его пальцы медленно двинулись вверх. Корсет заканчивался под грудью, эту самую грудь очень красиво подчеркивая. Именно там руки Вика и застыли. Я тут же сбросила его наглые ладони и вопросила:

– Вик, в чем дело?

– Ты в зеркало на себя смотрела? – гневный вопрос.

– Смотрела. Дважды, – отвечаю, уже теряя терпение.

– И ты пойдешь в этом?

– Да! А в чем дело? – все еще пытаюсь понять причину его недовольства.

– Хельга, – угрожающе начал жених, – я не желаю, чтобы все вокруг таращились на твою грудь и твою талию, затянутую вот в это!

Я демонстративно закатила глаза. На что услышала гневное:

– Переоденься!

Я тяжело вздохнула, вывернулась из объятий и вышла из комнаты. Вик остался стоять, где стоял. Оказавшись в коридоре, я прихватила уже приготовленную папку с эскизами и рулон с тканями, и уже собиралась выйти за дверь, но в последний момент меня довольно ощутимо схватили за локоть.

– Хельга! – до крайности возмущенный голос Вика.

– Вик, прекрати, пожалуйста, я уже опаздываю, – и, резко высвободив руку, я шагнула за порог.

Решила пройти до фабрики сегодня пешком, проветрить голову и успокоиться. Да, я злилась. И что это такое было, хотела бы я знать? Вот только сцен ревности в наших отношениях и не хватало!

А мне было очень сложно сейчас между прочим. Привычная студенческая жизнь к большому сожалению закончилась. И вот я уже иду не в знакомую и ставшую родной за пять лет обучения Академию, а на совершенно незнакомую фабрику с чужим коллективом и руководством с непонятными претензиями. И мне сейчас лишний нервоз совершенно ни к чему, и без того волнительно и страшно. Эти собственнические замашки Вика иногда просто бесят! Мне сейчас не выяснение отношений нужно, а совершенно иное – поддержка и участие. Я тяжело вздохнула.

 “Вот скоплю денег, – мстительно подумала я, – куплю билет на аэростат и полечу к маме”.

Я мечтательно представила, как однажды ворвусь в родительский дом, прямо с порога крепко обниму и расцелую мамочку, потом в свою очередь распахнет мне навстречу объятия папа, а я прижмусь к такой надежной, широкой груди. И только стоило об этом подумать, на душе сразу стало тепло и очень уютно. Я даже немного успокоилась, тихонько улыбнулась сама себе и уже вполне беззаботно зашагала по улице.

На проходной быстро прошла знакомую процедуру вопросов – куда, к кому и почему, затем пробежала по территории и поднялась в приемную.

Ожидаемо, за столом в комнате сидела знакомая блондинка. Едва взглянув на вошедшую меня, Ерина просияла:

– Привет! Поздравляю с первым рабочим днем! – и тут же поинтересовалась: – Как настроение?

– Волнительное, – призналась я, – привет, Ерин.

Девушка сочувственно улыбнулась и сходу предложила:

– А пойдем чай пить.

– Не откажусь, – улыбнулась в ответ.

Секретарь выпорхнула из-за стола и направилась на кухню. Я вошла за ней в уютное помещение и сразу заняла место за круглым столиком, чтобы не мешать Еринке хозяйничать.

Наливая ароматный крепкий чай из красного заварника, блондиночка поведала:

– Можно немножко расслабиться, пока господина директора нет. Начальство обычно позже приходит.

Я притянула к себе кружку, наполненную янтарной жидкостью, обняла ладонями. Металлическая оплетка, в которой плотно сидела стеклянная чашка была горячей, но не обжигающей. Приятное тепло, от которого мои холодные руки очень быстро согрелись. Я с наслаждением отпила ароматного, невероятно вкусного чая, и действительно почувствовала, как отпускает волнение. Удивительный напиток.

– Ерина, – обратилась я к секретарю, – а ты покажешь мне мое рабочее место?

– О! Конечно, пойдем, – с готовностью ответили мне.

Мы вдвоем поднялись на второй этаж и завернули в противоположную от кабинета директора сторону. Как раз к тем самым помещениям со стеклянными стенами.

Блондиночка широким жестом открыла передо мной стеклянную дверь. И, как только я вошла внутрь, торжественно объявила:

– Вот твое рабочее место, Хельга!

Я с удивлением распахнула глаза. Кабинет, или правильнее сказать, художественная студия, был большой и очень светлый. Широкие, от пола до потолка окна открывали вид на урбанистический пейзаж. В середине помещения стоял шестигранный стол, заваленный различными образцами. Вообще образцы были повсюду: на специальной стойке, на шкафах, на столах и даже на полу имелась парочка длинных полотен.

А самым неожиданным для меня было то, что в студии уже кто-то был. Две девушки сидели к нам спиной, лицом к окну и, похоже, работали. Потому что перед ними лежали большие, раза в два больше обычного художественного листа, планшеты, на которых они что-то рисовали. Нарисованные черточки, точки и линии тут же отображались на широких экранах, стоящих перед художницами.

Я опешила. На фабрике уже есть две художницы! Две! А зачем же тогда взяли меня?! На обычном предприятии хватало и вовсе одного художника. А тут уже работают двое, а я, получается, третья. Какой в этом смысл? Я нахмурилась и закусила губу. Но обдумать эту мысль не успела.

Ерина бодро шагнула в светлое помещение и громко кашлянула, привлекая к себе внимание.

– Девочки! Я к вам еще одного художника привела, знакомьтесь.

Вот только теперь увлеченные работой девушки оторвались от своих планшетов и синхронно обернулись. Нас наконец заметили.

Я попыталась выдавить из себя улыбку, а Ерина как ни в чем не бывало схватила меня за руку и потащила в центр кабинета.

– Вот, – громко объявила секретарь, указывая на меня, – это Хельга. С сегодняшнего дня она будет работать с нами.

На меня заинтересованно смотрели в четыре глаза. Потом одна из девушек представилась:

– Таниса.

– Натали, – последовала ее примеру вторая.

– Рада знакомству, – улыбнулась я.

– Девчонки, – Еринка вдруг заторопилась, – вы тут все покажете новенькой, а я вниз побежала, боюсь, господин директор явится, а меня на месте нет, скандал будет, – и девушка стремительно повернулась на каблучках, и убежала.

А я осталась.

– Ну что ж, – произнесла Натали, поднимаясь со стула, – раз я старший художник, введу тебя в курс дела. Что наша фабрика производит уже знаешь?

– Да, господин Лиссан показывал мне образцы, – подтвердила я.

– Хорошо. А как рисунок замкнуть в бесконечность разобралась?

– Да.

Натали хмыкнула, и последовал очередной вопрос:

– Ты заканчивала Академию, да?

– Да, – снова положительный ответ. И тут уже у меня возник вопрос: – А как можно работать художником, не умея рисовать?

– О, поверь, очень даже можно! – почему-то рассмеялась девушка.

А я изумленно продолжаю смотреть на нее, у меня просто слов не было. Натали мое удивление заметила, немного стушевалась и заговорила о другом:

– Вот здесь, – она обвела рукою студию, – мы проводим большую часть времени. – Натали указала на рабочие столы. – Вот этот твой.

Я осмотрела свое будущее рабочее место. Ну что ж, неплохо. Широкий крепкий стол, удобное кресло. А за окном раскинулся вид на утопающий в сизом мареве город. Что удивительно, ощущение, будто смотришь на все свысока, хотя поднималась я только на второй этаж. Наверное, здесь поработали с пространственной магией.

Мне полагалось сидеть за средним столом, между двумя другими художницами. Ну и в этом есть свой плюс, можно будет общаться сразу с обеими девушками. Единственное, что меня привело в недоумение, так это расположенный на столе передо мной планшет с механическим пером. И огромный экран, еще одна техническая новинка, с которой я раньше не сталкивалась. Вот проклятье! У них здесь все механическое! А я-то привыкла иметь дело с живыми магическими потоками.

– Ты не работала за экраном ранее? – Натали оказалась на редкость проницательной.

Я сглотнула и утвердительно кивнула, вынужденная признать, что таки да, не работала. Девушка снисходительно улыбнулась.

– Ладно, первое время посмотришь, как работаем мы, со временем научишься.

И я к своему ужасу осознала, что Вик, кажется, на самом деле был прав, когда говорил мне, что магию скоро полностью вытеснят современные технологии. Сталь, пар и различные механические устройства заполонят собою весь мир, а магия уже никому не будет нужна. Стало как-то совсем печально.

– Что загрустила? – уже Таниса решила вступить в разговор. – Раз господин директор тебя взял, значит потенциал есть. Справишься. А пока можешь работать так, как вас учили в Академии, как ты привыкла.

– Если хочешь, можешь посмотреть образцы продукции, может, что для себя почерпнешь, – снова Натали.

Несмотря на снисходительный тон явно с нотками превосходства в голосе, тем не менее, предложением старшего художника я решила воспользоваться. И пошла по периметру огромного кабинета, разглядывая полотна, аккуратно прикасаясь к ним пальцами, чтобы прощупать рельеф, заглядывая в полки. Через какое-то время увлеченных поисков непонятно чего, оглянулась на своих коллег. Девушки, утратив ко мне интерес, снова занялись своей работой. Я вздохнула.

Внезапно где-то внизу лязгнула сталь, громыхнули цепи. Затем еще один резкий неприятный звук, словно где-то опустили решетку.

Я вздрогнула, сердце учащенно забилось. Повернулась к двери в волнительном ожидании, прислушалась.

С первого этажа доносились голоса. Ерину я определила сразу, а второй голос был явно мужской. О чем говорят, к сожалению, разобрать так и не удалось. Потом внизу стало тихо, а в направлении нашего кабинета послышались уверенные стремительные шаги.

Еще задолго до того как за стеклом мелькнул силуэт, я уже знала, кто войдет в эту дверь.

– Всем привет, – с ходу врываясь в студию, произнес совсем не стандартное приветствие господин директор.

Из уст руководства такое панибратство для меня слышать было, мягко говоря, странно и как минимум непривычно.

Удивленно похлопав ресницами, я с небольшой задержкой ответила традиционное:

– Доброго дня.

Две другие художницы не растерялись. Похоже, для них такое обращение не было в новинку. Дружно произнеся: “Здравствуйте” девушки как ни в чем не бывало продолжили работать, с удвоенным усердием нанося на планшеты штрихи и точки.

– Ну что, принесла что-нибудь? – господин Лиссан обратился ко мне.

Наверное, потому что я стояла к нему ближе всех и работой была не увлечена. А может причина была иной, особо размышлять было некогда.

– Да, – я кивнула и, быстро оглянувшись по сторонам, проследовала к столу в центре студии.

Взяла свою папку, аккуратно стала вынимать из нее эскизы и раскладывать их в рядок. Мельком бросила взор на господина директора. Тот стоял, заинтересованно выгнув черную бровь, и оценивающе разглядывал мои работы. Последними я вынула отрезы тканей и водрузила их рядом с рисунками. И только после этого, закусив губу, с волнением посмотрела на руководство.

Тот хмыкнул, дернул головой и потянулся к… ткани.

– Сама придумала? – искоса взглянул на меня шеф, крутя в пальцах образец.

– Взять узор с ткани? Да, – подтвердила я.

Волнение нарастало. Неужели опять не угодила?!

– М-да, – протянул господин Лиссан, – должен признать, идея хорошая. Молодец.

У меня от сердца отлегло. Ему понравилось! В этот момент я имела полное право собой гордиться. Приятно, когда твою работу ценят.

– Так, смотрите все! – неожиданно обратился господин Лиссан к моим коллегам, слегка повысив голос. – Она всего первый день на работе, а уже сколько принесла мне идей. А вы сидите тут месяцами над одним рисунком!

И что-то мне в таком обращении совсем не понравилось. Я невольно скривилась. Зачем он так явно ставит меня в пример? Разве это хорошо? Ведь девушки, видимо, очень опытные и работу свою хорошо знают, а я…

Перевела настороженный взгляд на художниц. На лице Натали не отразилось ни единой эмоции. А вот у Танисы заметно дернулась щека и глаза чуть прищурились.

А между тем господин директор ловко сложил все мои работы, а также отрезы тканей, засунул все это себе под мышку и направился к выходу. На полдороги остановился, обернулся и кивнул мне:

– Идем со мной.

Я оглянулась на своих коллег, те продолжали делать вид, что увлеченно работают и ничего не замечают вокруг. Дернув плечом, я развернулась и последовала за директором.

– Напомни-ка мне, как тебя зовут? – бодро шагая по коридору в сторону своего кабинета, спросил господин Лиссан.

– Хельга, – просто представилась я, решив, что моя фамилия начальству не очень-то интересна.

Так и оказалось. Мне рассеянно кивнули, принимая ответ, и ускорили шаг. Я почти побежала за ним.

В своем кабинете господин директор надолго не задержался. Лишь сгрузил все мои работы к себе на стол. Затем обошел его вокруг, открыл одну из выдвижных полок, вынул мой первый рисунок с цветочками и торжественно вручил его мне.

– Начнешь с этого, – заявил шеф. – Рисунок необходимо разделить по цветам.

– Зачем? – не поняла я.

– Для чего это нужно сделать, я тебе сейчас покажу, пойдем.

И господин Лиссан дотронулся до моего локтя, осторожно выпроваживая меня за дверь. Едва мы вышли из кабинета, я отошла от господина, потому что близкое нахождение рядом с начальством меня, мягко говоря, смущало. Даже ладошки от волнения вспотели. Господин директор спокойно отпустил мой локоть и устремился вперед, я пошла следом.

Когда мы спустились на первый этаж, я заметила изумленный взгляд нашего секретаря. А шеф невозмутимо направился в конец коридора, где за решетчатой дверью был, как я уже догадалась, подъемный механизм.

Одним уверенным движением господин Лиссан отодвинул решетку и шагнул внутрь довольно тесной кабинки. Я застыла на пороге в нерешительности. Взглянула на руководство, тот с нетерпением на меня. И, видя мою заминку, властно кивнул, приглашая войти следом.

Оглянулась на Ерину, встретила до крайности удивленный взгляд девушки, потом снова посмотрела на хозяина фабрики. Тот нахмурился и сложил руки на груди.

– В чем дело, у вас клаустрофобия? – раздраженно вопросил господин Лиссан.

– Н-нет, – нерешительно протянула я.

– Тогда заходите, – уже теряя терпение повысил голос директор.

Я невольно вздрогнула и поспешила зайти внутрь.

Нет, кажется, клаустрофобия у меня все-таки имеет место быть. Потому что оказаться в замкнутом пространстве в непосредственной близости с незнакомым мужчиной, пусть даже этот мужчина является моим шефом, было как-то страшно. Тем более что отодвинуться на приличное расстояние не было никакой возможности. Кабинка была рассчитана явно только на одного взрослого человека. И вот сейчас господин Лиссан находился настолько близко, что я даже ощущала запах его парфюма. Стало совсем неловко. Невольно вжалась в стенку. На меня посмотрели с высоты своего роста, уголок рта директора дернулся в улыбке, а в глазах блеснул озорной огонек.

Пара неловких моментов, и господин директор одним уверенным движением опустил рычаг. Кабинка дернулась. Очень резко дернулась между прочим. А так как места здесь было до неприличия мало, а толчок был довольно сильным, я не устояла и всем телом впечаталась в своего нового шефа.

– Ой, простите, – пробормотала до крайности смущенная я.

Что удивительно, господин Лиссан ругаться не стал. Более того, меня тактично отлепили от себя и придержали за плечи, помогая устоять на ногах.

– Простите, – расстроенная своей неуклюжестью повторила я.